Глава 14. Моя?

Пламя обжигает глаза. Свечение огня едва освещает бумагу. Слова на странице становятся то ярче, то вновь уходят во мрак – как и мои мысли. Пальцы сжимают книгу. Книга как огонь – даёт свет, но бесцеремонно и резко отбирает его. Когда смотришь на слоги сложенные в слова, то они словно сияют. Стоит только отвести взгляд или отвлечься – темнота мира бьёт по вискам, потом по рёбрам, а дальше поддых.

Огонь как книга. Смотришь на него – глаза горят, стоит увести взгляд – холод бьёт в зрачки. Книга как огонь. Читаешь буквы – глаза зажигаются чем-то изнутри, но страница перелистывается, закрывается обложка – с ней потухает и пламя.

За эти часы я несколько раз доходил до последней страницы сборника сонетов, но раз за разом открывал первую. Строка за строкой. Рифма за рифмой.

Уильям Шекспир – Сонет 124.

Я смотрю на слова, а перед глазами образ творца с пером и свечой. Он писал миру, но в последних строках сонета я вижу послание для меня. Смотрю на буквы, но вместо страницы зеркало:

«И этому ты, временщик, свидетель,

Чья жизнь – порок, а гибель – добродетель.»

Свидетель для Шекспира – кто угодно, но не я. Наши взгляды разделяют не только века, но и сама жизнь. Из меня вышел бы хреновый свидетель как минимум потому, что мне не познать природы творца.

Шекспир поёт. А я молчу. За меня говорят пули или кулаки. Я привык тратить слова на приказы.

Нет, есть и те слова, на которые изредка приходится тратить чернила... Но с такими полутворческими и исповедальными порывами вообще стоит завязывать. Увидел бы мою писанину Шекспир, хлебанул бы яду, как его Ромео.

Себя я вижу на последней строчке. Не знаю кому он адресовал эти слова, но получил их я. Беру из другой книги карандаш. Неровной линией подчёркиваю: «жизнь – порок, а гибель – добродетель». Жирно вычёркиваю первое слово, меняю на «твоя».

«Твоя жизнь – порок, а гибель – добродетель.»

Теперь уж наверняка адресатом стал я. Думаю, увидев такого как я, Шекспир не был бы против моего небольшого уточнения.

Моя жизнь – порок, а гибель... гибели нет. Добродетель и я – мы на разных полюсах планеты. А может и совсем на разных планетах. Не уверен, что даже моя смерть способна принести добродетель. Как ни крути, моя смерть – она моя, а всё, что хоть слегка касается меня – становится пороком.

– Забавно... – прошептали мои губы сами собой. Мне вновь подумалось, что на протяжении всей своей осознанной жизни, а она началась слишком рано, я всегда думал о смерти. Это не удивительно, ибо в любой час мне могут прострелить голову. Но я думаю не об этом. Меня не цепляет факт смерти, меня цепляет сама её сущность и суть.

Я захлопываю книгу. Не сейчас. На философию будет время потом. Сейчас тема смерти должна отойти подальше – если не будет меня, не станет и Анабель. Её сотрут в порошок.

Но почему я так прицепился к этой девчонке? Чего я хочу? Проверить какова цена моих слов? Оскотинился я в край или всё ещё есть что-то от человека? Провонялся металлическим запахом крови насквозь, или пока это лишь лёгкий шлейф? Или хочу...

Не знаю.

Знаю только то, что дал ей слово. Знаю, что уже начал. А раз начал: путь один – вперёд.

Отвожу глаза от огня. В темноте вижу её.

Вижу ту чернь озера. Холодную и мертвую. И её хрупкое тельце в моих грубых руках. Я тащил Бель наверх – к воздуху, – так быстро, словно промедлил бы я всего секунду – всё стало бы зря.

И нахрена я сказал ей ту дичь? Это мне лучше бы было не рождаться, но точно не ей. Было бы неплохо извиниться, если бы я был нормальным.. Но какие извинения из уст грёбаного убийцы?!

Вижу её синие глаза. Взгляд, сука, отвести не могу.

Нет. Никого не вижу. Только лишь вспоминаю, как она стояла на этом месте, пытаясь заговорить со мной. Надеюсь, это была её последняя попытка. На что можно надеться, разговаривая с таким?.. Разговаривая с «джокером».

