Глава 24. Искусственный сон

Ривен

Как будто кто-то выдернул меня из вязкой, душной темноты. Я дёрнулся, как на боевом посту, резко сел и тут же зашипел сквозь зубы – тело отзывалось болью. Глухой гул в голове, будто там кто-то барабанит изнутри. Мышцы словно перебили. Я знал это ощущение – так бывает после жёсткой драки. Только не помню... с кем.

Где я?

Голова откинулась назад, глаза сощурились – ослепляющий свет бил в лоб. Белые стены. Лекарственный запах с примесью магии. Я огляделся. Медблок. Я жив.

Хорошо.

Но... не чувствую, что цел.И не из-за ран.

Мой взгляд скользнул по помещению.Слева – Розалин. Сидит. Точнее, сидит как ни в чём не бывало. Чуть наклонившись к Беатрис, что-то шепчет дочери, почти с лаской. Та напряжена до предела, держит её за руку – скорее, будто удерживает, чем утешает.

Грудь сдавило от одной только мысли.Где она? Где Ари?

Я поднялся на ноги – шатко, но стоя. В горле пересохло, и каждое движение отзывалось судорогой, но внутри уже закипал гнев.

– И ты думаешь, что после всего этого мы просто поверим, будто тебя «захватила» Тень, и ты тут снова белая, пушистая и святая мать года? – выплюнул я Розалин, не в силах сдержать ярость.

Голос дрожал, и не от слабости. От страха.Потому что её не было видно.

Розалин молча кивнула в сторону.В самый конец помещения.

Я развернулся. И всё сжалось.На дальней кушетке лежала она. Бледная. Слишком тихая. Асгар сидел рядом, неподвижный, как статуя, с вытянутой рукой, соединенной с её веной магическим шунтом.

– Не подходи, – сказал он спокойно, даже не обернувшись.

Я не собирался слушать. Сделал шаг – и снова:

– Не подходи, придурок, – уже с угрозой повторил он и повернулся ко мне.

Я замер. Его глаза. Чёрт, его глаза были белыми. Целиком. Он не видел.Но от него к ней текла энергия – такая же белая, живая, вперемешку с алыми пульсациями крови. Я знал, что это за процедура. Знал слишком хорошо.

– Ты что, совсем ебанулся?.. – прошипел я. – Это... это запрещено.

– Почти всё. Иначе она бы умерла, идиот, – ответил он всё тем же тоном. Спокойным. Почти равнодушным. И при этом упрямым.

Это было древнее целительство. Запретное. Опасное.Энергетическая и кровяная передача между феями с риском полной ментальной связи. Делали это в древности, если фея впадала в магическую кому.Обычно такие вещи заканчивались кошмарами, сплетением разума, зависимостью... или смертью обеих сторон.

Я сжал кулаки.

– Только попробуй залезть к ней в голову... я тебя убью своими руками. Раз у папаши не вышло – у меня получится.

– Не угрожай мне, – прошипел Асгар. – А то она проснётся и будет ненавидеть тебя так же, как я.

Чёрт, он был спокоен. Даже чересчур.

Я стоял, как вкопанный. Дышал тяжело, всё внутри пылало. Злость, страх, беспомощность. Впервые за долгое время мне казалось, что я ничего не могу сделать. Я только мешаю.

Я отошёл. Сжал челюсть. Подошёл к ближайшему медику, тот держал в руках табличку с показателями и наблюдал за процессом.

– Сколько ещё? – спросил я хрипло.

– Пять минут. Она очнется. Но ей нужно будет долгое восстановление. Если не будет покоя – восстановленные силы потратятся в три раза быстрее, чем обычно.

– Можно ввести её в сон? Искусственный?

Медбрат вскинул бровь.

– Это допустимо, но зачем?

– Чтобы, блин, восстановилась, что за тупой вопрос? – выдохнул я. – Она не станет просто мирно отдыхать. А ей надо. Не столько физически, сколько головой. Ещё пара часов в сознании, и будет только пустая оболочка с глазами в потолок и слюнями, как у шарпея.

Медик ничего не ответил. Нахмурился и медленно потянулся к шприцу с препаратом. Слишком медленно.

– Я сам, – Я взял шприц не спрашивая. Просто потому что могу.

Если кто-то считает, что я не умею обращаться с подобными штуками – пусть попробует мне возразить, пока не добежал до двери с капельницей в жопе.

