Глава 20

Flashback

Южная Корея. Инчхон. 5:30 PM

— Пару дней назад я созванивался с Американской компанией La Vista и разговаривал с директором компании. Он и его жена, оказывается, корейцы.

— И что?

— Помнится мне, ты говорил, что не переносишь Ким Серри и хочешь поскорее расторгнуть контракт. Поэтому я еду в Лос—Анджелес и, если не подпишу контракт с La Vista, то просто поговорю. Я решил, что ты закончишь этот семестр и поступишь в американскую школу в Лос–Анджелесе.

— Что? Зачем мне это?

— Через три года мы всё равно расторгнем контракт с мистером Ким как и обещали, а так вы с Ким Серри больше не будете, как ты говорил, мозолить друг другу глаза в течении двух лет, да и она будет только рада твоему переезду.

— Ты ничего не знаешь о нас, чтобы утверждать это. Я не поеду туда, я останусь здесь.

— Ей двадцать пять. В совершенстве владеет английским, пообещала научить тебя языку за каникулы. Она красавица. Главная модель в их компании. Красивая модельная фигура, имеющая красный пояс по тхэквондо. Всё, как ты любишь.

— За кого ты меня принимаешь, а? У меня одна жена и я не собираюсь никуда ехать.

— Они полностью обеспечат твою жизнь в Северной Америке, Чонгук, не отказывайся.

— Америка мне эта ни о чём не говорит, как и её имя. Я доволен своей нынешней жизнью.

— Неужели Ким тебе уже дала, раз тебя настолько все устраивает, — это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

— Что?

— Ну что ж... Мы уже договорились с отцом Доён, да и билет я уже купил.

***

— Разве не вы хвалили меня за мои профессиональные умения рисовать, редактировать фотографии, пользоваться фотошопом? Думаете, что я умею только заниматься этим, а различать чужое – нет? Эта жалкая фотография была только поводом расстаться. Я пошёл на это чтобы она считала меня козлом отпущения, возненавидела и отпустила с лёгкостью на душе. Но нихрена! Всё только пошло по наклонной!

Почувствовав себя жалким, Чонгук жадно хватает ртом воздух, почти всхлипывает, подавляя собственную истерику. Нет, он не собирался плакать, но нервы сдавали точно – он сам это замечал.

— Я и понятия не имел, что она беременна. Если бы знал, я бы бросил всё, отказался от всего, что имею! То, что делает отец, не избежать, поэтому сопротивляться смысла нет. Ребёнок ему не помеха, потому что он знает, что семья у Серри обеспечена. Именно поэтому я не уверен, что хочу этого ребёнка. Если я уеду, то будет лучше, если она не родит.

— Ты... Ты дурак?! Это твой ребёнок, Чонгук!

— Если я не вернусь, ей будет трудно нести на себе эту ношу – общественное мнение: о ней, об этом ребёнке. Его будут унижать, а я ничего не смогу с этим поделать, понимаешь? Да и не факт, что это мой ребёнок.

— Ты даже не уверен: твой ли это ребёнок?..

— А что я должен думать, видя её уже какую субботу подряд в клубе? Видя, как она хорошо выпивает; видя, как к ней прикасаются другие мужчины? Она сама довела себя до нынешнего состояния.

— Ты причина её нынешнего состояния, понял? Ты её до этого довёл! — прошипела Сохён, ткнув пальцев в его грудь. — Ты думаешь, она может тебе изменить? Только ты можешь такое сделать! И я искренне восхищаюсь этой девушкой, потому что она столького натерпелась от тебя. От тебя и твоих подружек. Она даже попала сюда из-за них. Всё, что ты сейчас себе придумываешь – это чёртов самообман!

Чонгук не может взглянуть в глаза подруге, потому что она права. Это самообман. Всё, что было вокруг него, было обманом. Он постоянно находился в неизвестности от самого на данный момент важного в его жизни. Он в тысячный раз пожалел, что бросил её и прекратил следить. Он должен был остановить её, когда та шла на опрометчивые поступки. Ведь как только он полюбил её и сделал своей женой, он стал ответственен за неё. Будь Гук рядом, всего этого бы не произошло... Серри бы не переживала этого. Они бы жили как настоящая семья, но он сам всё испортил, поторопившись. Он должен был всё рассказать ей на равных, решить проблему вместе и выбраться из неё. Но он предпочёл сделать всё сам и провалился.

