глава 25

   Закончив стучать длинными ярко-розовыми ногтями с причудливыми дизайнами, различными на всех десяти, Лика вскинула руки вверх и, сомкнув ладони в замок, потянулось в одну и другую сторону, разминая уставшую спину. Девушка откатилась на кресле от стола и, потянувшись руками вперёд к ноутбуку, всё же встала с места. Отклонила экран назад, взяла в руки и крайний раз проверила текст беглым взглядом. Довольная собственной работой, Лика направилась к главному редактору, чтобы утвердить статью. Маневрируя между столами точно таких же журналистов и колумнистов, как и она сама, за одним большим различием. Лика ищет новое и интересное, лезя в самую гущу всех событий, а большинство из здешних сотрудников, привыкли, что инициатива не всегда оценивается по достоинству и зачастую наказуема, поэтому смерились, поумерили свой пыл и строчат статьи на заказ, чаще на политические темы, от которых саму Лику выворачивает. Обошла всех коллег и поприветствовала некоторых из них, кто вызывал наименьшее отвращение, потому что всё ещё оказывал сопротивление и не прогибался под натиском общества. Как сказано в песне одной её любимой группы: «Будь плохой, детка, сопротивляйся системе Сопротивляйся, несмотря ни на что Ты — это то, как ты сопротивляешься, и больше почти ничто» Отбивая весёлый ритм в дверь начальницы, Лика переваливалась в ботфортах с пятки на носок или вернее с каблука на платформу. Ох, как девушка гордилась этими невероятными ботфортами, облегающими её стройные ноги в голенище, до самого колена, а формой напоминающие знаменитые туфли модного дома Versace! В каком невероятном восторге она была, наконец купив их, пусть и после того, как вся шумиха вокруг них начала утихать. А вот Максим её радости не разделил, весь вечер тогда нудел, что это слишком инфантильно, что непрактично тратить столько денег на какие-то сапоги! На какие-то! Вот сказал же! На самые невероятные! Как хорошо, что подобные невероятно душные высказывания, как и их нелепый автор, остались в далёком прошлом. Ну, может не столь далёком ещё, как хотелось бы, но всё же. Лика явно мчалась вперёд на скором поезде в новую жизнь, оставив что-то невероятно старое на перроне. А вот это старое и забытое оставаться не хотело и поэтому бежало вперёд, усердно размахивая руками и выкрикивая предписанные себе судьбой реплики. Но как позабытый Фирс был оставлен хозяевами, так и Максим для Лики навсегда заперт и заколочен в брошенном доме.

Послышался голос женщины, которая очень Лике напоминала легендарную и невероятную Миранду Пристли. Пусть не столько внешне, сколько энергетикой, подачей себя, харизмой, властностью, великим умом, который практически всегда оценивала авантюрные идеи Анжелики по достоинству и давала зелёный свет, пока другие недоумевающе пялились и пытались остановить. —Здравствуй, Галина Генриховна. Могу войти? Спрашивая, Лика уже перешагнула через порог и прикрывала за собой дверь, чему начальница улыбнулась и довольно хмыкнула. —Проходи. Что у тебя новенького? —поджигая новенькую малышку из только что открытой упаковки парламент, процедила, зажимая в зубах, судья ещё тёплой статьи Лики. —Вот, —ставя ноутбук перед лицом Галины Генриховны, трепетно отреагировала девушка. Редактор пододвинула экран к себе, вникая в каждую строчку, но набравшись опыта, делала она это довольно быстро, не затрачивая много времени и внимания. —Да, хорошо написано. А это хоть правда? —подняв глаза на сотрудницу и вдохнув новую порцию табака, уточнила женщина с лёгкой усмешкой на устах. —Да, я сама там была. Иван Романов младший действительно в этом участвовал. Галина Генриховна удовлетворенно закачала головой, делая затяжку. —Это необычный сюжет. Как же ты туда попала? По наводке? —Случайно стала действующим лицом. Неудачник, которого вроде спасали, это мой бывший, решивший меня разыграть. Женщина громко засмеялась, откидывая голову назад и тут же уставилась на журналистку. —Ты серьёзно? Какой же ужас! О, он был великим стратегом! —просмеявший, она добавила. —А что дальше? Будешь развивать тему про того актёра? К слову, на удивление, немало читательниц заинтересовались этой темой и ждут продолжения. Они без ума от твоих статей, потому что в них много личных подробностей. Я сама удивляюсь, где ты это берёшь. Тоже являешься действующим лицом? —Скорее