Асгар чуть приподнялся, но не остановил. Умный мальчик.

Я подошёл к Ари.Бледная, как снег. Даже не шелохнулась.

Заслужила ты сон, девочка.

Я аккуратно ввёл препарат.Лицо чуть смягчилось. Не знаю, почувствовала ли она, но мне точно стало легче.

– Вот и хорошо, – пробормотал я. – Отдыхай. Хватит уже геройствовать. Оставь это на выходные.

Сел рядом. Уткнулся руками в лицо. Горело всё. От затылка до костяшек.Если бы кто-то сейчас сказал «держись», я бы ударил.

Позади послышался шаг.

Розалин.

Ага. Очнулась. Обрела голос. Пожаловала в ореол скорбной трапезы.

– Он ушёл, – произнесла она. Наверное, речь о папаше блондинчика.

– Что, прям встал и ушёл? Не оставив на прощание шоколадку и записку?

– Пробил барьер и исчез. Как только Ари потеряла сознание.

– Мило. Почти рыцарский жест. А ты, я смотрю, снова в режиме "ничего не помню, ничего не знаю"?

Она чуть склонила голову. Вся такая бедная, поцарапанная временем.

– Я проснулась первой. Он использовал ее. Ари. Использовал мою память. И моё тело. Я... я ничего не контролировала.

Я вскинул бровь.

– А ты в принципе хоть когда-нибудь что-нибудь контролировала? Кроме расписания уроков?

Она отвела взгляд.

– Ари была для него... ключом. Я не знаю, что он сделал. Там могут быть пробелы. Ложные воспоминания. Или... хуже.

– А ты, конечно, как истинная мать-наседка, решила молчать, пока всё не развалится к чертям?

– Я...

– Да не надо, – я махнул рукой. – Всё, что ты скажешь, в любом случае звучит как «я ж хотела как лучше».

Я снова сел. Оперся спиной о холодную стену, выдохнул. Голова гудела, как улей.

Всё равно не складывалось.

Я пытался вспомнить, что меня вообще привело тогда в теплицу? Я же... собирался за цветами. Или нет? Я шел на поляну. Но свернул.

Зачем?

В голове было ощущение, будто кто-то разлил смолу. Тягучую и вонючую.Каждый шаг мысли – вязкий и бесполезный.

Я закрыл глаза и сжал пальцы на висках. Сосредоточься. Ну же. Что ты что-то чувствовал? Что видел?

...Темнота. Теплица. Ари. Или не оан? Потом..

Ничего.

– Чёрт бы это всё побрал, – выдохнул я. – Что за бардак у меня в голове?

– Бардак у тебя не только в голове, – подал голос Асгар, появившись будто из воздуха. Он сел на край моей койки с таким видом, будто мы старые друзья.Учитывая, что час назад он чуть не умер рядом с моей девушкой – выглядел он неприлично бодро.

– Приятного вечера, – буркнул я. – Ты как, зрение вернул или всё ещё играешь в "угадай, где дверь"?

– Верну. Зато расслышал, как ты вколол ей снотворное. – И?

– И если бы у меня остались силы, я бы тебя ударил.

Я хмыкнул. – Ты не первый в списке. Я бы сам себя ударил. Только не трать энергию – с тобой я ещё не закончил.

Асгар фыркнул, но не ответил. Просто остался сидеть рядом. Словно мы оба понимали: молчание проще, чем ещё один спор.

Дверь снова отворилась. На этот раз — Беатрис.

– О, как мило, вы тут почти подружились, – пробормотала она, ставя на прикроватную тумбу пару контейнеров. – Не хватало только кружка с надписью «лучшие друзья навсегда».

В руках у неё был ещё один контейнер с кофе и еда, судя по запаху, из общей столовки.Поставила его перед Розалин, коротко кивнув.

Потом повернулась ко мне.

– Как ты?

Я посмотрел на неё, как на таракана, заползшего на подушку.

– Спроси у своей матери, – огрызнулся я. – Она же тут главная по «всё в порядке».

На лице Беатрис ничего не дрогнуло, но Асгар резко подался вперёд:

– Не начинай, – сказал он. – Она тут вообще ни при чём. – Ты сам-то слышишь, что говоришь? – я повернулся к нему. – Ни при чём? Ну конечно, никто ни при чём. – Просто признай, что не всё крутится вокруг твоих подозрений. И не все такие же ублюдки, как её мать.