— Ответь мне, вы когда-нибудь предохранялись?

— Больше нет, чем да.

— Боже, я не могу поверить... — девушка укладывает волосы назад, думая, что же делать.

— С самого начала было всё понятно. Мы были врагами и навсегда ими останемся, другого не дано. Чёрт, я не должен был поддаваться, не должен.. — он проходится по волосам, вспоминая каждый миг, который когда-то заставлял улыбаться, пока сон, наконец, не достигнет его.

— Чонгук, она же любит тебя, она беременна от тебя.. Скажи об этом отцу, останься, я прошу тебя.. — у Сохён в уголках глаз собираются слёзы, которые вот-вот скатятся по щекам или разобьются о землю, и снова и снова ударяет его в плечо. — Давай я поговорю с Чонхёном, он...

— Никому не говори о нашем разговоре с отцом, Сохён, — она кивает в ответ и крепко обнимает младшего брата мужа, поглаживая его по спине. — Храните с хеном это в тайне от неё. Тем, кто должен будет знать, я расскажу сам.

— Ты уходишь?

— Позвонишь мне, когда будут результаты. Не думаю, что моё присутствие обрадует её или сделает ситуацию лучше.

— Хорошо..

— Спасибо.

Чон быстрым шагом идёт вперёд и скрывается за углом, а Сохён продолжает сидеть на корточках, только облокачивается спиной о стену и достаёт сотовый телефон. Звонок сразу поступает мужу.

— Да?

— Оппа, — дрожащим голосом отвечает Пак. — Я услышала от него всё. Он действительно не знал.

***

Ближе к вечеру шестеро друзей ждали прихода Чонгука на квартире Тэхёна, где на данный момент жил Гук. Все терпеливо ждут, но вместо того, чтобы встретить на пороге радостного Чона от скорого пополнения в семье, встречают «растоптанного», от которого несло запахом алкоголя за километр.

— Какого хрена мы ждём тебя здесь весь день, а ты в баре тусуешься? — со злостью говорит Юнги, хрустя костяшками рук.

— Я б на тебя посмотрел, будь ты на моём месте, — пьяным голосом грубит младший, шатаясь то ли от усталости, то ли от алкогольного опьянения. После громким звоном ставит бутылку соджу на стол и садится рядом со старшим хёном.

— Что–то случилось? – вполне понимающе спрашивают парни, будто не понимают, что произошло.

— Её отправили на сохранение, — тихо отвечает Чонгук.

— Серри действительно беременна? — переспрашивает Чимин. — Тогда что это было, что случилось?

— Выкидыш, — отвечает Чонгук и хочет отпить ещё немного соджу, но Сокджин выхватывает бутылку из его рук и уносит на кухню.

— И..? Не спасли?

— Ребёнок оказался куда проворнее, хотя выкидыш мог произойти на все 99,9/100%, — перефразировал тот слова врача. В следующую секунду глаза каждого из его хёнов преобрели форму копеек, когда из глаз младшего начинают течь слёзы.

— А почему ты расстраиваешься тогда? Ребёнок же жив! — Хосок неловко пытается подбодрить того, стуча по плечу. Ребята не знали, как реагировать на пьяного друга. Чонгуку плохо – по нему ясно видно, но чем же им, совсем ничего не понимающим в таких делах, посоветовать ему? 

— Жив, а толку–то?

— В смысле «толку»? Что ты такое говоришь? — взъерошив волосы младшего, спрашивает Пак, усердно стараясь не уйти в себя.

— Я всё испортил, чёрт возьми. Мы бы могли бы быть вместе по сей день, я бы мог поговорить с отцом, но теперь... — с его глаз слезы текли так быстро, а голос так осип, что парня было просто не узнать. Это определенно из-за алкоголя.

— Ты о чём, Чонгук? — продолжает Чим, но все лишь останавливали его, ведь они и без того знали причину. Чонхён давно им всё рассказал, потому что Чонгук не мог так просто полностью изменить свой образ жизни в свой прошлый.

