Глава 27

— Псих знает, что значит быть психом, — шипит мужчина, рассматривая две полыхающие машины, а тот усмехается Чону.

Мужчины знали, что в машинах есть взрывчатки с определенным временем, потому поставили машину чуть дальше от больницы, а сами вышли через чёрный вход.

— Посмели угрожать моему сыну и его семье? Да щас, только я имею хоть малейшее право это делать. Убью мучительно медленно.

— План ещё в силе?

— Конечно. Я ещё не собираюсь помирать и оставлять свою жену без присмотра. Она у меня слишком хрупкая, чтобы оставаться одной.

— А ты романтик. Ладно. Давай дойдём до города, оттуда поедем в компанию, там передохнём часика два и поедем туда.

— Отличная идея. Кстати, ты ведь знал, что Чонгук едет сюда, так? — спрашивает Чхве, продолжая идти позади Чона.

— Конечно знал.

— Он рассказывал о тебе, по–пьяне. Зачем ты с ним так?

— Я долго думал об этом и принял решение нападать самостоятельно начиная с того момента, как Чонгук решился прилететь обратно. Ты ведь знаешь Ким Сэрона? — Чон в мгновение переводит стрелки. — Тогда я одолжил ему свою машину. Также в тот день я разговаривал с ним по телефону. Он проверял машину на наличие бомб, когда собирался ехать, но их не было, так что он спокойно сел в машину, а затем погиб, не справившись с управлением из-за перерезанных проводов тормозов. Авиакатастрофа - это всего лишь прикрытие. Повторяюсь, машина была моя, кто-то хотел убить меня, но погиб Сэрон. Он передал мне слова о том, чтобы я держал Серри в безопасности. Мне очень жаль, что они даже не увидели ребёнка своей единственной дочери.

— Когда ты отделял их, то знал, что она беременна? Зачем тогда он был всё это время в Америке?

— Нет, об этом я узнал только в день вылета Чонгука, но я уже не мог изменить своё решение. Я же говорил тебе максимально обезопасить его. Под твоим зорким глазом он находился в максимальной безопасности с тобой, а за Серри и её ребёнком следил я. Чонгук же ещё такой – за словом в карман не полезет – ещё и рожу набьёт, что не очень хорошо. Но в конечном итоге я понял, что совершил ошибку, разделив их. Кто знал, что охота была не только за Чонгуком, но и за Серри с ребёнком? Я мог их обоих перевезти в Америку, облегчив ситуацию для всех, мог позволить жить спокойно и любить друг друга так, как они этого хотели.

— То есть ты увёз Чонгука в Америку, чтобы обезопасить его? А как же твой старший сын?

— Ах, мой старший сын не настолько популярен, как Чонгук, и не настолько шустрый, ибо Чонгуки отличается от Чонхёна тем, что Чонхёни подрос гораздо позже: у него появились жена и ребёнок позже, также он не выполняет мои поручения и живёт своей жизнью. Чонгука я воспитывал по–другому, но и тот постоянно лезет не в свои дела. Возраст Чонхёна – норма для того, чтобы завести семью, но Чонгук дал толчок для многих корейцев, которые хотят сделать это в раннем возрасте, показал то, что не стоит бояться жениться в столь юном возрасте. Для общества и особенно подростков Чонгуки очень особенный мальчик, вот только я вновь испортил его репутацию.

— Ты прав, очень испортил. Я слышал, Чонгук защищал мальчика, а не себя.

— Может быть. Но я думаю, сейчас мой внук в безопасности. За домом Серри идёт постоянная слежка. Нам нет нужды ехать туда.

— Отлично. Тогда давай приступим завтра.

— Думаешь, есть необходимость звонить детям и пересказывать ситуацию?

— Моя дочь знает об этом. Она расскажет им.

В своей комнате мужчина одевается достаточно быстро и просто, обувает обычные ботинки и хлопает несколько раз по пистолету, спрятанному в штанах.

— Собрал своих? — спрашивает Чон, смотря на мужчину в зеркале.

— Конечно. Уже ждут около здания, — отвечает Чхве, улыбаясь. — Выезжаем.

