Глава 15. Головная боль и тень

В каждом океане есть островок.

В океане безумия он тоже есть.

Прямо по центру зала похоти и богатства, океана уродства – громадный покерный стол. Громадный остров.

Стол залитый грехами и кровью.

Стол за которым расплачиваются не только деньгами, но и жизнями.

Каждый сидящий за ним – псих. Но они отличаются от основной массы психов этого зала. Те, кто за столом, готовы распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Их никто не сажал в кресло насильно – каждый сел сам. И каждый готов отдать не только зелёные бумажки, но и свою жизнь. Просто потому, что они сами сделали выбор. Они властители своей жизни. Психи же вокруг не властны над собой. Они бояться распорядиться собственными жизнями, пока как чужие душат без стыда.

В моих особняках в покер не играют безмозглые бараны. Настоящие психи, но не бараны.

Дилер мешает карты с грацией кукловода: дёргает за ниточки – перемешиваются карты. Мешаются жизни психов. И кто-то из психов умрёт – набухается и вспылит, не захочет отдавать долги, решит вытащить карту из рукава. Кто-то в кого-то выстрелит. Я привык. Я сам стрелял.

Голые суки приносят на стол наполненные рюмки и стаканы. Одну из сук заваливают прямо на стол, принимаясь облизывать соски. Животные.

Грег уже затерялся в толпе. Мы идём вдвоем.

– Не бойся.

– Я хочу домой, – шепчет бедная Анабель, наблюдая как справа негр бьётся в конвульсиях от передоза, слева грубо имеют очередную проститутку, и там же булькает вспоротым горлом лысый мужик. Труп пока не убрали. Такое часто.

– Не хочу увидеть тебя на их месте, – я негромко отвечаю ей, а в голове проносятся картинки того ужаса, который может произойти с Анабель из-за её папаши. Из-за Хесуно и Эда. Из-за меня.

Не пора ли убрать Эда за предательство? Он же буквально под блядским итальяшкой. Или мы пока не видим картину целиком?

– Эрон, я не могу здесь находиться, – почти умоляюще проговаривает она.

– Я должен быть здесь. А тебе безопаснее со мной. – Помолчав с пол минуты, я добавляю так тихо, чтобы услышала одна только Анабель: – Прости.

Несколько шагов, и мы оказываемся около стола.

– Арно, принеси стул для моей девочки, – щёлкаю пальцами, обращаясь к дилеру. Он уходит вместе с колодой карт, а я натягиваю на свою морду привычную мне маску равнодушия и холода.

Меня встречают:

– Какие люди!

– Ого-го...

– Дайер собственной персоны! – приподнимает очки незнакомый мне мужик.

– Не ожидал, – вот парень встаёт из-за стола с протянутой рукой. Мои глаза округляются.

Люка Маторо. Псина из семьи Каталанно. Что за нахер?!

Я цепляюсь за его протянутую руку так, что хрустит моя собственная. Буквально вытягиваю его из-за стола и волоку с собой.

Отхожу в сторону. Не хочу, чтобы нас слышали лишние уши. Анабель плетется по пятам.

– Ты не был приглашён, – сжимаю ладонь ещё сильнее, до боли. Не выпускаю его руку из своей.

– Всё ещё злишься на Хеса? – не пытается вырваться из моей хватки.

– А как сам думаешь? Видно я зря пощадил вашу семейку. Думаю вот исправить недоразумение. Можно прямо сейчас.

– Хес считает, что прошлое в прошлом, – грустно усмехается.

– Прошлое диктует настоящее.

– Можешь убить меня, – ухмыляется мафиози Маторо.

– Если заслужишь, – холодно приподнимаю уголок губ.

– Не хочешь тратить пули?

– Не хочу пачкать руки об таких.

Мы оба помним наше прошлое. Помним умоляющего Хесуно. Он помнит, что сам стоял на коленях перед Коулом. Помнит, что я сохранил жизнь их крёстного папочки Каталанно, и их собственные.

Только почему Хесуно забыл о своих клятвах? Неужели ему настолько надоела жизнь? Неужели он настолько убогий?

– Я больше не с ним.

– Пизди больше, – отпускаю его ладонь из затянувшегося рукопожатия. Не отрываясь от глаз Люки, я подталкиваю Анабель за талию: указываю, что её кресло уже поставили позади моего и ей пора оставить нас одних.

– Думаешь я бы пошёл к тебе, будь я с Хесуно? Я стоял перед вами на коленях. Считаешь, мои слова ничего не стоят? Я – не он.

Молчу. Смотрю в его огромные зрачки, но проникаю глубже.

Верно. Он другой.

– Твои – стóят, – медленно чеканю я. Он не врёт, и я это вижу. – Но сам Хесуно пришёл. И его слова просто мусор.

