Спор

Реакция последовала мгновенно и весьма эмоционально. Баал, даже не пытаясь сдержаться, разразился таким громким смехом, что его рука, яростно стучащая по столешнице, будто подчёркивала, насколько нелепым он считал услышанное.

Подобное поведение не могло не задеть обескураженную девушку: она сразу ощутила, как прежняя сонливость растаяла, уступив место более едкому, оскорблённому чувству.

Меж тем весельчак, окончательно войдя в азарт, с лёгким движением перебрался за стол, приняв вызывающе расслабленную позу, небрежно закинув ногу на ногу. И, словно нарочно подливая масла в огонь, он начал колко язвить, наглядно подтверждая правоту своих подколок:

— Это каким же должен быть у тебя паршивый спутник, что ты предпочла ему неотёсанного, безнравственного наглеца, у которого не то что приличного одеяния нет для вашего знатного общества — так и вовсе пары обуви не найдётся!

Глаза уязвлённой девушки вспыхнули ярким пламенем, жаждущим немедленного возмездия. Будто взлетев, Канарейка, точно назойливая пичуга, закружила вокруг остроумного собеседника, осыпая его гневными укорами, каждый из которых звучал, как звонкая пощёчина по его самолюбию.

— Я сказала глупость, — нехотя призналась вспыльчивая мисс, в которой подобный пыл проявлялся лишь в обществе уличного сорванца. — Такой невежа, как ты, и впрямь никуда не годится на столь важную роль. К тому же, даже облачив тебя в самый элегантный парадный фрак, это не скроет ни твоего сомнительного происхождения, ни твоих диких, вызывающих повадок.

— И почему это? — слегка нахмурив брови, Баал, выпятив одну из них в знак протеста, нервозно стал постукивать пальцами по столешнице.

— Твои волосы, — уверенно начала Кана.

— А что с ними не так? — непонимающе перебил парень, невольно проводя по ним рукой, что только больше растрепало непослушные, слегка вьющиеся локоны, скрывавшие половину лица и прикрывавшие чёрной волной шею.

— Да с такой неопрятной шевелюрой тебя и за порог крепости не пустят, не говоря уже о торжественном вечере, — насмешливо хмыкнула дама, пытаясь отыграться.

— Чушь! — резко возразил он, моментально всполошившись.

Удачное замечание вызвало нешуточную реакцию, оскорбив самодовольного парня, который, казалось, на мгновение утратил привычную уверенность. Этот укол попал точно в цель, отразившись тенью обиды на его лице, которое, несмотря на неопрятный вид, всё равно не теряло своего природного очарования.

— Да если захочу — враз облик сменю, такой, что и под ваши вычурные манеры подойдёт. И никто, слышишь, ни одна душа не догадается, кто я на самом деле!

Уже стоя рядом с оторопевшей Каной, Бел раздражённо тыкал пальцем в её сторону.

— Да неужели? — иронично вскинула бровь мисс Додсон, скрестив руки на груди. — С трудом верится! — не унималась она, сразу же поймав себя на глупости.

Ведь перед ней стояло неведомое существо, которое ранее наглядно демонстрировало свои силы в перевоплощении. Но признать свою оплошность задетая Канарейка категорически отказывалась, даже перед самой собой.

— Ха! Ты хочешь, чтобы я это доказал?

Ярко-жёлтые глаза твёрдо загорелись, и в их свете заиграла надменность. Этот вызов был слишком явным, чтобы знатная дама могла его проигнорировать, и она тут же отреагировала на него, что только укрепило её предвзятость.

— Да пожалуйста! Делай, что хочешь! — бросила Кана, с видом абсолютного безразличия, хотя её взгляд выдавал внутреннюю бурю.

— Вот и буду! — горячо воскликнул Баал, развернувшись к столу и резко схватив приглашение, которое девушка даже не успела должным образом завернуть в конверт.

В спешке покидая Канарейку, он почти уже спрыгнул с открытого настежь окна, но в последний момент решил напоследок ударить своим смелым утверждением, будучи уверенным в своей абсолютной победе.

— Посмотрим, что ты потом скажешь. И помни, Кана, за любое твоё желание нужно платить. Не говори потом, что я тебя не предупреждал!

