Не глупи

    Когда мы вошли в огромный зал, где всё сияло ядовито яркими огнями, а на стенах красовались десятки чудовищных масок с рогами, искусственной кровью и кучей драгоценных камней, мне было очень страшно. Хотя по правде сказать, во мне всё сжалось ещё в коридоре по дороге сюда, где была куча детских фотографий на стенах. Но это были не обычные фотографии, а со взрослыми мужчинами, чьи лица были скрыты масками. Они стояли совсем рядом с детьми, которые, как я к своему ужасу отметил, были одеты в форму для игр. На одном из фото мальчик лет шести сидел на коленях у мужчины, держащего его за талию. Меня чуть не стошнило от этого вида, поэтому я отвернулся и пошёл дальше по коридору, следуя за Ин Хо, который тоже был в своей маске ведущего. Чёртов маскарад.

    Стоя перед дверью, Ин Хо глубоко вздохнул и, посмотрев мне в глаза, сказал всего два слова — наставление, которому обязательно нужно было следовать. Мы обсуждали это уже много раз, и я, естественно, каждый раз с ним соглашался и обещал действовать, как запланировали. Поэтому кивнул и сейчас. Позже, в самый ответственный момент, стоя в зале перед самими создателями, я нарушил обещание.

   Глаза болели от слишком яркого света, от десятков ослепительно светящихся гирлянд, от безуспешных попыток разглядеть в этом свете хоть одного человека в дальнем углу зала. Воздух здесь был пропитан сигаретным дымом, казалось, здесь курили не переставая на протяжении нескольких лет, и на секунду я вернулся во времени на три недели назад, когда вот так же сидел окутанный дымом, слитый с ним воедино, когда был зависим от него, как от воздуха, и искренне порадовался, что теперь это в прошлом.

    Я стоял рядом с Ин Хо и пытался успокоить бешено бьющееся от страха сердце. Всё-таки людей, к которым мы пришли, я не знал и никогда раньше не видел. Я не знал, чего от них можно ожидать, а Ин Хо наотрез отказывался предоставлять мне о них хоть какую-нибудь информацию кроме той, что уже сказал. А сказал он всего пару фраз: «Ты не знаешь, кто эти люди» и «Ты не знаешь, на что они способны». Тут мало что можно было понять, поэтому я готовился к худшему, на всякий случай. Я слишком сильно задумался, поэтому вздрогнул, когда услышал дружелюбный голос, эхом разлетевшийся по залу:

— Добро пожаловать, номер один. Чем обязаны такому визиту?

    Затем прозвучал другой голос:

— И почему здесь четыреста пятьдесят шестой?

    Номер один? Что это значит? Они называют Ин Хо так, потому что он вошёл в игру под этим номером? Затем я услышал голос Ин Хо, естественно, искажённый:

— Я пришёл к вам с просьбой. Полагаю, она вам не понравится, но для меня это важно.

   Спустя пару секунд ему ответили:

— Что ж, говори. Мы будем рады помочь.

   Этот короткий диалог продолжался всего секунд десять, и за это время меня дважды бросило в жар, перехватило дыхание, а в голове пронеслись сотни моментов из, как теперь казалось, прошлой жизни, где я был обычным человеком. Бедным, но счастливым. Да, я был счастлив тогда. И понял это только сейчас, когда на кон  поставлено всё, что я когда-либо имел. Кажется, всё тело дрожало, но я не думал ни о чём, кроме того, что должен был сделать в следующие несколько секунд, пока Ин Хо не озвучил свою просьбу. Вместо него, слегка выступив вперёд на островок света, я озвучил свою:

— Я пришёл к вам, потому что хочу стать ведущим.

   «Не глупи», — вот, что он сказал мне перед тем, как мы вошли сюда. И в эти два слова смысла было вложено больше, чем во все разговоры до этого вместе взятые. И сейчас я сделал то, что было в десять раз хуже обычного неуважения к начальству или намёков на то, что мы с Ин Хо слишком близки. В десять раз хуже того, что Хван просил меня не делать, когда мы приедем сюда. В горле пересохло.

    Краем глаза я уловил движение, а в следующую секунду Ин Хо схватил меня за локоть и, резко развернув лицом к себе, тихо сказал:

— Ты что творишь, твою мать?

   Я не ответил. Я две недели, тонув в омуте своих мыслей, страха и одиночества,  готовился к этому дню. К этому моменту.