наблюдателем. Я хотела бы попробовать взять интервью сегодня у Романова младшего. Сегодня проходит тендер по застройке, Вы, наверно слышали. Лика жадно смотрела на начальницу, расслабленно потягивающую сигарету, вдыхая, на сколько это возможно, этот манящий сладкий дым, предвкушая, как выйдет из офиса и в удовольствие затянется. По непонятной для журналистки причине, главный редактор, её непосредственная начальница, запрещала своим работникам курить в офисе, но сама пренебрегала этим правилом. Возможно, таким действием она хотела подчеркнуть их разницу, возвышая себя и своё положение, подпитывая у подчиненных уважение к себе. Но работала ли такая сложная схема в действительности или все Галину Генриховну ненавидели и за глаза прозвали фюрером, из-за причудливого отчества, судить сложно. Однако Лика разделяла презрительное отношения начальницы к своим коллегам, ведь сама их недолюбливала. —Это та же стройка, из-за которой зоошизики судились осенью с собственником? Там лес ещё вырубить хотели? —Да, тогда они выиграли и там решили не строить новые высотные дома, а облагородить парк для семейного отдыха или вроде того. —Ну и что дальше? Мария Романова никогда не даёт интервью, только если договориться с их пиар-менеджером заранее и согласовать все вопросы, но тогда ты вряд ли вытянешь что-то интересное. Сухие подробности, которые мало кому интересны. —Да, но сегодня её не будет на собрании, тендер пройдёт без неё. Зато вот её брат Иван там будет. Мне кажется, я могла бы попробовать его разговорить. —Дерзай! —бросила женщина и безжалостно раздавила об пепельницу оставшуюся треть от малышки, на которую с таким вожделением заглядывалась Лика. Девушка оживлённо выскочила из кабинета, а вот Галина Генриховна недовольно покачала головой. Ей импонировала Лика, как минимум своей эгоистичной и жадной до сплетен натурой. Как считала фюрер, эта журналистка из тех, кто ищет выгоду в первую очередь себе. Никому не нужна позитивная информация, люди любят сплетни и сенсации. Выкрикни на улице «добрый человек!», никто не отреагирует, но выкрикни «козёл!» и хотя бы один точно развернётся. Поэтому моральный аспект её саму никогда не волновал и своих работников она не призывала быть честными. «...Быть плохим значит быть, запоминай красавица Быть плохим значит жить с собой в мире...», —по такому принципу жила Лика, похожую теорему за свою жизнь вывела и фюррер. Если бы она сама была честной и ставила во главу угла чувства других, то добилась бы того, что имеет? Был бы у неё собственный журнал? Да, скандальный, но разнюхивающий самые тонкие нотки событий в мире селебрити, золотой молодёжи и всего прочего, что так интересно читать обычному пролетариату? Да, пишут всё, не выбирая формулировок, но без лжи. Не всё ложь, что не является правдой. Как считала Галина Генриховна, нужно информацию подать так, чтобы она заинтересовала. А как может заинтересовать хоть кого-то скучный факт? Но что, если этот же факт, слегка повернуть и посыпать додуманными размышлениями, подкрепив мыслями уже подтверждёнными? И не ложь, и волнующе. Пару коротких, вроде даже робких, неуверенных ударов, и дверь распахнулась. На пороге оказалась молодая девушка с золотистыми волосами, небрежно уложенными, будто она всю ночь спала с косичками и теперь лёгкие волны тронули пшеничное поле. Ключицы этой девушки были открыты, так как вырез её джемпера был настолько широким, что спадал не с одного плеча, а сразу с двух, крайне приятного оттенка светло-зелёного, напоминающего «бабушкины яблоки». —Здравствуйте, я София Белова. Смело кинула девушка, будто словами выбрасывая шпагу вперёд, готовая отбиваться и защищаться, или её имя должно было что-то сказать редактору. Несмотря на столь опасливые удары в дверь, после своего появления она вся будто бы сочилась решительностью и была совершенно твёрдая, вся, как из камня. Софа не разворачиваясь, прикрыла всё ещё распахнутую дверь за своей спиной и прошла вглубь кабинета, чёткими и устойчивыми шагами, какими опытный адвокат идёт в зал суда, подготовив все аргументы, готовый побеждать одним своим видом. Стоит ему бросить свой цепкий взгляд на прокурора и тот уже одной рукой пропитывает выступившие капельки пота на лбу карманным платочком, а второй пытается ослабить галстук, ради свежего глотка воздуха.

