174 Глава. Тигры едят мясо

  20 августа 780 года принц Лоу покончил с собой, а его оставшиеся солдаты дорого отдали свои жизни в Хань Шуай. Уже 11 сентября, третий сын принца Лоу, единственный его ребенок, оставшийся в живых, и его две жены умерли не своей смертью на плато Мэй Шань. 21-й генерал в своей ярости был подобен зверю. Генерал Сюй Су лично своей рукой разрубил его тело на несколько частей, а с ним и его охранников, приставленных погибшим императором. Десятки душ за несколько часов превратились в неотомщенных призраков.

В тот день Мэй Сян вошла в покои Чу Цяо с лицом, близким по цвету к белым лепесткам сливы, она села и довольно долго молчала, наверное не знала, как сообщить новости. Цин Цин несколько раз звала ее, но она не реагировала, пока, наконец, не проговорила: «Я только что услышала, найден принц Ван Фей (сын Лоу)».

«Сюй Су нашёл их?»

Мэй Сян ответила: «Можно считать, что нашел. Я слышала, что генерал Сюй Су убил маленького принца и его мать, только ее сестра (вторая жена) смогла убежать, они были очень дружны между собой, как родные сестры и обе любили ребенка. Генерал имеет теперь большие заслуги перед Его Величеством, но мне их жаль».

Мэй Сян сидела мрачная, ее лицо выглядит, так словно она прошла, через пожарище, когда дым ещё тянется от обуглившихся останков. Ее руки, обычно крепкие, сейчас дрожат, на лице блестят слезы. Она прочистила горло, но все равно ее голос, похож на резкий голос птицы: «Я слышала, что она потом была найдена на горе Лоу Фу и висела на ветке мертвого дерева. Обе ее ноги были съедены волками».

В душу Чу Цяо, закрался холод поднявшийся из глубины сердца, как белый дым, поднимается из горелки с благовониями, легко кружа, а потом неспешно растворяясь, но оставляя послевкусие. Предчувствие будущих бед.

Свет луны за окном, кажется ледяным. Вдали слышны звуки песен и танцев, звуки счастья, они как легкий шелк, сегодня Цзымин, бывшая наложницей, объявлена принцессой (возможно наложницей, самого высокого ранга, но точно не официальной женой), она стала самой влиятельной женщиной в гареме. Несколько дней назад она сказала, что беременна, лекари проверили и подтвердили это, сообщив, что ребенок Сяо Це должен родиться этой весной.

Снова бессонная ночь, она прислушивается к звукам вокруг, кажется, эта ночь длиться бесконечно. Прошло еще полмесяца, прежде чем пришли осенние дожди, воздух становился всё более холодным и влажным. Лотосы уже не пытаются раскрыть свои цветы, вместо этого, листья темной массой плавают по поверхности пруда. Никто не ходит к бассейну горячих источников, чтобы привести в порядок своё душевное состояние. В дворцовом парке царит запустение.

В месте, где находилась гостиница Чу Цяо, на юго-западе, прошли бои, город был расположен близко к Мейшань, поэтому многие дома оказались разрушенными, а их ранее уютная небольшая гостиница, сгорела, от нее остались лишь руины. Мэй Сян и Цин Цин услышав об этом, расстроились. Сяо Це даже предложил восстановить ее, но Чу Цяо, уже потеряла к ней интерес, в конце концов, есть Юйвень Юэ, она больше не вернется назад в тот спокойный южный городок, на берег озера, где цветут лотосы. Его больше не существует, впереди новая жизнь.

Чу Цяо осталась жить во дворце Цзиньу. Дни проходили неторопливо один за другим. Она жила размеренно, никуда не вмешиваясь, открывая по утрам окно, в надежде на солнце, иногда ласково заглядывающее и окрашивающее осенним золотом её покои. Она жила, ожидая следующий день. Она редко видела Сяо Це. После случившегося с принцем Лоу, военная сила Бянь Тан Лянь понесла потери, они сделали все возможное, чтобы полностью уничтожить юго-западный клан. Государственная казна не была подорвана, но сейчас в нее почти не поступало средств. Золото распределялось внутри страны, для восстановления разрушений. Сяо Це, похоже, полностью поменял свой уклад жизни, и сейчас отличался особой вспыльчивостью, потому что был чрезвычайно занят, он даже не заходил в гарем, и по ночам уже не было слышно песен и танцев.

Ближе к зиме рано темнеет, падают капризные листья, тени от предметов стали длиннее. Как-то незаметно прошли два месяца. Чу Цяо встав как-то рано утром, открыла окно и увидела на земле тонкий слой снега, деревья и кусты выглядят голыми, последние цветы и листья опали. Мей Сян не видевшая снега долгое время, вывела Цин Цин и других детей, живущих во дворце играть в снежки. Цин Цин была счастлива, одетая в красное атласное платье, она выглядит мило и красиво. Последнее письмо Юйвень Юэ пришло в конце месяца.

Из-за внутренних конфликтов внутри страны, Сяо Це значительно уменьшил давление на границе с Вэй, поэтому войска Юань Яна смогли вздохнуть спокойно.

