Глава 36 [2]

— Папа? — увидев отца у двери, он проходит в палату, а я приподнимаюсь с лежачего положения на сидячий.

— Так она была беременна? — сразу же начинает отец, ещё не успев присесть на катающийся рядом с кроватью стул. Сев, он облокачивается на свои колени локтями.

— Как ты узнал? — с полной серьезностью спрашиваю я. Это не удивляет меня, папа всегда был очень догадлив.

— Просто спросил, а ты подтвердил.

— Чёрт, — отец посмеялся. — Кто-то ещё знает об этом? — да, сейчас я уже жалел о том, что разболтал такое при всех.

— Может только догадываются.

— Это хорошо.

— От этого Со Ёнсока? — да, подтверждая вопрос отца. — Ей сейчас сколько?

— Девятнадцать.

— На сколько лет он старше неё?

— Наверное, на все десять.

— Его можно было посадить.

— Надеюсь, на сей раз его посадят. Думаю, он даже не знает об этой ситуации.

— Он думал, что девочка в шестнадцать не может забеременеть? Если он такой человек, то наверное пол населения Кореи появились от него. Ладно... Как только поправишься, извинись перед Ынхой, а я разберусь с ним.

— Нет, я решил с ней больше не связываться. Она слишком проблемная, не хочу быть ответственным за неё.

— И тебя совсем не смущает то, что ты её обидел? Если ты пытался рассказать что-то подобное про всех, то одной оплеухи было недостаточно. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что это было очень подло с твоей стороны, Чонук.

— Знаю. Но в тот момент я плохо соображал головой. Это произошло в порыве злости, я не хотел.

— Бессмысленные оправдания. На что ты разозлился? — я молчу. Самому хотелось бы понять и принять. — Потому что именно этот Со был её партнёром и сейчас мог бы быть отцом её ребёнка?

Я с негодованием смотрю на него из-подо лба. Возможно, это и есть ответ на мой вопрос. Он точно видит меня насквозь.

— Так и думал, ты давно не ровно дышишь к ней.

— Нет. Семья Пак – одни из тех, кто должен был опекать её, но Алекс и понятия не имел, что с ней происходило всё это время. Почему за ней должен следить я, даже если не хочу этого? Я не обязан это делать. Мы расстались. Всё. Забудь об этом.

— Если не собираешься больше общаться — извинись и иди на все четыре стороны. Ты же сам присматриваешь за ней, разве нет? Не веди себя как полнейший идиот. Нравится – бери всё в свои руки и вперёд.

— И тебя совсем не смущает её прошлое?

— Как это должно смущать меня? Ты будешь жить с ней, и если ты готов, я приму это. К тому же думаю, её слова имеют место быть, она не выбирала такой путь.

— Это может повлиять на нашу репутацию.

— Послушай, Чонук. Знаешь, насколько мне плевать? Плевать, пока это не касается разбитого сердца моего сына.

— Что на счёт мамы?

— Наше с мамой дело – это уберечь тебя от золотоискательниц. Но, думаю, ты сам видишь их за километр. И если бы она не нравилась твоей маме, я бы узнал об этом первым, пока что ничего подобного я не слышал.

Я лишь фыркаю, а отец фыркает в ответ.

— Я думаю, здесь нет другого варианта, кроме как идти к ней и поговорить, — появившаяся в дверях мама сразу начала высказывать своё мнение, как всегда.

— Опять ты что-то забыла, — явно поменявшись в голосе, грубит главный Чон. — Ты подслушивала?

— Не хотелось вас перебивать, пришлось подслушать, — отвечает мама, затем откидывает сумку на стул и садится на мою кровать, тем самым ещё сильней раздражая отца.

Что за атмосфера? Они снова поссорились?

— Забирай то, что потеряла, и иди, — грубит отец. — У меня тут разговор с сыном.

— С какого момента он стал только твоим сыном? Вы тут разговариваете, возможно, о моей потенциальной невестке, обо мне, а я должна молча уйти?