– Да, – смотрит на меня абсолютно трезвыми и прозрачными глазами. – Поэтому я не с ним. Он хочет мести. Но я не пытаюсь мстить за собственные поражения. Мстят за другое.

– Чего именно он хочет?

– Смерти «джокеров». Возможно и твоей. Но лучше, «джокеров».

– Это я и сам прекрасно знаю, – обращаю внимание, что Анабель отошла всего на пару шагов. Так и не села. Она всё слышит. Похрен. Смотрю в глаза Маторо.

– Значит ты знаешь всё. Хес желает лишь гибели твоей банде. Ты забрал у него буквально всё, кроме жизни. Вот тебе и благодарность.

– Банды уже давно нет. «Джокеров» по пальцам пересчитать, несмотря на сотни чужих мне людей. Большинство «джокеров» не те, что были со мной раньше. Я не могу им доверять. Я не могу считать их братьями. И он прекрасно знает об этом, – мои слова обжигают холодом меня самого. Каждый раз, признавая, что для многих «джокеров», их гордое имя – «джокер» – это лишь пустое слово, меня бросает в леденящий жар. Ненавижу жар.

– Да, он знает об этом, – Люка медленно кивает. – Поэтому и пришёл. Лучший момент, не правда ли?

– Лучший момент, чтобы пустить ему пулю в лоб. – Самым краем глаза я замечаю почти что невидимую дрожь Анабель. Моментную. Резкую. Её обжигает моя жестокость.

«Снова прости.» – шепчу себе, своему тупому разуму, но не ей

– Я разочаровался в Хесе, поэтому я надеюсь на твою пулю. – Еле касаясь моего плеча, он пару раз невесомо хлопает по нему.

Мы оба киваем. Каждый сказал то, что хотел сказать. Понял то, что хотел понять. Я вот окончательно понял, что лучше бы я убил Хесуно, тогда на его место встал бы Люка. Каталанно почти копия моего мудака-папаши, а Люка хоть немного походит на меня самого...

Своими попытками сделать лучше, я всегда только усугубляю ситуацию. Нужно было вспороть каждого члена мафии Каталанно, выпотрошить их кишки, но я как идиот не захотел проливать лишнюю кровь.

Ещё тогда мне стоило понять, что нельзя отмыть кровь на руках, даже если я перестану проливать новую. Это так не работает. Людская кровь впитывается в кожу, и её не отмывает даже холодная вода.

– Подслушивать нехорошо, – проговариваю на ухо Анабель, утаскивая её за собой.

– У тебя проблемы? – нотка беспокойства в голосе. Интересно, просто боится умереть, или вправду беспокоится?

– Давай не здесь.

Я усаживаюсь за стол. Люка садится напротив. Среди игроков замечаю ещё нескольких знакомых: Вольда, Джима, и, кажется, Нэнса. Остальных впервые вижу.

Карты на столе. Я смотрю на них, но не могу сконцентрироваться. Мир ходит кругом. Каждая опора. на которой держалось небо. хрустит и гнётся.

«Партия Света», Рейчел, Лав и его дружки, урод Каталанно, Эд с промытыми мозгами... Анабель. Хочу забыться, но нужно расхлёбывать эту кашу.

На стол приносят кокаин и бланты¹. Люка закуривает, Нэнс нюхает. Я повышаю ставку.

Сзади Анабель что-то шепчет. Я не обращаю внимания. Опрокидываю стакан виски, жду подходящих карт.

Снова шепчет.

– Эй, красотка, – Джим шлёпает стриптизёршу с подносом пойла, – оставь пару бутылочек.

– Что самое крепкое? – постукивая своими фишками, спрашиваю я.

– Виски, – моментально отзывается девушка.

– Открой.

Она подходит, чтобы налить содержимое бутылки в стакан, но я пью с горла. Приятное тепло обволакивает горло, но холод в теле никуда не уходит. Виски не смывает даже мысли. Сука. Пью ещё. Холод не плавится.

Пью. Повышаю. Натянуто, словно кукла, ухмыляюсь. Изредка бросаю обрывистые фразы.

Скоро мне открывают новую порцию пойла.

Анабель толкает меня в плечо. Снова.

– Что тебе? – не выдерживаю я.

– Мне нужен туалет, – произносит мне в ухо.

– Я рад. Иди.

– Куда? Я тут не часто бываю, придурок.

– Сучка называет Дайера придурком, – через смех выдавливает обдолбанный Нэнс. – Что-то новое...

– Кабину захлопни, Нэнс, – не оборачиваясь на него, отзываюсь я.

– Ого какой! А чё шалаву закрыть не можешь?

– Слушай, нарик канадский, – делаю глоток из бутылки. – Не забывай с кем ты говоришь, и у кого ты сидишь.

– Да не включай ты свою важность, – харкает на пол, но слюна попадает мне на ногу.