В прошлом месяце Юань Ян, оправдывая свои действия необходимостью учений, отвел свои войска от западной границы и, спокойно расположил свою армию в тридцати милях от неё, разбив Западный лагерь. В это время на севере сильная метель занесла снегами все дороги, поэтому Юань Че, стоял лагерем на севере-востоке и ничего не мог сделать.

Юйвень Юэ действовал решительно и с пятью тысячами солдат Цинхай, бросился к западной границе, где противостоял набегам жуаньцев, более трех часов, пока не подоспел Вэй Шу Е со своими солдатами. Не прибудь Юйвень Юэ вовремя, вероятно, были бы большие беспорядки, на западной границе, и население могло пострадать.

Тем не менее, он не упомянул об этом в своем письме, когда, Чу Цяо случайно об этом узнала, от своих охранников, а те в свою очередь, от солдат гарнизона дворца и поняла, что он с пятью тысячами противостоял тридцати тысячам противника и представила грозившую опасность, то почувствовала холод в груди. Она боялась за него.

Императорский дворец сейчас взбудоражен, затишье длилось более двух месяцев, но недавно ситуация на границе с Вэй стала более напряженной.

Чу Цяо в свободное время сходила в храм, где попросила переписанные копии двух книг о Будде, она сделала это для того, что бы во-первых убить время, во-вторых успокоить душу, а в-третьих в своем сердце, она хотела помолиться об одном человеке.

Буддийский храм, величественен, запах сандалового дерева распространяется вокруг вместе с дымом благовоний. Чу Цяо стояла перед храмом, рассматривая величественную статую Будды из золота, его спокойное лицо. Девушка вдруг вспомнила свой странный сон, приснившийся ей много лет назад. В ту ночь, во сне, нежная женщина спокойно смотрела на нее, а потом тихо сказала, что советует убедить Сяо Це, не разрушать храм, посвященный радости Будды.

В то время Сяо Це был еще принцем, а теперь, теперь он император, и у него возможностей намного больше.

Цю Суй, которая прислуживала ей, когда она в прошлый раз жила во дворце, теперь стала ее личной служанкой. Она была еще маленькой девочкой, когда попала во дворец и выросла здесь. Раньше она прислуживала Цзынмин. У неё были ясные глаза, которые внимательно рассматривали Чу Цяо, а потом она задумчиво произнесла: «На этот раз, госпожа», - Цю Суй внимательно оглядела Чу Цяо, было такое ощущение, что она ее с кем-то сравнивала, - «в вас что-то изменилось».

Чу Цяо заинтересовавшись, спросила: «Да? И что во мне изменилось?»

Цю Суй тихонько рассмеялась, расчесывая гребнем из рога буйвола, волосы Чу Цяо, тихо ответила: «В прошлый раз, когда вы вернулись из Янбэя, вы выглядели, как засохшая ветка дерева, а сейчас, эта ветка, как будто хочет расцвести».

«Так, вот как я выгляжу?»

Оставшись одна, Чу Цяо наклонила голову, провела рукой по своим густым шелковистым волосам. Ее лицо, смотрящее на нее из зеркала, как ивовое дерево, отражающееся в водной глади озера, после того, как сошёл лед. Та усталость, что поселилась в глубине её глаз, от угрозы, живущей в них на протяжении, тех лет, что она воевала, сейчас исчезла. Она мирно жила во дворце в состоянии ожидания, когда он приедет за ней. Надежда на весну, плескалась в ее глазах.

В конце года она встретила Хэ Сяо. Дул ветер, она была одета в серебристый меховой плащ с остроконечными капюшоном Они гуляли вместе с Мэй Сян, по парку, когда шли обратно мимо павильона с горячими источниками, встретились с Хе Сяо, который только что вышел из Большого Зала. В настоящее время он является начальником военного лагеря Бянь Таннань, это высокое звание и он должен присутствовать на заседаниях совета чиновников. Так как они давно не виделись, поскольку, Чу Цяо никуда особо не выходила, это была их первая встреча, после ее отъезда почти два года назад. Они оба были смущены. Губы Хе Сяо улыбаются на мгновение, кажется, он хочет приветствовать ее по всем правилам, но, в конце концов, кричит "Ачу!"

Чу Цяо кивнула головой в сторону павильона, и они вместе с Мэй Сян пошли в его сторону. Хе Сяо был одет в темно-синюю верхнюю одежду, он стал выглядеть спокойнее и красивее, его лицо несло отпечаток, пережитых невзгод. Мей Сян осталась стоять за пределами павильона. Он был открытый, ветер играл с их одеждой, покров, закрывающий лицо Чу Цяо, теперь развивался за ней, как легкая дымка. Она долгое время молчала, просто подставив лицо ветру. Павильон построен на довольно высоком месте, с видом на сад и озеро. Рядом с ним образовался маленький водопад, вода из бассейна в павильоне, охлаждаясь сверху, вытекала ручьем, а потом падала в озеро. Звуки вокруг: журчанье воды и шум водопада. Прозвучал спокойный голоса Ха Сяо: «Это место ветрено, вы выглядите хрупкой, вам надо скорее, вернуться».