Больница. 12:36 PM

Пока Ким спит, Чонгук встаёт со своего места и перекладывает девушку на постель. Ребята ушли уже давно, поэтому у Гука было достаточно времени подумать над произошедшим. Он уверен, что его отец жив, потому быстро названивает старшему брату, легко найдя телефон под освещающим палату лунным светом, и попутно натягивает на себя свою одежду.

— Ты с дубу рухнул? — сонно спрашивает Чонхён. Время хоть и не позднее, но так как последние несколько дней были довольно перенасыщены стрессом, он не спал который день. И теперь его укладывала спать Сохён. И не просто укладывала, а поглаживала по спине и чуть ли не пела колыбельную.

— Давай не будем ругаться, я знаю, что через пару часов ты тоже будешь где-то там, поэтому давай работать сегодня вместе.

— Чонгук, я тебе сказал лечь и лежать. Какого чёрта ты творишь?! — услышав сумасшедшее предложение братишки, он просто не мог сдержать крика. Он буквально проснулся.

— Ладно, не хочешь – я поеду сам.

— Чон Чонгук! После этого я тебе мозги вправлю, понял? — Гук довольно усмехается. Он не мог отказаться.

— Договорились, — и кладёт трубку.

Гук стонет от легкой боли в районе живота, но продолжает натягивать на себя кожанку, одевает на голову кепку и засовывает одежду, в которой был до этого, в тот же пакет.

— Чонгук? — он резко оборачивается на голос и видит на кровати девушку в сидячем положении, отчего её ноги свисали вниз и почти не доставали до пола.

— Ты уже проснулась, — скорее утверждает, чем спрашивает он, и подходит к кровати, сокращая расстояние между ними.

— Ты всё ещё болен, чтобы идти на такое, — девушка не спала ещё с того момента, когда парень переложил её на койку. Соответственно, она всё слышала. Да и не звони он Чонхёну, она бы предугадала его действия. Всё было очевидно.

— Я должен, Серри, он мой отец и готовил меня не просто так. Я не хочу понимать, что всё, что терпел годами, уйдёт зря. Я должен применить все свои навыки, потому что не хочу переживать смерти близких себе людей, переживать твою смерть.

— А я не хочу переживать твою смерть, — её брови сомкнулись к переносице, а в горле снова встал ком страха. Она столького натерпелась за эти несколько дней, а теперь он добровольно идёт на смерть, даже ничего не сказав напоследок? Если бы она не поднялась, он бы просто ушёл? — Сколько ещё ты будешь мучать меня, Чонгук? Почему ты не можешь посоветоваться со мной, хотя бы предупредить о своих действиях?

— Я не умру, — единственное, что ответил он.

— Откуда тебе это знать? — громко говорит она. Её крики сейчас сдерживать только её местонахождение. Не будь она в общественном месте, она бы не сдерживалась.

— Считай, что это мой гражданский долг. Я уйду, и ты меня не остановишь.

— Тогда я пойду с тобой, — она подскакивает с места, но парень тут же толкает её обратно, опустив на кровать за плечо. — Чон Чонгук!

— Ким Серри! — Чонгук уже не скрывал своей раздражённости, а она не могла скрыть наступающих слёз и открыто давала знать, что она отказывается делать всё по его словам. — Прекрати это. Может я и говорил, что всё ещё не равнодушен к тебе, целовал тебя, но я не возобновлял наших отношений, я просто сказал, что люблю. И на этом всё.

— Ты говоришь это специально, чтобы я за тобой не шла! — тихо кричит она, ударив ладонями по кровати. Она уверяет себя в этом, и в этом она была права. Но и в его словах не было лжи. Он не собирался продолжать с ней отношения. По крайне мере когда он должен был уехать в Америку, этого не было в его планах.

— Нет, я говорю правду, — шикнув, отвечает он, заставляя девушку расплакаться. Он понимал, что ломает не только её, но и свои надежды. Больнее всего это расставаться, когда ты знаешь о чувствах человека и они взаимны; давать знать, что всё кончено, просто потому, что не дано. — Просто ложись спать, а с утра пойдешь домой, — Чонгук берёт с тумбочки телефон, закидывает в карман и разворачивается к выходу. — Ты ещё очень юна, так что я уверен, ты успеешь найти кого-то получше. Я буду только рад за тебя.

