Глава 9. Либерти

С превеликим удовольствием сдёргиваю с головы мешок, бросаю его Буббе и рукавом кофты обтираю лицо от грязи, оглядываясь вокруг. Повсюду, куда ни глянь – листва нависает плотной стеной, даже над головой густые кроны деревьев стелются настоящей крышей, а их тёмно-серые стволы напоминают причудливо изогнутые скелеты в нелепых объятиях, будто застывшие во времени.

И тут я упираюсь взглядом в притаившуюся между двух стволов... мумию. Крик застревает в горле и, слава эйдосу, не разносится на всю округу.

– Люблю наблюдать эту картину... – хмыкает Тина. – Смотрите, её глаза размером с часы на Площади.

– Не издевайся... – лениво тянет Фолк. – Себя-то помнишь, когда впервые увидала Кригера? Ты визжала так, что в горах было слышно.

Я продолжаю рассматривать мертвеца. Лицо словно окаменело в предсмертном крике – рот замер буквой «О», что совершенно не вяжется с тёмными очками, нахлобученными ему на нос. Хотя, наверное, это и к лучшему – я бы точно не хотела видеть его глаз. Одет мертвец в военную форму, но не нашу, а чужую – на шевронах изображено солнце, а его лучи – это стрелы. Конечно, от времени солнце поблекло, выгорело и теперь выглядит жалко.

– Во-первых, я была младше, – оправдывается Тина, – а во-вторых...

Жутко хочется утереть её вздёрнутый носик, так что я собираюсь с силами, подхожу к мертвецу и аккуратно касаюсь его руки.

– Привет, здоровяк! Как ты? – на ощупь рука напоминает высохшую ветку дерева. Если не думать о том, что это труп, терпимо. – Всё несёшь свою вечную вахту?

– Помёт мне в рот... – восхищается Бублик. – Во как, видали?

– Подумаешь... – фыркает Тина. – Зато она боится темноты и крыс.

Я отхожу от Кригера, мысленно празднуя маленькую победу, и незаметно вытираю ладонь о штаны. Небольшая плата за недовольное лицо Тины.

Позади раздаётся металлический лязг, и я оборачиваюсь. Мальчишка захлопнул железную массивную дверь, спрятанную в глубине разинутой акульей пасти. Ненастоящей, конечно. Но меня всё равно пробирает мороз. Острые зубы кое-где обломались, а краска облупилась и всё равно сооружение выглядит устрашающе.

– Ну вот и готово... – сообщает он, дёргая для верности ржавую ручку двери, а потом вдруг сдвигает на затылок свою сплюснутую с боков голубую шапочку, из-под которой торчат взлохмаченные рыжие волосы. Его внимательные серые глаза рассматривают меня с интересом, а веснушчатое лицо ни с того ни с сего краснеет. – Какая красивая...

Теперь уже я вспыхиваю, получив такой неожиданный комплимент. Никогда не считала себя красавицей, а сейчас, с перепачканным лицом, меня даже симпатичной вряд ли можно назвать.

– У тебя дурной вкус, Коротышка! – Тина не упускает возможности вставить свои два эйда, причём одной фразой сражает нас обоих.

– А ты не завидуй! – похоже, мальчишка за словом в карман тоже не лезет. – Привет, меня зовут Крэм! – он подходит ближе, снова сдвигая свою шапочку назад. – И Крэм всегда к твоим услугам! Если у тебя будут вопросы – зови! Если тебя кто-то обидит, – тут он многозначительно смотрит на Тину, – зови ещё громче!

– Приятно познакомиться, Крэм! Меня зовут Кара! – протягиваю ему ладонь, улыбаясь. – И спасибо!

Он по-деловому жмёт мою руку, опять отчаянно краснея.

– Двинули уже... – хмурится Фолк.

Я снова озираюсь по сторонам. С интересом и каким-то внутренним трепетом рассматриваю каждое дерево, так причудливо изогнутое природой. Подобного мне видеть никогда не приходилось. Нет, в городе тоже растут деревья и кустарники, но все они в идеальном порядке – любой куст, любое дерево, любой цветок имеет своё место, форму, цвет. Бесспорно, садовники стараются на славу, но выглядят их творения очень искусственно. Здесь же даже растения свободны и вольны расти так, как им хочется. Наверное, и с людьми так?