«Ветер в Янбее разве не намного сильнее?» - Чу Цяо обернулась, ее лицо было ясным. Её глубокий взгляд заставлял других людей чувствовать себя неловко: «Хе Сяо, ты винишь меня?» Он низко поклонился: «Я не осмелюсь».

«Ты говоришь, что не осмелишься, но это не значит, что я не виновата». - Чу Цяо горько улыбнулась, её улыбка мелькнула и исчезла: «Веришь или нет, но мы сражались плечом к плечу в течение многих лет. Я всегда считала тебя лучшим другом. Я ушла, не потому, что хотела бросить всех вас».

«Я понимаю». - Хе Сяо внезапно поднял глаза, как обычно, спокойно, также он смотрел на нее на поле боя. Он тихо сказал: «Я никогда не винил вас, вы сделали это ради нас, тогда это был лучший выход. Я знаю об этом».

Это был первый раз, когда Хе Сяо, так свободно разговаривал с ней, он внимательно посмотрел на Чу Цяо, потом тихо сказал: «Все эти годы я наблюдал за вами, видел, как шаг за шагом меняется ваше сердце. Я все понимаю. Иногда, я думаю, может быть, если бы я смог не допустить чтобы все сложилось, так как сложилось. Даже тогда у юго-западных ворот в Чаньане. Вы очень помогли нам. Мы должны были вернуться сами в Янбэй, не следовало позволять вам брать на себя ответственность за нас. Возможно, вы не разошлись бы Ян Сюнем, и в результате не сидели сейчас здесь, в этой стране».

Чу Цяо покачала головой, она хотела сказать, что между ней и Ян Сюнем, кроме него, хватало непримиримых противоречий. Даже без закрытых ворот в Чаньане, возможно бывших первым тревожным знаком, дальше были и другие причины их расставания. Эта проблема рано или поздно все равно бы возникла, может быть только чуть позже. Хе Сяо не дождавшись ее ответа, сказал, то, что давно лежало у него на сердце: «В конце концов, вы просто молодая девушка, но мы об этом не думали». Он поднял глаза, с нежной улыбкой, какая бывает у взрослых, глядящих на своего ребёнка, и тихо сказал: «Его Величество говорил, что вы должны полностью успокоиться, оставить прошлое позади. Я надеюсь, вы сможете оставить бремя, которое на себя взвалили, и начать жить своей жизнью».

Капли дождя, оставшиеся на листьях, сорвались и упали вниз на ее мягкие белые с красивой вышивкой туфли. Чу Цяо была немного растеряна, у нее на сердце была нежность и горечь одновременно, ей было трудно говорить. «Хотя в Бьян Тянь Ляне обычно теплая погода, но сегодня довольно холодно. Вам пора возвращаться». Закончив, он позволял ей уйти. Чу Цяо не выдержала и воскликнула: «Хе Сяо!» Тот поднял голову и удивленно посмотрел на нее. Чу Цяо сказала: «Мы с тобой много лет вместе, многие из вас, тех, кто выжил, остаетесь здесь, и вы похожи на меня. Мы не только товарищи по оружию, сейчас мы больше похожи на родственников».

Ветер дует, ветки в парке колышутся, слышен звук падающей в озеро воды. В глазах Хе Сяо блестят слезы, он молчит уже в течение долгого времени, потом тихо отступает назад на один шаг, и говорит: «Я уезжаю на юго-запад, чтобы вступить в должность, и, возможно, больше мы с вами не увидимся». Он уже знает, что она уезжает в Цинхай. Кончики пальцев Чу Цяо, холодны, глядя на статую в парке, она ощущает тяжелый ком в горле. Она тихонько кивает головой и говорит «берегите себя».Они с Мэй Сян покидают павильон. Отойдя всего на несколько шагов, внезапно слышит тихий голос: «Ачу, осторожно идите по этой дороге. Берегите себя!» Чу Цяо тут же обернулась и увидела, что Хе Сяо все еще стоит на месте. Холодный ветер раздувает полы его темно-синей вышитой верхней одежды, а на талии светло-голубой изношенный пояс. Это был пояс с военной формы того года, когда они первый раз встретились. Мужчина, стоял молча в арке павильона, он смотрел прямо перед собой, как будто пожелание было произнесено не им. Чу Цяо постояла мгновение, наконец развернулась и пошла по дорожке в другую сторону. Пройдя несколько поворотов, и уже достаточно далеко отойдя от павильона, она подняла глаза и обнаружила, что случайно попала к храму Фу Шань. На самом деле, это что-то вроде горы правильной формы, облицованный белым нефритом, в солнечную погоду, гора отражает свет и сияет, так, что её ещё называют Золотым императором. Но сейчас, Чу Цяо посмотрев на эту белую гору перед собой, почувствовала себя уставшей и подавленной, это чувство похожее на щупальце, которое обернулось вокруг её шеи и душит. «Госпожа?» - нервно позвала её Мэй Сян. Чу Цяо ничего не ответила, казалось, она остановилась, чтобы посмотреть на инструктированные желтым абрикосовые деревья, на поддельной горе, а затем сквозь нее, глядя в бесконечность. «Госпожа, в этом мире у всех разные мысли, но у вас есть только одно сердце, вы не можете заботиться о стольких разных людях».