– Туда иди, – указываю пальцем нужную дверь женского туалета, и Анабель с оглядкой уходит в дальнюю часть зала. Она словно зовёт меня, и даже на секунду останавливается. Я же отрицательно машу головой. И не столько ей, сколько себе.

Пью ещё. Уже перестал чувствовать даже то тепло в горле, пью как простую воду. А холод изнутри так и не ушёл.

Наконец перевожу взгляд на обдолбанного канадца Нэнса:

– Ты своё место забыл? Напомнить?

– Дайер, ну не включай сурового «джокера». Батю пародируешь? Ну серьёзно, чё эта сука тебя шпыняет, – в стороне Люка усмехается. Он знает чем заканчиваются такие речи.

– А тебя это касается, Нэнс? Встань на пару минут, – я хватаюсь за спокойствие внутри. Оно на грани. Люка знает куда больше Нэнса, и он с опаской бросает на меня взгляд: знает, что канадцу не нужно было говорить про папашу.

– Я не встаю из-за стола во время игры.

– Хорошо. Понял тебя, – приподнимаю угол губ: это простое движение даётся тяжело. В крайний раз отпиваю с горла, отставляя бутылку виски подальше.

Медленно поднимаюсь на ноги, и прохрустываю свои суставы. Я становлюсь прямо за кресло Нэнса, облокачиваясь на невысокую мягкую спинку. Он медленно приподнимает свой белый от кокаина нос.

Видно, паренёк не совсем понимает чего я хочу. Поясню.

Мои руки резким движением обхватывают его шею и, с той же резкостью, вытягивают его из кресла. Я тяну ублюдка за одну только голову, отчего складывается ощущение, что его шея вот-вот сломается. Дальше швыряю Нэнса на пол. Почти никто не оборачивается, а парни за столом знают, что не нужно помогать тем, кто сам виноват в своей проблеме.

Длинный язык не приносит пользы, Нэнс.

Я ставлю свою ногу на его грудь, надавливая почти всем весом. Потом всё привычно – мой кулак сам знает, что ему делать. Выработанная привычка. Сначала из его белого кокаинового носа вытекает алая жижа, дальше рассекается бровь, и напоследок его челюсть противно хрустит. Когда-то от такого хруста по моему телу пробегали мурашки – сейчас нет. Привычка.

Дилер с колодой карт в руке подаёт мне белое полотенце, чтобы я вытер свои руки.

Бутылка виски оказывается в моих руках, и я уже было собрался уходить, но взгляд пал на карты.

– Точно, – облокачиваюсь рукой на стол, – тут же игра. Уверены, что нужно доигрывать?

Арно с улыбкой опускает глаза, он уже привык к моим победам.

– Тогда долг отдадите потом. Флеш рояль, – швыряю на середину стола свои карты, зная, что моя комбинация на вершине карточной иерархии. Поверх остальных карт, я аккуратно кладу джокера: – Завалялся у меня. Пусть полежит для красоты.

Люка и Вольд не ожидали такого резкого поражения. Они оба повысили ставки до предела перед тем, как я сломал нос и челюсть Нэнсу, но оба отдали свои деньги мне.

– Дайер, а когда ты успел собрать флеш?.. – с недоверием тенет Вольд.

– По-твоему, я лжец? – перебиваю Джима.

– Нет... просто..

– Значит просто заткнись, – снова не даю закончить парню.

Я медленными шагами двигаю к выходу, осушаю уже третью или четвёртую бутылку. Не могу различить вкус пойла, но сейчас меня устраивает всё.

Резко останавливаюсь посреди зала.

Анабель.

Блять.

Куда? Сбежала? Убили? Заблудилась в туалете? Ну что за ходячая катастрофа?! За это время можно десять раз поссать в десяти разных туалетах, так ещё и вернуться, чтобы опять напиться и отлить.

Сбитые костяшки кулака стучат по разным дверям. Глаза ищут её в толпе. Никого.

Открываю женский туалет. Поочерёдно дергаю руки кабинок, одна с хрустом открывается.

– Эй! – вопит сучка, пока другая старательно облизывает её шею и суёт руку в кружевное бельё. – Уйди!

– Да заткнись ты, – я с шумом захлопываю дверь, но вместо этого она слетает с петель.

Куда теперь?!

«Убери руки!» – сквозь шум толпы я словно слышу Анабель. Нет, я не мог услышать её. Но услышал.

Ноги сами несут меня прямо за огромную сцену, на которой танцуют несколько азиаток. Звук был здесь – за едва приоткрытой дверью.

Она кричала. Точно кричала, мать её!

Открываю ногой. Просто привык, что при входе в незнакомые помещения руки должны быть свободны.

Здоровый мужик стоит лицом к двери, а в руках держит лифчик. Уродец.

– Пожалуйста, не трогай меня... – слева слышатся женские всхлипы.

– Дайер, – без лишних слов рявкнула она где-то справа.

