Маскарад

По комнате пронеслась волна напряжения, мгновенно отразившаяся недоумённой гримасой на лицах присутствующих. Все, как один, пристально разглядывали запоздалого спутника Канарейки. Однако реакция рыжеволосой девушки особенно выделялась на фоне остальных. Сначала она смотрела на него с полной растерянностью, а затем это чувство переросло в восхищение, которое, вопреки её намерениям, она не смогла скрыть.

Удивление охватило её, потому что от прежнего Джеймса Фрэнсиса не осталось и следа. Перед ней стоял словно другой человек — с наглой самоуверенностью, которая буквально выплескивалась из каждого его движения. А восхищение... Айлин была поражена тем, как изменился тот, кого она когда-то отвергла. Преобразившаяся красота этого мужчины сбивала с толку её мысли, ускоряла пульс. Чувства противоречили друг другу, и она не могла понять, как ей стоит на это реагировать.

В текущем замешательстве сестры были похожи, как две капли воды. Молодая Росс не находила слов, в то время как старшая Додсон, переполненная шоком, не могла произнести ни звука. В конце концов первой заговорила сердитая бабушка, чей возмущённый голос уверенно прорвался сквозь тишину:

— Мистер Фрэнсис, неужели вы считаете нужным создавать столько шума своим поздним появлением? Мне и без вас вдоволь хватает лишних хлопот. Разве не было предписано прибыть до вечера?

— Достопочтеннейшая Альма, — процедил он с ироничной ухмылкой. — Я бы рад был явиться раньше, но, увы, не мог.

Мужчина сбросил с плеч тяжёлый плащ и небрежно передал его дворецкому.

— Вы же простите маленькую шалость, которую позволил себе ваш приглашённый гость, не так ли?

Старейшина лишь потрясенно вскинула брови, негодующе глядя на наглеца, который вёл себя не как приглашённый гость, а будто и вовсе считал себя хозяином этого дома.

— Вам бы лучше для начала извиниться за свои выходки, мистер Фрэнсис, а уже потом требовать прощения, — вмешался в разговор Лоркан, его голос был твёрдым и исполненным уверенности. — Я, как будущий Глава, не могу позволить себе закрывать глаза на подобное неуважение.

— Значит, следующий Старейшина...

Молодые господа встретились сверлящими взглядами, словно оценивая возможности друг друга.

— Вы действительно так думаете?

На лице Баала заиграла легкая усмешка, а в его взгляде вспыхнуло озорство, которое ясно давало понять, что он не воспринимал своего собеседника всерьез.

— Может, вы и правы.

Блондин, довольный своей лёгкой победой, гордо поднял подбородок, смотря на гостя с явным превосходством. После, приняв выжидательную позу и скрестив руки, он надменно сказал:

— Тогда я жду ваших извинений, мистер Фрэнсис.

— Вы? Это вряд ли, — ответил озорник, улыбаясь ещё шире.

Кайлин оскорблённо нахмурился и шагнул вперёд, угрожающе приблизившись. Но Бел, словно не замечая угрозы, спокойно отошёл в сторону озадаченной Канарейки, не сводя с блондина своего лукавого взгляда, как будто намеренно дразня его. И вот, внезапно опустившись на одно колено перед темноволосой девушкой, он взял её руку, поднёс ладонь к губам и, нежно поцеловав пальцы, произнёс:

— Моя прекрасная леди, простите, что заставил вас немного подождать.

Баал снова поразил всех своей новой выходкой, настолько откровенной, что знатные дамы, расправив пышные веера, с изумлёнными вздохами принялись размахивать ими перед лицом, с интересом наблюдая за развитием событий.

Следовало признать: прежний сорванец прекрасно вжился в роль прославленного повесы и ещё того игривого обольстителя.

— Я принимаю ваши извинения, мистер Джеймс, — прошептала мисс, лицо её покраснело от смущения. — Прошу, встаньте, пожалуйста.

Выполнив просьбу, озорник поднялся с колен и остался стоять перед ней, слегка наклонив голову в сторону. Он не отрывал от неё изучающего взгляда, словно видел её впервые или заметил нечто новое, что приковало его внимание. Кана же не осмеливалась встретиться с ним взглядом. Она едва верила в происходящее и с трудом сдерживала внутреннюю бурю. Ей хотелось спрятаться, убежать куда подальше, чтобы не выдать тревожное биение сердца, которое становилось всё громче, стоило ему стать ближе.