Чу Цяо, похоже, не слышала, то что говорит Мэй Сян. Внезапно сильный порыв ветра ударил ей в лицо, чувство грусти и одиночества наполнили её сердце. «Он следовал за вами, много лет, со временем, он поймет, что все заканчивается, но старые связи сложно оборвать навсегда».

Чу Цяо повернула голову, подняв руку, погладила Мей Сян по плечу, и тихо сказала: «Мэй Сян, если хочешь пойти, иди с ним». Чу Цяо явно почувствовала, что тело Мэй Сян замерло, словно кролик, которого неожиданно поймали. Спустя долгое время, пара рук обняла Чу Цяо, мягкий аромат окутал ее, потом она услышала тихий голос: «Я неохотно расстаюсь с ним, но больше я не хочу беспокоиться о нем, госпожа». День разошелся, солнце сияет высоко над землей, небо ярко голубое, не видно не облака. «Госпожа больше не беспокойтесь о других. Юйвень Юэ, конечно не идеальный человек, но он единственный, кто между этим небом и землей, посвятит себя полностью только вам. Для вас он может убить любого голыми руками и вынести вас из огня, но также может сложить оружие к ногам Будды. В этом мире вы вряд ли найдете похожего на него человека». Мей Сян внезапно рассмеялась: «Что касается Хе Сяо, он свободен, как и я, такого рода вещи проходят. У каждого из нас будет свой собственный брак».

Свобода, как огромное синее море, она молилась об этом много лет. Чу Цяо, по привычке, подняла голову к небу, словно надеялась увидеть тёмные глаза, чтобы поговорить. В Вэй холоднее, чем здесь, там дует ледяной ветер, с вами все в порядке?

Как будто прошло мгновение и вот снова Новый год. В этом году, после прошедшего восстания и беспорядков, чтобы снять напряжение, чиновникам было приказано, закупить больше украшений и фейерверков для города, и устроить великолепные представления на площадях. В двенадцатый лунный месяц двадцать седьмого числа, во дворце был праздничный банкет, на котором присутствовал император, его приближенные и чиновники. Вспоминали прошедший год, раздавались награды, объявлялись итоги экзаменов и присвоение звания среди чиновников.

Прочитано великолепное стихотворение в честь императора, его приказали переписать несколько раз и раздать присутствующим на суд.

Гарем также украшен огнями, слышны звуки банкета и музыкальных выступлений. Многочисленные фонари, шелковые с красивыми орнаментами из Ваньчжоу и из Цзяншань с благоприятными узорами, развешены вдоль всех построек внутреннего дворца и дорожек парка.

Огни фейерверков разгораются в небе в виде великолепных разноцветных цветов, воздух наполнен ароматами жареного мяса, молодого вина, благовоний, слышны звуки песней и танцев. Сяо Це приглашал Чу Цяо, присутствовать на празднике уже несколько раз, но ей не нравится эта великолепная суета, множество шумных незнакомых ей людей. Отпраздновать это событие, Чу Цяо решила в собственных покоях с людьми, которых она хорошо знает, попросив на дворцовой кухни, оставить им немного еды от банкета.

В двенадцатый лунный месяц двадцать восьмого числа синяя повозка прибыла к главному входу в золотой дворец (гарем), после предоставления бумаг на входе, повозка смогла доехать до главного дома. Однако после прибытия повозки с подарками для императорских наложниц, ни одна из коробок не заинтересовала местных красавиц.

Кто-то пустил слух о том, что возлюбленный Чу Цяо, прислал ей потрясающие подарки и большая часть населения гарема отправилась посмотреть, что именно. Даже евнухи, служащие на территории гарема побежали к её покоям.

Двадцать тележек, в которых находилось почти двести коробок больших и маленьких. После того как крышки на них были откинуты, глаза всех присутствующих женщин ярко засверкали: жемчуга, рубины, кошачий глаз, белый нефрит, восточные яркие бусины, красиво вышитый шелк, драгоценный мех, вазы, каллиграфия и живопись и т. п.

Все, что можно представить себе роскошного в этом мире, казалось находиться сейчас перед их глазами. Кроме того, тут были специальные вещи для девушки, такие как броши, платья, вышитые ботинки, браслеты, ожерелья. Отдельно были упакованы редкие товары такие, например, как коралловые ветки, стоящие на подставке, редкие орхидеи, экран инкрустированный нефритом, экзотические предметы из-за океана. Еще было, то, что заставило многих улыбнуться, это несколько ящиков с очень странным фруктом, похожим на сладкий картофель. Чу Цяо, рассматривая его какое-то время, внезапно осознала, что это то, что он написал в своем описании как дыня Цинхай. Она принюхалась, да! Лёгкий аромат мёда.

Странно, но казалось, что именно при виде этих странных фруктов, её сердце дрогнуло, а не всех предыдущих сокровищах вместе взятых. Каждая дыня была обернута красной тканью, что бы сохранилась в дороге. Письмо, отправленное ей, находилось в той же повозке, что и дыни. Белые пальцы открыли золотую тубу и вынули послание на тонкой рисовой бумаге.