Мы идём вперёд, когда на другом конце живого коридора появляется мужчина. Одет он в длинную тёмную мантию, полы которой развеваются на ветру. Двигается мужчина неспешно, даже несколько лениво.

– Это он? – спрашиваю шёпотом, наклонившись к Фолку, хотя уже и так знаю ответ. – Ваш Магнус?

– Да. Наш непревзойдённый лидер.

В голосе Фолка как будто звучит неодобрение, но мне сейчас некогда об этом думать. Я нервничаю, совсем как на собеседовании в Музее – будто вновь оказалась перед комиссией.

Мужчина подходит ближе, и я замечаю, что он довольно высок – по сравнению с командой Буббы смотрится настоящим великаном. Его загоревшее лицо будто высечено из скалы и покрыто сетью морщинок. Особенно заметны те две, что залегли меж бровями – их словно прочертили карандашом. В длинных светлых волосах гуляет ветер, а в проницательных глазах плещется холодное синее море. Он походит на старца из забытой книги, а борода с усами и мантия только дополняют образ.

– Ну, здравствуй, Кара! – голос его очень дружелюбный и не вяжется с холодным взглядом. – Добро пожаловать. Я – Магнус, местный управленец, – он протягивает руку.

Пальцы утопают в его ладони. Рукопожатие выходит коротким, но крепким.

– Здравствуйте. – Мой голос звучит неестественно звонко.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально... Вроде...

– Вроде? – Магнус недовольно щурится. – Сейчас разберёмся... Что стряслось? Мы ждали вас гораздо раньше! – вопрос адресован Бублику.

– Э-эм... – тянет Бубба, явно тушуясь. – Так получилось...

Он смотрит куда угодно, но только не на Магнуса. Даже ямочки на его щеках куда-то испарились. Не дождавшись ответа, тот переводит взгляд на Фолка.

– Ты что скажешь? Рапортуй.

– Так я ж не главный! – торжествующе напоминает Фолк. – Забыл?

Тина, покачав головой, неодобрительно хмыкает, и на этот раз я с ней согласна – Фолк ведёт себя вызывающе. Судя по поджатым губам Магнуса, он тоже очень недоволен.

– Я жду.

В его словах столько властности, что мороз пробирает, несмотря на удушливую жару. Этот человек и вправду лидер – от кончиков волос, до северного блеска в глазах.

– Тебе не понравится мой рассказ.

– Позволь мне самому решать, лады? – губы Магнуса превращаются в тонкую нить, отчего его лицо выглядит ещё более суровым.

– Что ж. Ладно. Мы чуть не попались, – бросает Фолк лениво, – нас новенькая спасла... – о том, что Бубба нас всех чуть не угробил, он смолчал, и я мысленно записываю на его счёт плюсик, который тут же стираю, стоит ему продолжить: – Советую смотреть за ней в оба.

Магнус в задумчивости гладит бороду. На безымянном пальце перстень подмигивает зелёным глазом, у которого зрачок – две жёлтые шпаги, скрещённые в букву Х...

– Наследие... – проследив за моим взглядом, объясняет Магнус. – Кольцо самого Эйрика Халле. Но обо всём по порядку. Итак, я жду доклада.

Он достаёт из-за пазухи курительную трубку, несколько раз стучит по ней указательным пальцем, а потом поджигает. Запах цветов смешивается с горько-пряным дымом, рождая свой неповторимый аромат, и я вдыхаю его, но всё равно не могу надышаться.

Пока мы неспешно шагаем по дорожке туда, откуда появился Магнус, Фолк ведёт рассказ о наших приключениях. А я во все глаза разглядываю мир, в котором очутилась. Мы уже покинули живой тоннель, и тропинка стала шире. Деревья здесь растут гуще и уходят высоко в небо, а под ногами шуршат иголки.

– Нам пришлось остановить Арку и спускаться по балкам.

Слушая Фолка, я не могу поверить, что всё это действительно происходило с нами. Со мной.

– А дальше? – Магнус пускает дым и щурится на солнце с невозмутимым видом, будто Фолк рассказывает не о живых людях, а о героях книги. –– Мда... И где вы провели день?

– В чаше Храма. Но здесь надо сказать спасибо ей. – Фолк кивает на меня.

– Значит, мы не ошиблись? – брови Магнуса ползут вверх.

«Не ошиблись в чём?» – хочу спросить я, но так и не решаюсь.

– Похоже на то. Ну а когда стемнело, покинули город, добрались до Крошки... Но за нами увязались падальщики. Пришлось попетлять.