Как только София покинула кабинет, её ноги заметно ослабли, будто после длительной тренировки, так что даже сгибать их было сложно, они попросту не слушались. Плетясь к лестнице, она представляла себя малышом, который под присмотром папы и радостными тихими ладошами мамы, делает свои первые, шаткие шаги, останавливаясь после каждого сбивчивого переставления своих коротких и пухлых ножек. «Автор Лика. Откуда она брала информацию? Вероятно есть информатор. Кто? И что их объединяет с Мэри?» Держась рукой за перила, а вернее вцепившись всей пятерней в несчастную деревяшку, Софа по одной опускала ноги на следующую ступень, боясь споткнуться. Казалось, ответ очевиден. Нужно быть слепым, чтобы не сложить два и два, не вставить единственную оставшуюся деталь в единственную брешь в картине из пазл. «Наверняка всё не так просто. В каждом хорошем детективе есть такой поворот, подозрения падают на одного человека и, кажется, что все улики против него. А в итоге, в последней главе узнаём, что убийца совсем другой человек! Не может быть, чтобы они были связаны именно этой тайной. Нет. Слишком просто.», —пыталась успокоить саму себя Софа, ступая со ступеньки на ступеньку. Всего три пролёта лестничных, а тянулись липкой и тягучей патокой, утягивая Софу внутрь всех размышлений. Закончив пересчитывать ступени, девушка остановилась возле двери со стеклом сверху, через которое было видно улицу и прохожих. Маленький щенок корги, нелепый, мягкий, в красном комбинезоне, лениво семенил за мальчиком в синей шапочке с большущим помпоном. «Такие ещё носят?», —удивилась Софа, вспоминая себя в начальной школе и других детей, все поголовно, в буквальном смысле, носили похожие шапки и шарфы с маленькими бубенчиками, по три с каждого края. Она не хотела признавать очевидных вещей, пытаясь отвлечь себя чем угодно: мальчиком с милой собакой или элегантно одетым дедулей, который, можно подумать по его шляпе с округлым верхом и кожаному светло-коричневому портфелю для документов, только что вышел с клуба английских джентльменов, поправляющего свои чёрные густые гусарские усы. А как признать, что единственный человек, который остался рядом и которому так доверяешь, использовал твои слабости против тебя самого. Что он так подло бил по самому больному, нашёл пяту и тычет кинжалом в неё. Запахнув кудрявое пальто, Софа толкнула дверь и выскочила на шумную улицу. Впереди сигналил автобус машине, так нагло остановившейся возле остановки. Слева мужчина кричал в мегафон об открытии магазина и раздавал всем прохожим воздушные шарики на пластиковых белых палочках. А через дорогу громко хохотала девушка, прижавшись к кавалеру, несомненно вовремя сказавшего что-то крайне острое, так что она даже слегка согнулась, но парень крепко держал свою даму под локоть, не давая поскользнуться на вновь застывших лужах. А вот кто-то не удержался. Справа раздался резкий, но приглушённый крик и резание какой-то бабули. —Доченька, чего же ты! Не убилась? Софа стояла в нескольких метрах и видела, как старушка, видавшая виды, опираясь на свою трость, пыталась помочь подняться женщине, прокатившейся по мёрзлому, ещё пару дней назад совсем растаявшему снегу, выходя из автобуса, который никак не мог подъехать к остановке из-за водителя чёрного вытянутого, похожего на капсулу, автомобиля, и рассыпала апельсины, упустив из рук пакет. Под навесом на остановке стоял мужчина и делал вид, что на висевшем экране пытается узнать время прибытия нужного ему автобуса, а рядом молодая девушка в больших наушниках. Сердце Софы сжалось от одной мысли, что если бабуля, так сердечно старающаяся помочь, не удержится на своих трёх ногах, то её поднять будет уже некому. Осторожно, неуверенными, плавными шажками, Софа подошла к измученной женщине и подала руку. —Апельсины! —истощено просипела та, ухватившись за ладонь Софии. То, с какой свирепостью и силой вцепилась женщина, вначале даже напугало Софу, а искажённое страданиями лицо нагоняло ещё больше жути. Поднявшись, она кинулась собирать разброшенные оранжевые пятнышки, напоминающие маленькие модели луны, из-за своих рябых, с ямочками, шкурок. Бабуля с трудом и кряхтением наклонилась к одному комочку у своих ног, но спина не давала выполнить этот трюк, предназначенный для молодых и здоровых. Находясь под каким-то наведением Софа бросилась подбирать апельсины, прижимая их к себе, пытаясь удержать как можно больше. —Вот, возьмите. —подняв все, которые только смогла найти, она протянула их, всхлипывающей женщине. —На, возьми, доченька! —прохрипела бабуля, всё же дотянувшаяся до того оранжевого кусочка луны. —Спасибо! —утирая слёзы, размазывая тушь по лицу, бессильно, будто на последнем издыхании, выдохнула женщина. —Доченька, чего же ты плачешь? Из-за них-то, слёзы лить! —тряся апельсином в руке, посмеивалась старушка. —Нет, не из-за них. У меня сын в больницу попал. Вот, к нему иду, витамины купила. Кажется, после всех слов на улицу вновь хлынули солёные реки, а бабуля повела измученное тело, прижимающее пакет с апельсинами к себе, на лавочку, готовая утешать и выслушивать. Но это ей нечего делать, скучно, а у Софии есть и свои дела, поэтому, мучаясь уколами совести, что не выслушала ту несчастную, девушка ринулась в другую сторону.   