Высокая фигура тут же скрылась в ночной тени под трель голубой птички, которая, верно, последовала за хозяином, покидавшим покои темноволосой девушки. Та, в свою очередь, любопытно подбежала к окну, пытаясь разглядеть, куда он исчез. Но даже едва заметного следа не осталось, хотя, по идее, на помятой траве должны были бы остаться отпечатки от тяжёлых шагов крепкого парня. Однако этого следовало ожидать. Ведь что сейчас, что раньше — Бел никогда не оставлял ни намёка на своё ночное пребывание.

Заведённая Канарейка почти сразу остыла и поняла, что совершила глупость. Она ругала себя за нетипичную импульсивность и безрассудное желание, которое могло привести к новым испытаниям, усугубившим и без того её сложную ситуацию, переполненную проблемами.

В эту же ночь она решила, что при следующей встрече отговорит Баала от этой абсурдной затеи.

Но ни в следующую ночь, ни в другую он так и не появился...

И вот, незаметно, наступил знаменательный день, принося с собой вечер, наполненный торжественностью и важностью. Именно на этом мероприятии, в кругу приглашённых гостей, партнёров по бизнесу и прочих влиятельных фигур высшего общества, должно было прозвучать объявление о следующем Главе государства Лилин, которому предстояло возглавить семейное дело.

Поскольку даже за пределами охраняемой крепости были хорошо известны необычные порядки и правила государства, с уважением соблюдаемые его жителями, приглашённым было предписано явиться ещё до обеда, до наступления вечерних сумерек.

Как только первые лучи солнца озарили землю, в огромном замке развернулась невообразимая суматоха.

Толстенькая повариха, колдуя над изысканными блюдами, командно раздавала указания своим помощникам, которые, устав от долгих часов работы, едва удерживались на ногах, мечтая хотя бы о паре минут отдыха.

Преданный старый дворецкий, приодетый в строгий чёрный фрак, с почтением встречал прибывших гостей и сопровождал их до выделенных комнат.

В это время занятая прислуга, одетая в строгие униформы, разделилась на несколько групп. Одна направилась накрывать торжественный банкет, другая — украшать необходимой утварью церемонный зал, а оставшиеся разбежались по господским покоям, тщательно собирая знатных людей.

После ароматной ванны Канарейку принялись облачать в нежно-кремовое бальное платье, привезённое всего час назад. Длинное, почти до пола, пышное платье восхищало своими изящными рюшами и ажурным кружевом. Однако, несмотря на всю свою красоту, оно было выполнено из тяжёлой ткани, утягиваемой корсетом, что придавало тонкой фигуре девушки особую утонченность и грациозность. Завершением образа стали длинные белые перчатки, облегавшие её руки, и золотые серьги с жемчужными подвесками, бережно вделанные в уши.

После того как её тёмные волосы были аккуратно уложены в изысканную причёску, Кане оставили несколько закрученных прядей спереди, придавая её лицу загадочность и шарм. Затем на открытые участки кожи нанесли ароматное масло с запахом нежных цветов, напоминающее свежесть белых роз, только что распустившихся под дождём.

Через несколько часов усердных стараний и заботы о внешности старшей Додсон она преобразилась в изысканного белого лебедя, чья очаровательная красота отражалась в восхищённых глазах служанок, собравшихся вокруг неё.

Так как в ту ночь Бел забрал приглашение и больше не появлялся, Кане пришлось написать и отправить новое. Но вот что странно: ответа так и не последовало.

Теперь бедняжка даже не знала, явится ли её нежеланный спутник, и морально готовилась выслушивать едкие подколки противной кузины и недовольные упрёки злой матери, которой явно не понравится одинокое пребывание старшей дочери.

Но долго прятаться, к её великому сожалению, она не могла. Как только часы пробили девятый звон, ознаменовав момент, когда огромные крепостные ворота и все двери замка закрываются, и всех собравшихся призывают в банкетный зал, Канарейке пришлось покинуть своё укрытие и предстать перед будущими обидчиками, которые с нетерпением уже ждали её. Они стояли в приёмном холле, величественно украшая его своим парадным присутствием, словно великолепные статуи, срисованные с прекрасных созданий.