— Я не смогу следить за ней, не смогу быть рядом, увидеть его вживую, ухаживать, ничего не смогу, — его голос постоянно срывается. У него истерика.

— Чонгук, я стою на первом месте в рейтинге самых умных учеников, но я один такой гондон или тут все не понимают, о чём ты говоришь? — по–новой начал Намджун, ибо Чонгук уже начинал бредить.

— На каникулах я улетаю в Лос–Анджелес, — начинает он уже с другой интонацией, более уравновешенной, чем до этого.

— На курсы? — удивленно продолжает он.

— К будущей невесте, — никто и вымолвить слова больше не мог. Они были поражены таким резким обстоятельствам. Это единственная информация, о которой парни не знали. Им сказали, что это курсы.

— А как же Серри? Ребёнок? — через некоторую паузу продолжает Джин, но тот молчит. В том–то всё и дело.

— Через три с половиной года контракт с семьей Ким расторгают, а новый наверняка будет подписан.

— То есть... Вы с Серри разведетесь? — переспрашивает Тэхён.

— Новый контракт будет подписан сразу после нашего с Серри развода. А контракт с той действует в течении восьми лет или больше. Итого: одиннадцать лет в Америке.

— А как же ребёнок? Ты собираешься оставить их здесь? — продолжает за ним Юнги. Теперь их будущее стало пугать его. До этого он ещё верил, что все поправимо.

— Ты из–за отца собираешься бросить семью? — слишком прямо продолжает Тэ, на что получает толчок в рёбра, но продолжает. — Она же не сможет без тебя, ты это знаешь. Вспомни те выходные. Она каждую субботу приходила в клуб выпить. Беременная.

— Поэтому прошу, помогайте ей, когда ей будет плохо и в моральном, и в физическом смысле, покупайте ей любые вкусности, которые она захочет, развеселите её, если это будет нужно и попытайтесь сделать всё... — он прикрывает глаза, опустив голову внизу. — Чтобы она забыла меня. Я приеду сразу, как у меня появится возможность, — он облокачивается лбом о кулаки, пытаясь успокоить себя и выдыхая тяжесть в груди, всхлипывает.

Признаться честно, парни ещё никогда Гука таким не видели, поэтому очень внимательно слушали его. Лучше один раз выпустить пар, чем держать всё в себе всю оставшуюся жизнь, согласитесь. Они сидели рядом, без мыслей, без слов, они могли только быть рядом и успокаивающе стучать его по спине.

— Отдохни сегодня, Чонгук. Тебе очень не хватает сна, — кивает Хосок и поднимает его за локоть. Гук соглашается, встаёт и уходит на второй этаж. Там-то он автоматически идёт в первую попавшуюся дверь, падает на постель и, не успев обдумать следующие свои действия, в мгновение отключается.

***

Чон просыпается с жуткой головной болью и выжато стонет, хватаясь за голову. В следующую секунду мысли атакуют его и он выдыхает в потолок. Открыв опухшие глаза, он понимает, что голова у него болит не просто так, а всё, что было вчера, совсем не пьяные бредни или сны. Парень резко поднимается, выдохнув, и направляется к двери из комнаты Тэхёна, пока в глазах мелькают чёрные точки. Дома уже как два с половиной часа никого не было. Только Тэхён, который сидел за кухонным столом, где до сих пор стояла грязная посуда, и с кем-то активно переписывался по телефону. Ким, поев, понял, что пойти в школу при таких обстоятельствах, оставив своего лучшего друга одного, будет неправильным решением. Поэтому он проводил Джуна и Хосока в школу, а сам остался.

— О, Чонгук, — сонный Гук оборачивается на голос друга и пытается свободно открыть глаза, но солнечный свет мешал ему это сделать.

Тэхён долго обдумывал ситуацию с Серри. Ему было жаль. Вот только непонятно кого больше. Ему больше не хотелось, чтобы ей доставалось от Чонгука снова, но в конце концов она носит под сердцем его ребёнка. Ладно, раньше они терпеть не могли друг друга, вечно дразнили, но теперь это меньше всего нужно вспоминать. Если Чонгук уедет, что будет с Серри? Что она будет делать с их ребёнком? Станет замужней «матерью-одиночкой», которая будет посмешищем в стране? Как они, и Чонгук в частности, собираются это переносить, находясь в совершенно разных точках мира? Где разница во времени больше десяти часов?