Вернуться на работу Софа на самом деле не спешила, боясь столкнуться там с людьми, желающими отнять её время, забить всю голову своими рассказами и перемыванием всем костей. Стас обсуждал с Софой Инну, с Инной Юлю, с Юлей Гену, с Геной всех предыдущих, а с предыдущими всех последующих. Закон дружного коллектива, считать, что твои слова не превратятся в сплетни, а другие просто болваны, что много треплются о себе. Каждый считает, что его обсуждать не будут, ведь он хороший. И как только он отходит, начинаются перешептывания и на его счёт.   Софии это лицемерие изрядно надоело, она не строила призрачных надежд, что коллеги - её друзья. Но и перечить им, поставить на место, она не решалась. С одной стороны, вряд ли это что-то изменило бы, с другой, не хочется конфликтов, особенно когда и без них силы куда-то уходят, а ещё, от сборщиков сплетен есть толк. Вот сегодня она узнала об общем деле, связывающем Мэри, Лику и почему-то Ивана.    Да и зачем Софии торопиться на работу, если на сегодня её работа окончена?    Странное и до жути знакомое чувство зарылось внутри, пронизывая что-то под рёбрами. По спине пробежала волна будоражившего адреналина, а пальцы рук похолодели и через отросший лак, сверху, было видно, как посинели ногти. Червячок вернулся и ползал по телу, окутывая своим жирным тельцем все органы, обвязывая, затягивая, уходя вниз.    Мысль, что Иван может выкинуть что-то непредсказуемое, испортив тем самым всю сделку, лезвием врезалась в мозг, разрезая сознание на две части, заставляя всю голову изнывать от острой боли. А может это сегодняшний утренний удар об стол отзывался. Если что-то случится, об этом тут же узнают в прессе. Узнает Мэри. Узнают её родители. Софа будет не просто виновата, она второй раз подставит Мэри, позабыв о своей работе и второй раз причиной тому Фред!    София дрожащими, то ли от холода, то ли от волнения, руками полезла в сумочку, пытаясь справиться с молнией, но та упрямо не поддавалась. Дёргая бегунок, заевший кусочек подкладки, девушка перебирала в голове десятки ужасных сценариев, где Иван, по своей бестолковости, скажет что-то не то и клиенты откажутся от их проекта. Проект сам по себе не сильно важен для компании, денег принесёт он не так много как глобальная стройка, например дома или торгового центра, но вот клиент давний и прибыльный, терять его из-за праздных слов бывшего зависимого, не хотелось бы никому.    Разобравшись с молнией, Софа стала искать в телефоне номер своего, по сути, прямого начальника. Номер репетитора по истории, номер ЖКХ, номер соседки сверху, что вечно затапливает, забывая закрыть кран, номер мамы бывшего одноклассника, номер мастера маникюра из родного города, номер неизвестно чей, подписанный «не брать» и ещё с десяток старых, ненужных контактов. А вот номера начальника, пожалуй, у Софы не было.    Вариант написать или позвонить Мэри и спросить циферки брата, Софа резко отмела, хоть и звучало очень заманчиво. Вот с ней сейчас говорить София была явно не готова. Она для себя решила, что пока не разберётся во всех этих хитросплетениях с Ликой, как главным пауком, говорить с Мэри не будет. Потому как попросту боялась, что итог размышлений уже не будет независимым и рациональным, а навязанным извне, вполне конкретным лицом.    Набрала номер Владимира. Отключен. Номера Оли тоже не нашлось, то есть нашлось, но это уже была не та Оля что нужна сейчас. То девушка двоюродного брата, с которой он, к слову, уже успел расстаться. А вот с ландшафтным дизайнером Софа почему-то контактами не обменялась! Зато с той обменялись! Стукнув себя ладонью по лбу, София ахнула, попав ровно в тоже место, которым стукнулась об стол. Должно быть завтра будет хорошая шишка. В свою защиту, она вспомнила, что Оля сама лезла в душу и вбила свой номер в телефон Софы и тут же сделала дозвон, а вот Оля, которая Ольга Дмитриевна, ну потому что никак нельзя было назвать эту серьёзную и строгую даму, Олей, номерок свой первой не предложила и Софа забылась, что в общем-то надо было бы взять.    Мысленно пометила себе исправить это упущение и почистить все контакты в телефоне, София вполне успокоилась. Ольга не допустит, чтобы что-то пошло не так и в нужный момент, однозначно, закроет Ивану рот, чтобы тот не спугнул клиентов. А вот Владимир такой мягкий, мямлящий, блеющий тюфяк, который будет стоять и краснеть, боясь начальству безмозглому что-нибудь поперёк сказать. Хорошо, что эти двое зачастую работают в паре, иначе отпускать одного Владимира было бы провально. Как архитектор он невероятно талантлив и все проекты до невозможного изящны, а вот характером слабоват. Впрочем, не все сочтут это за минус.    Продолжая свой пеший путь до офиса, Софа не упускала из рук телефон, возможно, подсознательно ожидая, что архитектор перезвонит. Но вместо этого пришло сообщение:   «I found out there is an awesome Russian food restaurant on Tverskoy Boulevard. You wanna join me?» (Узнал, что на Тверском бульваре есть отличный ресторан русской кухни. Составишь компанию сегодня?)