Бросаю беглый взгляд. Анабель забилась в угол, а в руке держит какую-то ржавую трубу. Она в одежде.

– Скажи ему отстать от неё, – с той же резкостью рычит Анабель, указывая куда-то за спину быка.

Только сейчас обращаю внимание, что там сидит миниатюрная стриптизёрша. Или просто так одета. Как, в целом, и все другие девушки здесь. Она прижимается к стене и прячет своё лицо.

– Отдай ей вещь, – киваю на кружевное бельё в здоровой руке.

– В самом деле Дайер? – скалит свои зубы в улыбке. На его шее убогая кобра. Значит он «Смотритель Джунглей» – человек Райта Некса.

– В самом деле прострелю твою пустую башню, – пытаюсь приглядеться к заплаканной фигуре на полу, но я её не знаю эту девушку. Обращаюсь к Анабель: – Он тебя трогал?

– Пытался схватить...

– Заткни пасть, грязная шалава! – надрывает глотку «смотритель».

– Ну ты и мудак, – едва усмехаюсь я.

– Сукин ты сын, то она не даёт повеселиться, теперь ты! Тогда возьму твою ёбаную тёлку, – он одним лёгким движением раскладывает свой нож. Анабель тихо вскрикивает.

– Ладно, ты хуже мудка. Ты, блять, просто тупой, – с той же лёгкостью я снимаю ствол с предохранителя и мгновенно выдёргиваю его из-за пояса. Не повезло его ноге – не успеваю я и подумать, как выстрел бьёт оглушительным хлопком по гримёрке и перебивает сопливые всхлипы. Хорошо в мой слух врезаются лишь женский визг. Девушка на полу сжалась, как забитый щенок. Анабель же... она боится. Готова трястись, но стоит ровнее любой Афины или Афродиты.

Бычара со стоном заваливается на бок. Согласен, остаться с пробитой коленной чашечкой: такая себе перспектива. Не постоять, не полежать нормально. Ну, сам выпросил.

– Теперь слушай меня, – хрипло выговариваю я и хватаю его мясистую шею, а ногой пинаю нож куда подальше. – Если ещё раз назовёшь её «шалавой» или тронешь руками, я прострелю твою тупую черепушку. Запомнил? Эта твоя? – указываю пушкой на стриптизёршу без лифчика.

– Н-неет... – словно псина воет «смотритель».

– А какого хрена ты трогаешь её своими грязными лапами?! – я с огнём в глазах засовываю ствол пистолета ему в рот, цепляю зубы, проталкиваю так глубоко, что он начинает кашлять и задыхаться. – Запомни, что трогать ты можешь только своё: трогай своего Некса, своих друзей, свои яйца, но не тех, кто говорит нет. Я не лучше тебя, такой же мудак, разве что не тупой, но вот мой совет: имей хоть что-то внутри. Попробуй на вкус слово «принципы». И если девушка, пусть даже какая-нибудь сука, говорит нет – это значит нет. Кивни если понял, уродина.

Слёзы вытекают из его пустых и красных глаз. То ли пистолет в глотке заставляет глаза слезиться, то ли пробитое колено. Он кивает.

Я медленно поднимаюсь с этого хряка. Слегка ударяю по залитому кровью колену, и «смотритель» рычит ещё громче прежнего.

– Успокойся, – подбрасываю кружевной лифчик ближе к рыдающему в тени силуэту, – ты с кем?

– Люка Маторо взял меня с собой... Я его подруга.

– Слышал, животное, – снова пинаю воющего «смотрителя» по тому же колену. – Сейчас девочка расскажет, что ты распускал руки, и Люка прострелит тебе вторую ногу. А может, заодно, и яйца. Твоему боссу придётся дать тебе отгул и инвалидную коляску.

В ответ я слышу только мычание.

– А тебе мой совет, – обращаюсь к подруге итальянца, которая уже успела одеться и вытереть слёзы, – носи с собой оружие, особенно в таких местах. Если ты не из тех сучек, которые сами не против раздвинуть ноги, то умей за себя постоять при любой проблеме. Обычно каждый из нас всегда один, а помощь скорее исключение из правил.

– Спасибо. Большое... – она торопливо поправляет волосы и шагает к выходу. На её скуле виднеется заметный синяк.

Приглядываюсь, и окончательно понимаю, что это точно не тень – на её лице темный синяк от удара. Оборачиваюсь на Анабель, в эту же секунду её губы приоткрываются.

Она боится, но говорит:

– Он бил её, – тонкий голосок разрезает воздух, отвечая на мой немой вопрос.

– Хотя, может я и не такой мудак... – мой голос сквозит холодом. Я ненавижу, когда кто угодно поднимает руку на девушку. Пусть она будет последней шалавой. Плевать.

Ненавижу.

Я без лишних слов ударяю громадное тело на полу. Засыпаю беззащитное грязное тело ударами.