— Ну, не будем больше тратить время, — сказала Альма, деликатно кашлянув. — Давайте же, наконец, перейдём в зал к остальным гостям. Наверняка они уже заждались.

Верное замечание едва ли не спасло взволнованную даму, подарив ей несколько мгновений передышки. Распределившись по парам, все направились к дверям. При входе каждому гостю вручали бальную маску, которая служила не только украшением, но и способом определения статуса встречного. Этот обычай был широко распространён в высших кругах и всегда являлся неотъемлемой частью подобных мероприятий, подчёркивая значимость социального положения каждого присутствующего.

Канарейка приняла маску, выточенную из золота в форме изящных лебединых крыльев, что безошибочно соответствовало её благородному происхождению. Похожие маски из того же материала были вручены всем членам её семьи, а также будущему наследнику.

Взгляд её снова невольно скользнул по Белу, и она не могла не признать, насколько тщательно он подготовился, явившись в маске, соответствующей его наигранному образу.

Огромный зал встретил их шёпотом и оживлёнными разговорами, из которых невозможно было разобрать ни слова. Лёгкая суета сливалась с плавной мелодией, которую исполнял приглашённый оркестр. Вокруг стояло несколько банкетных столиков, на которых красовались изысканные блюда и напитки, что гости опустошали с увлечением.

Кана растерялась среди множества людей, не пытаясь разобраться, кто есть кто. Всё происходящее казалось ей смутным и далёким. Время тянулось медленно, и её не покидало ощущение, что на неё смотрят десятки любопытных глаз. Это чувство возникло не столько из-за неё самой, сколько благодаря спутнику, чье присутствие привлекало внимание своим величественным видом.

Пока они, как и полагается, обошли поприветствовать важных персон, Канарейке показалось, что это тянулось целую вечность, хотя на деле не прошло и часа. За всё это время она не обменялась с спутником ни словом, а он, в свою очередь, тоже таинственно молчал. Было очевидно, что его напрягал этот маскарад и толпа собравшихся людей, которые, как на зло, не упускали возможности попытаться разговорить немногословного мужчину.

Избавила их от назойливого внимания следующая медленная композиция, плавно заполнившая зал своими нежными звуками и собирающая гостей в центре для бального танца. Лёгкое, почти невесомое движение музыки дало старшей Додсон возможность немного расслабиться, избавив её от необходимости поддерживать светские разговоры.

Но, увы, её облегчение было недолгим: один из знатных господ, представленных ей ранее, не упустил момента и, шагнув навстречу, отважился пригласить её на танец. Кане оставалось лишь сдержанно улыбнуться и принять его приглашение, несмотря на внутреннее нежелание.*

Но вдруг, как если бы он прочитал её мысли, Баал шагнул вперёд, мгновенно оказавшись между ней и нежеланным кавалером. И, нарушив своё длительное молчание, заговорил с неожиданной решимостью, ошеломив её своим заявлением:

— Спешу вас огорчить, но эта очаровательная мисс пообещала мне свой первый танец. Так что вам придётся пригласить кого-то другого.

Его голос был резким и властным, что заставило растерянного джентльмена невольно отступить.

Девушка, совершенно не ожидавшая такого поворота событий, ошеломлённо взглянула на него и, впервые за вечер, встретилась с его ярко-жёлтыми глазами. В их глубине она заметила уверенный блеск, который говорил лишь о одном — он был готов сделать всё, чего бы она ни пожелала.

— Вы позволите? — спросил Бел, протянув руку с выразительным ожиданием.

Неловко кивнув, Канарейка благодарно приняла предложение спутника. Он осторожно коснулся её руки, крепко переплетая пальцы, и, не отпуская, уверенно повёл её в центр зала, где плавно кружился танцующий поток людей. Вокруг стремительно сменялись лица, струились яркие цвета платьев, но для неё время словно замедлилось, как в каком-то бесконечном круге.

Как только они нашли себе место среди танцующих, Баал, не теряя ни секунды, сдвинулся ближе, встал рядом и, мягко обвив её талию одной рукой, другой уверенно направил её движения, ведя в танце.

