194 Глава. Янь Хонг - Покойник

В тусклом утреннем свете, ей показалось, что она вновь увидела тень того человека.

Прекрасный весенний пейзаж, словно глубокий океан, похожие на первый снег, цветы груши, подросток стоит под грушевым деревом, на нем бирюзовое платье, пурпурный нефритовый пояс. Проникающие сквозь ветви дерева солнечные лучи брызжут ему в глаза, тень от ресниц веером падает на переносицу. Подросток посмотрел на нее издалека и разразился смехом: «Эй! Я прождал тебя полдня!» Внезапно свет рассыпался перед глазами, и в слабых солнечных лучах она увидела взволнованное лицо Вэнь Юань, рот женщины то открывался, то закрывался, но Налань не слышала того что та говорила. Она понимала, что возможно снова заболела. Вокруг было слишком много людей, кто-то настойчиво с силой тряс ее за руку, так что было даже немного больно. Она слегка нахмурилась, желая высказать все, что она думает, этим неразумно ведущим себя слугам, однако голос ее не слушался, она с трудом, как рыба без воды, беззвучно открывала и закрывала рот. С беспокойством Вень Юань, высказывала стоявшему напротив маленькому евнуху: «Почему государь все еще не пришел? Ему сообщили?» Стоя на коленях, бледный евнух, всхлипывая, ответил: «Слуга бегал уже несколько раз, но наложница Чэн, говорит, что император задремал, и если к нему есть какое-то дело, то чтобы я пришел, когда он проснется».

«Но ведь для этого есть серьезная причина!» Вень Юань гневно произнесла: «Наложница Чэн такая смелая, с каких это пор она себе такое позволяет?» Вень Юань уже давно служит императрице, при дворе у нее высокий статус, слуги, видя, что она сердится, стояли на коленях и не смели произнести ни слова. Но Налань Хонгье думала, вот уж кто расхрабрилась, так это сама Вень Юань, осмелившись произнести подобные слова, если это дойдет до ушей императорской наложницы Чэн, чего доброго может подняться буря (дословно - ветер и волны). Но поскольку она временно не могла ничего сказать, то императрица, прикрыв глаза, просто отдыхала, и, не обращала внимания на суетящихся как муравьи на горячей сковородке, слуг.

Разумеется, наложница Чэн несла вздор, опираясь на статус своей семьи и на рождение двух принцев, она вела себя все более и более бесстрашно. Она не боялась последствий, но и не осознавала, что счастье как и беда всегда ходят бок о бок. То, что дает ей власть сегодня, завтра может обернуться бедой. С ее стороны крайне неразумно так бесчинствовать. По-видимому, когда ей станет лучше, нужно будет устроить хорошую взбучку, иначе этот огромный гарем будет и дальше отравлять ей жизнь. Наль Хонгье устало вздохнула, чувствуя себя утомленной, безучастно выбросила из головы все свои думы, шум вокруг постепенно стих, и она вновь погрузилась в темные глубины сна.

__________________________________

Наложница Чэн - младшая двоюродная сестра главнокомандующего Чэн Юаня. После того, как император Великой Янь утвердил столицей город Чанъань, для того, чтобы пополнить гарем, а также переманить на свою сторону всесильных сановников, наложница Чэн, вместе с другими девушками из наиболее влиятельных благородных семейств, вошла во дворец. Благодаря могуществу и влиянию старшего брата, а также собственному уму и привлекательности, она очень быстро получила высокий ранг. Женщина настойчиво и последовательно добивалась благосклонности императора, вскоре после того, как она родила Ян Сюню Линъэра, наложница Чэн сразу стала одной из трех великих императорских наложниц, занимающих следующую ступень после императрицы. Умная, целеустремленная женщина, хорошо знала, как двигаться вперед, но, к сожалению, из-за стремительно возрастающей славы, она становилась все более и более не осмотрительной, и порой легкомысленно шла напролом.