Он всегда делал так, даже в личной переписке - этот странный, безличный тон. Писал обо всем, кроме того, что было между ними: о погоде, об экономическом развитии, о политической обстановке, это было похоже на официальный разговор на встрече двух глав государств. И только в конце письма всегда было напоминание: обрати внимание на то, как закрыты двери, будь осторожнее с едой и напитками, следи, чтобы окна были закрыты, когда спишь, внимательно осматривай помещения, после возвращения.

Однажды Сяо Це случайно увидев письмо Юйвень Юэ, громко закричал, что Юйвень Юэ - настоящий интриган, так клеветать на других за их спинами. Чу Цяо смотрела на этих двоих и подумала, что они похожи на детей, перетягивающих любимую игрушку. Письмо, пришедшие сегодня, было не длинным. После короткого рассказа о положение в Цинхае, новые строки - чернила выглядят намного темнее. Можно вообразить, что мужчина думал в течение долгого времени, чернила высохли, и пришлось растирать новые: «Настолько занят, что, наверное, не смогу встретить новый год. Этой весной, когда распустятся цветы, выполни свое обещание, дождись меня». Окруженная громким шумом, Чу Цяо, перечитывала его последние строки ничего не слыша, вокруг нее, казалось было тихо-тихо, даже ветер дует без звука, и птицы поют еле слышно. Зимние дни холодные, но в ее сердце - теплая весна.

Вечером они все вместе Чу Цяо и Мэй Сян, Цин Цин, Душ Цзи, Пинь Ан и Цю Суи, собрались вместе, что бы встретить новогоднюю ночь. Чу Цяо предложила самим сделать, те блюда которые каждый из них умел готовить. Все серьёзно занялись этим, в воздухе присутствовала определенная сдержанность, но постепенно все начали веселиться, рассматривая, что получилось у соседа, отпуская шутки и рассказывая смешные истории. Полночь, внезапно, в небе начали взрываться фейерверки, Чу Цяо и ее подопечные выбежали во внутренний двор и стоя под сладким ароматным османтусским деревом, смотрели в небо, где расцветали яркие огненные цветы, их остатки падали на землю. Пинь Ан и Цин Цин заставили маленькую служанку поджигать фейерверки. Чу Цяо стояла немного в стороне и наблюдала, как веселятся дети. Она прикрыла уши руками, чтобы не слышать грохота. Розовое от холода лицо, да ещё она тонула в своем теплом плаще, а потому выглядела как маленькой ребенок. Сколько лет прошло здесь, но это ее самый счастливый Новый год. Даже если ее сердце, сейчас не с ней, этот Новый год самый тихий и самый спокойный. Снаружи во внутреннем дворе все еще слышен смех, но, Чу Цяо села писать ответ на полученное письмо, немного подумав она решила нарисовать смешную картинку. Два человечка стоят бок о бок на высоком холме, у них большие головы и задумчивый взгляд, перед ними огромные луга, стада коров и овец, немного дальше - сверкающее синее море. Она написала всего несколько слов в конце этого не очень серьезного письма: «Я буду ждать вас». «Больше не спрашивайте меня об этом, не заставляйте больше повторять эти слова», - подумала Чу Цяо. Она должна быть полностью уверена, и честна с самой собой, чтобы поверить в их будущее. Положив перо, Чу Цяо, упаковала письмо в тубу, закрыла и пошла, искать Мэй Сян. Когда она вышла из комнаты, на ее голову упал дождь из белых как снег лепестков сливы. Все засмеялись, в небе расцвели серебряные цветы, грохот фейерверков звучит над всем городом, люди радуются началу спокойной жизни.

Зима в Бьян Тан Ляне всегда очень короткая, мгновение и уже март. Несколько дней назад из Хуай Сонг Лян пришли неожиданные новости. Ван Цзинь, принц династий Хуай и Сун, бросил вызов Императору Сонг. Он привел нескольких чиновников, чтобы они потребовали от императорских лекарей разъяснить физическое состояние императора, но запрос был, отвергнут принцессой. Сяо Це узнав об этом, слегка нахмурился и сказал: «Если все в порядке, почему запретила, теперь в народе пойдет множество слухов». Чу Цяо никак не прокомментировала эти действия, но она смутно о чем-то начала догадываться. По-видимому, не только она, внимательно следила за событиями, сейчас на Хуай Сонг Лян устремлено множество глаз, всем интересно удержит ли власть в своих тонких руках принцесса.

На седьмой день нового года второй сын Сяо Це, Джун-ань, умер от лихорадки в возрасте трех лет. Узнав эту новость, Сяо Це, который, осматривал плотину в Сяньху поспешил вернуться назад, но успел только увидеть тело своего ребенка.

У Сяо Це теперь осталось только двое детей, старшему сыну шесть лет, и дочери четыре года. Ребенок, который умер, был сыном наложницы Нань Юнь. После того, как ребенок умер, Нань Юнь не смогла перенести боль потери и умерла через три дня.

Мертвый ребенок был таким маленьким, поэтому он не мог быть похоронным в императорской погребальной усыпальнице, его кремировали, а останки отправили в храм.

