С чего ты это взял?

   Тем же вечером Ин Хо рассказал мне, что добившись освобождения оставшихся игроков, он привлёк слишком много внимания начальства из западных островов, поэтому его вызвали туда, чтобы обсудить с ним все детали и увериться, что он не собирается как-либо препятствовать работе или покидать свой пост. Как оказалось, такие игры проводились не только здесь. Каждый год на тринадцати островах в разное время собирались самые состоятельные люди, среди которых были, естественно, и политики, с целью понаблюдать за глупцами, обречёнными на смерть. Когда Ин Хо прибыл по приглашению на Пхукет, там как раз проводились приготовления к первому этапу игры, поэтому его оставили помогать с организацией, и он никак не мог отказать им — отказ бы просто не приняли. Позже, сидя в кресле напротив меня и потягивая вино он сказал:

— Мне кажется, они подозревали меня в том, что я стал слишком чувствительным, потому и оставили там, чтобы понаблюдать за моими организаторскими способностями и реакцией на гибель невинных людей. Тогда, если бы я проявил слабину, то лишился бы своей должности.

   Я смотрел на него и не понимал, как бесчувственный, наводящий ужас на подчинённых и обычных людей ведущий и Ин Хо могут быть одним человеком? За две недели, пока он ухаживал за мной и не отходил ни на шаг, я успел узнать его намного лучше, и теперь мне казалось, что Ин Хо самый обычный добрый и спокойный парень, которого просто заставляли выполнять такую страшную работу. А ещё я был ужасно благодарен ему за то, что он добился освобождения игроков. Хотелось, чтобы он наконец бросил эту работу и стал таким, каким должен быть, чтобы жил без прежних обязательств и огромной ответственности за чужие жизни.

— А что плохого в том, чтобы лишиться этой должности?

   Вдруг я понял, что неосознанно пытаюсь уговорить его уйти отсюда, это заставило меня задуматься: почему я это делаю? Но в красном свете ламп его тихий и бархатный  голос прозвучал для меня оглушительным рёвом.

— Меня убьют.

— Что? В каком смысле? — я услышал панику в своём голосе.

   Ин Хо вздохнул, спокойно отпил очередной глоток вина, которое мне уже порядком надоело — меня раздражало, когда он пил, и произнёс:

— За восемь лет безукоризненно выполняемых приказов, хорошо организуемых игр и проявления неизменной преданности своей работе я вошёл в доверие к випам и создателям, многих из них я знаю в лицо и со многими хоть раз сидел за выпивкой и душевным разговором. Они рассказывали мне, где живут, с кем общаются и как пришли к этому всему. Под действием алкоголя доверяли мне свои самые сокровенные тайны. Я знаю слишком много, Ки Хун. Они не дадут мне просто так уйти.

   Я отвёл от него взгляд, чтобы скрыть своё разочарование, и стал рассматривать комнату. Собственно говоря, здесь я оказался впервые, когда меня принесли сюда после освобождения. Здесь было уютно, куда уютнее, чем в кабинете Ин Хо, где воздух был пропитан ароматом алкоголя, дорогих сигарет, кожи, и было почти тяжело дышать. Здесь же наоборот, царили уют и покой, ни о какой удушающей роскоши не было и речи, а воздух был чистым и свежим — Ин Хо заботился об этом, каждый день включая здесь кондиционер, и ни разу не позволил себе притронуться к сигарете в моём присутствии. Ах да, картины на стенах.

   Они были очень красивыми, на многих из них был изображён апокалипсис или что-то типа того. Во всяком случае, почти на каждой умирали люди. Мне никогда раньше не нравилось такое — слишком жутко, но эта живопись, почему-то, очень затронула, и я пришёл к выводу, что такие картины очень хорошо походят для этого места.

— Хун?

   Я вдруг понял, что Ин Хо уже не в первый раз ко мне обращается, и повернулся к нему.

— Когда ты окончательно поправишься, тебе нужно будет уйти отсюда.

  Он был прав, ведь что мне здесь делать? Но почему-то на душе стало гадко. Зачем он сейчас говорит мне об этом? Я ведь ещё слишком слаб, чтобы уйти, а следовательно — говорить об этом ещё рано. Я вдруг осознал, что меня пугает будущее. Что я не хочу уходить. Мысль о том чтобы уехать, оставив здесь Ин Хо, и никогда больше с ним не встретиться, пугала меня. Смотря на него, я слегка прищурился и спросил:

— Что?

   Внимательно глядя ему в глаза, я заметил в них такого масштаба печаль, что, наверное, хватило бы для нас обоих, чтобы утонуть. И уверен — в моём взгляде было то же самое.