Ночь затянулась. Я надеялся поспать, но проторчал в этом кресле. Если бы не Анабель, может и вышло бы передохнуть. Не школьница, а ходячая проблема. Видимо, у породы Лав это семейное.

Пытаюсь вызвать хоть какой-то гнев к этой девчонке, но моё нутро сводит судорогой от воспоминания того, как она дрожала от холода, когда была в смутном сознании. В ту секунду, когда я смог выбить руками воду из её лёгких – в миг её дикого приступа кашля, – Бель схватила мою левую руку так сильно, будто это и не я виноват в её выходке.

Изящная ладонь закрыла мою татуировку джокера, что я, не видя ничего, кроме её тончайших пальцев, и забыл о своём «демоне» на предплечье. Она буквально согнала чёртового джокера с моей кожи...

Ещё её слегка посиневшие губы.. Я чуть ли молиться не начал, чтобы мой кривой массаж грудной клетки сумел помочь её лёгким освободиться от воды. Я, как какой-то кретин, смотрел на её губы, как ебучий торчок на дозу, но не мог себе позволить и пальцем к ним притронуться. Искусственное дыхание – нихрена не поцелуй, но я просто не мой прислонить свою разбитую, перебитую, избитую, грязную, потрескавшуюся и холодную пасть животного к её нежным и, наверняка, обжигающе горячим губам.

Хорошо, что не пришлось одаривать Бель «поцелуем джокера». Пусть кто-то нормальным спрячет её губы...

Мой забитый татуировками кулак сжался сам собой. Сжался до хруста пальцев, которые слишком долго держали книги. Подобно мономану я стал думать об этом «ком-то», кто нормальный.

«Нихера не пусть!» – запротестовало что-то идиотское внутри. И что за хрень со мной творится? О чём я, блять, думаю?!

Уже не усну. Значит буду на острове чуть раньше. Хотя бы штурвал заберёт у меня мои чёртовые дебильные мысли?!

***

Я подскакиваю с кровати. Меня нагло выдернули из сна.

Эрон просто сорвал с меня одеяло и бросил подушку прямо в лицо, а сейчас что-то ищет среди одежды на вешалках шкафа. Он даже не смотрит в мою сторону.

– А если я сплю голой, и ты... – нахмурившись и скривив лицо, киваю в сторону одеяла, которое лежит на полу. Моё возмущение уходит в никуда, ведь Эрон даже не смотрит.

– Значит не спи голой, – выбрасывает шмотки на пол. – Я будил тебя минут десять, проснулась только так.

– Один хрен я в белье!

– Как будто я там что-то не видел, – скучающе отзывается Эрон. Только сейчас обращаю внимание, что он без рубашки. Татуировки снова приковывают внимание.

Стоп-стоп. Что-то не видел?.. А что тогда видел?!

– Чего?! Ты.. Ты вчера.. – Вот-вот я готова взорваться. Но взорваться я хочу из-за его наглости и хамства. Да он же специально меня бесит!

– Угомонись. Я и думать не стал бы тебя раздевать. – Вкладывая в резкую интонацию: «само собой я не урод, чтобы оголять чужую мне девушку», отозвался сам Эрон, подкрепив мои собственные выводы. Но для меня, почему-то, это и так было очевидно. Меня просто бесит его чёртова надменность! – Просто у всех комплектация одна. Грудь, талия, рот...

– Заткнись! – с отвращением перебиваю его. Я догадываюсь чем закончится такой список.

– Надень халат и иди за мной, – шипя, он захлопывает двери шкафа. Через секунду мне на лицо прилетает белый халат. Я трясу головой, словно вместо лёгкого халата получила пощёчину.

Эрон выходит из комнаты, а я не успеваю сказать и слова. Судя по резким движениям, он не в настроении. Может, не выспался.

В любом случае мне нужна одежда, и Эрон, видимо, ищет её для меня.

– А можно помедленнее? – я кое-как догнала его, но всё равно не поспеваю за этими огромными шагами.

Дайер молча хватает меня за руку и резко заворачивает в другой коридор. Пытаюсь вырваться из его хватки – тщетно.

– Мне больно. Я и сама могу идти. – Подаю голос, но реакции ноль. – Да убери свою клешню!

