Глава 28

Приехав домой, Чонгук встречает на пороге свою маму и Тэхёна. Его ошарашивает появление матери в доме и теперь ему захотелось вернуться обратно в больницу.

— Чонгук, ты что здесь делаешь? Что с твоим видом, одеждой? — начинает женщина.

Парень не здоровается и проходит мимо. Внутри его разъедал совесть, его уши горели от стыда. От стыда, что соврал матери, пошёл против её воли и позволил старшему брату погибнуть. Если бы он просто пошёл один и не звал никого с собой, все бы могло обернуться по–другому. Он убил наследника компании, отца двоих племянников и мужа своей хорошей подруги.

— Чонгук! — среднего роста женщина подбегает к сыну и останавливает, ухватившись за пыльную кожаную куртку. — Где ты был? — она пытается говорить спокойным лицом, но по сложившимся у переносицы бровям было видно, что она переживает. Женщина обхватывает ладошками лицо сына, на котором уже хлынули слёзы. Должно быть, только она могла знать, насколько Чонгук на самом деле ранимый и чувствительный. — Малыш мой, что-то произошло?

Парень стыдливо опускает голову, не в силах сдержать слезы. Он не мог посмотреть в глаза собственной матери.

— Чонгук..

— Мам, прости, — хрипит Гук, уже захлебываясь от того, как сильно он плакал.

Тэхён молча наблюдал за этим, пока Серри просто смотрела в пол, надеясь, что её не начнут расспрашивать. Теперь она начала понимать, почему Чонгук не мог рассказать ей о том, что произошло. Потому, что боялся её реакции. Его гложет страх, стыд и сожаление. Плачущий Чонгук, объятый в руки матери, казался совсем маленьким ребёнком, которого обидели мальчишки с района. И на самом деле, эти объятия были первыми за последние почти десять лет.

— Прости, мы ослушались тебя и поехали искать отца.

Женщина напуганно отрывается от сына, всё ещё держа того за шею и лицо, и многообещающе смотрит на парня. Её больше заботил результат, чем то, что они ослушались её, потому что муж её предупреждал, что эти двое не будут сидеть сложа руки. Она это, безусловно, тоже прекрасно знала.

— Хорошо–хорошо, я поняла, только не плачь, Чонгук–и.. — она стирает с его лица слёзы, сама того не замечая, как плачет.

— Нет, мам, ты не поняла, — вновь утверждает он. — С папой всё хорошо. Хён...

— Что..? Что-то случилось с Чонхёном?

— Здание.. оно взорвалось.. — его голос срывается, издавая сильный хрип. — Он не успел выбежать, мам...

— Что? — женщина в мгновение растеряла всю самоотверженность, которой пыталась поделиться с сыном, и все мысли и силы потеряли её, отчего она не удерживается на ногах и валится назад. Благо её ловят Тэхён и сам Чонгук. — Как же так..? — она, конечно, была готова к тому, что услышит плохие новости о своем муже, но она никогда не думала о том, что её старший сын может погибнуть, спасая его.

— Прости, мам.. — хрипит Чонгук, почти кланяясь перед ней в пол. — Прости...

***

Вчерашним днём ребята уложили спать сначала маму, а позже Гук умыл лицо и лёг в комнате Серри, где его точно никто бы не побеспокоил. Несмотря на то, что за стеной сейчас спит его сын и жена, больше всего он хотел словить уединение. Ему хотелось лечь спать и не думать ни о чём, забыть себя, забыть всё, что произошло в его жизни, заснуть и вовсе не проснуться. Эта жизнь слишком давит на него. Может раньше он ещё держался молодцом, но чем больше он рос, тем дальше всё и заходило.

День. Почти два часа. Чонгук спал очень плохо и довольно чутко, а проснулся от тихого стука в дверь. Одеяло он сегодня не использовал, а в комнате было достаточно прохладно, чтобы надеть обратно футболку, но и этого Гук не делает.

— Чонгук, мы приготовили обед. Тебе стоит поесть.

— Я не хочу есть.

— Не калечь себя ещё больше, — она подходит к новой кровати, садится рядом с Гуком и принимается гладить его по спине. Она знает, каково это, чувствовать заботу, поэтому была готова делиться ею с любимыми людьми. — После обеда мы поедем к Сохён, мы должны поесть.