Мне понравилось его отношение к Розалин. – Неприятно признавать, но ты прав, – я сцепил зубы. – Беа... прости. Срываюсь.

Беатрис вскинула бровь, усмехнулась.

– Ну ничего себе. Кто-то здесь умеет извиняться. Надо это где-то записать. День, час, температура воздуха.

– Не обольщайся, – буркнул я. – Это исключительно потому, что ты не оставила кофе у двери.

Врачей становилось всё меньше. Шепоты – тише. Свет – тусклее.Асгар, белоглазый выродок, встал с койки, как будто его не то что не подключали к Ари, а просто случайно привели на диспансеризацию. Молча кивнул мне – без язвы, без слов, и ушел за медиком.

За ним потянулась Розалин. Всё такая же словно немая, с опущенным взглядом. Словно призрак собственной вины.

Хлопнула дверь.

И осталась тишина.

Я остался один с Ари.

Сел ближе.Посмотрел на неё.

Дышит ровно. Щека уткнулась в подушку. Волосы спутаны. На виске – пластырь, и всё же выглядела она... мирно.Как будто спит. Просто спит.

Я откинулся на спинку кресла. Стиснул глаза.

Я здесь. Я не уйду. Только дайте мне время. Только не забирайте её.

Где-то в глубине меня что-то сдвинулось, но я решил не думать об этом.Не сейчас.Я не герой. Не спаситель. И тем более не тот, кто знает, что делать.Но если ей станет хоть на грамм легче от моего присутствия – значит, я здесь.

Не заметил, как задремал.

Щелчок двери.

Я подскочил.Автоматически — сердце в горло, взгляд на вход. Ладонь – к ножу на лодыжке. Адреналин в крови.

В палату, стараясь не шуметь, проскользнула тень.Худая, тёмные волосы, капюшон худи натянут. Серьёзное лицо, но взгляд живой.

Муза.

– Серьёзно? – буркнул я. – У тебя ключ от всех помещений в Алфее?

– Нет, – хмыкнула она. – Но у меня есть снотворная магия. Для дежурных. Медсестра спит, как дитя.

– Прекрасно. Остается только поджечь крыло – и можно писать мемуары.

Она подошла ближе, села на край соседней койки.Оглядела Ари. На её лице промелькнула тень вины.

– Не пускали никого. Даже Блум. Только через Розалин. Я подождала, пока все заснут.

Я кивнул.Не знал, что сказать.

Муза сидела молча. Несколько секунд.Потом:

– Ей досталось.– О, правда? Ты заметила?

– Нет. Я просто решила, что её мятая тушь – это новый тренд.

Я усмехнулся. Скривился, рёбра болели. Она смотрела на Ари с настоящей теплотой.

– Мне... стыдно, – выдохнула Муза. – За то, как я на неё наезжала. Из-за Мэта. Я наорала на нее за то, что она была зациклена на своих проблемах. но что такое разрыв с парнем по сравнению с этим дерьмом. Но мне было так обидно, что она даже не спросила...

Я опустил глаза.

– Я тоже не спросил. Ни разу. Просто...мне стыдно, Муза.

– Удивительно слышать от тебя «не спросил» и «стыдно» в одном предложении, – тихо фыркнула она. – Это что, переливание в Ари из Асгара и на тебя подействовало?

– Очень смешно.

– Спасибо. Я стараюсь.

Мы оба снова замолчали. За окном было темно. В медблоке только дыхание Ари и слабое тиканье магического монитора.

– Через пару дней у неё день рождения, – вдруг сказала Муза. – Знаю.

– Не лучшее время для 20-летия.

– Да. Но если она дожила до двадцати – это уже праздник. С ее-то жизнью.

Муза грустно улыбнулась.

– Знаешь... в детстве я думала, что взрослость – это когда ты носишь каблуки и пьешь кофе по утрам, заедая круассаном по дороге на какую-нибудь крутую работу. А оказывается, это когда ты не спишь ночами, потому что боишься за свою и чужую жизни. – Или когда спишь на стуле, потому что твоя девушка в коме, а ты весь в швах.

Она посмотрела на меня.

– Она будет рада, что ты здесь.

Я пожал плечами. – Если она вообще вспомнит, кто я. Этот белобрысый...

– Вспомнит. Только не забудь снова сделать что-нибудь идиотское, чтобы она в этом не сомневалась.

Я усмехнулся. – Постараюсь. Это у меня лучше всего получается.