– Умолкни. Мы идём за твоей одеждой.

Демонстративно выдыхаю и, кажется, эхо из моих лёгких разносится по коридорам яхты. Я смирилась и пытаюсь идти с ним в ногу, но выходит плоховато.

Его шаг – шаг долбанного тирекса. Только вот лапища не такие маленькие, и без труда обхватывают моё запястье.

Как же бесит! И так летит, как орёл какой-то, еще и поворачивает на каждом углу, а я спотыкаюсь.

Дайер ведёт меня по какой-то слабо освещённой лестнице вниз. Напрягая глаза, я замечаю, что стены и пол тёмно-красного цвета. Сладкий и приятный аромат бьёт в нос, а ещё чувствую лёгкий запах курева.

Куда он меня ведёт?

– Что за красная комната? – с иронией спрашиваю его.

– А ты хочешь в красную комнату? – Эрон резко остановился, уставившись на меня сверху вниз.

Я плохо вижу его глаза в темноте, но от одного ощущения его взгляда становится не по себе. Пробую сделать шаг в сторону, но утыкаюсь в стену, а ладонь Эрона сжимает мою ещё сильнее.

Дайер подшагивает вплотную, а я, как зажатая мышка, пытаюсь спрятаться в стене.

– Шути аккуратнее, – горячий голос обжигает мочку моего уха.

Тянутся секунды, а дрожь только распространяется по всему телу. Я не знаю от чего: может эта холодная щекотка вызвана страхом, а может горячим шёпотом, ударившим мне прямо в мозг.

Ещё секунда и я вздрагиваю снова. Но уже от глубокого мужского смеха. Дайер ржёт во весь голос как морская чайка.

– Только не потеки, принцесса. Извини, но на яхте нет красных комнат, – очередная волна хохота накатывает на него, будто он услышал самую смешную шутку на свете.

А я, как назло, ощущаю румянец на своих щеках... хорошо, что здесь темно, а то снова начал бы ржать во всю глотку. Всё таки дрожь была не от страха, а от его грёбаного горячего дыхания у моего чувствительного уха. И этот мудак почувствовал это... Хочу провалиться сквозь землю.

Наконец, закончив ржать, Дайер тянет меня дальше вниз.

Свет бьёт в глаза. Он привёл меня в... стрипушник, мать его!

– Да ты больной, – тихим шёпотом проговариваю я. Смотрю на барные стойки с морем алкоголя, на столах красуются стеклянные фигурки – они тоже наполнены чем-то спиртосодержащим, а около каждой стены сцены для живой музыки. И десятки пилонов... их слишком много.

Этот зал огромен, а вдобавок от него расходятся новые коридоры.

Видимо приватные комнаты. Я не знаю почему, но в голову пришла именно такая мысль.

Невольно вспоминается, как пару лет назад я загорелась идеей танцевать «pole dance»¹. С гибкостью у меня никогда не было проблем – да и годы танцев перед зеркалом во время рисования стрелок дают о себе знать. Я даже разыскала дешёвенький спортивный зал с парочкой пилонов и занималась там перед самым закрытием, чтобы никто лишний раз не пялился.

Почему я боялась чужих взглядов? Ну и здесь спасибо моей пьющей консервативной мамочке, которая довольно доходчиво объяснила как я буду выглядеть на «шесте» – объяснять, что этот «шест» называется «пилоном» было бесполезно, – и как меня будут звать. И вообще, дочка стриптизёрша – позор семьи.

Пусть и вечно бухающей семьи. Пусть дочка и не собиралась идти в стрипушник.

Зато вечно пьющая мать-одиночка – гордость.

Невольно вздыхаю.

– Удивлена или покрутиться хочешь?

– Я не думала, что у тебя на яхте личный стриптиз-бар, – рассматриваю картины на стенах, прогоняя нахлынувшие мысли. Тут даже пианино и другие музыкальные инструменты есть. Благородный однако стрипушник.

– У меня они на каждой яхте.

– Типа крутой, как Пабло Эскобар? – усмехаюсь, пробуя вывести уж слишком спокойного Дайера на эмоции. Вчера же был как человек – бесился, посылал. Почему сегодня непоколебимый, как булыжник?

– Я покрасивее буду. Пабло на лицо не шибко удался, а я, судя по твоему взгляду, прямиком из твоих снов сбежал.