— Да.

— Папа, — шиплю я, нутром чувствуя обиду матери.

— Вы оба представляете, что означает собственноручно лишить своё тело ребенка? Вы когда-нибудь видели кабинет операционной, в котором собираются это делать? Беременность должна быть счастьем и желанной для женщины, а не бременем. — мы с отцом молчим на ряд её вопросов, опустив глаза, будто нас отчитывают. — Я видела всё это, и я не представляю, что она пережила. Наверное, ей было очень страшно и больно.

Я резко переманиваю взгляд на маму, не в силах игнорировать выражение лица мамы. Папа тоже замер. Что это всё значит?

— Мам... — начинаю я, но та лишь напрягается ещё сильнее, уменьшавшись в размерах и нахмурившись.

— Когда я впервые сделала тест на беременность, то лишь подтвердила свои догадки. Я испугалась. Я прекрасно понимала, что происходит, понимала, что это не должно было произойти со мной, когда рядом не осталось никого. Но когда я оказалась в больнице, когда увидела этот кабинет, эти пофигистичные и осуждающие взгляды врачей, я сбежала. Мне было настолько плохо от увиденного, что возможность потерять ребёнка настигла меня сама. Сейчас я лишний раз благодарю себя и свое решение.

— Стоп. Зачем ты это рассказываешь? — папино лицо заметно изменилось, побледнело. По нему было видно, что он слышит это впервые, и ему было неприятно это слышать.

Я бы мог что-то сказать, но и мне приятней не было. Ведь речь шла обо мне. Я знал, что все дети, кроме меня, были желанными и запланированными. Если бы мама решилась на это, меня не было бы здесь, а папа бы и не узнал о моём существовании.

— Я хочу, чтобы вы оба перестали обесценивать женщин и их опыт. Если вы делаете это, то это не тот муж, которого я знаю, и не тот сын, которого я растила.

В комнате повисает очень тяжелая тишина. Даже лежа, мне казалось, что тело стремится к полу.

—  Я... Думаю, мне надо поговорить с ней. Где она живёт, Чонук? — мама внезапно поднимается с места, и мы оба переманиваем на неё взгляд.

— Через квартал после моего, — отвечаю я. — Дом «ХХХХ». Она уже должна быть там.

— Отлично, — мама собирается идти на выход, но папа перехватает её за руку, не давая уйти.

— Всего день прошёл, она явно ещё не окрепла. Подожди пару дней.

— Я хочу с ней поговорить сейчас, пока она может всё рассказать. Если переждать, то я не смогу поговорить с ней так, как могу сейчас. Отвезёшь меня? — спрашивает она, и отец в ответ только неуверенно достаёт из кармана ключи. — Поговорим позже, сынок.

Родители выходят из палаты, оставляя меня в своих мыслях. Не знаю, хорошо ли это или плохо знать о таком, но папа явно был очень расстроен.

От лица Серри

— Я вернусь домой сама.

Это единственные слова, которые я произнесла за всю дорогу до дома Ынхи прежде, чем захлопнуть дверь машины. Всю дорогу мы с Чонгуком ехали в тишине. Я понимала, что рассказывать о произошедшем более двадцати лет в такой обстановке и без подготовки, было ошибкой. Я должна была забрать этот секрет с собой в могилу. Особенно об этом не должен был знать Чонгук. Но наверное, мне стало немного легче от понимания, что это единственное, что я скрывала от своего мужа. Он слишком раним, когда речь заходит о том времени, чтобы знать об этом. Но ничего не поделаешь, буду разбираться с ним позже.