— Выспался?

— Никогда в жизни так прекрасно не спал, — с сарказмом отвечает он и уходит в ванную.

Гук всё ещё помнит свои вчерашние пьяные рассказы, потому раздраженно моет лицо, чистит зубы слишком резкими движениями, а после и вовсе останавливается и смотрит на себя в зеркало. Он рассматривал себя долго, наверное минуты две, думая, насколько этот урод в зеркале стал ещё более уродом, пока в итоге не сжимает руки в кулак и не бьёт себя по стеклу.

Стекло рассыпается прямо перед лицом, громыхает об идеально чистую раковину, сыпется на пол. Но его не заботило то, что он стоит босыми ногами на холодном кафеле и что из района костяшек слишком сильно сочится кровь. Это ему ничего не давало. Он облокачивается об раковину и смотрит, как кровь течет по раковине прямо в сифон, пока в ванну не забегает Тэхён.

— С ума сошёл?! — орёт Тэ, выводя друга из ванной, и сажает за стол, за которым сидел до этого, сам бежит искать аптечку.

— Прости, — в очередной раз извиняется Гук, наблюдая за тем, как Тэхён пытается сделать повязку максимально аккуратной. Они оба видят то, как нелепо они сейчас выглядят, и думают почти одинаково: «Не могу элементарно руку другу перевязать, а в будущем ещё и семью вскармливать» или «Не могу даже держать себя в руках, контролировать себя, зато каким-то образом хотел бы помочь жене с воспитанием ребёнка».

— Слушай, — Тэхён завязывает маленький бант и откладывает бинт в сторону, затем облокачивается локтями на стол и заинтересованно прожигает друга взглядом. — Мне кажется, мы давно не общались по душам. Если тебе плохо, поплачься.

— Ну уж нет, я уже не тот маленький Чонгук, который будет рассказывать тебе все свои переживания.

— Чонгук, я хочу помочь тебе.

— Помочь с чем? С тем, чего не исправить? Я в заднице, что уж там говорить.

— Что ты собираешься делать?

— Если бы я знал...

— Хоть легче стало от того, что только что сделал? Кто теперь восстанавливать всё будет?

— Это не проблема.

— М–да уж, по-сравнению с другими проблемами, эта для тебя сущий пустяк. Решил уехать?

— А есть другой вариант?

— Думаешь, он что-то может тебе сделать?

— Я не думаю, я уверен. Уж не хочется с пробитыми частями тела на больничной койке отлёживаться, лучше в могилу сразу.

— Ты что несёшь..?

— Что не так? Тэхён, — обращается он к другу. Это уже говорило о всей серьезности разговора. — По–твоему, лучше жить с нелюбимой одиннадцать лет, пока любимая с нашим ребёнком будут находиться в другой стране с неизвестном мнением о тебе? Действительно, слишком сложный выбор, черт возьми.

— Чонгук, я понимаю тебя, но не надо выражать своё недовольство таким образом. Мы, как и ты, не виноваты, поэтому прекращай отвечать так.

— Прости, я сегодня не в настроении..

— Вы разговаривали? — Тэхён просто меняет тему.

— Нет, я ушёл в то время, когда шла операция, потом мне позвонила Сохён–нуна и рассказала всё остальное.

— А Серри ничего об этом не знает?

— Нет. И я надеюсь, что не будет знать до конца.

— Знаешь, мне даже тебя так не жаль, как её. Теперь она знает, что ты знаешь о её беременности, но всё равно не собираешься восстанавливать отношения, а все остальные люди, некоторые из которых стали для неё лучшими друзьями, скрывают от неё самую важную информацию.

— Если я расскажу – не смогу уехать, останусь – с вами и с ней могут что-то сделать, поэтому уехать самый лучший вариант.

— Ничего хорошего. Оба варианта одинаково ужасны.

— Тэхён. Ты же знаешь моего отца. Что, если он убьёт её? — Гук облокачивается на локти на стол всем телом.

— Но...