– Только если из кошмаров, – коротко фыркаю в ответ на его наглость. Ну и пошёл он. Лучше уж помолчу.

Мы проходим диваны, кресла, сцены, шесты, выпивку: от всего этого рябит в глазах. Эрон затаскивает меня в один из тёмных коридоров. Ещё пару шагов – и мы в какой-то заваленной вещами комнате.

– Теперь присаживайся и выбирай, – Дайер кивает на кожаный диван. Сам со скучающим видом открывает ящики столов, и я вижу как много в них косметики.

Тут вообще сотни вешалок и полок с одеждой, только вся она... шлюшья? Да, чёрт возьми, именно шлюшья! Здесь ни одного нормального платья – только сетка не прикрывающая даже одну треть ягодиц, прозрачные наряды, и трусы, которые в прямом смысле состоят из трёх ниток.

– Как бы тебе сказать, – начинает Эрон, заметив мой удивлённый взгляд: – Мы почти на острове. Я редко приплываю сюда с кем-то – разве что «джокеры», или девушки. Но главное: кто-то из присутствующих там мог узнать из новостей о тебе. Так вот, ты не «джокер», а девушки которых я привожу... они, – пытается подобрать слова. Через пару секунд он слегка хмурится и продолжает: – имеют определённый дресс-код. Понимаешь?

Я понимаю к чему он клонит. Оглядываю эту комнатку – она словно из фильмов о тех самых девушках.

– Ты хочешь одеть меня как шлюху?! Урод! – швыряю в него первое, что попалось под руку: кислотно красный лифчик со стразами.

– Аккуратнее, бриллианты на этой тряпкой дороже всего твоего гардероба.

– Я не надену это, – мне плевать даже на его уколы про гардероб и моё финансовое состояние. Просто пошёл к чёрту, Эрон Дайер.

– Первое, ты прикроешь лицо: тут масса очков, украшений и прочего. Второе, накрасься поярче, губы, к примеру. И третье, найди парик, – он поддевает пальцем парик с красными длиннющими волосами, – думаю тебе пойдёт красный.

Парик прилетает мне прямо в лицо, и я плююсь от сладкого запаха. Вся комната пропитана духами, и парики не исключение.

– Шмотки выбери сама. Главное для тебя – это закрыть лицо и твои чересчур белые волосы.

– Чем тебе волосы мои не угодили?! – огрызаюсь на стоящего у стены Эрона.

– Да они у тебя цветом, – на мгновение он словно подбирает слово, – кокаина, – кое-как произносит он, будто хотел сказать что-то другое, однако отказался от этой идеи.

– Иди к чёрту со своим кокаином, – я откидываюсь на спинку дивана, не отрываясь от глаз Дайера: – Я не надену эти вещи шлюх.

– А мне кажется тебе к лицу, – с холодной кривизной на губах усмехается он.

– Ты меня шлюхой назвал?! Козлина! – бросаю в него косметичку со стола, но Эрон без труда ловит её, и аккуратно кладёт на другой стол.

– Давай закончим трепаться. Я не спрашиваю твоего согласия. Да, ты оденешься как моя ручная сучка, ибо только таких девушек я и вожу сюда. Скоро приду, поэтому поторапливайся.

Точка. Именно её Дайер и поставил. Это был не заигрывающий тон, не игра. Он вновь продемонстрировал лицо «джокера» – и для этого ему не нужна даже маска.

Однако я всё равно встаю, чтобы нагло уйти за Дайером, но он просто толкает меня обратно на диван, и от резкости я взвизгиваю. Уходит, не говоря ни слова.

Дверь захлопывается. Замочная скважина щёлкает – он закрыл меня тут. Нет смысла кричать. Эрон рассказал мне всё что требуется, и брыкаться не имеет никакого смысла. Я заперта здесь – в четырёх стенах похоти и разврата.

– Урод... – шепчу уже в сотый раз за эти сутки. Оглядываю вещи, но абсолютно каждая из них выглядит как из порнофильма.

Хорошо. Выпустит он меня только в одном случае. Но я же могу просто просидеть на этом диване и дождаться его.

