190 Глава. Новая жизнь в разгар войны

За всю свою жизнь она не видела подобного снегопада. Редкие звезды этой ночью просвечивали сквозь тучи, потому что луна светила особенно ярко на тёмном небе. Серебристый свет, скользил по земле, и блестящие кристаллы снежинок переливались в его свете как волны под морозным ветром. Она стояла на вершине белой башни, укутавшись в теплый плащ, подбитый мехом, ветер приподнимал его полы, развивая за спиной, как крылья, казалось, что метель идет от края неба, проникая морозным воздухом под одежду. Её длинные тёмные волосы разметались по спине.

Огромный дворец, окутан темной ночью, около двери в башню, стоял человек, который внимательно следил за принцессой. Его лицо было сложно разглядеть, но судя по фигуре, это был ещё молодой солдат. Она уже долгое время стояла здесь. Сюань Мо молчал. Он смотрел на нее, восхищаясь тем, как освещенная светом луны, она сияет в своих белых одеждах. Ночь такая тихая, все вокруг молчит, тишина между небом и землей, и только ветер играет, развивая ее одежду, разнося легкий запах пропитавших её благовоний.

Незаметно для себя он, на какое-то время, вернулся на много лет назад, в те времена, когда был еще ребенком, и стоял здесь вместе со своим отцом перед началом королевской охоты, на которую получили приглашение. Это было великой честью. Тогда он впервые увидел ее.

Она была одета в ярко-желтую одежду, для верховой езды, увидев расставленные мишени для солдат, она трижды пустила стрелы из лука, и трижды попала в середину мишени, затем повернулась, и с гордостью посмотрев на него, сказала: «Недовольство вызывается и жестом». В тот день император сел на коня и засмеялся, сказав, что его дочь не хуже мужчины! Другие князья и приближенные к императору также хвалили умение принцессы, только он молчал и стоял тихо, боясь, что-то сказать он лишь поднял голову, чтобы посмотреть на ее маленькую фигуру, сидящую на лошади. Не смотря на солнечный день, ветер был прохладным. Солнце сияло на ее красивом лице, а глаза были большими и блестящими. Он чувствовал огонь в своей груди, когда рукава ее одежд, летящие на ветру, легко задевали его лицо. Он стоял, прямо перед ней молча, как будто потерял способность говорить. Он так ничего и не сказал ей тогда.

Прошло много лет, он уже давно привык смотреть на эту ослепительную фигуру, видел, как она растет, наблюдал за тем, как она набирает силу, помогал ей при ее падениях и взлетах. Он был рядом, пока она шаг за шагом шла к вершине власти. Время течет так же быстро, как вода, проскальзывая сквозь пальцы, оставляя раны и легкие ссадины на теле и в душе. Юношеские идеи, скрытые глубоко в сердце на протяжении многих лет, постепенно оказываются похороненными, песчаными бурями Судьбы, и постепенно исчезают в потоке времени.

«Сюань Мо», - внезапно позвала принцесса. Белая башня была открыта, поэтому ее голос прозвучал, слишком звонко. Она не обернулась, продолжая смотреть на сверкающие огни внизу, а лишь прошептала: «Я действительно сделала все неправильно?»

«Ваше высочество не могли ошибиться». Налан нежно улыбнулась, покачав головой, она сказала: «Я боюсь, что все это неправильно. Цао Тайфу может быть прав. Я открыла дверь для будущих грабителей, и рано или поздно они повернуться против нас».

«Если император серьезно болен и может умереть, а принцесса Налан не может наследовать...»

«Кто сказал, что нет других, кто может это исправить?» - Улыбнувшись, Налан с тихим безразличием произнесла: «Есть Князь Цзинь Цзян, Анли Ванг, князь Цзян Хоай, разве все они не имеют равные возможности унаследовать трон наших предков?»

Налан сказала правду, когда прямой императорский род угасает, его дальние родственники смогут наследовать трон, но ... Сюань Мо, ничего не сказал. Тишина разлилась над Белой Башней. Ветер продувает её насквозь, даже летом, поэтому здесь всегда холодно. «В конечном счете, наверное, я слишком эгоистична. В моем сердце у меня всегда есть дом, прежде чем у меня есть страна». - Налан, кажется, впадает в созерцание, ее глубокие и темные глаза, словно не видят того, что вокруг. Стоя на вершине в течение многих лет, она давно износила свою долю так называемой невинности.

Много крови выпало на её долю, сделав её жесткой, заставляя подавлять свой даже малейший импульс жалости и сострадания, чтоб не потакать капризам души.

Вспоминая недавнее поведение и лица королевской семьи, в ее глазах невольно промелькнул холодный луч. Род Налань основал государство сотни лет назад, их предки сложили головы ради этих десятков тысяч ли гор и рек, погибали на войне, защищая родину. Эта государство построено на крови и костях ее рода, потому она, в течение многих лет, изливая всю кровь своего сердца, защищала его. А эти люди всего лишь паразиты пользующиеся плодами их успехов, по какому праву они собираются овладеть этой страной?