   Лицо девушки засветилось, а Червячок ещё плотнее завязал между собой желудок и какие-то органы, располагающиеся чуть ниже, сжимая их до тупой боли внизу живота.    Вокруг слишком много проблем, которые требуют внимания Софы, что, если она слегка их отложит и насладится спокойным ужином с человеком, который одновременно в ней всё будоражит и успокаивает? Земля не остановится, мир не рухнет, под ногами не разразится пропасть. А про все эти заговоры она подумает завтра, тем более сегодня с её головы достаточно приключений.

Просторный и светлый холл, уставленный одинокими напольными цветами в тёмно-серых, графитовых, плошках на металлических подставках и чёрными кожаными креслами, рассчитанными только на одного человека и которые ужасно скрипели, соприкасаясь с кожей. В одном из таких кресел развалился Иван, задумчиво потирая рукой свой подбородок и шею, цепляясь пальцами за вечную щетину. Ольга измеряла шагами длину коридора, поминутно проверяя свой хвост на гладкость, проводя по голове правой рукой от затылка вниз, к шее, а в левой руке, согнутой в локте, на которой повесила пиджак, держала пластиковую папку. Владимир где-то рядом стоял возле одного из напольных фикусов, ощупывая блестящий и гладкий листок, казавшийся на вид покрытым воском. Иван, сидящий в молочном свитере с расстегнутой молнией на воротнике, не мог свести глаз с Ольги, оставшейся в хлопковой небесно-голубой футболке. Сначала мужчина удивился, как же ей не холодно, но чуть позже его взгляд зацепился за женскую грудь с торчащими сосками. Теперь он размышлял о тонкости материала футболки и наличии или вернее отсутствии верха от нижнего белья. —Тебе зарплаты не хватает или ты целенаправленно не носишь лифчик? Мужчина не отвёл взгляда и поэтому, по началу удивлённая Ольга, сразу поняла в чём дело и, смутившись, накинула пиджак. А Владимир, отвернувшись в другую сторону, посмеивался, возможно ему действительно это казалось забавным, а может это нервы сдавали. —Представители компании "Высота"? Из кабинета вышел низенький мужчина с овальным, немного яйцевидным, лицом, худой в синевато-сером костюме, промачивающий свой лоб свёрнутым платком, серым в бордовую полоску. Тут же подлетела с края коридора Ольга и завела речь о чести встречи и многом подобном. Все трое последовали за мужчиной в кабинет, где на коричневом кожаном диване сидел мужчина, на десяток лет старше Ивана, в тонком джемпера винного оттенка. —Хэй! Друзья! Рад Вас видеть! Мужчина лет сорока с лёгкой сединой в бороде и густыми уложенными гелем каштановыми, с бронзовым отливом волосами, практически восклицая и выделяя каждое слово, протянул каждому руку для приветственного пожатия, заключая ладонь собеседника между двумя своими. —Добрый день, Алексей Юрьевич! —доброжелательно сверкая зубами, пусть и не идеально белыми, но ровными, протягивая ладонь первой, сказала Ольга. —Что Вы, прошу, можно просто Алекс. —всё также оголяя улыбкой хищный оскал, цедил мужчина. Все пятеро уселись, Алексей, который так настаивал на американской форме своего имени сел обратно на небольшой диван, его юрист занял кресло по левую руку начальника, Ольга и Владимир сидели напротив заказчика на точно таком же двух местном, немного тесноватом диване, а Иван сел напротив юриста, отчего стал чувствовать себя менее значимым во всей этой финансовой операции. —Вот, у нас есть предложение, как обставить парк для семейного отдыха. Ольга начала вести этот разговор, так на самом деле, в целом, это был её проект и она как ландшафтный-дизайнер решала как высадить деревья, где добавить кусты и как всё это скомбинировать с лёгкой архитектурой Вовы. Архитектор тут же подключился и начал дополнять некоторые детали рассказа девушки, указывая на них в чертежах. —Вот здесь, например, мы видим зону активного отдыха, в основном