Задремавший Ян Сюнь, проспал очень долго, до самого заката, когда ароматы императорской кухни проникли в каждый угол Священного Золотого дворца, он постепенно пришел в себя. Вчера вечером с пограничной заставы пришло срочное донесение, и Ян Сюнь всю ночь не сомкнул глаз, так что у него все еще немного кружилась голова. Наложница Чэн, облаченная в легкое нежно-желтое платье из шифона, опустилась на колени у подножия кровати, обворожительно предложив, Ян Сюню чашку жасминового чая, попутно рассказывая интересные дворцовые новости. Ян Сюнь слушал рассеяно, время от времени небрежно вставляя пару слов, внезапно, одна из сказанных фраз достигла его ушей, и он тут же склонив голову, озадачено переспросил: «Что ты сказала?» В душе наложница Чэн испугалась, и изо всех сил пытаясь успокоиться, она все так же улыбаясь, произнесла: «В полдень из Юго-Восточного зала приходил евнух, сообщить о том, что императрице нездоровится. Видя, что государь крепко спит, раба (т.е. она) не осмелилась разбудить Его Величество. Ваша раба подумала, что несмышленый евнух делает их мухи слона. Императрица не здорова, об этом знают все, но государыня предпочитает не обременять этим Его Величество, в этот раз она определенно ничего не знала, а если бы узнала, неизвестно какое наказание ждало бы неразумного слугу. Она точно не стала бы посылать слугу беспокоить вас» Ян Сюнь сидел на кровати, но через минуту не говоря ни слова, мужчина, спокойно встав, вымыл руки, вытер лицо, выпил чай и обулся, его взгляд был глубоким и спокойным, невозможно было понять, о чем он думает. Обрадовавшись, наложница Чэн, стараясь угодить императору, занялась своим туалетом, она не ожидала, что одевшись, Ян Сюнь соберется уйти. Наложница Чэн поспешно спросила: «Государь не останется на ужин?» Ян Сюнь медленно обернулся, и золотистые лучи заходящего солнца озарили его лицо, еще больше подчеркивая глубину глаз. Он спокойно, без гнева посмотрел на нее, однако по спине женщины, как от холода, пробежала дрожь. Женщина, побледнев от страха, упала на колени. Перед ее глазами всплыл печальный конец наложницы Юань Шилан, заставляя почти дрожать от ужаса.

Во дворце все было тихо, неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем она услышала тихий голос служанки: «Госпожа, император ушел». Медленно подняв голову, она почувствовала, что виски покрыл холодный пот, она бессильно попыталась встать, но пошатнулась, едва не упав. Горничная, испуганно вскрикнув, подхватила ее и посадила на постель. Наложница Чэн прижала руку к груди, ее лицо было бледным, как бумага, долгое время она ничего не говорила. Не смотря на то, что император ничего не сказал, она знала, в то мгновение она действительно смотрела смерти в глаза (была близка к смерти). Пока она молча размышляла, небо постепенно стемнело, наконец, глубоко вздохнув, наложница Чэн отдала приказ стоявшей напротив служанке: «Дайте стражнику Сяо Дэндзы, дежурившему сегодня у ворот, тридцать палок, после этого пусть подготовят богатые подарки. Завтра мы отправимся к воротам дворца государыни императрицы с извинениями, объяснив, что ленивый привратник неверно передал информацию».

«Как прикажете», - ответила горничная, несмотря на то, что она была напугана, она все же не осмелилась ставить под сомнение слова госпожи. Вскоре снаружи долетели истошные крики Сяо Дэндзы. В конце концов, простая, ограниченная женщина никогда бы не смогла достичь таких высот. Наложница Чэн умеет лавировать, имеет чувство меры, даже если иногда она ног под собой не чует и ведет себя своенравно, достаточно одного дуновения ветра, чтобы она тут же пришла в себя. Прозвучавшего сегодня сигнального колокола уже достаточно, чтобы она осознала его мощь (подразумевается пугающий взгляд Ян Сюня).