В тот вечер Сяо Це выпил очень много вина, Чу Цяо впервые увидела Сяо Це, таким, раньше независимо от того сколько он пил, он всегда оставался бодрым, и даже если не мог пройти по дороге, глаза оставались ясными.

В ту ночь, он схватил Чу Цяо за руку и много раз повторял: «Это потому, что я был слишком жестоким? Я слишком много убил людей?» Сяо Це слишком сильно, сжал запястье Чу Цяо, и этим он причинял ей боль. В зале, где они сидят, никого нет, только холодный ветер, гуляет, поднимая туманную пыль. Лягушки квакают за окном, шумят цикады, разбивая тишину ночи. Свечи по углам зала, заставляют предметы отбрасывать длинные тени, а капли красного воска текут вниз по подсвечнику, словно слезы, похожие на те, что тихо скользят по лицу Чу Цяо. На следующий день на торжественных похоронах своей наложницы, присутствовал сам император, оказав этим большую честь родственникам Нань Юнь Юньфэй. Еще мгновение и наступил май, во дворце, наконец, произошло радостное событие, Цзинмин родила сына. Император дал ему имя Ли Жедин, что значит "золотое крыло", титул принца, также предоставил своей наложнице дворец Дацин, и поднял ее статус еще на ранг выше, теперь она возвышалась над всеми женщинами в государстве.

Женщины дворца, во всю обсуждали Цзинмин, они говорили, что она очень быстро поднялась. За ней не стоял никто из сильных кланов, она недавно вошла во дворец, но уже успела снискать расположение императора, родить сына и похоже очень надеется стать императрицей, поднявшись на трон.

Тем не менее, некоторые люди говорили, что она родом из сомнительной семьи, ее отец был обвинен в преступлении, хотя ее брат теперь постепенно поднимается по карьерной лестнице, демонстрируя свой талант в суде, но, в конце концов, этого мало, чтобы подняться высоко. Без поддержки сильного клана ей очень сложно будет стать императрицей. Чу Цяо старалась не вмешиваться в дела золотого дворца, она не поддерживали и не порицала политику Сяо Це, не желая привлекать к себе излишнего внимания. Но был один вопрос, который ее беспокоил, однажды она спросила Цю Суй: «Почему в золотом дворце я ни разу не увидела вдовствующую императрицу?»

Цю Суй ответила: «После смерти императора Сианя императрица отправилась во дворец «Скрытый храм» и не возвращалась в Золотой дворец много лет».

Чу Цяо подумала, что наверное вдовствующая императрица была очень предана императору Сианю, раз после его смерти захотела скрыться от мира и это заслуживает уважения.

В наступившем апреле в Бьян Тан Лян пришла хорошая погода, светило солнце дул теплый весенний ветер.

Несколько дней назад Юйвень Юэ прислал ей пару красивых птиц, у них было яркое разноцветное оперение, и они все время о чем-то друг с другом переговаривались. Говорят, что эти птицы могут жить только парами, если один умирает, другой уходит за ним. Чу Цяо нравилось самой кормить их каждый день, она старалась придумать для них красивые имена, такие, чтобы им понравилось. Птице-девочке, кажется, очень понравилась Чу Цяо, когда ее выпускают полетать во внутренних помещениях, она летает, кружит взад и вперед по главному залу, а иногда садится на плечо Чу Цяо, трется головкой об ее шею или щеку. Дети тоже готовы играть с птицами, но больше всех они почему-то забавляют маленькую горничную, которая глядя на них, не может удержаться от смеха. Сяо Це птицы тоже понравились, он периодически дразнит их, иногда принося лакомства.

Однажды ночью Чу Цяо, проснулась от того, что внезапно почувствовала, кто-то наблюдает за ней. Она только успела открыть глаза, как какой-то человек обрушился на нее. Дыхание было ей очень знакомо, мужчина уткнулся ей в шею от него шел сильный запах алкоголя, он тяжело с всхлипами дышал. Он так крепко обнял ее, не рассчитав своей силы, что ей показалось, у нее сейчас треснут ребра, и хотя она готова была кричать от боли, тем не менее, не сопротивлялась. Казалось, она чувствовала его одиночество и боль через одежду, она нежно похлопывала его по спине, призывая очнуться. Лунный свет лился сквозь окна, разделяя его тоску. На мужской одежде красными нитями вышит прекрасный дракон, эта нить такая тонкая, рисунок как будто тает под лунным светом, превращаясь в кровавое пятно на его одежде. Через какое-то время Сяо Це отпустил ее, и запах вина распространился по комнате. Чу Цяо осторожно спросила: «Сяо Це, ты подумал, что я это она?» Сяо Це удивленно повернулся, чтобы посмотреть на нее, слегка приподняв брови. Чу Цяо почувствовала смущение, словно ее поймали на подглядывании в замочную скважину за другими людьми, она прошептала: «Я слышала, как слуги говорили, что прежде, принцесса Фуэр жила здесь». Сяо Це тяжело посмотрел на нее, его взгляд был подобен глубокому тысячелетнему колодцу, полному безразличия. В тоже время как, Чу Цяо не могла поднять глаз, ей было неловко смотреть на него, она чувствовала беспокойство. Сяо Це вдруг рассмеялся, а потом лениво, явно дразня её, сказал: «Прости, но тело Фуэр, было намного женственнее, чем у тебя». В эту ночь, ещё немного посидев с ней, Сяо Це поднялся и пошел к выходу, направляясь в свой дворец. Когда он вышел из ее покоев, Чу Цяо увидела на кровати резную нефритовую печать, обычно висящую у него на поясе. Она быстро подошла к окну, высунулась и закричала: «Сяо Це! Твоя печать!» Он повернул голову, чтобы улыбнуться ей, в лунном свете его улыбка была столь прекрасной, что у любой девушки могла вызвать головокружение: «Одна Ночь стоит тысячи, а завтра наступит не скоро!»

