199 Глава (П9): Защита своих жемчужин

[Я готов быть нищим, но иметь возможность использовать все свое время, кровь и плоть, чтобы защитить жемчужины своего сердца]

Посреди ночи не было ветрено, но внезапно пошел сильный снег, снежинки кружась в воздухе, медленно опускались на землю. Красные лепестки, цветущих в саду слив, опали на белый покров, похожие на капли крови. Ночью Мэй Сян зашла в зал, чтобы добавить дров в жаровню, посмотрев в сторону кровати, она вдруг увидела, что Чу Цяо проснулась и сидит, как-то удивленно оглядываясь. Мэй Сян медленно подошла, и мягко позвала ее: «Госпожа, как вы?»

Чу Цяо была одета в простое белое хлопковое ночное платье, ее волосы черным покрывалом разметались по спине, лицо оставалось бледным немного осунувшимся, она слегка покачала головой и сказала: «Просто немного растерялась. Странный сон приснился».

Когда Мэй Сян услышала эти слова, в углах ее рта появился намек на улыбку, и она в шутку сказала: «Четвертый молодой господин, только, как два дня уехал из дома, а вы уже не можете спокойно спать по ночам?»

Хотя Юйвень Юэ правил в Цинхае и здесь его называли императором, а Чу Цяо - императрицей, он все еще оставался военным министром Великой Вэй, и поддерживал Юань Че, который сейчас находился на севере. Мэй Сян долгое время следовала за ними и по-прежнему называла его четвертым господином. Чу Цяо улыбнулась вместе с ней, и Мэй Сян пошла к себе. Без него эта комната кажется слишком большой и пустой. Она вспомнила сон, из-за которого так резко проснулась. В ее сне, она видела размытую спину женщины. Та повернулась, ее фигура была стройной, а кожа бледной, но ее рот был мягким и спокойным. Она была одета в одежду белого цвета и тихо стояла во дворе кирпичного дома с крышей из красной черепицы, женщина молча смотрела на Чу Цяо. Белые груши цвели за ее спиной и лепестки, опавших цветов, разносил ветер. Поздно ночью, поднялся сильный ветер, снег забился в окно, сливы шелестели за окном, последние оставшиеся цветы, кружились вместе со снежинками. Чу тихо выглянула в окно, она чувствовала вкус утраты, но не знала кто приснился ей и почему.

В четвертый день декабря, Юйвень Юэ, отправился в Гонг Юэ, чтобы заниматься военными делами, требующими его внимания, уже прошло два дня.

Великолепие звезд на небе в храме Луны. Чу Цяо снова приснился этот сон, она думала о странной женщины, та также, как и в прошлый раз ничего не говорила, но и не уходила, оставаясь на месте. Через полмесяца Юйвень Юэ должен был вернуться из Гонг Юэ.

Юйвень Юн Чжоу, (Ли Цинронг) ехал в экипаже с матерью навстречу отцу и жаловался ей: «Мы почти никогда не выходим на улицу вместе с отцом, он все время куда-то уезжает, это не весело, я несчастлив». В этом году Ли Цинронгу исполнилось восемь лет, он был похож на своего отца не только внешне, но особенно в его любви к красочной одежде и жестам. Это был стиль Сяо Це. Он чувствовал себя уставшим и хотел спать, он все время наклонялся вперед постоянно зевая, потом прислонился к выступу и засыпая пробормотал: «Я говорил вам, что вы не верите в себя, зачем было так далеко ехать?»

Чу Цяо не слушала его, она наконец увидела мужа и с улыбкой приказав остановить экипаж вышла наружу. Приветствуя его и увидев, насколько одежда Юйвень Юэ в пыли, она сказала: «Это был трудный путь. Ты устал?»

Юйвень Юэ обнял ее и нежно поцеловал в щеку: «К счастью он закончился».

«Эй!» - Юйвень Юн Чжоу проснувшись, тяжело вздохнул, видя, что все его игнорирует, и никто не спешит помочь, он, несмотря на свой маленький рост, легко открыл дверку и проворно выпрыгнул из экипажа на землю. Потом поглядев на родителей, он, качая головой, сказал: «До чего непредсказуемые люди. Как чувства меняют человека, даже звезду, истинному сердцу трудно обнаружить. Я ведь тоже близкий родственник, но так, себя на глазах окружающих не веду».