«Льеу Сю, подготовь фимиам и священные писания, начиная с завтрашнего дня, мы ежедневно будем молиться по буддийским канонам о благословении и процветании Великой Янь».

«Да»

Для одного раза достаточно экспериментов. Чэн тяжело вздохнула и прикоснулась рукой к постели, где только, что лежал Ян Сюнь, ощутив лишь жгучий холод.

К тому времени, когда Ян Сюнь пришел в Юго-Восточный Зал, уже стемнело. Во дворце гасили свечи, придворные лекари разошлись. Евнух, увидев его, поспешно опустился на колени, намереваясь оповестить о прибытии императора, но тот остановил его. Ян Сюнь вошел внутрь, на всем протяжении пути до дверей зала, все придворные слуги и служанки стояли на коленях, низко опустив головы. Налань Хонгье спала, лежа на шелковом постельном белье, бледное лицо, растрепавшиеся волосы, до ужаса тощая. Счастливая Вень Юань, положила на кровать мягкую подстилку, но Ян Сюнь взяв стул, сел напротив Хонгье. Все слуги вышли, остались только два человека, он и она, он тихо сидел, она спала. Кажется, он никогда прежде не видел ее такой. В его памяти, Налань Хонгье всегда была образцом достоинства и элегантности, роскошные наряды, безупречный облик и манеры, вежливая речь, на ее лице всегда оставалась легкая, отчужденная улыбка, весь облик дышал королевским благородством. Даже в первую брачную ночь, она не теряла изысканные манеры дочери императора. И она совсем не похожа на эту себя нынешнюю, не ухоженную, изможденную, тонкую, словно щепка. Она настолько исхудала, что, глядя на нее, действительно невозможно было представить, что человек, лежащий на постели и остроумная старшая принцесса один и тот же человек. Время, как вода, годы пролетели в мгновение ока. Он ничего не говорил, просто тихо сидел, а через какое-то время встал и вышел, но этого недолгого пребывания было достаточно, чтобы обрадовать слуг из Юго-Восточного Зала. Счастливая Вень Юань носилась взад и вперед, организовывая торжественную встречу императору, поскольку перед отъездом Ян Сюнь сказал, что завтра снова придет навестить императрицу. В тот момент, когда двери Юго-Восточного Зала закрылись, Налань Хонгье открыла глаза.

Она высохла, глаза впали, но взгляд по-прежнему оставался проницательным и спокойным, не утратив, отточенный многолетней практикой. Она умела внешне всегда оставаться остроумной и невозмутимой.

Стул из китайского лавра по-прежнему стоял у ее кровати, пустой, на спинке, как символ счастья, вырезана пара рыб, одна следует за другой, а далее закрученные в спирали облака. «За столько лет, Налань Хонгье, ты хоть немного сожалела об этом?», - в слабом свете свечей, прошептала она.

Но, в конечном счете, она просто улыбнулась и закрыла глаза.

Время идет, во дворце все по-прежнему, с каждым днем на улице все холоднее, и в доме зажгли жаровню, но императрице не становилось лучше. Похоже, половина императорской больницы, оставив свои семьи, временно переехала в Юго-Восточный Дворец, где лекари целыми днями, нескончаемым потоком, входили и выходили из опочивальни императрицы.

В этот день, с самого утра, когда юные сыновья императора грызли гранит науки, Юйшу вместе с Юнъэром, пришли навестить императрицу, захватив с собой женьшень и гнездо ласточки (*используется в китайской медицине). Они сидели в теплых внутренних покоях и разговаривали с Хонгье. Проговорив полдня, заметили, что императрица устала, Юйшу думала уже откланяться, когда Налань внезапно спросила: «Завтра ведь годовщина смерти князя Сюань?»