Видимо «смотритель джунглей» вправду вышел из джунглей. Значит законы тропического леса наверняка знает, поэтому зла держать не будет – выживает сильнейший.

Каждым своим ударом я хочу выбить из него животные повадки. Сколько бы во мне не было спирта – мои руки всегда остаются послушными. Давно привыкли. Начали привыкать с того дня, когда папаша привёл в дом чужую жену, а я даже не мог достать до его лица. Тот маленький мальчик бил куда-то в пояс, в живот. Привыкали в моменты, когда этот ублюдок поднимал руку на маму. Тогда я был уже не мальчишкой с чистыми зелёными глазами – тогда я избивал его. Избивал, хоть и знал, что потом буду сплёвывать свою кровь, пока несколько его бритых верзил на побегушках будут хреначить меня самого.

Вряд ли теперь «смотритель» захочет повторить свой опыт. Тем более мои слова о Люке были вовсе не шуткой, и он без проблем может добавить.

Я вытираю свой кулак об его рубашку. Заляпал свои костяшки его же кровью – вот пусть и забирает обратно.

Молча плюю в его отвратительную рожу. Такую красную, разукрашенную кровью и залитую слезами боли. Отвратительно. Хочется блевануть от отвращения к этому животному, но я без лишних слов двигаю к выходу.

– Почему ты не пошёл со мной? – резко начинает Анабель, пока я закрываю дверь в эту комнату.

– У меня была игра.

– Ого, ну это всё меняет.

– А ты не в состоянии дойти до туалета?

– Ты только что прострелил ногу мужику, который избил девушку и хотел её изнасиловать. Тебе это ни о чём не говорит?! – она пронзает меня своими голубыми глазами, ищет что-то во мне. Что?

– Просто не нужно лезть куда не просят.

– То есть надо было пройти мимо, пока он бы насиловал её?! – почти вскрикивает Анабель.

– Как ты вообще сюда попала? Туалет был ближе, – расталкиваю толпу преступников, глазеющих на сцену с шестами.

– Услышала женские крики. Я не могу стоять в стороне когда другие просят помощь. И ты, похоже, тоже.

– Бред.

– Ты помог ей, – заглядывает в моё лицо.

– Я руководствовался своими принципами. Не больше.

– Это помощь, Эрон.

– Это – принципы. Такие как я, плохо умеют помогать.

– Называй это как хочешь, – фырчит в ответ, – мы помогли той девушке, и это факт.

– А ещё ты ходячая головная боль, добренькая-помогающая-принцесса – это тоже факт, – на секунду жгу Анабель своим взглядом.

– Я боялась идти одна. Я всем видом умоляла тебя пойти со мной. А ты... видимо и вправду мудак.

– Наконец-то дошло?

– Иди ты, – бросает она.

– Смотри сама далеко не уйди, – так же небрежно бросаю и я.

– То есть я могу уйти? – моментально останавливается.

– Без проблем.

– А нахрен тогда ты меня похитил? Буквально не дал утонуть? Укутал одеялами? Нарядил в эти тряпки? Говорил «не бойся»? «Прости»? А только что тебя разозлили слова этого урода обо мне. От скуки «оберегал» меня? – она останавливается посреди толпы. Прекрасное место для выяснения отношений. Аплодирую стоя.

– Ты знаешь почему я «о-бе-ре-га-ю» тебя. Я дал тебе слово, – чеканю в ответ на длинный монолог Анабель.

– А, но теперь я могу уйти? То есть действие твоего слова и долга закончилось? Всё? Finita la commedia, как говорил твой Шекспир? – её взгляд проникает куда-то в меня. Я не привык, что кто-то может шариться в моей голове. Да и просто так нагло смотреть в глаза.

– Видимо, я не думал, что ты можешь принести столько проблем, – со скрежетом в голосе отвечаю я.

– Значит я права? На этом конец твоего «долга»? – она показывает пальцами кавычки на последнем слове, словно специально желая выбесить меня.

– Я этого не говорил. Не зря ты блондинка...

– Иди ты нахрен, Дайер. – Холодно выговаривает она.

Анабель сама расталкивает тела. Им нет дела до взбешённой девчонки – танцы на сцене интересуют толпу куда больше.

Мои лёгкие сами собой выбрасывают воздух. Почему всё валится в один момент? Почему я вожусь с ней вместо решения проблемы с Эдом или Хесуно? А ещё есть и её чёртов отец.

Я слегка поднимаю глаза, но не могу Анабель. Её снова нет. Что за фокусы?

Верчу башней и обнаруживаю её марширующей к сцене с танцовщицами.

Всё таки она здесь. Просто теперь рассекает толпу правее и подбирается ближе к сцене.

– Выход в другой стороне, – без труда я догоняю девчонку, и трогаю её за тонкое плечо.

– А я ухожу, Дайер. Ты же разрешил, – резким движением сбрасывает мою ладонь с плеча.