Аурелия

Я просыпалась, как будто всплывала с глубины.

Тепло. Тишина. Что-то мягкое под щекой.Я на кровати?

Запах... лекарств. Магии. Кофе. И ещё один запах – родной, чуть терпкий, немного перечный.Черный. Черный перец.

Ривен?

Я чуть приоткрыла глаза.Свет приглушен. Комната пустая. Только один силуэт рядом – на стуле, у самой кровати. Задремал, уронив голову на руку. Вторая – сжата в кулак и лежит рядом со мной, будто держал мою ладонь и не успел отпустить.

Улыбнулась.Живой. Рядом.

И вдруг все... вспыхнуло.

Зельман. Тень. Розалин. Кровь.Ривен, лежащий без движения. Бледный, как мрамор. С лужей под ним.

Я резко распахнула глаза и попыталась приподняться – тело тут же отозвалось слабостью, и я упала обратно на подушку с резким всхлипом.

Ривен проснулся мгновенно. Вскинул голову, как будто по тревоге.

– Ари?

Я протянула к нему руку, дрожащую, почти невесомую.

– Ты... – я сглотнула, глаза защипало. – Я думала, ты умер.

– Ну, спасибо. Отличный способ поприветствовать человека после суток на ногах, – пробурчал он, но сразу потянулся ко мне, осторожно обняв за плечи. – Я тоже рад тебя видеть, Булка.

Я уткнулась в его грудь. Всё сдавило. Слёзы побежали сами собой, и я даже не пыталась их остановить.

– Я... я правда думала, что... ты...

– Эй, – он осторожно прижал меня крепче, шепча в волосы. – Я здесь. Никуда не делся. Жаль, конечно. Был отличный повод наконец-то сбежать от всех твоих драм. Но, видимо, судьба решила иначе.

Я всхлипнула и слабо ударила его в грудь.

– Придурок.

– Ты скучала, – самодовольно выдохнул он.

Я прижалась к нему щекой.

– Я просто... не хочу больше видеть тебя таким. Лежащим в луже крови.

– Договорились, – он вздохнул. – В следующий раз я постараюсь просто упасть в грязь. Или хотя бы в сухую пыль. Чтобы не так травматично выглядело.

Я тихо рассмеялась сквозь слезы.

Он коснулся пальцами моей щеки, стирая влажную дорожку.

– Я серьёзно, Ари. В следующий раз... если он вообще будет... я справлюсь. Я тебя защищу.

– Ты и так меня защитил, – прошептала я. – Ты остался рядом.

Он ничего не ответил. Просто снова накрыл меня ладонью, задержав её на несколько секунд.

Молча. Слишком много слов и так прозвучало.А иногда тишина лучший оберег.

***

Меня не отпустили сразу. Конечно.Врачи суетились, кружили надо мной круги, будто я не человек, а чертов артефакт, случайно вынырнувший из древних хроник. Сканировали, щелкали амулетами, проверяли давление, магический фон, стабильность сознания, реакцию на свет, звуки и прикосновения.

Ривен сидел рядом и терпел. Герой. Целых два часа молча. Ну, почти.

– Если они ещё раз скажут слово «магический потенциал» – я сам кого-нибудь потенциально замагичу с кулака, – буркнул он мне на ухо, когда третий магопульсатор пищал мне в висок.

– Да твой потенциал, да в нужное бы русло, – прошептала я в ответ, пытаясь не засмеяться.

К вечеру нас всё-таки отпустили. Я встала, как новорожденная. Ноги подкашивались. Ривен подхватил за локоть, не спрашивая. И мы пошли домой.Вдвоём.

Только был ли это все еще над "дом".

Коридоры были почти пустые. Весь корпус дышал тишиной после шторма.

Я всматривалась в окна – уже темные. Небо за стеклом было густо-синее, с проблесками магических всполохов. Где-то гудели защитные барьеры. А внутри – только шаги. Его и мои.

– Слушай, – тихо начала я. – А ты... зачем пошел тогда в теплицу?

Он не сразу ответил. Видно было, что ищет ответ и не находит.

– Я... не знаю, – признался он. – Всё как в тумане. Помню, как открыл дверь. И всё. Потом что-то тёмное. Какой-то сон. Хуже кошмара. И ты там была. И он. И... я просто хотел выбраться. И найти тебя.

– Странно, – я хмуро смотрела вперёд. – Я ведь всегда считала теплицу самым безопасным местом. Тихим. Священным почти. Моим.