«Эта страна создана руками моего рода Налань. Предки моего отца из поколения в поколение своей кровью защищали ее, даже если однажды наступит конец, все закончится в руках моих потомков Налань, никто другой не имеет на нее прав», - тихо раздался глухой голос Хонгье, слабый лунный свет, на первый взгляд, холодный как лед, мерцал на ее ярко-желтом платье. Она спокойно произнесла: «Отправьте официальное извещение Ян Сюню, сообщите, что я принимаю его предложение, но он должен следовать своему обещанию и хорошо относиться к народу Хуай Сун, в будущем, наследником императорского престола, безусловно, должен стать мой сын, кроме того, я также хочу голову князя Тхай Пина».

Проплывавшее облако, закрыло луну, оставив только бледный свет. В этой темноте казалось, что что-то разбилось, ветер подхватил осколки, унося их за горизонт. Сюань Мо кивнул головой, ответив в темноте: «Подчиненный повинуется приказу». После минутного молчания, Налань внезапно сказала: «Прикажите генералу Ян, собрать три полка и быть готовым в любой момент совместно с войсками Янбэй отправиться в Вэй».

В темноте Сюань Мо подняв голову, с недоумением посмотрел на нее, как будто не решался поверить в то, что услышал. Дыхание принцессы оставалось ровным, она будто не заметила волнения подчиненного, напротив, она все так же невозмутимо сказала: «Со стороны Восточного моря снова вторглись бродячие разбойники, на этот раз я полагаюсь на тебя, ты должен защитить восточные границы, ради меня». На мгновение в белой башне воцарилась гробовая тишина, высокая, крепкая фигура Сюань Мо, напоминала тополь. Он долго смотрел на нее, застыв словно истукан, перед глазами пронеслись последние десять лет.

Он был другом детства, будучи наследным сыном князя, он стал ее личным телохранителем, наблюдая за ней, юной девочкой, с красивым, как цветок, лицом. Когда умер император, он три дня и три ночи стоял на коленях перед дверями покоев своего отца, настойчиво уговаривая его отказаться от замыслов по захвату власти, а наоборот, поддержать юного императора и старшую принцессу. В течение стольких лет он всегда стоял позади нее, повинуясь всем ее приказам, став ее верным слугой и наиболее заслуживающим доверия приближенным, даже если он должен был жениться на дочери могущественного министра, он так же не возражал. А сейчас, когда над императором нависла угроза, благосостояние Великой Сун вызывает тревогу, тяжелая конница Яньбэйя напирает, и в это время она хочет отправить его охранять границы Восточного моря. Однако, через мгновение он понял что-то важное. Взгляд его постепенно успокоился, и он, как и прежде, стал спокойным и невозмутимым, тихо опустившись на колени, он низким голосом ответил: «Презренный слуга повинуется».

В это мгновение, чувство крайней напряженности, сжимавшее сердце Налань до того момента как он опустился на колени и невозмутимо сказал, что повинуется приказу, внезапно исчезло. Она обернулась, неповторимые изящные черты лица, уголки глаз, словно крылья бабочки, настолько прекрасные и в то же время строгие, что человек не осмеливался смотреть прямо в них.

Ощущая необходимость разъяснения, она сказала: «Войны между Янбэй и Великой Вэй не избежать, поле битвы жестокое побоище, ты единственный кому я могу доверять и я не хочу, чтобы ты погиб». Сюань Мо снова низко поклонился и спокойно сказал: «Презренный слуга понимает».

Налань Хонгье глубоко вздохнула и, усмехнувшись, сказала: «Хорошо. Встань. Между мной и тобой формальности не нужны». Однако, Сюань Мо по-прежнему не двигался, продолжая стоять на коленях, серебристый лунный свет мерцал на его волосах, иногда над головой, в безмолвном небе, хлопая крыльями пролетали черные вороны, холодный ветер развивал широкие рукава его одежд, расшитые извивающимися драконами. Напряженная атмосфера была подобна лезвию ножа. Он неторопливо вынул из-за пазухи несколько предметов и один за другим положил их на белые нефритовые ступеньки. Когда Налан Хонгье увидела их, между её бровей пролегла легкая складка, она хотела что-то сказать, однако Сюань Мо, опередив ее, спокойно вымолвил: «Презренный слуга уходит, не знаю, когда смогу вернуться, власть над столичными войсками и войсками Сюань Цзы передаю Вашему Высочеству».

Принцесса начала отказываться, но взглянув на дощечки с надписями, она внезапно обомлела. Изначально, столичные войска подчинялись военному ведомству. В тот год, после того как она и Сюань Мо вместе нанесли поражение военному министру, они взяли власть над столичными войсками в свои руки. Эти последние несколько лет ими командовал Сюань Мо, что же касается армии Сюань Цзы, то это личные войска Сюань Мо, их военная мощь огромна, и они считаются сильнейшей армией в Хуай Сун. Она подошла к Сюань Мо, помогая ему подняться и, смеясь, произнесла: «Хорошо, я сделаю это ради тебя, когда ты возвратишься, я снова верну их тебе».

Высокая, решительная фигура Сюань Мо, возвышалась над стоявшей рядом с ним тонкой фигурой принцессы, на целую голову, его глубокие глаза, походившие на холодные озера, смотрели на нее спокойно, в них не было дерзости, но присутствовала отвага. Принцесса подняла глаза, заострённый подбородок имел мягкий овал, она, слегка улыбаясь, смотрела на него, ее глаза сияли. «Не смотря на то, что князь Тхай Пин уже сбежал, однако с людьми из Цзиньцзяна нелегко справиться, после того, как ваш слуга уйдет, Ваше Высочество должна быть осторожна».