Сейчас я хочу понять намерения Ынхи. Понять, что она чувствует. Хочу доказать то, что у неё есть человек, которому она может доверить всё. И это не потому, что она нравится моему сыну. А потому, что с того момента, как я увидела её сломанную версию и как услышала о её тяжелом прошлом, я вижу в ней себя, в которую могла превратиться, если бы однажды решилась на аборт. Были бы мы с Чонгуком сейчас женаты? Была бы любовь, которая у нас есть сейчас? Вернулся бы ко мне Чонгук после окончания контракта? Существовала бы наша семья? Были бы у нас наши прекрасные мальчики и доченька? Кем бы я была в свой сорок третий год жизни, если бы однажды совершила эту ошибку? Одна мысль о том, что Чонгук любит другую, а моих детей нет, приносит такое горе, которое я даже не хочу представлять. 

— Ах, здравствуйте, — она ещё ничего не подозревала и сразу пригласила меня в дом. — Проходите, я как раз собиралась попить чай. Хотите? Есть с разными вкусами...

— Было бы неплохо, давай любой, — перебиваю её я.

— А, хорошо, вы пока проходите за стол, — а сама принялась снимать с меня лёгкую кофточку.

Её дом был небольшой, совсем небогатый. Несмотря на хороший район, я и представить не могла, что здесь ещё есть такие дома. Хотя, имея деньги, его можно обустроить так, что он не будет отличаться от других богатых домов на районе. Единственное, этот дом отличался тем, что был достаточно уютным, но даже так, мне было бы сложно жить в таких условиях. Я прохожу в гостиную и сразу нахожу стол, за которым она наверняка собиралась пить чай и смотреть телевизор.

— Чем ты занималась? — спрашиваю я, когда девушка забегает в милых носочках обратно, достаёт кучу сладостей и идёт наливать чай. Странное поведение, потому что в Корее нет такого, чтобы кто-то с порога приглашал в дом и угощал чаем, а тем более едой. Южным корейцам стоит поучиться у этой девушки гостеприимности, которой в нашей культуре нет. Видимо, за эти годы бабушка дала ей прекрасное воспитание, которое не наблюдалось ни в одной знакомой мне стране и семье.

— Телевизор смотрела.

— А я–то думала, молодежь уже совсем не смотрит телевизоры.

— На самом деле я случайно сломала свой телефон, поэтому теперь приходится утолять свой досуг перед телевизором, — она стучит пальцем по сотовому телефону, но он снова выключается, потому девушка обреченно вздыхает.

Я переманиваю взгляд и на сей раз присматриваюсь к нему. Вид битого экрана телевизора пробрал до костей.

— Ну ладно, всё равно некому было звонить.

Я улыбаюсь этой детской искренности, нелепости и хорошей воспитанности. Вроде росла без родителей под опекунством бабушки, но девочка такая добрая, несмотря на её хобби. Наверняка занимается боями только ради хорошей прибыли. Сейчас её настоящее «я» полностью открыто, сейчас я могу прочитать настоящую Ынху.

Помню, когда мы последний раз виделись, Ынха была одета во всё чёрное, а сейчас – бегает по дому в розовых носочках с зайчиками и в розовой ночнушке, полностью открывающей плечи и зону декольте, смотрит по телевизору программу про диких животных и пьёт фруктовый чай, который в наше время почти никто не пьёт. Восхитительно.

— А вы почему так поздно приехали? Что-то случилось?

— Ах, ну, — внезапно я забыла весь текст, который готовила эти пару дней, но продолжила. — Я хотела поговорить с тобой.

— О, ну тогда я рада, что вы пришли! Я сижу дома уже который день, нет ни телефона, ни интернета. Не с кем поговорить, поэтому скучновато, — я грустно улыбаюсь, почувствовав в её словах еле промелькнувшую горечь, и отпиваю чай.

— Ты как? С тобой всё хорошо?

— Да, всё хорошо. Я сейчас лечусь, ближе ко сну снова придётся перевязываться.

— Я могу тебе помочь перевязаться.

— Ах, нет, вы можете просто посидеть здесь, я сделаю всё сама, — смеётся она, но в этой улыбке я снова вижу только грусть. Ынха пытается показаться довольной этой жизнью, но она очень глубоко несчастна, и это чувствуется. Она осталась совсем одна. А единственная комната, ведущая в спальню, была обклеена жёлтым скотчем с надписью «Warning!».