Он посмотрел на меня.

– Ну, теперь это официальный мавзолей злодея. Не самый уютный апгрейд, если честно.

Я вздохнула.

– Просто обидно. Будто всё, что раньше давало мне силы, внезапно стало местом, где ты почти умер. Где я почти... – я осеклась. – Где всё вдруг пошло не так.

– Это не место, – тихо сказал он. – Просто время.

Я молчала. Потому что это было правдой. Ничего не изменилось в самой теплице. Но я больше не могла смотреть на неё как раньше.

– Я даже не успела толком что-то сделать, – прошептала я. – Он появился, я пыталась быть сильной, даже не думала особо, но все равно ... сдалась, будто.

– Ты не сдалась, – перебил он. – Ты сражалась. И осталась жива. А это, поверь, куда более редкий исход, чем ты думаешь.

Я посмотрела на него. Улыбнулась уголком губ.

– Прямо как цитата от Джейсона Стетема. "Безнадежно – это когда на крышку гроба падает земля. Остальное можно исправить."– Кого?

– Неважно...

– Зато ты теперь официально героиня с ПТСР и двумя неделями постельного режима. Очень гламурно.

Я фыркнула.

– И всё равно лучше, чем быть тем, кто спит в медблоке с ножом под подушкой.

– Это часть моего обаяния, – бросил он, не глядя на меня.

– Угу. Дикий шарм мужчины, спящего в медблоке с ножом и недоверием ко всему живому.

– Я не сплю с недоверием. Оно просто рядом лежит. Иногда обнимает.

Я тихо хмыкнула, и в груди сразу кольнуло.

– Ты вообще когда-нибудь спишь нормально? – Только когда ты рядом. – Оу. Это сейчас был комплимент или психологический красный флаг?

– А почему обязательно или?

– Это все же моя привилегия – избавляться от кошмаров из-за тебя.

Я покачала головой, еле сдерживая улыбку. Мы свернули к лестнице, и я облокотилась на перила – ноги всё ещё не слушались. Ривен тут же оказался рядом, подставляя плечо.

– Ты знаешь, если бы ты делал такие штуки не с таким лицом, будто тебе за это должны выдать медаль, ты бы казался почти заботливым.

– Я и есть заботливый. Просто у меня это внутри. Глубоко. Где-то под слоями сарказма, агрессии и социальной непригодности.

– А, ну тогда всё в порядке. Люблю, когда парни прячут свои чувства в подвале с табличкой «не входить, очень злая собака».

– Это чтобы ты туда не лезла. – Уже поздно, Рив. Я там обои переклеила и подушек накидала.

Он бросил на меня взгляд. – Вот что за привычка везде делать уют? Даже в чужом эмоциональном бункере?

– Это не привычка, – пожала я плечами. – Это защитный механизм. Иначе с ума бы сошла давно. Хотя... может, уже.

– Ага. Тогда объясняет, почему ты до сих пор со мной.

– Вот видишь? Всё логично.

Мы оба усмехнулись. Внутри ещё гудела усталость, но вместе с ней возвращалась жизнь.

– Кстати, – он посмотрел на меня чуть внимательнее, – ты выглядишь лучше.

– Это потому что у меня новая пижама и свежий сеанс комы. Рекомендую.

– Думаешь, мне бы пошло?

– Не знаю. Тебе, может, и пижама пойдёт. А вот кома... боюсь, ты из нее не выберешься. Потому что, ну, слишком упрямый.

– А ты бы разбудила?

– Зависит от настроения. Если бы ты вёл себя прилично – возможно. Если как обычно – оставила бы там.

Он усмехнулся, чуть кивнув.

– Ладно, Булка. Сдаюсь. Сегодня ты в форме.

– Я всегда в форме. Просто иногда в горизонтальной.

Мы дошли до своей комнаты.

Как только дверь за нами закрылась, внутри повисла тишина.Не неловкая – мертвая.

Никто не двинулся. Муза, Блум, Скай... все сидели, как вкопанные. Словно любое движение – это риск. Риск задеть меня. Сломать. Сказать не то.

Я застыла у порога, скользя по ним взглядом. Ни одного «привет», ни единого «как ты». Словно я стеклянная ваза с трещиной, которую вот-вот уронят.

И почему-то это ранило больше, чем любые вопросы.