— Я всё равно не уйду отсюда живым, а ты должен вернуться. Тебе нельзя долго оставаться здесь, начальство итак недовольно, что я окружил заботой обычного игрока и отвлекаюсь от работы. Ты вернёшься домой и...

Я не дал ему договорить.

— Ты думаешь, мне есть куда возвращаться?

   Хван с непониманием посмотрел на меня, вероятно, пытаясь понять, как с таким количеством денег я до сих пор не сообразил купить себе какую-нибудь виллу и нанять дворецкого. Поэтому я продолжил:

— С тех самых пор, как впервые попал сюда, я потерял всё, что мне было дорого. Единственным местом, куда я хотел возвращаться, был домик, где меня ждала мать, а её больше нет. Дом должен быть тем местом, где тебя хоть кто-то ждёт. А меня больше нигде не ждут.

   Он посмотрел на меня. Пристально и слегка нахмурившись, он будто прожигал меня взглядом, вероятно, что-то обдумывая. Стало неловко, и я пожалел, что сказал это.

— Почему у тебя до сих пор нет девушки? — а затем немного тише добавил, — Или парня?

   Этот невинный вопрос заставил меня опустить глаза.

— Да как-то… не сложилось, наверное.

   Он понимающе кивнул, видимо, решив, что эта тема для меня слишком болезненна, и стал задумчиво смотреть куда-то в стену. Меня это почему-то взбесило. Что он там думает? Что я такой бедный несчастный не могу себе никого найти? Да мне просто не хочется, вот и всё. И тут я вспомнил то, о чём давно хотел его спросить, и это сразу вернуло моё взбудораженное от этого разговора настроение в слегка подавленное, но знать правду я хотел здесь и сейчас, не откладывая этот разговор на потом, поэтому нерешительно произнёс:

— В ту ночь…

   Ин Хо сразу же повернулся ко мне и приготовился слушать. Было видно, что нерешительность в моём голосе заинтересовала его. Я собрался с духом и проговорил на одном дыхании:

— В ту ночь, когда ты пришёл ко мне и мы переспали. Тогда ты представлял Бана вместо меня?

   Мои слова заставили Ин Хо уставиться на меня так, будто он видел меня впервые. Удивлён, что я раскусил его? Я ведь не глупец, вероятнее всего Ин Хо просто хотел кем-то заменить Бана, потому и в чувствах тогда признался. А я дурак поверил и решил этим воспользоваться. Немного отойдя от шока, Хван сказал:

— С чего ты это взял, чёрт возьми?

— Когда ты рассказывал о своих отношениях с Баном и чувствах, которые испытывал тогда, было очень похоже, что ты до сих пор не можешь его отпустить, и чувства остались. Несложно догадаться, что ты просто хотел заменить его мной.

   Он усмехнулся.

— Знаешь, в ту ночь я прекрасно понимал, что ты планируешь сблизиться со мной таким путём, а затем убить. А согласился пойти на это только потому, что осознавал: пока играю по твоим правилам — мы будем вместе. Понимал, что только так ты позволишь быть рядом с тобой. В ту ночь я хотел тебя. До ужаса хотел. И несмотря на то, что ты играл свою роль, я позволил себе забыть об этом, позволил забыться в тебе. Тогда я был с тобой, только с тобой и ни с кем другим. А Бан для меня давно уже чужой человек. Я ведь не врал, когда говорил, что ты нравишься мне. Я бы никогда не соврал о таком. А когда я вернулся на остров и узнал, что тебя всё это время удерживали, то испугался так, как никогда в жизни не пугался. Я бежал к той злосчастной камере со всех ног, молясь успеть спасти тебя. И когда всё же успел и наконец обнял тебя, то почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Тогда же я понял, что не смогу без тебя.

   Стрелка настольных часов слишком громко отбивала секунды. Дыхание спёрло, а тело бросило в жар. Неужели из-за глупой ревности я надумал себе лишнего, да ещё и выдал себя с потрохами этим вопросом? Ин Хо действительно мной дорожит, переживает за меня, а я только и делаю, что надумываю всякую чушь. Лёгкий аромат вишнёвого вина теперь казался тяжёлым и будто пылью оседал на лёгких, не давая дышать полной грудью. Нужно время, чтобы до конца осознать всё сказанное им. Но следующие его слова окончательно отобрали у меня дар речи.

— Я не хотел играть с твоими чувствами и никем тебя не заменял. Тогда я понял, что ты действительно нравишься мне, Ки Хун. Но сейчас уже с уверенностью могу сказать, что люблю тебя.