– Что-то они распоясались. – Магнус выпускает новое колечко дыма. – Ладно. Потом будем разбираться, сейчас не до вас. Свободны. Мне нужно побеседовать с нашей... гостьей.

Мы как раз подошли к развилке, откуда в разные стороны расходятся три дорожки.

Многострадальная троица торопливо уходит, выбрав центральную тропинку. Только маленький Крэм немного мешкает, щурится, но потом всё-таки шагает вслед за остальными, быстрым движением поправив свой головной убор, на этот раз сдвинув его не только назад, но и на правый бок. Провожая взглядом удаляющиеся спины, меня накрывает паника. Что теперь? Украдкой смотрю на Магнуса, и в волнении кусаю губы.

– Не бойся, я тебя не съем, – заметив моё волнение, обещает он, – мы просто поговорим... Уверен, тебе не терпится задать вопросы? – на его лице появляется снисходительная улыбка.

Уже легче: значит изгонять меня отсюда никто не собирается. Вопреки заверениям Фолка слова Тины всё-таки сделали своё чёрное дело.

– Ну и?.. – Магнус избирает из трёх тропинок ту, что слева и берёт меня за руку. – Приступай!

Десятки вопросов готовы сорваться с языка, но я перебираю их все, прежде чем задать первый и как по мне – самый важный:

– Кто вы такие?

– Что ж, вопрос хороший и весьма уместный, – снова поглаживая бороду, отвечает Магнус. – Мы зовём себя свободными. Скажи, знаешь ли ты хоть что-нибудь об Эйрике Халле?

– Нет...

– Неудивительно... – лицо его разочарованно вытягивается. – Регентство сделало всё возможное, чтобы уничтожить все упоминания о нём и вырезать из памяти людей, словно болезненный нарыв. Но ничего. Однажды мы это исправим. Итак, Эйрик Халле был легендарным журналистом и по совместительству моим предком, жившим в ту пору, когда законы о Внешности только принимались и многие ограничения, которые сегодня кажутся жителям города вечными, только-только вводились. Ты улавливаешь суть?

– Да-да, пожалуйста, продолжайте...

– Так вот Эйрик Халле был одним из немногих, кто противостоял системе. Когда правительство решило официально разделить общество на классы, он взялся устраивать пикеты и демонстрации в знак протеста, пока Регентством не был принят «Закон о смуте», по которому все несогласные приравнивались к неугодным и подлежали аресту и заключению в тюрьму.

По петляющей лентой тропинке мы выходим на чудесную аллею. Здесь, в тени густых деревьев, приютились лавочки разных форм. Одна – в форме китового хвоста, другая – в виде распустившегося цветка с когда-то жёлтой сердцевиной вместо сиденья и спинкой из расходящихся во все стороны белых лепестков. Но больше всего меня поражают скамейки из живых деревьев – их стволы изогнуты так, что можно с лёгкостью присесть, а листва служит своеобразным навесом и наверняка спасает в жару от солнца.

– Это – Липовая аллея, но молодёжь зовёт её аллеей Любви... – как бы между прочим сообщает Магнус. – Они любят здесь гулять парочками, романтика и всё такое...

– А что стало с Эйриком Халле дальше? – возвращаюсь к теме журналиста, снова краснея. В городе о подобных прогулках и не помышляют даже – знай себе ходят в Бухту Темноты, и дело с концом.

– Он понял, что его арест – лишь вопрос времени и вместе со своей женой – да-да, в то время ещё существовали браки, – заметив моё удивление, поясняет Магнус, – и немногочисленными сподвижниками сбежал в Дикие земли. Так появилась наша община. Блуждая по Диким землям Эйрик Халле встречал и других людей, которые после Кровавой Войны не пожелали жить в городе или попросту не подошли. Они тоже присоединялись к свободным. Да что там... Так происходит и по сей день, например, Фолк жил в крохотном поселении в горах. Он и его мать влачили жалкое существование и тоже в итоге присоединились к нам. Вот, пожалуй, и вся история, если вкратце.

Нас живёт здесь порядка семидесяти человек. Немного...Но мы довольны и этим. Плюс, к нам попадают новенькие вроде тебя. А кроме того...я надеюсь, что очень скоро наша жизнь круто изменится, впрочем, об этом мыпоговорим позже. Сейчас тебе необходимо увидеться с Рагной.