Налань улыбнувшись, сказала: «Сюань Мо, сколько лет ты меня знаешь? И все еще сомневаешься во мне?» Сюань Мо поклонившись, сказал: «Небо одарило Ваше Высочество исключительными талантами и мудростью, презренный слуга оговорился».

«Ладно, не нужно церемоний, мы знаем друг друга много лет, всегда поддерживали друг друга, наши отношения переросли в близкую дружбу. Я обещаю тебе, независимо от того какое будущее ждет Хуай Сун, до тех пор, пока я держу власть в своих руках, я всегда буду благоволить твоему княжескому роду Сюань».

Пальцы замерзали, ночная роса медленно пропитала одежду, намочив рукав с изображением дракона, Сюань Мо поклонившись, сказал: «Большое спасибо Ваше Высочество! Уже поздно, если вам больше ничего не нужно, ваш слуга должен откланяться».

Налань Хонгье все еще хотела задать еще несколько вопросов, но не знала, как спросить. Кивнув головой, она произнесла: «Ночь такая темная, нужно позвать слугу, чтобы он зажег больше фонарей?»

«Да, презренный слуга понял вас», - с этими словами, Сюань Мо поклонился, а затем развернувшись ушел.

Луна освещает дорогу, заливая землю лунным светом, Сюань Мо неуклонно, шаг за шагом, идет по дорожке. Через мгновение, покинув Белый дом, он шел по огромной площади, темная ночь, словно густой туман, окутывает его силуэт. Стоя на высокой башне, Налань могла разглядеть лишь его неясную тень. Ночной ветер растрепал волосы на висках, Налань стояла неподвижно, словно нефритовая статуя. Она вспомнила, что когда была маленькой, со стороны восточного моря на них постоянно нападали пираты, и ее отец лично вел армию против незваных гостей. В то время империя была процветающей, армия сильной, страна богатой природными ресурсами. Тогда она не понимала, почему при наличии сильной армии, Император-отец сам шел на поле битвы, она потянула его за край одежды и с недоумением спросила: «Отец, почему вы лично идете на войну?» В ту минуту глаза императора походили на безбрежный океан, которому не видно ни конца, ни края. Он с любовью потрепал ее по голове и тихо ответил: «Нет особой причины, есть некоторые дела, за которые если сам не возьмешься, то никто не возьмет их на себя». В то время она слушала, не понимая его, но теперь она вдруг поняла.

В этом мире у каждого человека есть причины, по которым он бессилен, у каждого есть обстоятельства, когда у него нет другого выбора. Она допустила оплошность, она позволила (недоглядела) приверженцам князя Тхай Пина, подсыпать маленькому императору яд, мало того, что бедный ребенок глух от рождения, сейчас из-за отравления, его дни сочтены. Если император умрет, в Хуай Сун Лян начнутся беспорядки, люди князя Цзиньцзяна и Хуай Аня непременно зашевелятся. Когда все это произойдет, она останется одна из рода Налань.

Она не сдавалась, все эти последние годы, она вкладывала всю душу в дела управления государством, вдумчиво и всесторонне помогая малолетнему императору. Между тем, прочая королевская родня желала ее смерти. Ее предки проливали кровь в отчаянных боях, неужели это все для того, чтобы другие праздновали победу? Она в течение многих лет не покладая рук трудилась во благо этой страны, как она может позволить, чтобы страна оказалась в руках этих подонков?

Бань Тан Лян поглотил хаос, в Хуай Сун внутренние беспорядки, в Великой Вэй творится неразбериха, так что Яньбэй, обладающая огромной силой, неизбежно поглотит этот мир. В это время, вместо того, чтобы ждать, когда Тсинър умрет и ожидать, что страна попадет в руки родственников императора, нужно использовать все ресурсы, чтобы защитить спокойствие народа Хуай Сун и сохранить ее род Налань. В конце концов, у нее все еще есть тяжелобольная мать, у Юэр трое маленьких дочерей, а также у нее есть старый, преданный королевской семье слуга. Нет никого, кто бы не откликнулся на ее предложение, таким образом, авторитет рода Налань не падает. Обе страны заключили союз, строя грандиозные планы, к тому же, она сможет удовлетворить страстное желание ее сердца, исполнения которого она ждала годами.

Дверь широко распахнулась, и тень Сюань Мо постепенно растворилась среди необъятной темноты. Внезапно она ощутила некоторое смятение, словно потеряла что-то драгоценное. Она была вынуждена отправить Сюань Мо к восточным границам. Солдаты в войсках в отношении этой войны настроены крайне отрицательно, если не использовать силу, невозможно заставить их подчиняться, а в связи с тем, что Сюань Мо великодушно относится к солдатам, выполнить эту задачу будет очень сложно. Он бы лишь мешал генералу Яну полностью соединиться и координировать свои действия с войсками Яньбэйя. В конце концов, бунт князя Тхай Пина заставил ее понять важность жесткого контроля над армией. Престижность Сюань Мо в армии - это то, с чем она никогда не сможет сравниться, в мирное время она может рассчитывать на то, что он будет контролировать силу империи, но в такой хаотичной ситуации ей нужно было перестраховаться. Она просто надеялась, что он не будет винить ее.