Ли Цинронг демонстративно отвернулся, прикрывая глаза одной рукой, второй нащупывая ручку экипажа, что бы влезть обратно и уже наконец-то вернуться во дворец.

В ту ночь во дворце был большой банкет. Прекрасное вино и великолепная еда украшали столы, красивые девушки исполняли грациозные танцы, музыка цинь лилась по залу, весь дворец был украшен цветами. Представители великих семей, молодежь и старики открыто веселились и чувствовали себя счастливыми. Тем не менее Юйвень Юэ, все это казалось излишеством. Он выглянул на улицу, там падал, не переставая снег, за дверью уже выросли сугробы, сливы покачивались на ветру, а снежинки словно танцевали свой танец, напоминающий движения рукавов танцовщиц в зале. Он пил вино, и в какой-то момент на душе наступило спокойствие, сердце тоскующие на всем пути домой, как у упрямого ребенка, стало биться размеренно, он снова дома. Той ночью, когда банкет, наконец, закончился, дворец опустел, двери плотно закрыли, а свет свечей разливался, просвечивая сквозь шелковые экраны. Снег за окном превратился в дождь, который стучал по деревянной крыше и настилам во дворе.

Кожа становилась горячее, он поцеловал ее, потом прошептал ей на ухо, те известия, которые беспокоили его весь вечер: «Синьэр, недавно я получил весть, что принцесса Суэй Налан Хонгье покинула этот мир».

«Умерла? Кто умер?» - некоторое время, Чу Цяо была немного смущена, ее сердце, еще не пришло в себя от радости встречи. Она прислонилась к его груди и попыталась вспомнить: принцесса Налан? Какая Налан? Императрица Янбэй?

«Было сказано, что это была тяжелая смерть. Это случилось где-то полмесяца назад, я помню, что кто-то ранее упоминал о том, что она больна, но тогда я очень сильно беспокоился о тебе и нашем сыне, поэтому не придал этому значения». - пока Юйвень Юэ тихо говорил, он мягко обнимал ее сзади. Ее тонкая спина прильнула к его груди, и он прижал ее к себе так крепко, что ей было трудно вздохнуть, но тело Чу Цяо, все равно постепенно застывало, холод поднимался от кончиков пальцев. Ей становилось, так холодно, словно она зимой упала в колодец, кажется, что она может замерзнуть до смерти.

Сильный ветер дует за окном, его вой словно чей-то плачь. Тёмные ветки сливы и стволы, так сильно переплетены, и кажется, что это тонкий стан женщины с разметавшимися волосами. Чу Цяо вдруг вспомнила ночь почти полмесяца назад, когда она очнулась от тяжелого сна, а ее тело было липким и холодным от пота. В течение последних дней она забыла про тот сон, забыла черты лица того человека, забыла во что была одета фигура в её сне. Тем не менее, она все еще помнила эти глаза, их спокойствие и безразличие, как у облаков в небе, и ее почти бесплотную фигуру.

Она видела ее фигуру, очень тонкую и прозрачную, что когда ветер дул и развевал её одежду, цветы груши были видны сквозь неё. Они никогда не встречались. Они слышали друг о друге, единственный, раз, когда их пути пересеклись, они не разговаривали, только случайный взгляд.

Тонкая кисть оставляет штрихи на письме, превращающиеся в стихи, и только женские слезы, капля за каплей, пропитывают рисовую бумагу, размывая написанное на ней. Боль этого человека - ее никто, никогда не узнает, просто на мгновение, Чу Цяо случайно в этом странном сне, увидела рану благородной женщины.

«В горах растут деревья, на деревьях есть ветки.

Есть человек в моем сердце, но он об этом никогда не узнает».

За окном промелькнула черная тень, от неожиданности, ее пальцы жестко сжали руку Юйвень Юэ, тот заметив ее нервозность, крепче обнял, потом отпустив, позвал одного из слуг, спрашивая, что происходит. В зал сразу же зашел человек и сообщил: «Император - это вороны летают ночью».