для детей. А тут, —указывая закрытой ручкой на очередной отдельный рисунок, продолжал мужчина. —точки проката спортивного инвентаря на любой вкус: велосипеды, ролики, скейтборды, самокаты. Зимой, благодаря вот этому участку, —он обвёл его ручкой. —можно адаптировать под лыжные трассы и прокат коньков, тут вот будет заливаться каток. С весны по осень там будет пруд с утками или другими водными птицами, лебедями, к примеру. —За счёт подходящей растительности, вот этих невысоких кустов, утки могут в них прятаться от излишнего внимания посетителей и оставаться в безопасности. С вероятностью восемьдесят процентов, они выберут этот пруд, как постоянный дом. —А остальные двадцать? —перебил их Алекс. —Что, простите? —чрезмерно поглощенная собственным проектом, слегка сбилась Ольга. —Вы сказали, что вероятность, что утки там будут жить, восемьдесят процентов. А остальные двадцать какие? Почему Вы не добились стопроцентного результата? —К сожалению, утки, как и любые другие живые создания довольно непредсказуемы. Если создать для них условия, они могут выбрать этот пруд, но никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Ольга была слегка сбита и обескуражена этим, как казалось ей, не уместным и не самым важным вопросом, но всё же плавно вернула тему разговора, после одобрительного кивка заказчика.

—Друзья, что могу я Вам сказать. Сегодня я уже просмотрел некоторые варианты ваших коллег и... И Ваш вариант меня не впечатлил. Во всяком случае, не так сильно. Алексей скучающе выслушивал рассказы Ольги о непривычных для нашей местности деревьях, о уникальных климатических условиях, которые она планирует для них создать, а также Владимира и его дороги лабиринты, с помощью которых парк будет занимать не слишком много места, но визуально для посетителей будет казаться бесконечным, и наконец их двоих перебил. —Могу я узнать, что Вас не устраивает? —оттягивая галстук от горла рубашки, уточнил Владимир. —Это не очень современно. Друзья мои, мы живём в двадцать первом веке! Никого не удивишь утками и коньками! Нужно смотреть шире на подобные привычные вещи! Шире! —радостно заявил Алексей и, хлопнув ладошами по коленям, встал, собираясь прощаться. Он уже было протянул Владимиру руки, как был перебит: —Не знаю, осенью был в Америке, в одном из штатов был точно такой, новый, только недавно открытый парк. Люди были в восторге. Сейчас как никогда, люди хотят быть ближе к природе, животным. Посмотрите, сколько частных домов скупили молодые семьи за последние лет пять- десять? Удивительно, эта цифра всё растёт. Иван говорил это всё как бы между делом, вроде не адресовал конкретно клиенту, но говорил явно переча его мнению, чем, безусловно, привлёк внимание того. —А Вы кто? —уязвлённым тоном ответил мужчина. —Виноват, не представился. —натягивая джентльменскую улыбку, сообщил он. —Иван Иванович Романов. При этих словах лицо Алексея изменилось и подобрело, поняв, что ведёт разговор не с каким-то третьим лицом, а с главой компании и сыном одного из крупнейших бизнесменов страны. —Алекс, очень приятно! —отреагировал заказчик. —Так что Вы про Америку сказали? Иван повторил уже сказанное, добавил ещё каких-то уже не столь значимых деталей, показывая сделанные им фото из штата Массачусетс, сделанные на самом деле не этой осенью, а года два назад. Потому что этой осенью он уже лечился от зависимости, а тогда он весело провёл пару месяцев в компании запрещенных веществ и таких же бессмысленных наследников империй, как и он сам. А также Иван показал сделанные фотографии в других европейских городах и указал на общие, с их проектом, архитектурные черты, присущие всем современным постройкам. В конечном счёте Алексей признал, что этот вариант парка ему нравится и подписал необходимые документы, не дожидаясь второго этапа тендера.