Пока девушка, как могла, оттягивала время, медленно шагая и с видимым усилием поднимая тяжёлую юбку, она мельком разглядывала нарядившихся знатных персон и сразу заметила сходство между своим нарядом и тем, что заказали её сёстры.

Все они были облачены в одинаково длинные и пышные платья, туго перетянутые корсетами, с изысканными рюшами и ажурным кружевом. Однако у рыжеволосой кузины декольте было значительно более открытым, что идеально соответствовало её дерзкому и вызывающему стилю. Цвета платьев также совпадали: у Маниже — нежно-голубое, у Айлин — нежно-розовое, как лёгкие, приручённые оттенки утреннего неба.

Такое сходство трудно было назвать случайностью. Видимо, всему виной оказалось брошенное невзначай мнение Лоркана Кайлина, которое и повлияло на решение претендующих на роль невесты дам.

Сам же блондин сегодня предстал на славу. Церемониальный чёрный бархатный мундир, богато расшитый по краям золотыми узорами, облегал его величественные плечи, подчёркивая мужскую гордость и уверенность. Его прямая осанка и манера держаться говорили о многих скрытых навыках, о которых не нужно было говорить вслух. Рядом стоящий Имин выглядел более скромно, но его тёмно-синий фрак, без лишних украшений, идеально сидел по фигуре, отмечая естественную элегантность и достоинство. В сравнении с другом он казался более сдержанным, и это только усиливало его утончённую привлекательность и благородство.

— Канарейка, позвольте заметить, вы сегодня просто ослепительны, — произнес Лоркан, с восхищением разглядывая образ Каны, которая наконец-то подошла к ним. — Однако, не могу не спросить: где же ваш спутник?

Темноволосая девушка уже несколько раз прокручивала в голове нужный ответ, но едва она открыла уста, чтобы произнести вымышленную отговорку, как вдруг по всей крепости раздались громкие и торжественные звуки труб, напоминающие те, что звучат при прибытии высокопоставленного гостя — что в данный момент казалось бы нелепым. Затем послышался гул от открытия тяжёлых железных ворот. Взволнованный стражник мгновенно появился в дверях и, задыхаясь, не мог сразу произнести ни слова. Лишь после короткой паузы, отдышавшись, он выдавил:

— Прибыл новый гость! И, несмотря на поздний час, он настаивал, чтобы его впустили немедленно.

— И кто же этот наглец? — с явным недовольством спросила Старейшина, бросив сердитый взгляд на стража, который, несмотря на её строгие распоряжения, осмелился открыть ворота.

— Некто мистер Джеймс Фрэнсис, — прерывисто сказал он, внимательно разглядывая приглашение в своих руках.

— Мистер Джеймс Фрэнсис?! — воскликнули в один голос все собравшиеся в холле, как будто не веря своим ушам.

Словно уловив общий настрой, настырный зачинщик решил подогреть интерес к своей важной персоне и в ту же минуту появился в дверях парадного входа, дабы наглядно подтвердить этот неоспоримый и ошеломляющий факт.

Это был высокий, черноволосый мужчина лет двадцати пяти, облачённый в роскошный чёрный камзол с золотой вышивкой, который едва прикрывал багряный длинный плащ, облегавший его широкие, крепкие плечи. Короткая стрижка с модно зачесанной челкой на боку, тускло-жёлтые глаза, скрывавшиеся за золотой маской, придавали его лицу особую загадочность. Но даже это препятствие не могло скрыть его невероятной красоты образ, с тонкими и правильными чертами. Его благородный вид напоминал сказочного принца, словно только что сошедшего с страниц одной из любимых книг Канарейки.

Когда в её голове промелькнуло это сравнение, она, не веря собственной догадке, наконец признала в нём изменившегося Бела, который на этот раз принял облик героя из одолжённой ему сказки.

Стоило ей лишь осознать это и вопросительно взглянуть на озорника, как он, с невозмутимым видом и дерзкой улыбкой, стал уверенно посылать невидимые намёки в сторону Каны, как бы отвечая на её немой вопрос.

И этим он без слов подтвердил своё положение безусловного победителя их нелепого спора.