Глава Двадцать первая ( Парк )

Смотрю в потолок.

Уже час или может два.

На том самом диване, на котором пару месяцев назад я думал, что делаю всё правильно. Я впервые открыл душу перед кем-то. Воспринял её как нечто драгоценное. Хотя... она и правда такая.

Кого я обманываю, она самое восхитительное что я когда либо видел и прикасался.

Я был нежным, терпеливым, хотя это совершенно не в моей натуре.

Дал ей ключ от чего-то, что прятал даже от себя. Глупо, наверное. Но разве ты можешь назвать глупостью то, что наконец согревает тебя после ледяной пустоты? Сердце узнало её моментально, как будто она моя вторая половинка.

И всё же... я не позволял себе думать о ней. Каждый раз, когда её образ всплывал в голове — отбрасывал, как раскалённый металл. Только вот бесполезно. Она возвращалась. Не просто воспоминанием — ощущением. Взглядом. Запахом. Интонацией в голове.

Она вывернула всё что было внутри, как старую одежду. Показала, что даже если ты искренен — это не гарантия, что тебя не выбросят словно мусор.

Итан что-то бубнит на фоне, говоря о новом расписании. Я слушаю, но особо не вникаю в слова.

Последние пару месяцев , я вообще ни во что особо не вникаю. Существую на автопилоте.

Я должен её ненавидеть. Хотя бы злиться. Найти зацепку, чтобы перестать... чувствовать. Но я не могу. Всё, что во мне осталось, — это обрывки её смеха и голос, который, кажется, въелся в стены этого проклятого дома.Наши ночные разговоры.

Но это невозможно. Я просто не хочу больше думать о ней. Я больше не могу подвергать себя этой пытке.

Даже не подозревал, что так влип. думал просто чувства, оказалось что не просто. С этой девочкой с веснушками, ничего не просто.

Итан несколько раз пытался поговорить, но мне сейчас не до этого. Естественно к нему домой я не хожу, Мишель не приходит на игры. Знаю, что они с Алеком окончили школу, но не спрашивал поступила ли она.

Сейчас я не получаю удовольствие даже от хоккея и вечеринок. Сердце выбрало режим заморозки. Херачу на льду, как ненормальный, показываю отличные результаты.

В тот день я искал во всем этом подвох, пытался найти хоть какое- то логическое объяснение, но в итоге всё было намного проще.

Фотография в его машине добила окончательно. Они держатся за руки. Внизу, маленькое красное сердечко.

Это жестоко, но я заходил к ней на страницу каждый день, бывало по два раза в день.

Что я хотел увидеть? Что она счастлива ? Что этот ублюдок правильно с ней обращается ?

— Рэй, ты всё еще тут ?

— Конечно.

Голос Итана становится чётче. Он сидит рядом, смотрит на меня с обеспокоенным выражением. Я знаю, он старается. Я знаю, он мой близкий друг. Но мне сейчас всё равно.

— Слушай... ситуация хреновая. Но тебе уже нужно взять себя в руки.

— Я в норме.

— От тебя снова воняет сигаретами, дома свалка. Ты никогда так много не курил, даже до того как бросил.

Я встаю с дивана и иду, отодвигая коробки от доставок. Зря он дергает за ниточки.

— Завтра приедет клининг. Забей, у меня всё под контролем.

Не буду же я говорить, что первые дни просто не хотел, чтобы кто-то убирал мой дом. Тут всё еще был её запах. Да. Я признаю что болен, что одержим человеком, который меня не хочет.

— Издеваешься ? Ты буквально срываешься на людей, даже страшно подходить. И это по твоему нормально?

— Отстань !

Рычу, наливая еще один стакан кофе.

— Если бы ты вынул голову из этого состояния и разобрался...

— Я не хочу слушать. Чувак, без шуток. Не нужно копаться в моей бошке. Это не поможет.

— Хорошо, как знаешь.

Он берет ключи от машины и идет за курткой.

— Чтобы ты знал,— кидает он через плечо.— Она точно в током же состоянии.