— Мама! — в комнату забегает мальчик и с недоумением рассматривает парочку. — А это кто? — Чонгук поворачивает лицо на сына и рассматривает его вблизи. Точно его копия в детстве.

— Ах, сынок, теперь дядя будет жить здесь, а дядя Тэхён у себя. Помнишь, бабушка рассказывала, что у неё есть ещё один сын, но он живет не в Корее, — мальчик удовлетворенно кивает. — Это он.

— А пачему он к нам пиехал?

— Потому что так надо, Чонук–и.

— Холосо. А я с дядей дома останусь?

— Да, мы все вместе съездим по делам, а вы с Тэхёном останетесь здесь или пойдёте гулять, ладно?

— Холосо! — он подходит к кровати и смотрит на отца, сам того не подозревая. Да и мог бы трехлетний ребёнок узнать своего отца, которого никогда не видел? — А как его зовут? — снова спрашивает у мамы.

— Его зовут Чонгук.

— Чонгук? Вау! Насы имена так пахозы!— он оборачивается к Гуку и приближается к его лицу. — А меня завут Чон Чонук! Мне три! А тебе скока лет?

— Я младше твоей мамы на два дня. Знаешь, сколько маме лет? — он отрицательно кивает, на что Чонгук умиляется. — Мне двадцать один.

— Клута! Ты такой взлослый!

— Чонук, заставь пап... — и тут Серри останавливается, понимая, что чуть не проболталась, а Чонгук вскидывает бровь. — То есть дядю, пойти с нами кушать, а то он меня не слушается.

— Дядя, — мальчик берёт отца за руку и тащит на себя. — Маму надо слусать, а то она надаёт тебе атата.

— «Атата»? — Гук встаёт с постели, не убирая со своей ладони маленькую руку, и идёт за ним, согнувшись почти пополам. Сразу, как они спускаются вниз, он встречается взглядом с матерью, но сразу отводит его, переводя на своего сына. — Как спалось? — начинает парень, будто вчера он вовсе и не извинялся перед женщиной, кланяясь в пол. 

— Всё хорошо, сынок. Знаешь, я тут подумала, тебе стоит позвонить Сохён, — она подаёт парню сотовый телефон, и Гук сразу берёт его и набирает их номер. — Она не может постоянно ждать своего мужа, который не вернётся.

— Нуна, привет.

— О, Чонгук–и, а ты как всегда сбегаешь с больницы. Хорошо добрался?

— Да, я добрался быстро. Слушай, мы сейчас приедем к тебе. Нам нужно серьёзно с тобой поговорить.

— Да ладно, о чём?

— О хёне.

— М, а что с ним?

— Тебя не удивляет то, что я уже дома, а он – нет?

— Почему же? Он дома, правда спит ещё.

— Нуна, я не шучу.

— Слушай, Чонгук, ты какой-то странный. Если ты не спал всю ночь или пьян, то просто проспись, а позже приезжай.

— Чего?

— Приезжай.

***

Парень первым бежит к двери, которая оказывается открытой, оставляя отца с перевязанной ногой с женой и мамой, помогавших ему передвигаться до коттеджа. Он искренне надеялся, что слова подруги были правдой, а когда проходит в дом, то его лицо в мгновенье становится потерянным.

— Хён? — Чонгук ошарашено смотрит на брата, а Чонхён беззаботно улыбается ему, раскрывая руки пошире. Гук тут же подлетает к брату и крепко обнимает, тяжело дыша. — Как ты тут очутился? — спрашивает он брата, обнимая его с такой силой, что Чонхёну было довольно проблематично дышать, потому он подталкивает братишку к дивану и отрывает от себя, усаживая.

— Я помню взрыв, но потом, видимо, отключился от того, что сильно отлетел. Другие тоже пострадали, как я, но им помогли другие парни с Америки. Когда господин Чхве разбудил меня, мы начали проверяться на повреждения, а потом начали проверять микрофоны, которые не работали. Скорее всего они сломались из-за взрыва. Жертв нет.

— А что с тем мужиком? В здании.

— А что с ним? У нас у обоих закончились патроны, но рядом были пушки отца. Я вспомнил о них быстрее него, но и там мне не повезло. Все пистолеты были заглушены. Честно, мне был бы уже конец, потому что он уже шёл в нападение, но, благо, появилась подмога, которая успела убить его, пока он сидел на мне.