– Давай ты не будешь действовать мне на нервы, – пытаюсь взять Анабель за запястье, но она грациозно вырывает руку.

– Ну извините, господин, – наигранно и раздражённо кланяется.

– Анабель...

– Да нет же, я всё понимаю, – перебивает меня. Откуда столько наглости? – Я приношу тебе море проблем, наверное именно из-за меня у тебя рушится вся твоя грязная жизнь. Ещё и на нервы действую. Принцесса просит прощения.

Грязная жизнь. Принцесса просит прощения.

Почему именно эти слова врезались в мой мозг? Они проникли куда-то глубоко: возможно, в то место, которое называют «душой». Только вот я уже давно понял, что в меня её запихнуть забыли, оставив пустоту.

Наглая девчонка явно хочет оттолкнуть меня. Мысленно она точно это сделала, но наяву колеблется. Она всё ещё помнит ту ночь в хижине, тот выстрел, мои угрозы, яхту, холодную руку на её горячей шее. Страх всё ещё живёт в ней, пусть она и прячет его под маской спокойствия.

Это хорошо, я бы волновался, если бы Анабель совсем перестала меня бояться.

– Я не знала, что приношу тебе столько проблем. Но, раз я «головная боль», то советую выпить обезбол, ибо сейчас попробую соответствовать твоим словам, – она улыбается одной стороной губ: пытается повторить мою ухмылку. Выходит хорошо, только чистые голубые глаза выдают наигранность ледяной улыбки – не знаю как, но я вижу её глаза даже сквозь тёмные очки.

Она что-то задумала, только определённо не хочет этого делать.

Анабель элегантно проводит тонкими пальцами по парику, кажется, что искусственные волосы загораются от её касаний. Напоследок она смотрит в мою сторону, но не говорит ни слова. Я не успеваю и моргнуть, как несколько вещей падают с тела девчонки. На ней всё ещё есть дизайнерская и броская одежда, но теперь бельё стало по-настоящему открытым.

Ещё секунда, и Анабель с грацией кошки забирается на сцену, не забывая повилять бёдрами на удовольствие ревущей толпе головорезов, дилеров, убийц, мудаков и свиней.

А я сам в этой толпе. Я, как и все эти животные, смотрю на Анабель. Некоторые свистят, другие хлопают.

Не помню, чтобы когда-нибудь мне требовалось больше секунды для понимания ситуации. Сейчас – требуется. Я завис. Из ступора меня вывел шестнадцатилетний паренёк с убитым взглядом, споткнувшийся об меня.

Это ее «месть»? Месть за мои слова и правдивую фразу: «ты – головная боль». А что не так? Разве это не подтверждает мои слова?

Не сказать, что я был пьян, но стоило Анабель притронуться к шесту – я протрезвел до боли в зубах.

Этому теперь в школе учат? Каким боком она так ахрененно крутится на этом шесте?

– Чёрт, – хочу плюнуть себе под ногу. О чём я думаю?!

Я вижу как на лестнице Лука разговаривает с Кроном. Они оба видели меня с Анабель. Сейчас не хватало разговоров, что моя девчонка крутится перед всеми. Девчонка «джокера».

«Джокеры» собственники? Выкуси Дайер, твоя «головная боль» решила показать свою греческую красоту всему залу, а если это увидят такие сплетники и интриганты, как Крон, то собственник Эрон Дайер заебётся ломать лица, пытаясь заставить всех забыть увиденное.

«А если бы это была не Анабель?.. Волновался ли я?» – шепчет что-то на подкорках мозга.

Но что за нахрен? Какая разница, идиот?!

Наконец-то я срываюсь с места. Кто-то возмущается, но замолкает от одного лишь моего взгляда. Распихиваю окружающих локтём. Что теперь? Влезть на сцену и покрутить задницей рядышком?

Я вижу всё больше знакомых лиц, и меня это бесит. «Джокеры» никогда не делятся своим, не важно товар это или знакомые с друзьями. Не хочу, чтобы на мою «головную боль» смотрели сотни ублюдков. Не хочу, чтобы в принцессе каким-то боком узнали похищенную дочь Эндрб Лава.

Другие стриптизёрши уступают свои места новенькой. Словно склоняются перед новой королевой.

Королева же вытворяет новый пируэт на пилоне.

Даже смотреть не хочу, что творит Анабель перед всеми, мать её.

И всё же смотрю.

Думай, Дайер. Думай, придурок. Реально полезешь на сцену?

Думай.

Додумал?

Наверное.

Огненная вспышка. Хлопок.

Выстрел бьёт по ушам.

Секунда.

Темнота.

Женские крики.

Мужские вздохи разочарования и ругань.

Толпа растворяется.

Последние лампы выключаются.

Мрак.

Здесь стреляют все, но не посреди сотен тел. Не рядом с чужим ушами.