Сюань Мо спокойно шел по пустынной дороге, его личный телохранитель Цзян Ву осторожно шел в стороне, колеса ехавшей позади повозки, скрипели. Принцесса благоволила князю Сюаню, его резиденция расположилась в шаге от императорского дворца. Еще не дойдя до дворца, он увидел несколько ярких фонарей перед дверью, ярко-красные фонари излучали теплый свет.

«Принц вернулся». На порог вышла принцесса Ю Шу, вся облаченная в серебристо-голубые одежды, выглядевшие в свете фонарей просто, но очень элегантно. Она забрала фонарь из рук Сюань Мо и немного удивленно спросила: «Принц, почему вы держите незажженный фонарь?»

Сюань Мо удивленно опустил голову, обнаружив, что фонарь не горит, тонкая белая бумага выглядела хрупкой, как стекло, казалось достаточно слегка коснуться, и она тот час рассыплется на куски. Он шепотом произнес: «Забыл зажечь» и вошел внутрь.

Ю Шу хотела накинуть плащ ему на плечи, но случайно дотронувшись до его руки, невольно воскликнула: «Принц, почему у вас такие холодные руки?» Сюань Мо безразлично ответил: «Не о чем беспокоиться», - после чего сразу ушел в библиотеку. Ю Шу стояла неподвижно, глядя на удаляющуюся тень Сюань Мо.

«Принцесса?», - тихо, немного смущаясь, позвала стоявшая сбоку служанка: «Сильный ветер, вам лучше вернуться в дом». Ю Шу медленно кивнула головой, обернувшись, она мягко улыбнулась и отдала распоряжение: «Принц вернулся поздно и, безусловно, очень голоден, иди на кухню и прикажи повару что-нибудь приготовить». Служанка неохотно кивнула: «Да, слуга уже идет. Принцесса, вам лучше пораньше лечь спать, ваш организм слишком слаб, вам нельзя переутомляться». Ю Шу ничего на это не ответила, лишь приказала: «Иди».

В библиотеке Сюань Мо разложил лист дорогой сюаньченской бумаги, обмакнув кончик кисти в чернила, приготовился писать, однако еще долго не начинал. Капля чернил упала на бумагу, оставив кляксу на чистом листе, но он этого не заметил, по-видимому, глубоко о чем-то задумавшись. Стоявший рядом Цзян Ву осторожно спросил: «Принц, вашему слуге принести другой лист бумаги?»

Сюань Мо посмотрел вниз, а затем спокойно взял бумагу и скинул ее на пол. Цзян Ву невольно втянул шею, он служил принцу около 7-8 лет и очень хорошо знал нрав своего хозяина, так что он сразу понял, что тот сейчас находится в дурном настроении. Сюань Мо выбросил старый лист бумаги и достал другой. Он долго смотрел на пустой пергамент, прежде чем начал писать. После того, как закончил, он повернулся и отдал письмо Цзян Ву, распорядившись: «Рано утром отправишься в Министерство Церемоний, скажешь Фу Жен, чтобы он отправил людей к заставе Байджи, они должны собственноручно вручить послание Ян Сюню». Слуга был потрясен, но все же кивнул: «Слуга повинуется», - и более ничего не сказав, вышел вон. Так как конверт был запечатан, Цзян Ву, конечно, не осмелился незаметно открыть его и просмотреть содержимое. Он шел и думал, может ли быть правдой то, о чем болтают люди, что императорский дом и Яньбэй намерены породниться? Если это правда, тогда в будущем в Хуай Сун вместо семьи Налань будет править род Янь? «Тогда возможно, это правда, что несколько дней назад князь Тхай Пин убил Императора?» Конечно, он не мог знать этого наверняка, проходя мимо кухни, доносившиеся оттуда аппетитные ароматы, тут же отвлекли его от этих мыслей.

Сюань Мо сидел в библиотеке, развалившись в кресле, он медленно закрыл глаза. Известия о дружественных связях Яньбэй с Хуай Сун Лян быстро разлетелись по всей территории провинции Симинг, в это тревожное время, оба государства намеревались создать альянс. Очень скоро флот Хуай Сун направится к устью Хуаньфу, свирепо глядя на Великую Вэй, в знак солидарности с Яньбэй. В тот вечер застава Байджи погрузилась в холодную, как лед тишину. С тех пор, как войска Яньбэй оккупировали границу, исчезло очарование этого места.

Спустя какое-то время, группа солдат, одетых в черную маскировочную форму с боевой раскраской на лице, молча, приблизилась к заставе. Чу Цяо стояла в центре группы, еще раз повторяя план действий. Первое, вырубайте всех, кто может поднять тревогу или может оказаться для вас угрозой. Второе, после того, как первая группа поднимет переполох, вторая группа погонит табун лошадей в северо-восточном направлении и, создаст иллюзию внезапного нападения армии Вэй, таким образом, вызовет панику стражей гарнизона. Третье, остальные люди, ожидающие за пределами города, должны быть готовы реагировать на действия товарищей и воспользовавшись суматохой, проникнуть через ворота заставы.

Время течет, минута за минутой. Когда барабаны отбили третью ночную стражу, первая группа солдат, возглавляемая Хэ Тси, точно призраки, быстро направилась к заставе Байджи. В это же время вторая группа направилась на северо-восток, туда, где стоял заранее подготовленный конный отряд. В темноте, Хэ Тси взяв хорошо обученных опытных воинов Сю Ли, быстро исчез из вида. Чу Цяо и несколько приближенных солдат, ждали в лесу, она сидела тихо, снова и снова прокручивая план в голове, взвешивая и пытаясь найти огрехи или упущения в нем.