Её брови сдвигаются к переносице, замечая на его лице ту самую улыбку, которую видела, когда он был при смерти. Он прощался. Действительно прощался. Она думала, что теперь все хорошо, они заживут вместе и будут счастливы, но... Что теперь Серри может сделать? Лишь сидеть и провожать его взглядом.

Только Гук делает шаг к двери, как его останавливают вновь.

— Я не хочу себе никакого другого парня, кроме тебя, Чонгук...

Серри судорожно всхлипывает, крепко обхватив парня со спины, на что он даже задержал дыхание. Она уже и забыла про свежую рану на его торсе, что доставляла ему боль. Но эта боль – ничто, по сравнению с тем, что творилось внутри.

Чонгук понимал, что оставляет свою семью: сына и жену, уходя в неизвестность. Бог знает, выживет ли он или нет. И на этот раз их могут разделять не просто какие-то десять тысяч километров, а действительно – целые небо и земля.

— Нет никого лучше тебя. У меня никогда не будет парня, которого я буду любить больше тебя. Никогда не будет..

— Серри, — он говорит уже более спокойно, берёт девушку за руки, оборачивается к ней лицом и укладывает её руки на свою талию. — Мне правда нужно идти. Прости, что постоянно плачешь из-за меня, но ваша безопасность для меня гораздо важней, чем своя. В этом наши взгляды схожи: ты пытаешься защитить меня, а я пытаюсь защитить вас. Тем не менее, я еду туда всё ещё любя тебя. Слышишь?

— Но Чонгук... — она снова пытается отговорить его.

— Я люблю тебя.

— Пожалуйста... — продолжает она, прыгая на месте.

Он ухмыляется, притягивает к себе Ким за руки настолько, что её тело врезается в его, и, удержав за щеки, встречается губами с её и нежно целует. До этого у него не было повода лезть с бесконечными поцелуями, иначе он бы её зацеловал. Но на самом деле он мечтал о ней каждую секунду. Тем не менее, она не отвечает ему, лишь вцепилась в мужскую талию.

Какая ирония. Наконец Чонгуку предоставилась возможность зажить со своей семьёй счастливо, но он просто отказывается от этого и добровольно идёт на помощь отцу, который всю жизнь ему заглубил.

Чон чувствует соленый привкус на губах жены, но это не останавливает его. Ему было необходимо остановиться ради её же блага, чтобы не подавать лишние надежды, а сам смаковал еле-еле отвечающие ему губы. Медленно–медленно Гук толкает девушку к кровати и, в конечном итоге, усаживает. Он закидывает её ноги на постель, заставляя Ким лечь, и сам ложится рядом вслед за ней.

— Я полежу с тобой, пока ты не заснёшь, хорошо? — она тихонько кивает и притягивает к себе за воротник рубашки, наконец поцеловав в ответ и даже углубив незаконченный поцелуй. Но на сей раз не отвечать было очередью Чонгука. — Серри, я не могу слишком долго здесь находиться.

— Ещё раз.

— Что «ещё раз»?

— Поцелуй ещё раз и езжай, — она вплетает пальцы в густые мужские волосы и притягивает его для поцелуя. И он не сопротивляется. Поддаётся поцелую и, прижавшись всем телом к её, продолжает незаконченное. Уходить и прекращать это совсем не хотелось, но пришлось.

— Мы будем ждать тебя дома, — он искренне улыбается, снова чмокнув жену, встаёт с кровати и с той же чеширской улыбкой выходит из палаты. — Я тоже люблю тебя, Чонгук.

В это время

— Тебе не стоило трогать то, что дорого моему сыну.

— Ты можешь угрожать мне, когда одно нажатие на курок и в твоей голове останутся только пробитые мозги? Забудь об этом, друг. Тебе не стоит даже надеяться на то, что выйдешь отсюда живым.

— А я и не надеюсь. Я знаю, что выйду отсюда живым. Надеюсь на то, что живым отсюда не выберешься только ты, — шипит мужчина.