У наглости должна быть мера. Видимо, «джокер» не знает меры.

Я убираю пушку так же быстро, как и достал её. Вновь прячу под рубашку. Зал погрузился в темноту, искрится только электрический щиток с множество проводов и лампочек – в него я и выстрелил.

В последнее время мои глаза начали быстро привыкать к темноте. Без особых усилий нахожу на сцене Анабель и хватаю её за руку.

Она не говорит ни слова. Анабель узнаёт холод моих рук, а я обжигаюсь об её жар. Она смотрела на меня прямо перед выстрелом – я это знаю.

На этот раз девчонка не вырывает свою горячую руку.

– Я всё ещё могу уйти?

– Нет.

– Передумал отпускать свою «головную боль»?

– Я привык к своей «головной боли».

– Если нужно, я попробую уйти, – едва приоткрывая губы, шепчет девчонка с волосами цветом снега. Она шепчет, но жар от её губ крадётся к моему лицу.

– Принцессам нужна защита. – Язвительно укалываю словами сквозь темноту.

– А принцесса умеет защищаться.

Я смотрю на неё. Анабель на меня. Нас разделяет только чернь. Тень. Тьма.

Зачем-то она сняла очки. Я чувствую её обжигающий небесно-морской взгляд.

***

Папа не ответил ни на один мой вопрос.

За всю дорогу он лишь пару раз хмуро произнёс: «жди».

Сейчас мы в огромном казино, в одной из приватных комнат, занесённых дымом.

Отвратительный и слишком надменный голос резал слух:

– Ты имеешь наглость приходить ко мне после своего провала?

– Я хочу только помочь сыну. Если Вы не знаете на каких островах обитает Эрон Дайер, то я уйду, – с почтением отвечает папа. Почему этот выбритый наголо мужчина вообще так с ним разговаривает?

– Тогда почему твой сын спрятался за спиной? Пусть он и говорит, – он стряхивает пепел с сигары, замечаю, что его руки целиком забиты чёрной краской. – Если хочешь научить его жизни, позволь щенку стать самостоятельным.

Не жду приглашения. Я сам шагаю вперёд, пытаясь сдержать отвращение к его толстой морде.

– Я Эдмон Хелпс. Как я могу обращаться? – я стою с опущенными руками. Не хочу тянуть ладонь преступнику. Меня бесит, что за помощью отец пришёл к нему.

– Это не важно. Чего ты хочешь? – медленно выпускает дым из лёгких.

– Спасти девушку. Свою подругу. Я уверен, что люди Эрона Дайера похитили её.

– Что за подруга?

– Беловолосая девушка на недавнем выступлении... – я запинаюсь. Вдруг он не смотрел тот эфир, и не знает, что Анабель дочь Эндрю Лава. Преступнику не нужно это знать.

– Откуда такая уверенность, малыш Мони? Зачем она им? – втягивает в себя едкий дым.

Меня передёргивает от дыма и его голоса. «Малыш Мони» – сейчас меня стошнит.

– Я видел её в компании «джокеров». И кажется, там был Дайер, – нагло вру. Я не скажу ему о той ночи, о моём простреленном бедре, о признании Анабель.

– Только поэтому? – но он видит мою ложь своими чёрными глазами.

– Да. – Не задумываюсь ни на миг.

– А если это не он, и ты зря тратишь моё время?

– Если я ошибся... – что ему предложить? Снова запинаюсь. – Ты сам решишь, что сделать со мной.

Какой-то парень в углу комнаты не сдерживает усмешку. Я понимаю в чём дело.

– Уже перешёл на «ты», – улыбается бритый преступник. – Орёл. Орёл. Только я предпочту, чтобы ты был моим вороном.

– Я могу надеяться на помощь? – игнорирую его маразм: видимо возраст берёт своё.

– Притащишь мне Эрона? Девчонку себе, а его – мне... – его губами завладевает противная ухмылка. На секунду я замираю.

– Я... – запинаюсь, пытаясь понять серьёзен ли он. – Как?

– Ладно, расслабься. Мне достаточно того, что ты дал наводку к Дайеру. Если бы ты не был уверен, что «джокер» с твоей подружкой там, на островах, то никогда бы не решился рисковать. Выглядишь, как трус, но пользу уже принёс.

– Значит, поможешь? – игнорирую все его старческие выпады. Он просто хочет вывести меня из себя. Нужно дышать и не срываться, иначе до Бель не добраться.

– Поможем ему, Эд? – после этих слов, крепкая фигура парня из угла выходит на свет.

– В особняках слёт всех знакомых Дайера. Ещё там будут знакомые знакомых и хрен знает чьи ещё. Но сам Рон скорее в городе... – парень по имени Эд мнётся. Или мне только кажется. Может это страх?

– Ты знаешь где именно находятся особняки Дайера?