Один, два, три раза.

Ладно, никаких проблем. Чу Цяо глубоко вдохнула, спокойно ожидая сигнал.

Примерно через полчаса на северо-востоке неожиданно раздался сотрясший небо звук лошадиных копыт, напоминавших раскаты грома, вперемешку с криками солдат, конские хвосты цеплялись за ветви деревьев, поднимая плотную пелену пыли застилающей луну. На первый взгляд выглядело это так, словно приближается несколько десятков тысяч всадников. На стене заставы Байджи, поднялся галдеж, все взоры обратились на северо-восток. Вскоре после этого открылись северо-восточные ворота, откуда бесшумно выскользнули два разведывательных отряда, однако, не успев далеко уйти, они тут же попали в засаду ждавших у ворот солдат Сю Ли. Еще через полчаса, увидев, внезапно вспыхнувший за стеной огонь, Чу Цяо встала и низким голосом сказала: «Пора, иди!»

От берега реки Чишуй отчалил заранее подготовленный плот с группой людей, возглавляемых Чу Цяо. Плот шел на полной скорости по направлению к Бань Тан Лян. Армия Яньбэй целиком состояла из конных и тяжеловооруженных дивизий, поэтому не имела военного флота. Они только что захватили заставу Байджи и, конечно же, не могли бы обеспечить охрану всей этой огромной акватории за такое короткое время, к тому же со всех сторон нападали враги. В такой ситуации река Чишуй – наилучший путь в Бань Тан Лян. Однако, еще до истечения времени сгорания ароматной палочки, впереди послышался всплеск воды, Чу Цяо натянула лук и выпустила стрелу, послышался свист, и в тот же момент в темноте раздался истошный крик. Сразу после этого загорелись сотни факелов, и из ночного мрака появилось более пятисот военных кораблей. Быстро, одно за другим, со всех сторон в плот воткнулись десятки копий, один из офицеров Яньбей, стоявший на носу лодки, громко кричал: «Предатели должны умереть!» Несколько десятков наконечников стрел нацелились на людей Чу Цяо, офицер воинственно махнул мечом, солдаты немедленно нажали на спусковой крючок арбалетов, и в эту же секунду стрелы стремительно взметнулись в воздух.

«Прыгайте!», - неожиданно закричал Хэ Сяо. Через мгновение, после того как солдаты армии Сю Ли бросились в воду, стрелы с треском вонзились в палубу, но тем не менее никто не пострадал.

«Командир, они прыгнули в реку!» - крикнул один из солдат, однако, тут же последовал безумный крик другого: «Генерал! Пробоина в лодке!»

Отовсюду неслись бесчисленные непрерывные крики, днища множества лодок были пробиты, через дыры фонтаны воды со свистом ворвались в трюмы. Через минуту сразу три небольших лодки погрузились в воду, не умевшие плавать солдаты Янбэй, держась за доски, барахтались из последних сил, над поверхностью реки носились истошные вопли, шипящие звуки факелов, вокруг царил хаос.

«Они внизу!»

Тот же самый командующий злобно во весь голос заорал: «Кидайте камни, копья, давите их! Заколите их!»

«Генерал, нельзя, в реке до сих пор наши люди!»

«Проваливай!», - гневно рявкнул на солдата командующий, но тот все равно не сдавался, продолжая громко кричать, другие солдаты оттащили его в сторону, поэтому он с негодованием заорал: «Но Его Величество сказал, что нужно взять их живыми!»

Командир поспешно вымолвил: «Живыми? Не уверен, что сможем их мертвыми поймать, а нужно взять живыми?»

Огни факелов озарили небо, освещая уложенные в ряд огромные валуны. Командующий яростно дал сигнал, и подчиненные тут же зарядили катапульту, следом полетел ряд копий. В следующую секунду раздался оглушающий грохот, каменная глыба раздавила то, что было в воде, копья, словно дождь из стрел, пронзили Чишуй, поверхность реки забурлила, покрываясь кроваво-красной пеной. Одна атака сменяла другую, пока поверхность воды постепенно не стихла. Деревянные плоты людей Чу Цяо, были разбиты в мелкие щепки, вокруг плавало множество обломков, набившихся под дно лодок Янбэй.

Крики, призывающие к убийству, постепенно прекратились, солдаты наспех собранного флота Яньбэй с сомнением всматривались в ровную поверхность реки, хмурясь, спрашивали: «Они мертвы? Почему не видно тел?»

«Смотрите!», - закричал вдруг кто-то, все обернулись, увидев, как где-то далеко позади флота, в воде показались бесчисленные головы. Те, кто плыл по воде, просто снимали одежду, собираясь группой, через мгновение в итоге всплыли все, быстро уходя по течению.

Командующий, широко раскрыв глаза, гневно спросил: «Что это?»

Многое повидавший опытный солдат, с сомнением сказал: «Похоже на плоты из бараньей шкуры».

«Догнать их!»