Только вот на этот раз он уж точно психанёт как на том пустыре или в хижине. А сложив все события воедино, я всё ещё не знаю... Можно ли ему верить? Что, если я ключ к моему отцу? Вдруг все эти слова просто красивая оболочка, а внутри всё черно. Дайер может преследовать свои личные цели, а я просто инструмент.

Или нет... Сколько раз я выводила его из себя, но Эрон ни разу не причинил мне вреда. Он спокойно мог оставить моё тело в озере, и я была бы уже на дне. В любую секунду он может как минимум избить меня, тем самым заставив покорно согласиться на всё.

Но я цела. И даже чувствую... защиту?

Окей. Я выберу что-то нормальное. Должно же тут быть хоть одно более-менее нормальное платье? И вообще, та стерва Вики каждый день ходит в таком в школу.

Дайер беспокоится о том, чтобы меня никто не узнал. Беспокоится обо мне, и о себе, естественно. Ведь он не хочет неприятностей. Не хочет быть «крысой», как он упоминал в одном из диалогов.

Образ «ручной сучки»... Значит мне нужно отыграть эту роль на сто процентов. Вложить свою душу.

Я усмехаюсь.

В следующий раз найдёшь мне нормальные наряды, Дайер.

Следующий раз... Почему мне думается, что следующий раз обязательно настанет? Нет. Ну и бред. Просто стресс. Скоро Эрон должен оставить меня. Я же не его партнер по «бизнесу».

А пока – примерю на себя роль ради своего же блага. Только и всего.

***

Вот и остров Бивер.

На пирсе уже скопилось пол десятка моих очень и очень «дорогих» гостей. Эти видимо курили, а остальная сотня в зданиях. Из этих истуканов на пирсе узнаю только Иса Ямио – заплывшего жиром корейца с прилизанной чёлкой, любящего колотить деньги на секс-рабстве. Если кратко: урод похлеще меня.

Можно открыть Анабель и наконец отдышаться. Всю ночь меня не покидало ощущение, что кто-нибудь может настигнуть нас. Придти за мной. За Анабель...

Надеюсь девчонка оделась, и мне не придётся делать это собственноручно.

По пути к бару останавливаюсь в гардеробе. Выбираю первую попавшуюся чёрную рубашку, застёгнув половину пуговиц, я остановился – в зеркале смотрю на мою забитую татуировками грудь. Как Анабель могла что-то разглядеть в них? Для моих «джокеров» это лишь очередной философский бред.

Небрежно закатываю рукава рубашки, также небрежно провожу рукой по волосам. Глаза убитые – красные. Мне бы поспать. Хотя буду честным: мои глаза всегда такие.

Бар, сцены, шесты, пойло. В памяти вспыхивают картинки с танцующими девочками, накуренными головорезами, в уши словно бьёт музыка.

Не останавливаясь, провожу рукой по стеклянному столу. На нём, мы с Коулом, пытались откачать бедолагу-парнишку. Ему только стукнуло шестнадцать, а он отъехал от передоза. Эд ржал даже тогда. Паренёк умер в собственный День Рождения. Коул в ту ночь долго курил, кажется, в свете луны я видел даже быструю слезу, сбежавшую из уголка его глаза. Или мне показалось.

Я проворачиваю ключ в замочной скважине. Щелчок. Открываю дверь.

Невольно откашливаюсь.

– Что-то не так? – невинно спрашивает Анабель глядя на ключи которые выпали из моих рук. – Мне кажется эта прозрачная сумочка мне очень даже к лицу.

– Признаю... Не ожидал, – бегаю глазами по телу Анабель. Она надела всё самое обтягивающее, вызывающее. Каждый мельчайший и тонкий изгиб её фигуры приковывает взгляд, не давая оторваться. – Симпатичный вырез, – пытаюсь скрыть удивление за ухмылкой: выходит плохо. Вырез «декольте» настолько вырезан, что это «декольте» тянется почти до пояса, обнажая бледную кожу. Нихрена её волосы не кокаин. И кожа тоже. Чистейший снег. Как тот, который я видел лишь в лесах Вашингтона с матерью.

– Спасибо за оценку, – причмокивает губами в ответ и, как ни в чём не бывало, надевает элегантные тёмные очки. Она проходит мимо, виляя бёдрами и цокая каблуками. Только сейчас обращаю внимание, насколько её мини-юбка... мини. А точнее микро. Даже с высоты своего роста я без труда могу разглядеть роскошное бельё под ней.