Всё пошло совсем не по плану и Чона это злило. Чхве не знает, как обстоят дела внутри, поэтому он наверняка будет действовать согласно плану. Однако, велика вероятность того, что план будет полностью разрушен и Чон потерпит поражение. Всё оружие, которое было на нём, извлечено и лежат далеко, а пушка, которая пара секунд назад была в его руках, сейчас находилась прямо у его виска. Кто бы мог подумать, что человек может настолько тихо подкрадываться сзади в сыром и максимально тихом помещении, где каждый шорох может быть услышан.

— Слышал, Чонгук выжил. Очень жаль, ты ведь уже так давно пытаешься его убить, — у Чона автоматически вздымается бровь. — Прошло уже столько лет с окончания института, а наблюдать за вами вновь я начал только с рождения Чон Чонхёна. Но это не важно, важнее то, что заинтересовал меня именно Чонгук. Мне жаль его, правда. Никогда не думал, что такой пусечка, как ты, может поступить так с родным сыном. Вот только характер он полностью перенял у тебя: как и ты вечно суёт нос не в своё дело и не даёт идеально выполнить задание. Да и не будь он таким дурачком, не лежал бы сейчас в больнице.

— Думаю, тот, кто вечно суёт нос не в своё дело, это ты, дорогой друг. Тебя не должна касаться наша жизнь.

— Либо ты убьёшь меня, либо я убью всех, кто тебе дорог, как сделал раньше ты. Я больше не позволю те... — но Чон не даёт ему договорить и бьёт того по лицу.

— Второго «либо» не бывает.

Мужчина от неожиданности отходит на пару шагов и почти падает, но успевает опереться на руку и продолжает держать пистолет в руках.

«Дерьмо собачье», — думает про себя Чон.

— Один пошёл, — и стреляет куда-то в сторону и Чон провожает пулю, от которой в стене появилась дырка и шёл дым. Он совсем не понимает действий этого сумасшедшего, пока не слышит знакомый стон.

Чонхён от неожиданности беззвучно охает и за этой же стеной хватается за прострелянную руку. Чонгук с открытым от шока ртом следит за произошедшим за другой стеной, за которой его всё ещё не заметили, и мгновенно покрывается мурашками. Один такой выстрел, и можно считать – сразу на поражение. Даже если рана не будет смертельной, он скорее помрёт от кровотечения из не затянутой раны.

— Ты что тут делаешь?! — орёт старший Чон, недоумевая от ситуации. — Уходи отсюда!

— Да–а, дорогой друг, даже сюда ты притащил своего сына. Так желаешь их обоих убить?

— Я не намерен рассказывать тебе о своих планах.

— Хорошо, спрошу по-другому. Это твои люди внизу? — мужчина кивает в пустое окно, улыбнувшись, а Чон лыбится ему в ответ.

— Нет. Но это не точно.

— Хм, Чон Чонхён, выходи из угла, — парень прерывисто дышит, пытаясь начать дышать ровно и тихо, но адреналин и боль в кровоточащей руке не давали ему этого сделать. — Зачем ты сюда пришёл? Захотел вместе с отцом погибнуть?

Чонхён стоит между двумя дверными проёмами, через которые виднелся солнечный свет из их помещения, и пытался придумать, что делать. Отступать или выйти. Всё в очередной раз пошло не по плану. Они оба подкрались туда тогда, когда отец ударил того, но даже в движении враг заметил их. Невозможно.

— Чонхён, уходи, через две минуты здание взлетит! — уже орёт отец, пока парни ошарашено смотрят друг на друга.

— Была не была, — в полный голос проговаривает старший хён и влетает вместе с Чонгуком через два разных проёма, обстреливая всё, что видели перед собой, но стараясь усердно не задеть отца. Как только пули Чонгука заканчиваются, он засовывает пистолет в джинсы, хватает отца за плечо и толкает к дверному проёму, однако как только видит, как мужчина чуть ли не валится на сырой бетон, ловит его и выводит из здания.

— Ранен? — спрашивает он у отца.

— Чон Чонгук, и ты здесь? Какого чёрта?! — продолжает мужчина, злобно рыча. — Чонхёна надо выводить! Быстро!