«Генерал, из-за обломков вокруг, корабли временно не могут двигаться». Не ожидавший такого исхода, потрясенный командующий застыл на месте, у него было явное преимущество в виде крепких лодок с оружием, высокие борта надежно защищали и одновременно позволяли вести обстрел, но, в конце концов, все, же эти люди, как, ни в чем не бывало, уходят на его глазах. Почти шестьдесят тысяч солдат Яньбэй, стоя на палубах огромных военных кораблей, еще долго с восхищением наблюдали за тенью врагов, мало-помалу растворяющихся в густых сумерках ночи.

После воссоединения с группой Хэ Тси, пересчитав всех своих людей, Чу Цяо обнаружила, что общие потери составили более трех тысяч солдат. Из них две тысячи погибли под камнями и копьями армии Яньбэй. Но, не заплатив такую цену, они не смогли бы пройти заставу Байджи и одержать эту невероятную победу. Однако, все же это был не конец, не смотря на то, что они миновали заставу Байджи, они также успешно привлекли внимание войск Яньбэй. Между тем большая часть территорий примыкавших к заставе Байджи находилась под вражеским контролем.

Чу Цяо решила провести людей через горно-лесистую местность. Спустя два дня они впервые столкнулись с силами противника, в течение трех дней обе стороны вступали друг с другом в бой, а это больше двадцати раз. Большинство из боев заканчивались победой армии Сю Ли. Во всяком случае, по сравнению с войсками Яньбэй, армия Сю Ли оказалась сильнее в полевом бою и боях на близкой дистанции. Под руководством Чу Цяо, они просто ударили во фланг одного из войсковых соединений и тут же сбежали, быстро приближаясь к области, подвластной императорскому дому Бань Тан Ляна.

Однако, как только они собирались покинуть горный район и вступить на территорию Хань Шуэй, солдаты Яньбэй неожиданно подожгли горы. Огонь продолжался четыре дня, распространяясь по всей горной местности Тсьеу Тан, включая деревню неподалеку, результатом пожара стало бесчисленное множество убитых и раненных. В связи с безвыходным положением, Чу Цяо со своими людьми, чтобы обойти огонь, была вынуждена отклониться от дороги более чем на триста ли. Не смотря на то, что старые солдаты армии Лан (*волки) хорошо знали эту местность, тем не менее, ранним утром следующего дня они вновь столкнулись с войсками Яньбэй.

Первый бой завязался в области Ли Кхан, обе стороны несли тяжелые потери. Чу Цяо взяв отборное трех тысячное войско, нанесла удар по вражескому лагерю, во время сражения главнокомандующий войск противника неудачно попал под удар и никто не знал, выживет он или нет. Но войска Яньбэй были одной из сильнейших армий на материке, и не смотря на то, что командующий был ранен, войска по-прежнему сохраняли строй, нападали и отступали, упорно сопротивляясь.

Главные силы потеряли свою маневренность, к счастью сражаясь в нескольких битвах, они отняли у противника большую часть строевых лошадей, после первого боя в Ли Кхане, Чу Цяо разделила армию на десять небольших групп, в каждом отряде по четыре тысячи человек, поставив их в радиусе чуть меньше 2х ли друг от друга, и они выстроившись в форме веера, направились к заставе Хань Шуэй.

Но едва они достигли области Южной Ли, как Чу Цяо внезапно заболела. На самом деле, она почувствовала недомогание еще пять дней назад, ее мучили ужасные режущие боли в животе, да еще сильный жар, слабость в ногах, рвота и головокружение. Но из-за напряженных боев она, прилагая усилия, упорно держалась. Однако сейчас, когда они временно освободились от преследования армии Яньбэй, она окончательно слегла.

Хэ Сяо проигнорировав все ее возражения, о том что нужно ввести войско и ее, в стены крепости Южной Ли, устроил лагерь вне города.

Не смотря на то, что в Бань Тань идет гражданская война, а также Яньбэй проложила себе дорогу через эти места, однако здесь разрушения были намного меньше, чем в Вэй. Большие города по-прежнему процветали, за исключением, повышения цен на товары, а в остальном война ни на что не повлияла.

Хэ Сяо отправил людей за врачом, постоянно сонная Чу Цяо, сейчас, однако, не могла заснуть. Она лежала на чистой постели, безучастно глядя на находящийся над ней полог, в голове приносились тысячи мыслей, подобно плывущим на горизонте облакам, долго носившимся по небу.

Когда войска Яньбэй преследовали их, все уста непрерывно выкрикивали «предатели», в таком случае они знали о том, кто она такая. Действительно, зная насколько умен Ян Сюнь, должно быть он уже догадался, кто еще рискуя жизнью мог так упорно прорываться сквозь преграды, только лишь она близкий друг Сяо Цэ, принцесса Сю Ли. Другими словами, Ян Сюнь убив все свои чувства, противостоял именно ей.

Правда, сейчас Ян Сюнь и принцесса Цзин Ан стали союзниками, а Чу намеревалась со своими войсками, поддержать императора Ли Сюий, как предводитель заставы Байджи, конечно же Ян Сюнь хотел помочь союзникам и преградить ей путь. На поле битвы нет отцов и сыновей, что уж говорить о них?

Она очень хорошо это понимала.

Янь Сюнь становился все более могущественным повелителем, он действовал отчаянно смело, свирепо и решительно, но в это же время, осторожно. Он уже не тот подросток, который скрывался больше десяти лет назад в Священном Золотом дворце, теперь ему незачем вглядываться в лица.