Я вздрагиваю и поворачиваюсь, но он просто уходит.

Она страдает ?

Нет. Нет. Соберись Рэй, это не твое дело. Тебя это не касается. Она больше не твоя...не твоя забота.

Черт !

Мне не хватает наших с ней разговоров. Её милой болтовни про книги и фильмы перед сном. Это всё не в моем стиле, я никогда не понимал таких детей в школе, и в универе. Но она так мило это всё тараторила, что я хотел слушать часами. Хотя, даже не понимал половину того занудства.

Надо выбраться из этого. Иначе утону.

Но как?

Я сажусь обратно на диван, но уже не могу просто смотреть в потолок. Что-то внутри разом сбито с привычной оси. Она тоже страдает?

Зачем он это сказал?

Зачем дал надежду? Или это правда? Или это просто подлянка, чтобы вытянуть меня из ямы?

Мысленно ругаюсь, но уже чувствую, как где-то глубоко под злостью зашевелилось то, что я пытался утопить. Остаток тепла.

Она страдает. Эта мысль будто бы бросает якорь в грудную клетку.Может из-за этого сучонка? Может, он её обижает?

Но он просто сказал, что она в таком же состоянии. В каком? Потому что я ,в дармовом состоянии.

Что она делает сейчас?

Эта мысль снова, как будто иглой под кожу.

Чёрт с ней, со всей этой болью. Я ведь пытался. Я дал ей всё, что умел. Может, не идеально, но это был я — настоящий. Разве не это важно?

Сердце ёкает. Хватаю куртку. Уже не думаю. Просто надеваю кроссовки , хватаю ключи. Мне нужно выехать. Куда — не знаю. Прокатиться. Подышать. Сменить стены.

Еду. Просто так. Улицы пролетают, как кадры из чужого сна. Выхожу в парке, неподалеку от нашей базы.

Тут всегда пусто. То что нужно. Беру какую то бурду из закусочной.Жду свой заказ.

Копна светлых волос появляется на горизонте.

— Рэйден ?

Фокусирую усталый взгляд, и вижу Наоми. Она работает с нами уже пару лет. Физиотерапевт академии.

— Привет, я заметила тебя когда выходила. Не думала что встречу тебя тут, ты почти никогда сюда не ходишь.

— Привет, да, просто решил прогуляться. Как дела?

— Я тоже вышла подышать, в общежитии нечем дышать, включили отопление, и там плюс двадцать три.

— Жесть.

Смотрю на номер своего заказа и понимаю, что тупо молчу.

— Эмм.. ну ладно, рада была встрече. Тогда встретимся после игры в пятницу.

Она разворачивается чтобы уйти, но я быстро соображаю.

— Я буду в парке, может составишь мне компанию?

Она засияла от моего вопрос и подошла ближе.

— Было бы классно.

— Ты уже сделала заказ?

Она кивает и смотрит на экран.

— Вот мой уже готов.

Я смотрю и вижу, что мой тоже.

Забираю какой-то напиток и брутто . Наоми тоже берет свой кофе сэндвич, и мы выходим.

Она отпивает из стакана, морщится и тут же начинает смеяться.

— Что? — спрашиваю я, удивлённо глядя на неё.

— Я опять заказала не тот кофе. Это уже третья неделя, как они путают мой латте с чьим-то капучино с сиропом. Ты не представляешь, насколько он приторный. Хочешь попробовать? Это как кофе из магазина игрушек для детей.

— Ты хочешь, чтобы я добровольно выпил сахарную катастрофу? — фыркаю, но всё равно беру стакан и делаю глоток. — ...Жуть какая.

— Ну хоть ты теперь понимаешь мою боль, — смеётся Наоми, кусая сэндвич. — Кстати, ты знал, что в нашем спортзале зеркало в раздевалке на самом деле увеличивает рост на пару сантиметров?

— Серьёзно? — хмурюсь.

— Я неделю думала, что похудела и вытянулась. А потом встала на весы и ударилась головой о реальность.