— Билеты куплены, мне остаётся только ждать дня вылета. Я уже сделал всё, что не сделал бы нарочно никогда, чтобы полностью разрушить наши отношения, ни оставляя в Серри ни капли желания быть со мной. И даже если я останусь, какой в этом будет смысл?

Тэхён тяжело вздыхает, взъерошивая и без того безобразные волосы. «Действительно выбора нет», — мысленно проговаривает он.

— Ну хорошо, допустим ты уедешь, она останется, и что дальше? Не волнуешься за её учёбу, мнение общества, деньги, в конце концов за ребёнка?

— Над её учебой я подумаю. Если дело будет касаться её ребёнка, то она не даст себя и его в обиду. Уж если обижают её, она ничего не будет делать, но обижать её собственность она не позволит. Деньги я параллельно буду высылать вам, чтобы вы могли платить за неё свободно, не жалея потраченных денег.

— Ты что? Ты действительно такого мнения о нас? Мне не жалко денег на друзей, любых.

— Просто хочу понимать, что тоже хоть чем-то помогаю вам. А вот ребёнок.. — Чонгук заметно напрягся, и Тэхён это сразу заметил, потому уверенно положил руку на плечо друга.

— Мы поможем всем, чем можем помочь, Чонгук. Я не осуждаю тебя за сделанное, с кем не бывает, уж что поделаешь.. Уверен, ты идёшь на такой серьезный поступок с благими намерениями.

— Спасибо, Тэ.

— Когда ты вылетаешь?

— Почти сразу после выхода результатов итоговых экзаменов.

— У тебя есть три месяца, чтобы наладить с ней хотя бы дружеские отношения. Это бы вам не помешало.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Как ты потом собираешься общаться с ней и ребёнком? В будущем мы все равно будем в одной компании и вам не избежать стычки.

— Через одиннадцать лет посмотрим.

— Чонгук, это одиннадцать, мать твою, лет. Твоему ребёнку будет десять, что ты будешь ему говорить?

— У меня ещё есть время поразмышлять над этим.

— Вот именно, у тебя его практически нет.

— Я ей даже рассказать всё не дал.

— И что? Она поймёт, что это было в порыве ревности и злости.

— Я назвал её проституткой.

— А это было просто в порыве злости.

— Я сказал, что она никогда не играла в моей жизни что-то важное.

— Чего?! — Тэ нервно потирает переносицу. Ситуация слишком изнуряет. — Ты точно идиот. Ты хотел её собственноручно ребёнка лишить?

— Я ничего не думал, — друг выдувает набитый воздухом рот, так и говоря: «Какой же ты идиот...». — И я ничего не знал. А по-другому она бы не отстала от меня.

— «Не отстала».. Она с самого начала об этом знала, и до физкультуры уже была не в порядке, но все равно побежала. А потом ещё твоя Наён вместе с ней упала. По «счастливой случайности»! Ты хоть видел, как эта девчонка об неё типа споткнулась? Об беременную! Я уверен, ты это видел, как и я с Чимином. Интересно, почему именно Наён, да?

Гук виновато прикрывает глаза, раздражённо шипя. Его раздражал этот разговор и то, насколько правдиво сейчас описывает всё это его друг. Ему жаль, очень, но в тот момент он ничего не мог поделать.  Если шанс расстаться подвернулся, то нужно было пользоваться, чтобы потом не сделать ещё больней. Но больше всего он жалеет о том, что решил расстаться с ней раньше, а не сейчас. Он мог бы помочь жене должным образом, принять окончательный выбор и рассказать ей правду, но.. Просто зачем..? Всё, что произошло за эти дни, можно было избежать. Так какого хрена?!

— Так, завтра мы идём к ней.

— Что? Я... — но злой Тэ не дал ему договорить.

— Что «ты»?! Она тоже была не готова, когда ты пришёл к ней и жестоко кинул. Так что никаких «нет»! И тебе ничего не остаётся, как послушать меня. Когда все парни придут, я позову всех остальных, включая Хёну–нуну и Донан–хёна, расскажешь им всё.