Очень скоро появился лекарь, за его спиной стоял Хэ Сяо, взволнованно глядя как тот проверяет пульс Чу Цяо. Седобородый пожилой врач долго думал, а потом неожиданно с улыбкой сказал: «Господин, разрешите вас поздравить, ваша жена беременна».

Потрясенный Хэ Сяо, раскрасневшись, тут же поспешно ответил: «Не говорите чепухи, она моя госпожа, я всего лишь охранник». Услышав это, мужчина поспешно принес свои извинения, и, посмеиваясь, сказал: «Он так переживал, что я принял его за отца ребенка, извините меня». В то время как Хэ Сяо и лекарь разговаривали в стороне, Чу Цяо никак не могла оправиться от шока, как будто ей пробили голову, она сидела широко раскрыв рот и ничего не могла сказать. Что он сказал? Беременна? Она беременна?

Чу Цяо ошеломленно смотрела на старого лекаря, а потом недоверчиво переспросила: «Что вы только что сказали? Вы не могли бы повторить?»

«Госпожа, вы слишком небрежны, вы беременны уже без малого три месяца, неужели вы сами ничего не чувствовали? Кроме того, ваше тело ослаблено, пульс беспорядочный, вам нельзя беспокоиться и нужно больше отдыхать, иначе плод будет в опасности».

Три месяца? Чу Цяо посмотрела на свой все еще ровный живот. Как это возможно? Как она может быть беременна? Когда она ожидала свадьбу, когда участвовала в многочисленных битвах, мокла в речной воде, во время сражений, верхом на коне мчалась навстречу дождю из стрел и копий, все это время в ее животе, оказывается, был ребенок.

«Я выпишу вам лекарство для сохранения плода. Будете принимать его регулярно, после чего спокойно отдыхать. Вам противопоказаны переутомление и дальние путешествия». Пожилой лекарь сказал еще несколько слов, а потом вышел вместе с Хэ Сяо. Все ещё не придя в себя, Чу Цяо сидела на кровати. Уже несколько месяцев непрерывно приходят печальные известия о разгорающихся повсюду боевых действиях, точно прилив, волна за волной они набегают на нее, и тут неожиданно, в такой обстановке, она оказывается в положении!

Протянув дрожащую руку, она осторожно положила ладонь на живот, как будто ощущала там слабое сердцебиение. Внезапно, по ее щеке скатилась капля, она закусила нижнюю губу, пытаясь подавить рыдания, и в тот же момент из глаз беззвучно хлынули слезы. Юйвень Юэ, я ношу под сердцем вашего ребенка. У меня будет ребенок.

На землю медленно опустились сумерки, Хэ Сяо зажег свечи, он принес бульон и немного еды, повышающей Ци, подойдя к кровати Чу Цяо, он тихо спросил: «Госпожа, мы по-прежнему идем в Тан Цзин (*столица Бань Тан)? Или же все обходными путями отправляемся в Цинхай?»

Чу Цяо подняв голову, ошеломленно посмотрела на него, ничего не говоря. «Госпожа, вы больше не можете продолжать вести войска, вы не должны думать только о себе, теперь вы должны думать о четвертом молодом господине и о вашем ребенке».

Услышав это, Чу Цяо немного содрогнулась и опустив голову, посмотрела вновь на свой живот, продолжая молчать. Вскоре после этого она подняла глаза и тихо произнесла: «Хэ Сяо, я уже однажды его обманула». Хэ Сяо остолбенел, не понимая о ком она говорит и тут же спросил: «Госпожа, о ком вы говорите?»

«Я уже обманула его однажды», - Чу Цяо спокойно смотрела на огонь свечей: «Я обещала быть рядом и защищать его, обещала, что никому не позволю обижать его, но, в конце концов, не смогла. У него уже нет ни отца, ни матери, я забочусь о своем ребенке, но кто позаботится о нем?»

Тогда Хэ Сяо понял, что она говорит о Ли Сюий императоре Бань Тана, он нахмурился, сказав: «Госпожа, в такой ситуации одна бы вы ничего не смогли изменить. Даже если б вы тогда осталась в Бань Тан Ляне, вы все равно не смогли бы предотвратить то, что происходит сегодня. Ваше тело ослаблено, не берите на себя слишком много, не пытайтесь сделать все самостоятельно».

Чу Цяо подняла голову и глубоко вздохнула: «Хэ Сяо, в этой жизни, у всех есть обязательства, которых невозможно избежать». Она продолжала спокойно говорить: «Я получила от Сяо Цэ и Бань Тан столько милостей, теперь пришло время вернуть долг. Если я оставлю того ребенка в опасности, тогда, в будущем, мой собственный ребенок тоже будет презирать меня».

Натянув обувь, она вошла в кабинет, села за стол и начала есть, после чего честно выпила лекарство. В свете свечей, она выглядела очень худой, и, глядя на нее, невозможно было представить, что она уже на третьем месяце беременности.

«Не беспокойся, все будет хорошо».

Хэ Сяо посмотрел на нее, не зная о ком, она говорит на этот раз, о себе, о своем ребенке или же об императоре Бань Тан Ляна.

Холодный ночной ветер раскачивает ветви ивы за окном. В Бань Тан все по-прежнему, однако все ближе и ближе ощущаются приближающиеся тяжелые шаги войны.