— И? У тебя много ранений?— продолжает Гук.

— Ну, ты сам видел, как он пробил мне руку, а так, когда мы отстреливались, получил в бок. Пуля просто прошлась по поверхности кожи, поэтому ничего серьезного. Тоже самое с ногой, — он поднимает перевязанную ногу. — Икру пробил. Вроде больше ничего. А ты как?

— Только руку задел.

— Это хорошо, что ты остался жив. Я очень рад за тебя.

— Я думал ты погиб, хён.. — Гук снова обнимает брата. Настолько крепко, насколько может.

— Как видишь, всё хорошо.

— Уверен, я уничтожил маме одну вторую часть всех нервов, а сам поседел.

— Мне приятно слышать, что ты всё ещё меня любишь, младший брат. Ну всё, излили наши избитые душеньки, а теперь, хочешь ли ты этого или нет, как я тебе и обещал, — он сжимает кулаки ладонями до хруста и хрустит шеей. — Я тебе въебу по самые колокола.

— Ах, оппа, обойдемся сегодня без бойни, мне не хочется заново останавливать кровь у вас обоих, — Сохён быстро подходит к мужу и останавливает его, пока он действительно не надавал младшему, а позже в дом проходит и мать.

— Сынок... — заметив с младшим сыном старшего, у женщины тут же наворачиваются слёзы и она бежит в объятия сына. Она до конца верила, что всё обошлось, но вчерашняя истерика Чонгука полностью выбила её из колеи.

— Ладно, в другой раз, а то не хочется твою семью и родителей расстраивать, — смеётся Чон братишке, крепко обнимая мать.

— С тобой всё хорошо? — она плакала искренне, пытаясь поверить в то, что происходящее действительно не сон. Плакать и говорить о своем счастье было единственным оптимальным вариантом из всех. Изначально она хотела устроить маленький скандал о том, что нельзя было слушать Гука и бежать за отцом, но поняв, что вина не только Чонгука, но и его самого, план кардинально изменился. Злость сменилась слезами и любовью к сыновьям.

— Ох, долгая история. Папа? — парень удивляется, замечая в дверном проёме своего хромающего отца с Серри. Прошёл всего день, но он уже ходит, несмотря на операцию? Хотя, не удивительно.

— Рад, что с тобой всё хорошо.

Дом

Ночь. 2:03 AM. Хозяева приходят с ресторана достаточно изнеможённые, немного пьяные и до жути серьезные. Они понимали, что Тэ усыпил ЧонУка и сразу ушёл домой специально, уж явно не просто так. Потому-то они и понимали, что сегодняшний день без серьёзного разговора не обойдётся. Вот только какой получится нормальный разговор, если она постоянно молчит, говоря дурацкое «да» и «нет», не отвечает на вопросы и даже смущается? Чонгука это откровенно раздражало.

— Хорошо, договорились, — подытоживает он, выдохнув, и отпивает чашку чая. Это единственное, чем он мог себя отвлечь.

— Хочешь салат? — спустя долгое молчание спросила Ким, подняв на него взгляд. В воздухе чувствовалось это напряжение, вот только почему – всё ещё не понятно. Недавно они целовались и признавались друг другу в любви, а сейчас снова эта тишина.

— В ресторане ты съела гораздо больше меня, ты можешь есть ещё?

— Наверное, это... — девушка не может выдавить из себя это слово. Она не могла сказать, насколько сильно нервничает, что решила приготовить салат, который и без того не лез. И это окончательно его поражает. Буквально наповал.

— Я понял, — и вновь отпивает чай.

Серри встаёт из-за стола и идёт на кухню, где достаёт нужные ей принадлежности, помидоры, огурцы, пекинскую капусту, а Чонгук в это время обдумывал план своих действий. Потому уже через минуту он встаёт, забирает у неё из рук доску с нарезанными овощами и ставит на стол.

— Что ты делаешь? — спрашивает Ким, когда Чонгук устремил глаза в её, но внезапно охает, когда резко оказывается вжатой в стену.

Девушка недолго сопротивляется, пока не оказывается в ловушке. Руки оказались зажаты им, а сам парень находился в нескольких сантиметрах от её лица, отчего она съёжилась всем телом: ноги и голову к себе поджала.

— Чонгук?

Да, глава маленькая, но на большее мое воображение не тянет, зато следующая глава вас точно порадует😏