«Прикажи лучникам отстреливать их».

«Да, слуга сделает это».

Ночной ветер дует сильнее, Юйвень Юэ обнял ее, прошептав: «Не волнуйся, все в порядке, просто птица».

Ее глаза внезапно стали влажными, и она, повернувшись к нему, прижалась. Он обнял ее, осторожно погладил по спине одной рукой, потом отстранив ее, внимательно посмотрел ей в лицо и спросил: «Что с тобой случилось?»

Она зарылась лицом в одежду на его теплой груди и тихо ответила: «Я просто думаю, что жизнь так непостоянна».

Юйвень Юэ мягко сказал: «Жизнь не постоянна, но есть ты и я».

Чу Цяо подняла голову, пара темных глаз растерянно смотрели в ночь, она слегка нахмурилась и сказала: «Есть некоторые вещи, в конце концов, более важные, чем человек, что-то выше нас».

«Я никогда не верил ни в одного бога, даже в Будду», - он слабо улыбнулся, и его глаза сверкнули. Он наклонился вперед и поцеловал ее в уголок рта, он пробормотал: «Я никогда не сделаю ничего, чтобы заставить тебя сожалеть».

Ее сердцу показалось, что она внезапно упала в горячие источники, и ее ноги больше не держат ее, только его руки не позволяли ей упасть, в ответ ее руки провели по широким плечам, коснулись горячей кожи на твердой груди, под пальцами она могла чувствовать, как бьётся его сердце.

Ее слезы упали без причины и не хотели останавливаться.

За окном падал тяжелый снег. Она постепенно засыпала в объятия мужа, в теплом доме, а в соседнем зале спал их сын. Мир настолько огромен, но ее мир здесь и сейчас, крепко удерживается ею. Несмотря на все волны этого мира, у нее есть мужество, чтобы противостоять всем поворотам, взлетам и падениям, что возможно ждут их в будущем.

***

Зима в Цинхай длиться недолго и скоро проходит. Весенний дождь такой же жирный, как молоко у коровы, смыл остатки снега.

В этот теплый весенний день, вместе со своими солдатами и слугами Юйвень Юэ отправился в Шен Нонге, руководить церемонией поклонения Тан Оуян. Пинь Ан и Дао Цзи уже выросли, и должны были сопровождать его. В это время, Чу Цяо сильно уставала, и не очень любила двигаться. Поэтому она не могла ехать на лошади или тем более идти пешком. Для нее подготовили отдельный экипаж, а молодые люди вместе с Юйвень Юэ ехали рядом верхом. Ли Цинронг заявил, что ему тяжело ехать на лошади, даже позади взрослого и залез в повозку к Чу Цяо.

У подножия горы всем пришлось оставить лошадей и экипаж и идти пешком. Ли Цинронг все время вздыхал и твердил, что когда он ехал сюда, то не ожидал, что ему будет так тяжело, и пусть никто не рассчитывает, что после такого долгого и изнурительного пути, он будет еще что-нибудь делать. Цзин Цзин повернулась к нему, но ничего не сказала, правда эти двое с большой надеждой обратили свой взгляд на Чу Цяо. Чу Цяо улыбнулась и спросила императора, неужели он заставит детей ещё работать не только во время церемонии, но и весь день? Он спокойно кивнул, а потом беспомощно вздохнул: «Хуанксион говорил что, когда я был на несколько лет младше, то сбегал от него после церемонии. Хорошо, ты можешь забрать их, еще несколько лет, пусть свободно дышат». Чу Цяо знала, что он балует младших и поэтому не была удивлена этому снисхождению с его стороны в данном вопросе. Она сказала с улыбкой: «Редко можно дождаться от нашего императора такого доброго сердца».

Ли Цинронг слегка надулся и сказал: «Император был несправедлив ко мне, он хотел одурачить меня, сказав, что я останусь на этой горе, пока все не уберу».