– Серьёзно? – сказала я вслух, удивлённо и зло. – Вы что, репетировали эту сцену «тишина и сочувствие»?

Никто не ответил.

Я скинула кофту на стул, устало посмотрела на них.

– Если вы хотели, чтобы мне стало лучше – то зря. Меня бесит, когда меня жалеют. Жалейте тех, кто молчал, когда надо было говорить. Жалейте тех, кто говорил гадости. А меня сейчас либо обнимите, либо оставьте в покое. Но вот это... – я обвела рукой комнату, – это хуже, чем бой с чудовищами.

Ривен стоял рядом, явно пытаясь не выдать реакцию. Судя по глазам – в лёгком шоке.

Даже он такого поворота не ожидал.

Наконец, тишину прервала Муза.

– Ну слава богу, ты жива, – протянула она с характерной улыбкой. – А то я тут уже морально собиралась учить Ская, как правильно делать прическу в твоём стиле.

– Хочу на это посмотреть, – пробормотала Блум, фыркая в кулак.

Муза первой сорвалась с места и подошла ко мне. Обняла резко, без вопросов. Просто влепилась, как обычно делает Муза: не мягко, не деликатно – по-настоящему.

Я выдохнула. Мышцы расслабились сами собой. Я не знала, насколько была напряжена, пока она меня не обняла.

– Ты всё ещё злишься? – прошептала Муза.

– Злюсь. Но не на тебя, – пробормотала я ей в плечо. – Хотя, может, и на тебя. Чисто за компанию.

– Отлично, – фыркнула она. – Значит, всё в норме.

***

Мы рассказывали почти до ночи. Сначала сухо. Потом чуть больше. Потом кто-то начал задавать вопросы – и это потянуло за собой остальные детали.

Я говорила. Ривен сидел рядом, иногда уточнял или подкидывал детали – скупые, резкие, как всегда. Я же старалась держать голос ровным. Без надлома. Просто факты.

Про теплицу. Про то, как Розалин упала. Как Зельман вышел из-под земли. Про то, как он смотрел на меня, будто знал. Как будто видел не меня, а кого-то из прошлого.

Я рассказала, кто он. То, что удалось вытянуть из обрывков, из того, что вспомнила, услышала. Легенду о тиране. О маге, которого изгнали, потому что он пытался управлять жизнями. О том, что он когда-то был королём. И решил, что имеет право на всё.

Но про Асгара ни слова. Это была не их история. И не сейчас.

Терра плакала. Флора держала её за руку. Блум всё время молчала, прижимая колени к груди. Скай спрашивал почти по-военному, точно, без эмоций. Слишком сдержанно. Стелла выглядела так, будто ей хочется уйти, но она осталась.

Муза не отпускала мою руку.

К полуночи все стали расходиться. Слова кончились. Эмоции тоже.

Мы с Ривеном остались вдвоём. Просто сели рядом на кровать. Он вытянул ноги, я облокотилась на его плечо.

– Так. Теперь у нас официально два варианта из-за этого придурка в халате: или ты больше никогда не ходишь одна, или я прицеплю к тебе маячок, – буркнул он.

– А может, просто будешь держаться ближе? – я зевнула. – Как пёс-охранник. Только ворчливый.

– Ммм. Очаровательно. Идеально для моей самооценки.

– Если хочешь, могу звать тебя Рекс.

– Только если ты будешь кидать мне трусики, вместо тапок. И кормить по расписанию.

– И говорить «фу» каждый раз, как ты на кого-то бросаешься.

– Особенно на Асгара, – буркнул он себе под нос.

Я проигнорировала. Слишком устала, чтобы устраивать новый раунд.

Я просто улеглась рядом. Он подвинулся. Положил руку на живот – осторожно, через одеяло. Я не смотрела, но чувствовала, как он чуть сильнее сжал пальцы.

– Мне не нравится, что с тобой происходит, – выдохнул он.

Я чуть напряглась. Слова в горле застряли. Хотелось сказать «всё нормально», но это была бы ложь.

И он бы это понял.

Так что я просто молчала. Смотрела в потолок. Сжимала зубы.

Он ничего больше не добавил. Но я знала – он почувствовал.

Что я злюсь. Что я путаюсь. Что я не справляюсь. Что во мне всё болит, но я не хочу, чтобы он это знал.

Мы лежали рядом, не касаясь лицами. Только руками. И только дыханием.

– Спи, Рекс, – прошептала я.

– Тапок хотя бы дай.