Я открываю рот, но она уже почти вышла из бара. Провожаю девчонку глазами.

Блять. Придурок. Полуголых девушек никогда не видел что ли?

Я захлопываю дверь, и быстрым шагом догоняю Анабель. Она идёт молча, почти не касается пола, только грациозно и ритмично отбивает дерево своими каблуками, пока её красные волосы до пояса слегка развиваются в разные стороны.

– Чё тебе в голову ударило? – начинаю я.

– Что говоришь? – будто не расслышала.

– Не наглей.

– Что-что?

– Говорю, смотри чтоб я твою юбку не порвал.

– Скорее это сделает кто-то другой.

Я невольно кашляю. Опять.

Это мои слова так повлияли на неё? Где зажатая девочка? Или это открытые бёдра так влияют на характер?

– Прекращай, и за яхтой даже рот не открывай, – слегка запоздало отвечаю я.

– А то что? – она резко бросает на меня горящий взгляд, но тёмные очки не дают огню вырваться. Анабель с удовольствием поистерила бы сейчас, но теперь моя очередь не обращать внимание на неё.

С победной усмешкой я поднимаюсь по ступеням из недр яхты и шагаю на пирс.

Собралось ещё больше народа, и каждый нерасторопно тянет мне руку. Каждый создаёт иллюзию расслабленности, но каждый из них тянется к моей руке. Протягиваю в ответ только некоторым, остальные получают кивок: они незнакомцы – им достаточно.

– Хо-хо! Дружище! – как колобок перешагивает Иса Ямио. Он растопырил свои руки для объятия, но в эту же секунду одумался. Смущённо протягивает руку.

– Разве я – дружище? Если правильно помню, я увёл у тебя большую часть поставщиков и научил их толкать синту², а не людей, – лёгкий холод расползается по моим губам, изгибая их в едва заметную усмешку.

– Забудем былое... – улыбается во все тридцать два. Иса пробует лицемерить. Как же наигранно и неумело. Он ненавидит меня, и я это знаю. – Ой-ой-ой! Это ещё кто??

– «Джокер» прихватил с собой червовую дамочку? – слышится из толпы.

– Скорее пиковую «дамочку», – шипит другой.

Кто-то присвистывает, кто-то трёт руками и надрывает горло от смеха.

– Дайер, а таким делиться нужно, – облизывая нижнюю губу, причмокивает Иса.

– Хорошо подумал? – смотрю в его глаза.

– Ну... просто она такая...

– Я по-твоему уличная псина, чтобы свою суку с кем-то делить?

– Да я так.. это же не серьёзно... – и без того не мелкий кореец становится еще ниже, словно медленно продавливает ногами пол. Кажется, он даже своё жирное пузо напряг.

– Иса, мозгами думай, а уже потом рот открывай. А то так и мозгов можно лишиться, – через глаза я ввинчиваюсь прямо в его душу, но там всё провонялось и заплыло жиром, что даже копошиться не хочется. Слегка хлопаю корейца по плечу, выдавливая усмешку: – Расслабься, а то чёлка от напряжения задымится.

В толпе хохочут.

– Рони, я выпить хочу. Может уже пойдём? – сладкий голос позади разрезает воздух.

По телу проходит разряд. Я оборачиваюсь на Анабель, всей душой желая заткнуть её рот. Всё в той же толпе проходит едва уловимый шёпот.

Рони...

Я сплёвываю на пол, и медленно двигаю к аллее, ведущей к центральному особняку. Слышу, как Анабель старается догнать меня, но я не жду её.

Рони.

Видно даже тут я не расслаблюсь, ибо моя ходячая проблема хочет внести каплю веселья в этот день. Ещё не хватало, чтобы все вокруг начали разговаривать о новой и наглой сучке, которую я привёз как раз в день странного похищения дочки Лава.

Или я просто начинаю параноить...

– Дайер, сколько зим, – огромная татуированная рука ложится на моё плечо.

– Малыш Греги, – на этот раз я искренне ухмыляюсь, глядя в его глаза, – как там твои долги? Мудак Хесуно не пресует?