—Как Вы поняли какой подход к нему нужен? —с некоторой долей зависти глядя на начальника, пыталась дознаться Ольга. —Как поняли, что сказать, чтобы убедить? В ответ Иван лишь смеялся и скромно пожимал плечами, не желая раскрывать свои секреты. По возвращению в офис Ольга не унималась и старалась добиться ответа от начальника, ревнуя его успех. —Быть может, если ты выпьешь со мной, я расскажу тебе секрет. Но девушка фыркнула, задрала носик и ушла в свой кабинет, не выдержав самодовольной ухмылки Ивана. —Вов, может ты хочешь выпить со мной? —Извините, Иван Иванович, но у меня есть работа. —сказал парень и покинул кабинет начальника. —Что же вы все такие правильные? Даже выпить не с кем! Вспомнив о единственном человеке во всём офисе, которому не плевать на его успехи, Ваня энергично и радостно пошёл к каморке Софы, которую та назвала кабинетом. Вот только дверь оказалась закрыта, а самой девушке, по словам какого-то худого и долговязого мужчины в очках, на работе не было и ушла та практически сразу, после их отъезда на тендер. Оглядев офис и всех своих подчиненных, Иван с досадой вздохнул и понял, разделить свою маленькую победу ему не с кем. А есть ли у него настоящие друзья? Но точно есть собутыльники, поэтому не теряя энтузиазм, мужчина набрал знакомый номер и договорился о встрече в одном из ночных клубов, но это только через три часа, а сейчас можно выпить пару бутылок с янтарной жидкостью из отцовских запасов.

Больше всего сейчас София хотела, чтобы Мэри всё объяснила и тогда бы девушка засмеялась от собственной узколобости, стесняясь того, что могла сделать такие предположения о своей близкой подруге. Решив, что перед ужином с Фредом у неё есть немного времени, Софа заехала сразу переодеться домой и к Мэри, чтобы обсудить складывающуюся ситуацию, чтобы та развеяла все страхи, навязчивые мысли. Двери ей отпер дворецкий, пропуская внутрь роскошного дома, встречающего гостью своим холодом. А может внутри было просто холодно, потому что отапливать такую махину старой системой отапливание состоящей из печей во всех жилых комнатах было затруднительно. Поднимаясь по лестнице, устеленной длинным и царственным ковром, утекающим вдоль по коридору, Софа ёжилась и сжималась от мыслей о предстоящем разговоре. Замерла под канделябром, досчитала до пяти и, постучав, дёрнула дверь на себя. Мэри стояла вдалеке возле открытого балкона в длинном ночном халате с рукавами колокольчиками, расширяющимися от плеча к кисти руки, того самого болотного-травяного цвета, как тот зелёный монстр из квартиры Фреда. Вот только монстр был громоздким, а халат благородный, подчёркивающий изящный стройный стан своей хозяйки. В длинных худых пальцах она зажимала бокал, прижав его к плечу противоположной руку. Услышав лёгкий скрип двери, после её открытия, Мэри лениво повернула голову, показывая лицо в профиль. —Ты принёс вино? —почти не шевеля бледными тонкими губами, прошептала девушка, слегка задрав свой острый и прямой нос. —Нет. Как только прозвучал голос возлюбленной, Мэри повернулась всем корпусом и сделала вперёд несколько широких шагов. Халат, безусловно, был из натурального шёлка, чудесно струился от каждого движения, шага и облегал фигуру. —Что ты здесь делаешь? Присаживайся. Она указала на одно из имеющихся в комнате старинных кресел, обтянутых красно-коричневой кожей, чьи ножки и элементы спинки и подлокотников были выполнены из красного дерева. Софа подошла, расстегнула пальто, сняла с себя и послушно села, оставшись в белой, слегка прозрачной футболке, через которую виделся контур белого бюстгальтера, и голубых брюках. —Я хотела с тобой кое-что обсудить. —начала Софа, глядя на свой отросший маникюр, основательно избегая взгляда в глаза. —Ответь мне пожалуйста честно, это ты давала Лике информацию, чтобы она писала статьи о Фреде? Увлёкшись своими ногтями, Софа не сразу заметила, что Мэри уже не стоит в метре от неё. А обнаружила лишь тогда, когда девушка оказалась возле её ног, положив свои руки на колени ей. —Ответь мне. Пожалуйста. —напористо, но стараясь быть вежливой, повторила Софа. —Соф, перестань. Что ты себе напридумывала? Зачем мне этим заниматься? Мэри нежно улыбалась, растягивая тонкие губы, и заискивающе заглянула в глаза возлюбленной. Пальцами она слегка коснулась щеки Софы, будто боясь, что это окажется мираж. —Скажи, это правда? —с лёгкой дрожью в голосе переспросила Софа. Мэри опустила лицо , но ничего не ответила. Склонив голову на колени возлюбленной, она плавно подняла