– Да, но... – это точно страх. Такие короткие слова, но в них вместилось столько неуверенности и сомнения.

– Без «но», – властный голос останавливает Эда. – Ты хочешь стать на место Дайера?

Я невольно сглатываю слюну. Куда я попал? На междоусобные войны бандитов? Лучше бы отец не шёл сюда.

– Да. – Он ни разу не сомневается в своём желании занять место Дайера, но... что-то в нём не так. Словно в его голове был другой план и сейчас всё идёт не так, как было задумано. Даже его слегка гневный взгляд устремлен не на меня, не на отца, а на абсолютно тёмные глаза мерзкого мужчины...

– Понимаешь, Эд. Пока джокер в колоде, другие карты не смогут жить спокойно. Нужно избавиться от «джокера». Тогда ты сам станешь им. Станешь новым Дайером.

– Я предпочту остаться самим собой, – он трёт свою татуировку. Она изображает какого-то демона. Это и есть тот «адский джокер»? То есть передо мной предатель своей банды?

– Всех нас интересует Дайер. Значит делай, что я говорю, Эди. Отведи гостей к своему лидеру. Они уверены, что он не в городе. – Наконец из его лёгких вырывается последнее облако дыма, а сигара падает на пол.

Мужчина как-то странно выговорил последнее слово. Не босс. Лидер.

– А чего все замолкли-то? Это ведь не конец... – его толстые пальцы выстукивают ритм. – Возьмёшь мой заказ? Этот будет последним. Услуга за услугу.

Я вздрагиваю, когда понимаю, что он обращается к папе.

– Хотя я не спрашиваю. Раз я помогаю твоему сыну, то ты обязан помочь мне. – Пальцы перестают стучать. Теперь я слышу только стук собственного сердца. – Подстрели Дайера и передай ему это... – из кармана брюк он вынимает небольшой конверт. Сверху написано что-то на итальянском. Протягивает мне: – Будь славным мальчиком, передай отцу.

– Откуда ты знал, что я приду? – резко выпаливает папа.

– Не знал, – расплывается в гадкой улыбке. – Собирался найти твой номерок и заказать полный пакет услуг.

– Я перестал...

– Нет-нет! Неет! – воплем он обрывает папу. – Не неси бред. Ты прекрасно знаешь, что убивший однажды, убьёт и дважды. Кровь – твоя доза. Ты не можешь без неё Джеймс.

– После гибели жены я поменялся...

– Конечно. Сам в это веришь? Ты был, есть, и всегда будешь собой. Ты – киллер.

Меня прошибает током.

С размаху вырываю письмо из его рук. По комнате прокатывается лишь смех. Он видит, что я в бешенстве, и его это смешит. Ненавижу когда папу так называют... Ненавижу правду.

– Всё-таки я и вправду фаталист. Я ведь до последнего знал, что судьба сведёт нас, Джеймс. И вот, ты сам пришёл за заказом. А я всё думал, как бы к тебе подобраться... а тут на! Сыну помочь, – на этот раз он улыбается холодно, в его глазах больше нет нот смеха. – Передай письмо Дайеру, пожалуйста. – Наигранно выдавливает последнее слово.

Эд толкает меня плечом и шепчет неслышно для всего мира – он и сам, наверняка еле слышит себя. И всё же я различаю движения его губ:

– Нельзя было подождать? Идиотина...

Но я не успеваю и удивиться. Он уходит, а слова так и растворяются в воздухе. Никто ничего не услышал.

Отец без лишних слов отобрал у меня конверт и пошёл прочь. А я смотрю в чёрные глаза. В них ничего не отражается. Чувство, что я тону в грязной и тёмной жиже. У мужчины татуировками исколоты не только руки, но и шея, и даже череп.

Хочу вмазать ему по морде, но тогда Анабель точно никогда меня не увидит.

Не решаюсь даже плюнуть напоследок на пол. Только бросаю последний взгляд на этого урода. Молча ухожу. Пытаюсь оградить себя от всего случившегося, напоминая, что всё это ради неё... Если я не вытащу Бель, то ей будет куда больнее чем мне или папе.

Мои руки почему-то стараются закрыть дверь как можно тише. К чему осторожность? Инстинктивный страх перед преступником?

– Стадо идиотов... – тихий шепот вырывается из щели перед тем, как я закрыл дверь.

Мои ноги делают ещё пару шагов, но вдруг становятся каменными. Нужно идти, но в голове крутятся слова лысого ублюдка. «Стадо идиотов».

Он точно имеет в виду не только меня и папу.

Он говорит и о своём Эде.

А его Эд говорил схожее о нём..

И кто здесь самый разумный?

Или самый разумный остаётся в тени?

___________________________________

Блант¹ –  в тексте используется в значении "уличного" сленга и обозначает сигару или сигариллу, у которой удалена табачная начинка и заменена на марихуану/димиан/другие курительные травы.