Я не выдерживаю и впервые за долгие дни смеюсь. По-настоящему. Не с горечью, не с пустотой внутри. Просто — от того, как нелепо и забавно она рассказывает.

Она продолжает рассказывать какую-то историю про парня из академии, который случайно пришёл на тренировку в разных кроссовках, но я слышу только половину. Не потому что скучно — просто мозг всё ещё гудит. Глаза выхватывают детали: её руки, сжимающие стакан; как она поджимает губы, когда думает; как немного вздрагивает и морщит носик когда смущается.

Я киваю, улыбаюсь где надо. Но внутри — будто всё умерло.

— ...и ты представляешь, он даже не заметил, пока я не спросила, почему у него один кроссовок зелёный, а второй серый! — смеётся она, жестикулируя.

Я слегка усмехаюсь, откидываясь на спинку скамейки. Ветер тянет капюшон, и я рефлекторно натягиваю его обратно.

— Ты всегда такая... энергичная? — спрашиваю невпопад.

— Что? — она моргает, чуть смутившись. — Ну, вроде да. А что?

— Просто... у тебя как будто всегда батарея заряжена на сто процентов.

— Это не батарея. Это кофе и невыспавшийся мозг, пытающийся выжить. И ещё немного сарказма на всякий случай.

Я криво усмехаюсь. Да, она искренняя. Живая. Это выбивает из моей серой, как потолок в моей комнате, привычной замкнутости.

— Знаешь, ты не обязан веселиться, — вдруг говорит она, уже тише. — Не нужно делать вид. Я просто болтаю, потому что молчать не умею. А ты можешь быть как хочешь.

— Прости, сейчас я не лучший собеседник — хмыкаю.

— Ну и ничего.Это всё временно.

Я снова улыбаюсь, неосознанно. Она не давит. Не лезет в рану с советами, не «исцеляющая подруга». Просто сидит, пока я перевариваю всё в себе.

— Прости, что я как мешок с бетоном, — выдыхаю. — Просто... всё внутри...

Я делаю паузу, смотря на свой стакан.

— Вообщем забей.

— Тогда хорошо, что мы в парке. Зима. Мороз. Очень подходящая обстановка для ледышек вроде тебя.

Она поднимает свой кофе и слегка чокается с моим стаканом.

— За то, чтобы ты разморозился обратно.

Киваю.

Мы сидим молча. Не тишина, не разговор — просто присутствие. И я вдруг понимаю, что это нормально. Что ничего не должно меняться сию секунду. Как ни странно, с Наоми спокойно. Я даже не замечал её раньше.

Снег идёт чуть сильнее, но не метель, а мягкий, тихий. Мы допиваем кофе почти одновременно. Она смотрит на меня и встаёт первой, стряхивая крошки с куртки.

— Ладно, ледышка, мне пора. Завтра утро с семи, проклятие физтеста.

— Удачи. Скажи, чтобы тебя снова не вписали не в ту смену.

— Не скажу. Пусть страдают вместе со мной, — хмыкает она и уже делает шаг назад, но потом вдруг останавливается.

— Эй, Рэй, — поворачивается ко мне чуть боком, — ты...короче... я вижу, что тебе не легко в последнее время . Можешь всегда ко мне обратиться, если что.

Я молча киваю. Слов нет, да и не нужно. Она всё уже поняла.

Она подходит ближе и вдруг — без слов, без лишнего напряжения — обнимает меня. Не по-женски притворно, не с флиртом. Просто крепко, по-человечески, по-настоящему.

Уже хочет уйти, когда я снова останавливаю.

— Уже поздно, я провожу.

— Не стоит, я вечно тут хожу.

Я посмотрел на неё и дал понять, что это не обсуждается.

Дальше мы шли в комфортной тишине. То что нужно.Я не чувствовал ни давления, ни ожидания, ни вопросов. И это — было редкостью.

Словно кто-то просто решил побыть рядом. Не спасать. Не лечить. Не копаться в том, что и сам не понимаешь. Просто... идти рядом.

И этого оказалось достаточно.