Дождь был похож на шелк, горная дорога была скользкой, но наконец, все поднялись на вершину горы, и теперь могли оглядеться. Солнце пробилось сквозь облака, и над ним поднялась большая радуга. Цзин Цзин шла вперед, счастливо пританцовывая и напевая, Юйвень Юн Чжоу нахмурился, смотря на нее, потом мрачно спросил: «Когда моя сестра и брат смогут, наконец, пожениться?» Цзин Цзин была очень чувствительна в этом вопросе, поэтому обернулась и яростно сказала: «Ты так обо мне беспокоишься?»

Юйвень Юн Чжоу ответил: «Кто о тебе беспокоиться? Я просто хочу, чтобы мои уши немного отдохнули». Они с удовольствием продолжили пререкаться, Чу Цяо повернула голову и внимательно посмотрела на Ли Цинронга. Сегодня мальчик, был одет в малиновое платье, из шелка, подвязанного мягким расшитым поясом, волосы подняты наверх и заколоты красивой заколкой. Он еще был мал ростом, но в движениях тела, в выражение лица он был так похож на Сяо Це. Вытянутый разрез глаз, как у лисы, которые сейчас были злорадно прищурены, вдруг искренне улыбнулись в ответ на её взгляд и он сказал: «Тетя, пока сестренка ждет, что брат на ней жениться, вы родите еще одну сестру и когда Ронг вырастет, он возьмет ее в жены». Чу Цяо удивленно посмотрела на него, не выдержала и рассмеявшись спросила: «Ты ещё слишком молод, почему вдруг задумался об этом?»

«Совсем, не вдруг», - Ли Цинронг насмешливо поднял брови, его рот улыбался, как у ребенка, но глаза, словно скрывали слой плотного тумана, сквозь, который сложно что-то разглядеть: «У меня была эта идея с тех пор, как себя помню. Мне кажется, я родился вместе с ней».

Дул легкий ветер, развевая платье Ронга, он смотрел вдаль с горы и тихо говорил: «Тетя, в этом мире слишком много несчастных браков, как у моей матери, дедушки и бабушки. Они ненавидели друг друга всю жизнь, и даже после смерти. Слишком мало таких отношений, как у тети и императора». Внезапно, ветер стал сильнее, он быстро взял плащ и, подбежав, накинул его ей на плечи. Подросток сказал с усмешкой: «Моя тетя, я хочу, чтобы сестра, которая у вас родиться была моей женой, так что вы и император должны много над этим работать». Это насмешливое поддразнивание со стороны ребенка вдруг смутило Чу Цяо, они продолжали разговаривать, но уже не затрагивали ничего серьезного, вроде не притворяясь друг перед другом, но возможно уже и не были настолько искренны.

Дождь прекратился, радуга сияла перед ними, солнце пронзило облака, окрашивая землю в золотой цвет.

***

Через полмесяца лекарь Тайцзи сообщил радостную новость, императрица Цинхая ждет ребенка.

В конце того же года в правящей семье во дворце появилась еще одна женщина, Юйвень Юньсяо, Жемчужина Сяози, Жемчужина императора Цинхая.

Бянь Тан на второй месяц прислал поздравление и брачное предложение для ещё совсем юной принцессы. Свиток с предложением был порезан на кусочки и отправлен Ли Цинронгом обратно со словами, что так будет и со всеми последующими. Император Бянь Тан, Ли Сю написал письмо, называя брата сумасшедшим, а в ответ он получил, только листок с одним предложением: «Разве может Жемчужина расти без своей раковины?»

Спустя не так уж много времени, еще один ребенок был размещен на крыльце храма Пок-Хуа, а бедный император Цинхай, после окончания его аскетической жизни в течение последних шести месяцев, начал бороться за внимание своей жены.

Ветер дул с гор, неся аромат диких трав. Его не было год, и он снова вернулся. На побережье восточно-китайского моря в Хуай-Сун, рыбаки снова вышли в море. В этом году новый улов, кто-то найдет новые жемчужины. Песчинка, та, что есть изначально, сформируется в то, что любят, она становится драгоценной. Годы отполируют ее и в конечном итоге появиться жемчужина.