— Я спрашиваю что ты…

   Ему не дали договорить — из темноты вышел мужчина, по всей видимости, стоявший до этого где-то сбоку от нас, скрытый тенью от огромной статуи льва, а потому и незамеченный. Приятный бархатный голос прозвучал почти угрожающе, когда он, глядя мне в глаза, сказал:

— Ты же вроде был против этих игр, нет? Хотел разрушить эту систему и добраться до самих создателей, чтобы убить их. С чего вдруг тебе хотеть стать ведущим, тем самым становясь одним из нас?

   Я не знал, кто этот человек, но чувствовал исходящую от него угрозу. Не из-за его серьёзного тона или слишком уверенной походки. Нет. Это было что-то большее. Импульсами расходившийся по телу ток подсказывал, что следует держаться от этого парня подальше. Я заставил себя заговорить как можно громче и чётче, обращаясь ко всем, кто был в этом зале:

— Я потерял всё, когда попал в игру в первый раз. С тех пор, как вернулся домой, и до самого прихода сюда я жил мечтой остановить эту игру, вы правы. Но поняв, что не могу это сделать, что слишком слаб для этой миссии, я решил отказаться от своей задумки. А два месяца, проведённых на острове, окончательно изменили мои взгляды на жизнь и планы. Мне некуда теперь возвращаться, я не смогу жить прежней жизнью. Прошу, примите меня.

   Всё время, пока говорил, я почти физически ощущал нарастающий гнев Ин Хо. Он стоял со сжатыми кулаками и тяжело дышал. На секунду мне показалось, что он даже слегка дрожит, но я постарался не думать об этом. Не думать ни о чём, что могло бы сбить меня с толку в такой ответственный момент. Затем я услышал, как из дальнего конца зала кто-то, по всей видимости, мужчина лет пятидесяти, сказал:

— И что нам с ним делать?

   Затем один за одним посыпались еле слышные обрывки фраз. Вероятно, они спорили между собой. И дураку ясно — им интересно, что будет дальше. Наверняка это первый такой случай, когда игрок, которому было искренне жаль других, который готов был пожертвовать собой ради мира, хочет сам стать убийцей сотен людей. Дискуссия продолжалась минуты две, а затем мужчина, всё это время стоявший в метре от нас с Ин Хо, громко и уверенно произнёс, при этом глядя на меня:

— Если вы позволите, я возьму его на себя.

   И только тогда я как следует присмотрелся к нему. Он был довольно высоким, стройным, с аристократическими чертами лица, и от него прямо-таки веяло уверенностью в себе. Придя к выводу, что этот мужчина у начальства в списке любимчиков, я благодарно кивнул ему. Если я хочу добраться до создателей, мне стоит в первую очередь сблизиться с этим человеком. Послышался смех с того конца   зала, а затем весёлый возглас:

— С этой минуты он твоя ответственность, Шин.

   После этого как бы Ин Хо не пытался остаться со мной наедине, у него это никак не выходило — Шин просто следовал за мной по пятам, и, честно говоря, я был благодарен ему за это. Остаться с Ин Хо сейчас один на один было страшнее, чем с тигром в закрытой клетке. Полчаса Ин Хо пытался отговорить начальство брать меня ведущим, но его не слушали. Полчаса Шин находился рядом со мной, и за всё это время он прошептал мне на ухо всего одну фразу:

— Я буду следить за тобой.

   Ин Хо мечтал меня уничтожить, я это чувствовал и хорошо его понимал. Я предал его, грубо нарушил обещание, когда клялся, что буду неизменно следовать его советам. Но другого выхода у меня не было.

   По решению начальства я должен был поехать с Шином на Колонсей — остров, находящийся на западе Шотландии, и, став его помощником, пройти там подготовку.

   Уже перед самым выходом из того ужасного коридора с фотографиями мы с Хваном на несколько секунд остались одни, пока Шин прощался с начальством. Я ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться на улице, но Ин Хо, схватив и до боли сжав мою руку, резко развернул меня к себе. Яд в его голосе я услышал даже сквозь эффекты:

— Ты даже не представляешь, на что подписался.

   Затем отпустил меня и, резко толкнув рукой входную дверь, вышел.

   Я посмотрел на руку, на то место, где от сильной хватки Ин Хо остались болезненные следы, и не смог сдержать слезу.