Глава 12

Гребанная боль в животе от нервов скрутила все мое тело, не давая сделать и шагу. Руки начали дрожать от страха за жизнь, нервно отбивая «чечетку» у меня на коленях. Не удивлюсь, если к концу жизни я сойду с ума. От такой жизни невозможно быть спокойным. Я лишь сидела и смотрела, как передо мной мелькают горничные, выставляя посуду и еду. Все бегали так, словно куда-то спешили. Мне даже показалось, что сейчас кто-то придет. Нападут. Как было в отцовском доме.

Никогда бы не поверила, что такие, как Бестужев или мой отец могут быть бандитами и оставаться одновременно хлоднокровными и спокойным. Не бояться.

Я знала, что отец боится, но он прятал это чувство, из-за чего он всегда был в выиграше. Глеба же я не могу понять. Либо же он хорошо скрывает свои чувства, либо же он и вправду ничего не чувствует. Не боиться.

Взглянешь на него и может показаться, что он дейстивительно ничего не боится. И возможно дело даже не в том, что он бесстрашный - просто ему нечего терять. Это только звучит просто, а реальной жизни - это очень страшно. Понимать, что тебя ничего не держит в этом мире и ты можешь рисковать настолько, что в любой момент можешь умереть.

Быть преступником - это не просто ужасно неспокойно жить, это - страшно. Я могу миллион раз повторять это слово, и оно не потеряет своего смысла. Только не это.

Была ли у Бестужева семья?

- Дана?.. - эхом прозвучал чей-то голос. - Ты слышишь меня?

Только когда почувствовала как мое плечо сжали, я словно очнулась и дернулась в сторону от неожиданности. Напротив меня на корточки сел Глеб, который непонимающе нахмурился, пытаясь привести меня в чувство.

- Что?

Бестужев еще больше нахумурил брови, а губы недовольно поджал, осознав, что со мной все в порядке. Так то оно так, однако, в очередной раз, мне кажется, что я схожу с ума и что мне правда нужно лечиться. Это ненормально... Может и вправду попросить Глеба отвезти меня в психушку? Я уже не выдерживаю от этих мыслей.

Я чувствую себя какой-то шизофреничкой. Эти голоса... Я каждую ночь слышу голос отца возле своего уха. Слышу мамины колыбельные, которые она мне пела в детстве. И смех Артема...

Я чувствую себя виновной... Словно это я их убила, а не те люди, приходившие к нам в дом.

Одной ночью мне снились обвиняющие меня во всем крики. Я не могла разобрать голоса, кроме слов. Было не выносимо слышать, как тебе будто в уши кричат: «Ты убийца! Лучше бы ты умерла, а не мы! Ты во всем виновата».

С этого момента начались похожие сны. Я каждый раз плакала и молила Бога о том, чтобы этим мучениям пришел конец. Мне было и так паршиво от смерти родителей. Я не могла отпустить их.

Отныне, каждый раз, после таких снов я закрывала до боли уши. И никогда не закрывала глаза... Ведь видела их.

- Я в порядке, - наконец сказала. - Все уже готово?

Глеб поднялся, из-за чего мне пришлось поднять голову вверх, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Вот только нужно было давно привыкнуть, что я не могу смотреть в глаза людям. Абсолютно никому. Я чувствую, словно меня обжигают эти карие глаза. А гореть заживо больно...

- Давно. Садись за стол.

Я попыталась встать с кресла, однако чуть не упала на пол. Ноги будто парализовало. Меня подхватил под талию Глеб.

- Да что ж такое... - пробормотал он. - Что-то болит? Нога?

Спросив это, он кладет свою руку мне на ногу, пощупав и погладив, как на осмотре самый настоящий врач.

Я покачала головой. Мне не было больно. Просто в один момент попросту не чувствовала своих ног. Чувствовала себя полным ничтожеством и проблемой на голову Глебу, что стало даже стыдно.

Он вздохнул и покачал головой, после чего подхватил меня на руки. Я тихо вскрикнула от неожиданности. Я думала, он посадит просто меня на стул и мы будем завтракать, но сразу как он опустил меня, ушел со столовой, оставляя меня одну.

Наверное, через несколько минут я отдаленно слышала голос Бестужева. С каждым разом он становился все громче.

- ...Да, не может встать... Не может ходить!..

В какой-то момент он перестал говорить. А в следующую минуту вошел в помещение и, как ни в чем не бывало, сел на свое место за столом.

- Ешь. Скоро придет врач, осмотрит тебя.