– Завтра.

Он выдохнул, и я услышала, как замедляется его дыхание. Я чуть прижалась щекой к его плечу. И просто уснула.

Проснулась от того, что кто-то медленно провёл пальцами по моей талии.

Слишком аккуратно, чтобы это было случайно. Слишком нагло, чтобы не дразнить.

Я не открывала глаза. Сделала вид, что сплю.

– Думаешь, если прикинешься мёртвой, я не укушу? – прошептал Ривен где-то у самого уха.

Я улыбнулась, но всё ещё молчала. Он склонился ближе, дыхание коснулось кожи.

– У тебя последнее предупреждение, Булка. Или просыпаешься – или я действую по своим методикам. И да, они неофициальные.

Я медленно повернулась, распахнула глаза. – Ага. Методика "разбуди фею нудятиной"?

Он усмехнулся. – Нет. Методика "тыкни в фею волшебной палочкой". Я работаю быстро.

– И грязно?

– Грязно – это уже уровень два. Но могу сделать исключение. У тебя день... выжившей.

– Какой ты щедрый. Может, ещё и завтрак в постель?

– У тебя уже почти есть. Только он пока... не на подносе. – У тебя ужасные метафоры, – фыркнула я, обвивая рукой его шею. – У меня отличные намерения, – пробормотал он, скользнув ладонью по бедру. – Просто ты всё время мешаешь.

– Мешаю? Да это я вообще-то...

Но я не успела договорить.

Тук-тук-тук.

Мы оба замерли. Он прижался лбом к моей шее и громко выдохнул:

– Да вы издеваетесь.

– Ари, ты тут?.. – послышался голос за дверью. Флора. – Прости, если рано, но Розалин собирает всех. Срочно.

– Вот же... – прошептал Ривен. – Фея цветов и сбитого настроения.

– Я слышала, – крикнула я. – Сейчас выйдем!

Тишина. Потом удаляющиеся шаги.

Я уставилась в потолок, прикусила губу.

– Запомни этот момент, – сказала я, – именно здесь я почти влюбилась в тебя ещё раз. Но потом пришла Флора.

– Цветы... они всегда лишние в постели, – отозвался Ривен. – Особенно, когда ты почти добрался до десерта.

– Ну что ж, герой. В следующий раз – по расписанию. – И без одежды. И без дверей. – Без дверей, Ривен?

Он наклонился ближе, прошептал мне в ухо:

– Без всего. Только ты, я, и табличка "не входить под угрозой летального исхода".

– Беру. Только добавим кофе. – И нож. – И плед.

– Милый наш быт, – усмехнулся он. – Ладно, пойдем, пока меня не отчислили за попытку счастья.

***

Актовый зал был битком.

Мы с Ривеном пришли не последними, но места уже почти не осталось. Насчёт «держаться ближе» он не шутил – встал за моей спиной, будто прикрывая. Я слышала, как он скреб ногтем по ремешку ножа, того, что на бедре. Привычка.

На сцену вышла Розалин. Спокойная. Сдержанная. Как всегда – выточенная из контроля. Но теперь слегка другая. Что-то в ней было жёстче. Не просто руководство. Командование.

– С сегодняшнего дня вводится новая модель обучения и защиты, – начала она. – Каждая фея будет закреплена в пару со специалистом. Не по желанию, а по решению кураторов. Это делается в целях контроля и безопасности – как личной, так и коллективной.

Я почувствовала, как за спиной Ривен резко напрягся. Он не сделал ни звука, но его рука сжалась в кулак. Я тоже замерла. Это было не предложение. Это был приказ.

– Все перемещения внутри кампуса теперь фиксируются. Территорию школы покидать запрещено до особого распоряжения. Исключений не будет. Даже по семейным или медицинским причинам.

По залу прошёл волной шепот. Кто-то судорожно вздохнул. Кто-то выругался себе под нос. Я слышала, как кто-то сзади тихо сказал «чёрт».

– Через неделю состоится родительский визит специалистов. Впервые итоговая проверка будет проведена на территории школы. Выездные экзамены отменены. В присутствии семей и наставников группам специалистов будут вручены сертификаты итогов семестра и главного экзамена.

К приезду ваших родных будет введён под защиту ближайший город. До этого момента на его территорию запрещено выезжать.

Я почувствовала, как Ривен будто сжал зубы. Его дыхание стало глубже, реже. И тут меня накрыло: я совсем забыла про этот экзамен. Про родителей. Про то, что для Ривена это не визит, а угроза.