— Скажи, Ынха.. тебе действительно нравилось заниматься боями или ты просто зарабатывала на этом? — я сразу замечаю, что Ынха замялась. Тогда ответ очевиден. — Давай поболтаем как девочка с девочкой. Поделись со мной.

— Да, ради денег. Моя бабушка была пенсионерка и зарабатывала не так много, а за прибыль на «Ринге» я могла прокормить нас, платить налоги и бабушкино лечение одновременно.

— Можешь немного рассказать мне про того мужчину?

— Про Со Ёнсока? — я киваю. — Что же про него рассказать? После постоянных побед он был первым, кому я проиграла. На моей памяти это была самая интересная битва. После битвы мы начали хорошо общаться, пока он не вызвался провести мне, новичку, мастер-класс. Собственно, на этом наше дружеское общение закончилось.

По её подваленному голосу я понимала, что ей тяжело ворошить эту тему, поэтому я встала со стола и подошла к ней, присев рядом.

— Он даже осмеливался угрожать, что если я буду избегать его или расскажу кому-либо об этом, то он сделает что-то страшное с моей бабушкой.

— Почему же ты не ушла с боёв?

— Я не могла. Я хотела хотя бы просто жить в доме, в котором живём. Боевое искусство – это то, в чём я была очень хороша, а «Ринг» – единственное место с отличным окладом. Я не хотела просить у Алекса деньги — на тот момент в компании его семьи и так были проблемы, они были на грани банкротства.

— Да, я помню тебе годы. Помню, что Аллан заложил несколько своих апартаментов, чтобы закрыть долги. Чонгук частично помогал им в этот период.

— Поэтому я не смела просить деньги. Для меня Корея – это страна тихого ужаса. В Америке все люди были куда дружелюбней и честней, жилось гораздо легче. Я хотя бы понимала, что меня может ждать, если я пойду с незнакомцем поговорить, а здесь.. мне говорили, что в Корее очень безопасно...

— Я понимаю, о чём ты. Я убедилась в противоположном с того дня, как стала хоть немного известна в кругах шоу-бизнеса. Что на счёт твоих подростковых лет? Слышала, ты была беременна от этого парня.

— Вам Чонук об этом рассказал?

— Нет, я просто случайно подслушала его разговор с отцом. Но ты не подумай, мой муж сам догадался о твоей беременности. Чонук не мямля, нет, он никогда сам ничего никому не расскажет. Это влияние Чонгука. Из-за того, что он сам рос так, что родители никогда не разговаривали с ним, когда ему это было нужно, он с детства заставлял Чонука рассказывать ему всё, пытался понять и помочь сыну, даже если тот не просит.

— Должно быть круто иметь таких родителей.

— Ты всегда можешь рассказать мне о накопленных проблемах, я всегда выслушаю тебя и попытаюсь помочь.

— Большое спасибо, — тихо выдыхает девушка, кивнув.

Я обнимаю девушку, поглаживая по волосам.

— Значит, теперь вы пришли отговорить меня от встреч с Чонуком? Всё-таки ничего хорошего в жизнь вашего сына я не привнесла.

— Никто из них не причем. Я пришла сюда постараться скинуть с тебя этот груз. Я тоже проходила через больницу, когда была беременна Чонуком. Давай теперь я расскажу тебе свою историю с нашим папой, — та с легкой улыбкой кивает, соглашаясь. — Мы учились с ним в одной средней и старшей школах и поженились в возрасте семнадцати лет по родительскому контракту. Мы друг друга просто терпеть не могли, мы никогда не были друзьями, в наших отношениях никогда не было золотой середины, что есть между вами с Чонуком.

Я рассказала, как всё начиналось и как прошли наши первые четыре года жизни. Мой рассказ звучал как абсурд чистой воды, но я не побоюсь признать это время золотым и одновременно самым тяжёлым и переломным моментом в своей жизни. Однако, если бы этого не случилось, мы бы не пришли к тому, что имеем.