Юйшу по непонятной причине на мгновение остолбенела, сердце в ее груди внезапно сжалось, словно натянутая струна, и она шепотом ответила: «Да». Налань Хонгье чуть заметно кивнула головой, а рядом стояла Вень Юань она, улыбаясь, подала маленькую коробку. Налань Хонгье тихо сказала: «Князь почитаем в государстве, а я все еще не выздоровела и не могу отправиться поклониться предкам, потому в храм отправится Принцесса».

В зале было тепло, но у Юйшу, внезапно, от кончиков пальцев вверх по руке пробежал холодок, прикусив губу, она взяла коробку негнущимися пальцами и низко поклонилась: «Слуга благодарит императрицу от имени мужа».

Налань Хонгье покачала головой, она собиралась что-то сказать, но в этот момент в зал вбежала служанка и что-то прошептала на ухо Вень Юань. Выслушав ее, изменившаяся в лице Вень Юань, обернулась и посмотрела на госпожу. Юйшу тут же встала и попросила разрешения удалиться, глядя на это, Хонгье не стала задерживать ее.

Снаружи светило яркое солнце, но у Юйшу на ладонях выступил холодный пот. Она с силой сжала край одежды, как будто пытаясь задушить какую-то, только что мелькнувшую в голове, мысль. Внезапно ее внимание отвлекла толпа евнухов, убегавшая к западу от дворца. Юйшу поинтересовалась у своей служанки: «Что случилось? Что они делают?» Находчивая маленькая девочка, перекинулась с кем-то парой слов, а когда вернулась, растеряно ответила: «Принцесса, красавица Юань из западного холодного дворца (*покои опальных наложниц), повесилась».

«Красавица Юань?» - ошеломленно спросила Юйшу. Облизнув губу, девочка ответила: «Верно, прежде ее величали супругой Чу».

«Юань Шилан?», - теперь уже испугалась Юйшу. Наложница Чу, имя от рождения Юань Шилан, со времен основания Великой Янь и создания гарема, она была почти легендой. Поначалу она была просто прачкой и стирала одежду императорских наложниц, однажды она провинилась, и ее отправили в тюрьму для рабов, там девушку ожидало наказание. Кто мог подумать, что маленькая служанка немного владеет боевыми искусствами? Глубокой ночью она вырубила охранника и сбежала из заточения. Убегая, в панике, она налетела на паланкин императора, возвращавшегося во дворец. Она была ранена и ей некуда было бежать, поэтому она постучалась в двери дворца Чу Лань, лучше уж умереть, чем быть схваченной.

По счастью, императору понравился ее сильный характер, и впоследствии простая служанка получила пятый уровень благородства. Император в ней души не чаял. За полгода Юань Шилан стала фавориткой, и, в конечном счете, государь присвоил ей звание Добродетельной супруги Чу. Несмотря на недовольство чиновников, император был непоколебим. Она занимала высокое положение, не было никого, кто бы мог сравниться с ней. Но одной дождливой ночью три месяца назад, во дворце Чу Лань, начались беспорядки и ее внезапно со второго ранга Добродетельной супруги понизили до четвертого. Она была названа Маленькой Седьмой Красавицей и отправлена жить в уединении в западном холодном дворце. Никто не знает, что случилось с той ночью. Ходили слухи, что супруга Чу и император поссорились, и в приступе гнева, ее лицо исказилось, так что она потеряла человеческий облик, что вызвало ярость императора и он понизил ее. Все во дворце судачили об этом с язвительной усмешкой: во-первых, как только эта Юань Шилан заполучила благосклонность императора, он перестал обращать внимание на остальных наложниц; а во-вторых, издревле женщины служили мужу красотой, но она довела себя до такого состояния, что потеряла лицо. Это ни у кого во дворце не вызывало сочувствия.

«Принцесса? Принцеса?», - несколько раз, испугано крикнула маленькая служанка, очнувшись, Юйшу тут же сказала: «Немедленно покидаем дворец».

Повозка катилась вперед, они проехали вторые ворота, когда высоко в небе пролетела черная птица, она обронила несколько перьев, легко кружась на холодном ветру, перья постепенно опускались на двор покинутого дворца.