Кана ощутила, как его тело прижалось к её, и дыхание на мгновение стало более тяжёлым от этой неожиданной близости. Его присутствие всецело охватывало даму, заставляя забыть обо всём, кроме того, как он крепко держал её в своих объятьях.

Справа от них вальсировали Имин с Манижой, их движения были полны робкой чувственности, как у возлюбленных. Слева же, более сдержанно, но не менее грациозно, вальсировали Лоркан с Айлин. Каждый создавал свою особенную гармонию, вписываясь в общий танец.

Старшая Додсон всё ещё не могла поверить в происходящее. Всё казалось ей нереальным, как туманный сон. Особенно новоявленный Бел, ставший совершенно другим. Этот мужчина был настолько не похож на всех, кого она встречала в своём окружении, что невольно вызывал опасения. И дело было вовсе не в его загадочном происхождении. А в том, что в нём одновременно читалось и сила, и мягкость. Но она не могла точно определить, какая из этих черт доминировала.

— Это же... не сон? — спросила мисс, её голос был полон сомнений, едва различимый в общем шуме.

— Нет. Просто у тебя в голове слишком много мыслей, — ответил он, слегка наклонив голову.

На эти слова собеседница удивлённо взглянула на спутника.

— Почему ты не сказал, что придёшь? — лишь спустя мгновение осмелилась спросить она, понизив голос. — Ты и представить себе не можешь, насколько тягостны были эти дни молчания. Ты забрал приглашение, ушёл... и пропал, не оставив ни малейшего знака. Я уже не знала, что и думать...

— Не хотел тебя расстраивать, — отозвался Бел с мягким, почти извиняющимся смешком.

На самом деле, Кана не могла сказать, что была расстроена. Она пребывала в лёгком замешательстве, но не более того. И всё же странное чувство продолжало терзать её. Неловкость не отпускала, мешая сосредоточиться.

— И почему же... ты так подумал?

Вопрос прозвучал робко и неуверенно, ровно как и её взгляд, направленный на него.

— Уже забыла о желании? — прошептал он, резко прижимая партнёршу ближе.

Девушка, ощутив, как жар его тела, подобный огню, обжёг её щеки, невольно отстранилась, сбив темп их движения.

— Об этом поговорим позже, — бросил наглец, немедля прижав её обратно. — Ты хоть танцевать умеешь?

В его голосе звучала явная насмешка.

— Могу спросить то же самое, — обиженно фыркнула дама.

— Ну-ну, — усмехнулся мужчина, закружив Канарейку и плавно двигая её в такт мелодии, нарочито подчёркивая своё искусное мастерство.

— Знаешь, нарядиться, как принц из сказки, — это ещё не значит стать им, — заметила Кана в ответ на его насмешку. — Твои манеры до сих пор оставляют желать лучшего.

— Мои манеры столь же безупречны, как и твои умения в танцах, моя капризная леди, — парировал собеседник, не сдержав весёлого смешка.

Баал был прав. Несмотря на все усилия старшей Додсон, её движения выдавали скованность и неловкость, и теперь они казались ещё более неуклюжими и неумелыми. Но девушка не могла признать его правоту, не могла смириться с этим. Поэтому она лишь ответила добродушной улыбкой, давая понять, что не в обиде.

Озорник продолжал дразнить свою партнёршу, с изысканным лукавством ускользая от прямых ответов и превращая её вопросы в лёгкие мишени для своих остроумных замечаний. И в этот раз, по какой-то непостижимой причине, Канарейке нравилось быть частью этой игры. Она отвечала ему с таким же живым задором, ощущая, как его слова не только будоражат её, но и заставляют улыбаться.

От чарующей мелодии, от ритмичных движений и от приятной компании в голове у мисс мелькнула мысль, что это не так уж и плохо. Возможно, это окажется самым лучшим, что с ней когда-либо случалось. Она уже не чувствовала себя несчастной. Напротив, она ощущала себя... счастливой. И, как ни странно, это счастье приносило ей то, что она была рядом с Белом. Радость, которую она испытывала, была связана с тем, что они были вместе в этот вечер.

Охваченная беззаботным весельем, Канарейка и представить не могла, что её ожидает впереди. Какая проблема может встать на её пути, готовая сжать в своих злосчастных объятиях — которая в будущем принесет лишь плачевные события для бедной невольной девушки...

Примечания:

*Пригласить на танец могли только представленные друг другу молодые люди, и дать отказ считалось неприличным.