Чонгук кивает мужикам, что прижимались по сторонам заброшенного помещения, после чего они все забегают внутрь, и продолжат вести отца к машине, которая поджидала их за деревьями.

— Хён, — и отпускает кнопочку на наушнике в своём ухе. — Хён!

— Да, — слышит он в ответ, и Гук облегченно вздыхает. — Всё хорошо, мы уже почти выбежали.

— Отлично, быстрее... — но не договаривает предложение, а буквально валится с ног из-за внезапного громыхания перед лицом. Взрыв оказался настолько сильным, что его откинуло, он не смог удержаться на ногах. Здание взлетело, полыхнуло пламя. От шока Чонгук даже не замечает, как рядом с ним приземляется огромная горящая доска.

— Вот чёрт! — водитель, Чон старший и младший своими глазами видели, как взорвалось здание, но Чонгук просто застыл в ступоре, продолжая сидеть на дороге. Мужчина вытаскивает у сына наушник и пытается достучаться до Чонхёна, но ответа не последовало. Связь прервана. И поняв это, в глазах младшего не оказалось ничего, кроме огня.

— Всё, мужики, уходим, уходим! — вышедший из машины Чхве хватает Гука за плечи кожанки, буквально поднимает его за них и толкает обоих к машине. Несмотря на то, в каком оба были состоянии, он всех посадил в машину и увёз в больницу.

***

— Чонгук? Ты уже вернулся? — Серри уже почти собрала все вещи, как в палату заходит он. Весь грязный и морально растоптанный.

Он проходит мимо неё и садится на кровать. У него не было никаких мыслей, абсолютно никаких. Ему было безразлично то, что происходит и кто находится перед ним, было всё равно на то, что его отцу сейчас зашивают бок и вытаскивают пулю из ноги. Он просто хотел сейчас увидеть своего брата перед собой и знать, что с ним всё хорошо.

Серри осматривает мужа с ног до головы, пытается понять, что случилось, пока не замечает скатывающуюся кровь с кисти Гука.

— Чонгук, ты ранен? — она быстренько подходит к нему и осматривает его руку, но не находит ничего. Тогда она буквально срывает с него кожанку и поднимает рукав футболки до плеча. — Фух, всё не так плохо, как я думала.

Ким обработала и перемотала его руку, а позже перемотала и торс, из раны которой сочилась кровь. Понимая, что за все эти двадцать минут Гук не обменялся ни звуком, ни действием, Серри уже не по шутке начала переживать.

— Чонгук, что-то случилось? — она встаёт перед ним, кладя руки на его ноги, и ловит взглядом бездонные глаза. — Что с тобой? Пожалуйста, объясни мне, — но он просто молчал. У него не было слов. Что можно было сказать? У её лучшей подруги погиб муж, как можно было это преподнести так легко, как она этого просит?

— Серри, давай поговорим завтра, — как-то болезненно хрипит Гук, отворачивая голову.

— Чонгук... Я серьезно, что случилось? Что-то с папой? Его ранили? — он отрицательно кивает, поджимая губы. — А что тогда? Вы не успели..? Его убили..? Чонгук, пожалуйста, ответь, ты пугаешь меня...

— Хён... — он со слезами на глазах перекидывает на неё взгляд, даже не понимая, насколько прямо и бестактно он это произнёс. Серри пыталась переварить единственное произнесенное им слово, ища ответ в его глазах, но пока до неё дошёл смысл его слов, всё внутри успевает тысяча раз перевернуться.

— Ч–ч... Чонгук.. Т–ты.. Оппа... — мямлит она и закрывает рот рукой, чтобы ошарашенный крик не вырвался на всю палату.

— Серри, прошу, не усугубляй.. — с дрожью в голосе продолжает Гук, смотря в её глаза, в которых не находил даже чего-то, что могло бы помочь ему, и проходится руками по волосам, облокотившись локтями на колени. — Давай уйдём отсюда.

Не бейте меня и Чонгука за его нытьё, но я считаю, что любой человек вёл бы себя так, если бы потерял лучшего «друга», лучшего брата, человека, который всю жизнь поддерживал его. Есть кто, кто плачет? А вообще, как вы считаете, что будет дальше?