Чу Цяо передала печать через открытое окно, после провожая его глазами, она смотрела как он уходит. Неловко повернувшись, она пальцами ноги случайно ударилась обо что-то стоящие на полу, кажется о жаровню, резкая боль казалось, достигла сердца, она нахмурилась и села. Крови было много, даже на ее белой ночной рубашке были кровавые пятна. Их вид заставил ее сердце дрогнуть, предчувствие беды.

Все началось примерно через четыре дня. Внезапно ночью, раздался шум быстрых шагов. Последнее время на сердце у Чу Цяо было неспокойно, поэтому она опять не спала. Услышав шум, она резко села. К ней в комнату прибежали Мэй Сян и Цю Суй обе бледные, даже серые, как пепел, и одновременно закричали: «Его величество был убит!»

В темноте белый нефритовый письменный прибор внезапно упал со стола на пол, не разбился, но отбил угол, прокатившись по гладкому полу, укатился куда-то далеко.

Когда они бросились в Главный Зал, во дворце уже горели огни, и несмотря на три часа ночи, раздавались крики. Все представители лекарей и травниц ждали за пределами Зала. Несколько пожилых старших лекарей собрались внутри, сквозь открытые двери постоянно выносили миски с кровавой водой.

Как острый нож, боль проникла в ее сердце. Цю Суй сказала, что Сяо Це был в одиночестве и находился в главном Зале, когда его закололи. Был еще один раненый - старый пожилой евнух Ло Ван Йех. Он очень беспокоился о Сяо Це, говоря, что тот - его благодетель. Когда собирались привести охранника, дежурившего ночью у дверей Зала, что бы допросить, он откусил себе язык и умер.

Чу Цяо крепко сжимала кулаки, но понимала, что сейчас она не может войти во внутренний Зал, и даже стоять на коленях снаружи, так как здесь у нее нет ранга. Она озадаченно нахмурилась. Сам дворец, похож на охраняемую крепость, старый проверенный охранник становится предателем, неизвестный убийца только ранит старого евнуха, который может быть свидетелем, и почти преуспевает в убийстве императора? Все же Сяо Це, несмотря на свое показное легкомыслие, мастерски владел оружием, он никогда бы не позволил незнакомым людям легко приблизиться к себе и даже если не видел убийцу, то вряд ли не почувствовал бы опасности.

Она посмотрела вокруг и увидела на небольшой площади перед основным зданием, худощавую богато одетую женщину, которая стояла на коленях, ее длинные волосы были переброшены вперед и закрывали лицо. Цю Суи сказала, что это Цзин Минг, с самого начала, когда нашли императора и до сих пор она стоит здесь на коленях.

В это время дверь Зала внезапно открылась, Сунь Ди с придворными и чиновниками подошел и нервно спросил вышедшего из дверей: «Как Его Величество?»

Старый лекарь, вытер пот со своего лба, и тихо сказал: «Его Величество, жив и скоро поправится, но ему все еще нужен отдых».

После этих слов послышалось множество радостных возгласов, в основном со стороны наложниц, находящихся на площади, тело Цзин Минг мягко опустилось на землю, она упала в обморок.

«Его Величество завтра увидит Солнце». - Проговорил старик, затем повернулся и увидев, Чу Цяо указав на нее, вдруг сказал: «Эту девушку ждет император».

Какое-то время люди вокруг, поворачивали головы в ее сторону, разглядывая её, не все знали кто она такая. Чу Цяо глубоко вздохнула, стараясь выглядеть спокойной и подошла к ним. Сун Ди ещё некоторое время стоял, вглядываясь в зал.

В помещении стоял тяжелый воздух, полный медицинских запахов. Сун Ди вошел внутрь, по дороге сказав, Чу Цяо: «Дух его величества слаб, постарайтесь поднять ему настроение». «Понимаю» - Чу Цяо кивнула и вошла во внутренний зал, мимо усиленной охраны, Сяо Це лежал на том, что можно было назвать огромной кроватью дракона.

Цвет его лица действительно был очень плохим. Чу Цяо никогда не видела Сяо Це таким, его взгляд казался пустым, вокруг глаз образовались черные круги, губы бескровны. Он взглянул на нее, при этом глаза его оставались тусклыми. Чу Цяо, растерялась, похоже она до последнего не верила. Он внезапно улыбнулся своей лисьей улыбкой, его голос хоть и звучал глухо, но легко. Он сказал: «Тебе страшно».