В это же время, в Большом зале заставы Байджи, Ян Сюнь, одетый в черный халат, сидел на плетеной тахте, у его ног сидело более десяти молодых красавиц, только что присланных местным богатым купцом. Все они были одеты в тонкий шелк, полуоткрытый и чрезвычайно соблазнительный. Время от времени, некоторые храбрые молодые девушки, поднимали головы, чтобы украдкой бросить взгляд на мужчину имеющего власть перевернуть весь Китай. К сожалению, он даже ни разу на них не взглянул.

«Ваше Величество, войска уже на позиции, они без сомнения покончат со всем войском Сю Ли на заставе Хань Шуэй».

«Стража!», - Ян Сюнь внезапно поднял голову и махнул рукой, после чего в зал немедленно вошел охранник: «Взять его, всыпьте ему двадцать ударов!»

Стража немедленно схватила офицера и поволокла его из зала. Мужчина не понимал, что он сказал не так, но не осмеливался просить пощады. Несколько мгновений спустя, снаружи, долетел истошный крик, молодые девушки, стоявшие на коленях, побледнели от страха, ни одна из них больше не осмеливалась снова поднять голову.

«Покончат со всеми сразу...» Ян Сюнь равнодушно повторил эти четыре слова, в его голосе не было ни радости, ни гнева. Огонь свечей падал на его лицо, словно окутывая тонким слоем бледной золотой бумаги.

Он лениво развалился на тахте и, повернувшись на бок, закрыл глаза, не удостоив внимания стоящих на коленях чарующих прелестниц, и через мгновение погрузился в царство снов.

В эту ночь, они находились в двух тысячах ли друг от друга, тем не менее, вместе в одно время прошептали одни и те же слова: «Надеюсь, мы не встретимся снова».

Во сне, снова, как много лет назад, под разорванным навесом он увидел, как маленькая девочка, в розовой одежде, сев рядом, при свете ламп начала зашивать одежду, одновременно рассказывая историю, чуть погодя она обернулась и сказала: «На поле битвы нет ни отцов, ни сыновей, это все на благо государства, даже если враг твой родной брат, нельзя отступать. То что ты услышал, это не роман «Повествование о династиях Суй и Тан», я рассказала официальную историю Тан»

«Что это за история? Почему я не слышал?»

«В любом случае, вникни в то, что услышал».

«Если бы ты была Ли Шиминем*, ты бы тоже убила своего брата?»

«Конечно, или я должна была ждать, когда он убьет меня? Ну а ты? Ты бы убил?»

Юноша на минуту задумался, а потом неожиданно сказал: «Если бы это был я, я бы убил его во время битвы с Лю Ву-чжоу**» (подразумевается, что бунт/врагов нужно душить в зародыше).

Маленькая девочка была в шоке, а затем подняла большой палец и сказала: «Ты настоящий бык».

Воспоминания постепенно тонут во мраке ночи, невольно унося с собой все чувства и переживания, больше не слышен шелковый голос.

На второй день, некто тайно выехал за ворота заставы Байджи, подгоняя лошадь на пути в Хань Шуэй, где сейчас расположились 100 тысячные отборные войска Янбэй, направленные туда во-первых, для оказания помощи принцессе Цзин Ан, а во-вторых, чтобы следить за действиями противника и защитить свой тыл.

В тот же день Чу Цяо вместе с войсками Сю Ли и солдатами Ланг, собрались за пределами области Южной Ли. Сорок тысяч человек, сплошной стеной, точно разрастающийся лес, поднимали свои мечи.

«Единственный путь, который ведет в Тан Цзин, проходит через заставу Хань Шуэй, если мы через нее не прорвемся, тогда не сможем добраться до столицы Бань Тан». Чу Цяо водила пальцем по карте и, обведя кружком заставу Хань Шуэй, низким голосом сказала: «Это будет решающая битва, на гране жизни и смерти».

____________________________________

* Ли Шиминь - самый могущественный китайский император (с 627) династии Тан. Отец Ли Шиминя, Ли Юань был наместником в Тайюане. Когда в 617 Ли Юань был коронован в Чанъане под именем Гаоцзун, Ли Шиминь стал вторым лицом в государстве и довольно часто сам решал политические вопросы. Прогрессивные реформы Ли Шиминя вызвали недовольство бывших приспешников режима Ян Ди, а также части конфуцианских чиновников, занимавших руководящие должности в обществе. В результате, при дворе возобладали консерваторы, которые побудили Ли Юаня в мае 626 издать указ об ограничении буддизма и даосизма, направленный, в первую очередь, против Ли Шиминя. Братья Ли Шиминя (Ли Цзяньчэн и Ли Юаньцзи), возглавившие придворную клику, вызвали его во дворец, намереваясь расправиться с ним. Когда Ли Шиминь прибыл к отцу 2 июля 626, Ли Цзяньчэн совершил покушение на своего брата, однако оно провалилось, и Ли Шиминь поразил его ответной стрелой. Ли Юань тотчас же отменил свой указ и назначил Ли Шиминя наследником престола. 4 сентября 626 Ли Шиминь окончательно отстранил от власти своего отца и был коронован, приняв храмовое имя Тайцзун.

** Лю Ву-чжоу – мятежник, учувствовал в восстании в 616 году, 618 (?) был разбит Ли Шиминем.