– Я отдал этому итальяшке всё до цента. Теперь не имею дела с семейной мафией, – здоровяк Грег лениво потягивается и зевает как ребёнок, и в этих неуклюжих движениях я узнаю старого знакомого. Он размером как два меня, на из-за детских движений, для всех он остаётся «малышом».

– Чем сейчас живёшь?

– Вообще, начал промышлять дела в одиночку. Ну а ещё решил примерить роль наёмника, – хитро улыбается Грег.

– Грег Мэдл – киллер? Такого качка из-за горы видно, куда тебе? – усмехаюсь в ответ.

– А кто сказал, что я скрытен, – отвечает широкой улыбкой на мой смех. – Твоя? – указывает на Анабель.

– Чья ж ещё?

– Горяча.

– Естественно.

– Поделишься? – прерывисто посмеиваясь, Грег стучит по моей спине. – Шутка-шутка, не кипятись, «джокеры» – собственники, я помню. Пойду покурю.

– Догонишь, – бросаю вслед огромному «малышу».

Внутри здания народа даже больше, чем я ожидал. Сюда сбрелись со всех уголков мира. Видно неделю назад Коул и Рей суетились, приглашая всех этих гостей.

В голове медленно всплывает образ Рей. Я собирался зайти к ней после визита Хесуно ко мне, но планы быстро поменялись. Зачем же ты так, Рейчел?

Как только Анабель догнала меня, я указал пальцем на большой бар в центре зала:

– Видишь, там девочка разливает парням напитки? Вали к ней, поболтаете.

Через пару минут я замечаю, что Анабель уже не плетётся хвостиком. Отлично. Не будет лишних вопросов о моей новой игрушке.

Со мной здороваются проходящие мимо преступники всех мастей: та дама наёмница, тот амбал продаёт оружие в Россию, тот китаец перевозит тонны наркоты во всю ту же Россию, а тёмноволосая девчонка держит бордели, и когда-то пыталась затащить меня в постель, но по итогу лишь встала на колени.

– Господин Дайер, Вы надолго? – дует пухлые губы темноволосая. Значит тоже узнала меня.

– На достаточно.

– Не желаете выпить со мной? Вечером обещают ещё больше выпивки, и, конечно же, покер, – хочет взять меня за руку. Я небрежно отшвыриваю её ладонь.

– Не планировал сейчас пить, – пытаюсь вспомнить имя девчонки, – ээ... Как тебя?

– Моника, – обиженно фыркает в ответ, и быстро отходит к группе курящих мужиков слегка за тридцать пять. Потянуло девочку ко взрослым и бородатым

Вечером в свет выйдет побольше моих знакомых. Я и сам не собирался приплывать сюда днём, но да ладно. Знаю где точно будет побольше интересных мне людей – в подвалах особняка. Там и стриптиз, и пойло покрепче, и в карты играют даже сейчас.

Я почти спускаюсь на нулевые этажи, но резко останавливаюсь и заглядываю в галерею: Грег тычет пальцем на картину, а рядом сияет улыбкой Анабель.

Как? Как они успели уже и встретиться и разговориться? Чёртов Грег. Чёртова Анабель. Ну почему нельзя просто постоять в сторонке без лишних взаимодействий?

– Художник, – окликиваю я здоровяка, – где уже успел познакомиться? – киваю на Анабель.

– Дайер... – в миг он забывает, как только что увлечённо тыкал пальцем на мои картины и строил из себя эстета перед девчонкой. – Да это она сама уволоклась, просила особняк показать. Пойдём лучше в карты поиграем, это будет интереснее. – Грег проходит мимо первым. Ну, отмазка засчитана. Распереживался, бедный.

– Что за нахер?! – хватаю Анабель за руку, и шиплю ей прямо в ухо.

– А нехер меня одну оставлять. Я к тебе одному не привыкла, а тут море таких головорезов и поехавших, как ты! – таким же шипением отвечает Анабель.

– Сколько же приключений. Со мной иди, – уже в сотый раз я стискиваю челюсти до боли в скулах. Даже не пытаясь рассказать ей, что половину из присутствующих здесь презираю даже я. Я – «головорез и поехавший».

Цоканье каблуков разносится по тёмной лестнице. Грег до сих пор молчит, понимая, что не стоило клеиться к девчонке. Незаметно для всех, я сжимаю свой кулак.