её ладони и нежно положила на свои чёрные прямые волосы. Но Софа не реагировала и тогда девушка подняла глаза, а затем и весь свой корпус, придвигаясь ближе. Она притронулась ладонью щеки гостьи, завороженно всматриваясь в каждую чёрточку лица. —Прекрати. —услышала она, как только потянулась губами к щеке. София оттолкнула подругу и, сразу встав с кресла, отошла на пару шагов. —Ты мне противна. Как ты могла это сделать? —тряся головой и бегая по комнате глазами, с недоумением спрашивала Софа. Адвокатша встала с колен и отошла от кресла в противоположный угол комнаты, но не слишком далеко, как отвергнутый, но не запуганный зверь. —Зачем ты это сделала? Чего ты хотела добиться?! —теряя контроль над голосом, почти прокричала София. —Я хотела, чтобы бы открыла глаза и бросила его. —Что? Ты вообще понимаешь, в каком состоянии я была из-за всех твоих слов? Ты знаешь, сколько я плакала, мучаясь? Ты говорила мне гадости и подкрепляла статьями, словами Дианы и Ани. Вот только они повторяли твоё мнение! Потому что ты решила всех под себя подмять и решать за всех! —Софа, да что с тобой происходит? —с обезумевшим взглядом и бледными губами закричала Мэри. —Почем ты выбираешь его, которого знаешь без пяти минут две недели, а не меня, которую знаешь больше года? Не меня, которая была всегда рядом и пыталась помочь? —Ну во-первых, мы знакомы почти четыре недели, вот, в пятницу будет. А во-вторых, он не делает мне больно. Наоборот, он боится сделать что-то не так. София медленно отошла от подруги, беря дистанцию, как перед дуэлью. Стреляться им, конечно, не придётся, но, вероятно, чья-то кровь всё же прольётся. Кто-то останется на этом поле битвы, а вторая уйдёт не оборачиваясь. —Прости, но мне пришлось! Я ведь люблю тебя, ты знаешь. Я никогда не сделала бы тебе больно нарочно! —сверкая изумрудными очами, пылко шептала Мэри, прислоняя руки к груди и сжимая их, будто в этих худых и длинных изящных пальчиках была скрыта роковая записка со словами «Прости. Прощай». —Да, ты уже это сделала. Ты уже меня обманывала, пользовалась моими ранами, чтобы подчинить. Мэри ощущала, как в груди что-то меняется, тяжелеет и бешено сдавливает внутрь. Будто она сейчас лежит на спине, а на грудь ей поместили огромный уродский булыжник, прибивающий её к земле, не позволяющий встать. —Но я люблю тебя! —из последних сил проронила девушка и ей тут показалось, что это тяжёлое что-то вырвали из груди, разворошив всё внутри и переломав каждое ребро, закрывающее проход. —В этом и проблема. Я знала это и раньше, но тогда было иначе. «Тогда было удобно. Я пользовалась твоей любовью, пока она не стала меня душить. Пока ты делала мою жизнь лучше и интереснее я закрывала глаза на твои выходки, на то как ты отдаляешь от меня подруг. Но сейчас я уже не могу молчать. Не хочу. Хотя от части я всё ещё связана, ведь ты меня обеспечиваешь, подарила квартиру, оплачиваешь лечение и время от времени делаешь подарки, которые мне самой были бы не по карману.», —с досадой и ненавистью к себе за собственное лицемерие, призналась Софа, но озвучить так и не решилась, а просто посмотрела в эти два прекрасных островка с болью. Ещё немного и острова затопит волной солёных рек. —Прости меня, но я не могу ответить тебе взаимностью. Я его люблю. Набравшись сил, Софа сказала это всё также глядя в глаза и поэтому была обречена увидеть, как дождь полил беспрерывной и беспросветной стеной, начиная с двух одиноких капелек, затапливая лесные джунгли. Но как только слова были сказаны, а капли побежали марафон от глаз по шее куда-то ниже, мимо ключиц, по выпирающим на грудной клетке рёбрам, намочили верх халата, прикрывающего грудь, София рывком отвернулась и выбежала из комнаты. Броситься следом Мэри не могла. Она уже не могла заставить себя пошевелиться, хоть и понимала, что теряет то единственное, что так любила и берегла. Подбородок предательски задрожал, губы, и без того тонкие, поджались в узкую линию, уголками вниз, так стремительно, что можно подумать, их кто-то тянул за невидимые ниточки. Глубокий механический вдох, тело пыталось себя спасти, видимо, считая, что умирает и это последние секунды. Глубокий вдох и тело затряслось, как осиновый лист на ветру. Теряя силы и контроль, Мэри упала на колени, закрыв лицо руками. Водопад слёз и непрекращающаяся дрожь дополнились жалобным стоном, которому могли бы позавидовать лучшие актрисы драматичных ролей. Ей не нужен был газовый шарфик, чтобы показать свою боль. Внизу с грохотом хлопнула дверь.