Завтрак прошел в тишине. Никакого желания есть не было. И если это будет продолжаться, то буду совсем без сил. Когда я не притронулась к еде, Глеб посмотрел на меня так, словно ледяной водой окатил. Поэтому мне пришлось хоть немного поесть.

Сердце продолжало колотиться, когда я попробовала встать. Однако ничего не вышло. Я не понимала, что со мной. Неужели настолько ослаблен иммунитет?

Бестужев подошел ко мне и также поднял на руки, поняв, что я все также не могу ходить. Поднявшись на второй этаж, он отнес меня в мою комнату. А после положил на кровать, сделав шаг назад от меня.

***

Вскоре пришел врач. Тот самый седовласый, с очками на переносице. Я удивилась, что пришел именно он, однако сразу же натянула на себя искренную улыбку. Я была рада его видеть. Как бы я не хотела позвонить этому мужчине, так и не смогла пересилить себя. Да и к тому же, дали бы мне телефон, если бы я попросила? Возможно.

Однако, похоже, я сама не так сильно рвалась позвонить, просто поговорить, как мне казалось. Пока Николай Петрович осматривал меня, Глеб стоял рядом. Было не по себе от того, что он так пристально наблюдает за всем, что делает врач. И как внимательно слушает врача.

- Такое может быть, - заключил свое решение Николай Петрович.

- Это, - показывает Глеб на меня, - по вашему нормально? Не заставляйте меня задуматься, Николай Петрович, что я ошибся в вас и в ваших умственных способностей в медицине. Я все могу понять: головная боль, тошнота, живот болит. Однако она не может ходить. Хотите сказать, она полностью здорова?!

Врач вздохнул и покачал головой.

- Я понимаю твои переживания, Глеб. Прошу тебя, успокойся.

Бестужев все такой же нахмуренный, прикрыл успокоительно глаза и сжал в тонкую полоску губы. Видно было, что все это его раздражает. Даже, в какой степени, присуствие врача.

- По сути, так оно и есть - она здорова. Однако из-за всего пережитого психика не выдерживает. Ей нельзя нервничать - это самое главное. Я припишу таблетки, которые она должна принимать три раза в день.

Глеб согласно кивнул, ожидая следующих слов врача.

- Я сделаю тебе небольшой укольчик, - обратился ко мне Николай Петрович , словно я чистой воды ребенок, который боится уколов. - Немного поспишь, и, вскоре, все пройдет. Повернись на живот.

После слов мужчины я посмотрела на Бестужева. Сомневаюсь, что мой взгляд был похожим, мол: «Ты не выйдешь?». Однако, после мужчина закатил глаза и все же вышел с комнаты.

***

Прошло несколько дней, а я все так же лежала. Нет, я уже могла вставать и ходить. Однако мужчина сказал мне набираться сил, ведь для его дела я не должна на каждом шагу падать. И теперь возникает вопрос: что за дело?

Четыре раза в день меня заставляли есть. Именно заставляли, ведь никто не выходил из комнаты, пока я не съем все, до последнего кусочка.

Мне приходилось это делать. Но даже не потому, чтобы из «моей комнаты» быстрее свалили, а из-за того, что я хотела поскорее встать на ноги и узнать, что же хочет Бестужев.

И вот этот день пришел.

Меня позвали пройти вместе с одной женщиной вниз.

Я не знала, чего мне ожидать. Сказать. Что я была напряжена - ничего не сказать. Я прямо таки тряслась от напряжения.

И вот я вхожу в что-то подобие подвала, и вижу перед собой курящего Глеба, который заметив меня, сразу выбросил недокуренную сигарету в пепельницу.

- Привет, - говорит Глеб и окидывет меня взглядом. Видя, что я ровно стою на ногах, он удовлетворенно улыбнулся. Ну точнее, это были немного приподняты уголки губ.

- Доброе утро... Для чего я здесь? - я повернула голову вправо и увидела мишень.

Мужчина резко вытянул из кобуры пистолет. И, наверное, в этот момент, мое сердце ушло в пятки, от страха.

В голове проходятся мысли: « Он убьет тебя, Дана! Неужели забыла, что он преступник?»

Глеб медленно подходит ко мне, но не направляет на меня оружие. Что происходит? Когда он подходит ко мне, я поднимаю голову, чтобы посмотреть в лицо. В руку что-то вложили, поэтому я опустила на нее взгляд. И сразу же увидела то самое оружие!

- Будешь тренироваться стрелять. В другом случае, я в жизни не дам тебе в руки ствол.