Сейчас, в этой почти что полной темноте, мысли одолевают меня. Я спрашиваю себя: что дальше? Ответ не находится. Анабель разыскивают не только «джокеры», не только Эд, но и копы. Это похищение, и её непременно ищут.

«Похищение во благо. Анекдот, бля.» – подумалось мне.

Нужно созвониться с Кристофером и узнать обстановку в городе.

Хочу вырваться из омута мыслей – не выходит. Один вопрос сменяет другой. Дальше третий. Где-то далеко проплывает мысль, что мне не стоило начинать всё это. Или нужно было оставить её в озере, предоставив возможность благополучно утонуть. Но в этот же момент, не думая ни секунды, не соглашаюсь с собой.

Потряхиваю головой. Я сам потащил девчонку с собой в ту ночь. Сам сделал её соучастницей и своей помощницей... Странно, не помню у себя такой ответственности раньше. Вроде бы меня интересовала лишь собственная шкура, а подельники, соучастники и помощники шли на хер.

Но только не Анабель. Идёт она не на хер, а тут – со мной. Может, я раньше не обращал внимания, что всё же изредка помогаю людям? Или Анабель первая?

Да. Анабель первая.

– Кого ты пригласил? – с опаской Грег кивает на столик с тремя наркобаронами: их я знаю, лично возят мне товар.

– Нормальные парни, – отзываюсь я, но почему-то пропускаю Анабель вперёд, прикрыв своим телом её пятую точку. С такими обычно приходится стреляться из-за косых взглядов и кривых фразочек на разных сучек, но на Анабель им нехрен глазеть. Она не одна из девочек «по вызову», так что идут к на жирный хер.

Парниша в выглаженном пиджаке приветствует нас и открывает огромную дверь. Мы на пороге зала где правит ложь, страсти и пороки.

В каждом моём особняке правит всё самое порочное, но в таких залах – в особенности.

Громкая музыка, свисты набуханных преступников, хохот стриптизёрш и стоны шлюх – всё это бьёт по ушам, бросается в глаза. Но стоит чуть приглядеться, и замечаешь большее – в воздухе тонкими нитками натянуто напряжение, витает едва уловимый гнев, жестокость, похоть, жажда, но главное: тонкий металлический аромат пропитывает такие места. Этот железный запах крови исходит от каждого убийцы, от каждого барыги, от шлюх и барменов. От меня. Здесь нет чистых людей. Кожа каждого пропитана кровью, и её запах не смыть.

Но она... Анабель не должна стоять тут. Эти ворота в преисподнюю не могли присниться ей даже в кошмаре. Но она здесь. Снова из-за меня. Я делаю хуже не только себе, но и ей.

«Моя Анабель слишком чиста для этого блевотного мира. Она...» – внезапно я прерываю свои мысли. Чуть ли не с усилием прерываю.

Сам себе повторяю слова моего внутреннего голоса.

Чёрт, ну и идиот же.

«Моя?? Дайер, мать твою, ты кукухой едешь.» – выписываю сам себе диагноз.

Да.. недосып даёт о себе знать. Мне бы поспать.

– Просто иди за мной. Тебя не тронут, – смотрю на Анабель и, кажется, понимаю сам себя. Это не оговорка. Причём тут недосып? Если я дал ей своё слово, значит она уже не та незнакомка из подвала, слепящая меня фонариком телефона. Она моя проблема.

Шаг. Я вхожу ровной и вальяжной походкой.

«Джокер» теперь там, где должен быть – он в своём мире. Я чувствую себя на месте. Неужели это и есть мой дом? Если так, то я обречён.

И всё же, как бы оно ни было, «джокер» в колоде. Остальным картам пришла пора сложить головы.

__________________________

Pole dance¹ – разновидность танца, в котором исполнитель выступает на одном или двух пилонах (шестах), сочетая элементы хореографии, спортивной гимнастики, акробатики. Изначально это был чисто эротический танец, но в настоящее время также развивается как форма акробатики, не связанная напрямую с эксплуатацией сексуальности. Зачастую ошибочно путают со стриптизом, в отличие от стриптиза не всегда происходит раздевание догола и используются некоторые элементы акробатики

Синта² – синтетические(сленг: синта) наркотики. Т.е. вещества, полученные искусственно или искусственно модифицированные из природных наркотиков.