***

Девушки уже давно собрались в больнице: Сохён ночевала здесь, а Хёна приехала с утра, поэтому придти только с парнями было не так страшно. Ребята сразу заметили, что настроение между Чонгуком и его женой было чертовски поганое, не говоря уже о самочувствии Серри, которую было не узнать из-за столь бледной кожи. А Чонгук стоял и молчал в сторонке, пытаясь разложить все мысли по полочкам и принять факты. Этот человек старше него на два дня, но он всё равно считает её младшей и не может понять, как ребёнок может уместиться в такой маленькой девушке. Нет, девочке, ей, черт возьми, восемнадцать. Столько мыслей, казалось бы, у него никогда в жизни ещё не было.

— Точно-точно всё хорошо? — снова спрашивает Чимин, на что девушка уже начинает смеяться и кивает несколько раз. — Ты не злишься на то, что мы пришли без предупреждения?

— Нет, всё хорошо, я рада.

— Какой срок, Серри–я? — спрашивает Джун.

— Два месяца, — с улыбкой отвечает она. Чонгук смотрел на жену и её натянутую улыбку. Она даже не посмотрела на него, когда он зашёл, и до сих пор не смотрит. Полный игнор. Но как бы она не говорила, что всё хорошо, по взгляду он мог понять, что это не так и на самом деле ей неловко перед таким количеством людей.

— О, уже давно, — удивляется Хосок, посмотрев на будущего отца, но почти сразу отворачивается.

— Чонгук, пойдём выйдем, — окликивает парня Сохён и уходит за дверь. Он за ней. — Слушай, я понимаю, что вы расстались, но это не повод смотреть на неё так, будто хочешь убить.

— Я и не смотрел.

— Я вчера разговаривала с ней.

— И что? — Чонгук пытался как можно больше показать своё безразличие, но это больше было похоже на любопытство.

— Тебе стоит разобраться со своими подружками, — Сохён кидает на парня строгий взгляд, оставаясь на стороне подруги. Она искренне не понимала поведения Чона и не хотела этого понимать. Не обязательно было начинать встречаться с кем-то прямо в школе и прямо перед ней. — Они хорошо постарались перед уроком.

— Что они ещё сделали?

— Серри мне четко так и не ответила, но как я поняла, были побои, — Чонгук прикрывает глаза, тем самым успокоивая себя. Если бы он наткнулся на эту Наён прямо сейчас, он бы её нахрен уничтожил.

— Я понял.

— И я думаю, она ещё не готова, — Чонгук молчит, слегка напрягшись. — Морально. Когда я спросила, что она собирается делать будучи с ребёнком, она чуть не расплакалась.

— Я обеспечу ей всё, что угодно.

— Ты не понял! Она не знает, что будет говорить своему ребёнку, когда на пороге окажешься ты. Даже если ты останешься в Корее, она не собирается тебя прощать, но и не знает, что будет делать без тебя.

Чонгук нервно вздыхает, чувствуя странную пустоту в груди, и эта пустота словно пыталась разорвать его сердце, давя с слишком огромной силой. Это ли называют болью? Или он всё ещё не дошёл до этой ступени? Однако Гук, который всё ещё находился в этой больнице, не мог открыться присутствующим, не мог показать свою боль, должен был только поддержать подругу, которая явно будет держать его жену в цепких, надежных лапках. Он должен был внушить друзьям уверенность, которой у него, к сожалению, не было, должен был выглядеть равнодушным несмотря на мнение окружающих.

— Давай присядем, успокоимся и зайдём обратно.

Он сажает девушку перед собой, а сам не успевает сесть, как его телефон начинает звенеть. "Отец" — видит он и почти сразу берет трубку.

— Да?

— Чонгук-и, привет. Спишь? — начинает мужчина.

— Привет, нет, что-то хотел?

— Я в Сеуле.

— И?

— Сегодня я решил тебя не поднимать, но завтра ты должен подойти к семи вечера в ресторан неподалёку от твоего дома. Нам есть о чём поговорить.

— Я понял. Пока, — Гук выключает телефонный звонок и переводит взгляд на Сохён.

— Успокоилась? — она кивает. — Тогда пошли.

Всем привет! С окончанием учебного года! Кто сдаёт экзамены, сессию, ЕГЭ/ЕНТ — всем удачи! И мне тоже удачи, потому что вместо того, чтобы повторять материал, я сижу и строчу главу. Давайте хорошо проведём наше лето, ребятки~