Время казалось, обернулось вспять, годы, когда они были друзьями и наконец, день первой встречи, когда молодой принц был, скинут ею с лошади, и ударом отправлен на обочину дороги. Он сидел там и с восхищением смотрел на нее, улыбаясь этой своей странной улыбкой, как ученик, совершивший очередную проделку.

"Сяо Це!" Воскликнула она, увидев глубокую рану от ножа на его груди, расстояние от сердца всего лишь один дюйм, она в панике смотрела на него, хотела дотронуться до его руки, но не осмеливалась, просто стояла, открывала и закрывала рот, не зная, что сказать: «Ничего, ничего, главное держись».

«Приданное», - говорил Сяо Це с перерывами: «Помнишь я обещал, что сам передам ему тебя и обеспечу приданным. Теперь не знаю, смогу ли присутствовать на твоей свадьбе, но все распоряжения у Сан Ди. Не знаю - не знаю, как бы он не присвоил его себе, проследи».

Чу Цяо слабо улыбнулась и мягко сказала: «Не волнуйся, я схожу к нему».

«Ну», - он, казалось, устал, сказав всего несколько слов, его лицо стало еще более белым. Чу Цяо быстро попросила: «Ты спи, ничего не говори».

«Цяо Цяо посиди рядом со мной».

«Хорошо». - Чу Цяо кивнула: «Я никуда не ухожу, я останусь здесь с тобой».

Сяо Це погрузился в глубокий сон, в течение которого лекарь несколько раз приходил и менял повязку на груди. Чу Цяо видела нанесенную рану своими глазами, что позволило лучше понять способ нанесения, но сейчас не время думать об этом, она займется всем этим позже. Через три дня рана Сяо Це затянулась, его цвет лица стал намного лучше.

В тот день утром, Чу Цяо сидела у кровати Сяо Це во внутреннем зале, когда внезапно услышала шум снаружи. Цю Суйц быстро вбежала в помещение, подбежав к Чу Цяо она прошептала ей на ухо: «Императрица вернулась во дворец».

Чу Цяо удивилась и быстро вышла ей навстречу. Она увидела приближающуюся процессию у входа Феникса, поприветствовала вдовствующую императрицу, а затем проводила в Главный Зал. Служанка откинула занавески и помогла спуститься вдовствующей императрице, на той было одето простое синее платье. Чу Цяо подняв глаза, не могла не удивиться, но за последние несколько лет, та сильно постарела. Полная, совершенно белые волосы, вместо каштановых, глубокие морщины, глаза запавшие и покрасневшие. Как только она вышла из палантина, слезы текли, не переставая по её лицу, а печальный голос сказал: «Мой сын? Где мой ребенок?»

«У императора Кай Цзин, у Его Величества все хорошо, просто нужно отдохнуть».

Вдовствующая императрица снова и снова громко кричала: «Чего вы ждете? Если с императором что-то случиться, вы все умрете!» - После того, как она закончила, она пошла в сторону внутреннего Зала. Слуги испугались, все встали на колени, не осмеливаясь поднять головы от пола.

Никто не встал на пути вдовствующей императрицы. Чу Цяо проследовала за ней, вплоть до внутреннего Зала. В этот момент Сяо Це все еще спал. Как только вдовствующая Императрица увидела его, слезы снова потекли по ее лицу, падая на постель, словно пытаясь коснуться его лица. Женщина рядом с вдовствующей императрицей повернулась к Чу Цяо, нахмурившись спросила: «Кто вы? Почему здесь? Госпожа хочет побыть с сыном наедине, выйдите и никого не впускайте».

Мэй Сян нахмурилась, пытаясь что-то сказать, но, Чу Цяо протянула руку, удерживая ее, и кивнув сказала: «Я поняла».

После того, как они вышли, Мэй Сян с беспокойством сказала: «Госпожа Император, хотел, чтобы только вы оставались с ним рядом». Чу Цяо вздохнула и ответила: «Мать вернулась навестить раненого сына, у нас есть основания оставаться внутри?»

Цю Суй задумчиво произнесла, глядя в сторону внутреннего Зала: «Я не ожидала, что вдовствующая императрица тоже будет беспокоиться». В это время вернулся Сун Ди, увидев, Чу Цяо он немного удивленно, спросил: «Почему девушка не во внутреннем Зале?» Мэй Сян мрачно ответила: «Вдовствующая императрица вернулась во дворец и приказала Госпоже выйти».

«Вдовствующая императрица?» - Сунь Ди неожиданно переспросил, повернулся, чтобы приблизиться к дверям во внутренний Зал, спрашивая: «Кто сообщил? О попытке убийства Его Величества было запрещено говорить. Почему Императрица вернулась и как узнала?»

В это время раздался громкий крик, Сунь Ди и Чу Цяо развернулись и кинулись во внутренний Зал, они ворвались в него вместе! И увидели, как пожилая женщина держит в руке кинжал, бледное лицо, с оружия капает ярко-красная кровь, лицо выглядит скорбным, где нежная мать, беспокоящаяся о сыне? Она хрипела: «Я убила тебя! Я отомстила за Лоу! Лоу!»

В душе Чу Цяо вдруг стало совершенно пусто, как будто северный ветер принес снег и все чувства накрыл белый саван.