— После приезда Чонгука мы прошли немало трудностей, но позже у нас в семье всё образумилось. Мы всё ещё часто ссоримся, но мы ругаем друг друга любя, мы не ревнуем потому, что доверяем, и у нас уже трое совсем взрослых детей. Один уже скоро выпускается с университета, вторая скоро поступает, а младший заканчивает последний класс младшей школы – время слишком быстротечно. Помню, как трёхлетний Чонук плакал, узнав своего отца, а позже и вовсе сел папке на шею, потому что тот любил побаловать его. Думаю, я даже не смела надеяться на такого отца, как мой муж.

Девушка улыбнулась, представив маленького мальчика, любившего проказничать рядом с отцом. В голове это было вполне похоже на него. Но внезапно всё счастье как рукой сняло. Она опустила взгляд на коленки, потому что стало неловко. Неловко от того, что она обсуждает парня, который ей нравится, с его матерью? И.. страшно?

— Ты чего-то боишься? 

— Боюсь.

— Расскажи.

— В больнице мне сказали, что аборт может быть опасен для моей будущей жизни и причиной может стать не плохое оборудование, а то, что мой организм ещё недостаточно сформирован. Когда я увидела то кресло, это оборудование, всякие спицы, я сразу передумала. Я очень испугалась и хотела сбежать, но меня останавливало лишь то, что я не хотела ребёнка от Со и операция была слишком дорога, а если я сбегу, то не смогу вернуть потраченные деньги. Вдруг теперь я больше не смогу родить..?

Ынха сразу всплакнула передо мной, и я тут же прижала её к себе.

— Не думай об этом. Есть какие-то медицинские показания, свидетельствующие подобное?

Хан отрицательно кивает головой.

— Тогда если ты действительно сильно захочешь ребёнка, он будет. Главное, найди себе мужа, который будет любить тебя так же, как и ты. Вы должны быть оба уверены, что хотите ребёнка, оба искренне хотеть его появления, — я глажу девушку по голове, спине, чтобы та успокоилась, и несильно качаю из стороны в сторону. — Всё закончилось, теперь всё будет хорошо.

— Спасибо вам большое. Я ещё никому рассказывала об этом, никогда не была настолько открыта перед человеком и не позволяла себе так расклеиться. У меня не было человека, который мог вот так выслушать и дать дельный совет, а не наезжать с оскорблениями. Вы такой хороший человек.

— Нет, я не хорошая, просто я могу понять твою боль, Ынха. Я тоже не раз подвергалась попыткам изнасилования, но каждый раз мне везло. Я не могу даже представить твой страх перед изнасилованием и боль из-за невозможности высказать свои проблемы кому-то понимающему. Мне больно от одной мысли, что тебе никто не мог помочь тогда, никто не мог выслушать тебя и дать совет. Если бы Чонук познакомился с тобой раньше, он бы не позволил никому тронуть тебя, а если бы и позволил с его-то характером, я бы обязательно постаралась подсказать.

— Спасибо вам большое...

— Скажи честно, малышка, тебе нравится Чонук?

— Очень нравится... но он... он постоянно делает вид, что ему всё равно на меня, но как что – оказывается рядом, затем снова исчезает. У него как будто в голове происходит щелчок. Даже когда нас похитили, он пытался драться и защищать меня. Он даже по несколько раз отключался и снова просыпался, ещё и ругать успевал, а вечером, когда мы приехали домой, он просто перешёл на другую сторону и рассказал всем всё, что я рассказывала только ему. В тот момент он просто растоптал меня. Я снова почувствовала себя тупой, грязной и использованной. Он просто издевается над моими чувствами...

— Боже мой, он очень похож на одного человека, — она перекидывает взгляд в мои глаза. — На отца своего.

— Мистер Чон был таким же?

— Он был ещё хуже! Чонук рос с обоими родителями, почти до четырёх лет я порхала над ним, потом родилась Сынхё, и ему пришлось нянчиться с ней. А у Чонгука никогда не было этой любви, он совсем не нежный и не ласковый, поэтому я думаю, что по характеру он гораздо сложнее Чонука. У Чонгука была совсем не развита эмпатия. А знаешь как он признался мне в чувствах?

— Как?

— Он покрыл меня трехэтажными матами.

Хан вспыхнула. Она наконец засмеялась.

— Многие считают, что Чонгук – пуп земли, вот только... он был таким же дураком, который не умел правильно обращаться с девушками. Был гораздо более бабником, чем двадцатитрехлетний Чонук. В школе Чонгук всегда насмехался надо мной, дразнил, оскорблял, а когда у меня были проблемы с парнями, постоянно посылал своих друзей защищать меня, никогда не показывался сам, а иногда намеренно натравлял. Когда мы поженились и когда он влюбился, Гук серьёзно начал ревновать меня к своим–же друзьям и шёл ко мне сам, его отношение ко мне изменилось. Такой придурок был в свои семнадцать. Но, кажется, из таких придурков действительно вырастают зрелые мужчины: они видят характер девушек насквозь, если он, конечно, не находит какую-то новую особу, они искренне любят и не бросают. Чонгук был одним из популярнейших парней в школе, и его друзья были такими же.

— Типа элиты?

— Типа того. Просто красавцы школы. Их было семеро и все были бабниками. Все до одного. Но выйдя замуж за Чонгука, я подружилась с каждым из них. На самом деле они даже лучше, чем мои бывшие лучшие подруги. Они никогда не отобьют девушку у друг друга, даже если она ему нравится. Однажды мой друг сказал: «Если Чонгук любил тебя по-настоящему, то он бы никогда не пошёл налево – таков закон любого бабника». Я запомнила это на всю свою жизнь. Так и произошло. В этом есть смысл, его слова полностью были оправданы. Сейчас каждый из них женился, имеет любящую жену и по несколько детей. Поэтому прошу, если ты действительно любишь моего сына, не теряй эту связь. Я верю, что ты изменишь его поганый характер.

— Он наверное ненавидит меня.

— За что?

— За всё. Он с самого начала презирал меня, избегал и при встрече разговаривал как с нечеловеком, и до сего момента я столько всего плохого принесла в его жизнь. Я только недавно поняла: зачем ему нормально относиться ко мне? Разве я этого заслужила?

— «Заслужила»? Даже если ты не заслужила этого, это ещё не значит, что ты ему не нравишься. Не нужно сравнивать любовь со своими заслугами.

— И вас устраивает такая невестка, как я?

Я задумалась. С первой встречи с Ынхий и до сегодняшнего дня я была не уверена, что она та, кого я хочу видеть рядом со своим сыном. Даже не близко. Но это неважно. Для меня всегда было важно то, чтобы мой сын почувствовал что такое любовь к женщине. Я искренне надеялась, что он испытает такую же глубокую связь с женщиной, как у нас с Чонгуком. Надеялась, что он найдёт взаимную любовь, которая однажды изменит его так же, как изменила его отца. В лучшую сторону. Я верю, что Ынха — та, кто сможет научить моего сына быть настоящим мужчиной и жить полноценной жизнью. Но, вероятно, это будет происходить не с одной стороны.

— Я просто надеюсь, что твои чувства такие же искренние...

Как у меня к своему мужу.

Это самая большая глава во второй части истории. Наконец я сделала взаимоотношения Серри с Чонгуком и Ынхой идеальными. Кто рад? Я рада. А выы?Следущая глава, как вы наверное поняли, будет посвящена нашим любимым Чонгуку и Серри!И да, Ынха просто вернулась в свой дом, а не к Дэмиану.А теперь будем думать, послушает ли сын своих родителей и пойдёт ли к Ынхе?