Я скосила взгляд вверх, тихо спросила:

– Рив... всё хорошо?

Он очнулся как будто из прострации. Моргнул. Усмехнулся криво.

– А? – сжал кулаки и медленно расслабил. – Да, да, Булка. Всё норм.

Я аккуратно переплела пальцы с его. Провела большим пальцем по его запястью. Он не убрал руку. И немного расслабился. Мы слушали дальше.

– А ещё через неделю к нам присоединятся лучшие ученики из других школ, – продолжила Розалин. – Временно, в формате обмена. Нам нужно наладить связи. Поделиться знаниями. Показать, что мы сильны.

Пауза. Заметная.

Теперь уже напряглась я. Вальтеро? Если они в списке — всё может стать ещё хуже.

– Ваша задача – соблюдать дисциплину. Поддерживать порядок. Проявлять ответственность.Через несколько дней будут назначены ответственные старосты за прием гостей. Все новости, назначения и пары специалистов и фей в течение сегодняшнего дня придут вам в приложение.

Пауза.

– Мир меняется. А значит, меняемся и мы. На этом всё. Вы свободны.

Она развернулась и ушла. Ни обсуждений. Ни вопросов. Просто ушла, как будто вырезала этот приговор по камню. И оставила нас среди шепотов и молчания.

После собрания я вышла одна. Ноги сами унесли в сторону бокового коридора. Народу было слишком много, воздуха – слишком мало. Хотелось просто... выдохнуть.

– Серьёзно? – услышала я за спиной. – Даже не обернулась?

Я обернулась. Беатрис. Стояла у стены, руки скрещены, подбородок чуть поднят – классика её «мне плевать, но я пришла».

Я подошла. Без слов.

И обняла. Сама.

Она замерла на долю секунды. Потом обняла в ответ. Коротко. Жестко. Почти не касаясь. Но обняла.

– Только не рыдай, – пробормотала она. – А то станет слишком сладко. – Молчу, – выдохнула я. – И не извиняйся. Хотя, ладно... хотя бы раз можно.

– Прости, что поцарапала тебя. Что не сказала тебе раньше, что... – Стоп, – она отстранилась. – Ты сейчас серьёзно? – Да.

– Господи, ты правда стала душной, – фыркнула она, закатывая глаза. – Раньше хотя бы язвила, а теперь лезешь в обнимашки. Нам точно стоит волноваться?

Я улыбнулась.

– Просто решила попробовать твою тактику. Внезапность. Эмоциональное вторжение. Проверяю, как работает.

– Ужасно, – буркнула она, но уголки ее губ чуть дернулись. – Спасибо, что пришла, – сказала я тише. – И что... ну...

Она кивнула, перебивая:

– Спасибо тебе. За маму. Я знаю, что ты спасла её. Не только голос. Пусть она ещё... не та, но я верю, она вернётся. Она должна.

– Она сильная. – И упрямая. – Звучит знакомо.

– Очень, – хмыкнула она. – Пока она... не восстановится, мне нужно держать лицо. Всем кажется, что я справляюсь. Пусть так.

Я кивнула.

– Ты справляешься. Лучше всех нас.

– Не льсти. Это отвратительно звучит.

И в этот момент к нам подошёл Ривен.

– О, вот и два моих любимых источника головной боли, – заметил он. – Объединенные в альянс. Прямо пугающе.

Беатрис скрестила руки на груди, прищурившись:

– Ты вовремя. Я как раз думала, кого укусить за самоуверенность.

– Можешь позже. У меня по плану пять минут спокойствия до разговора с Сильвой.

Он повернулся к ней:

– И ты правда веришь, что она «вернётся»? Розалин? Ты же видела, что она творила. Это не болезнь. Это выбор. Она просто... такая. Всегда была. Только теперь маска другая.

Беатрис напряглась. Я увидела это сразу – по губам, по взгляду.

– Рив, хватит, – сказала я тихо. – Дай ей верить. – Верить в кого? В того, кто едва не убил половину этого зала?

– Она её мать. Она имеет право. И она была там. Она помогала. Так что, если кто и имеет право на сомнения – так это Беа. Не ты.

Он сжал челюсть, затем выдохнул, отступая.

– Ладно. Я понял. Все еще на эмоциях.

– О, ты молодец. Целых два дня понадобилось, чтобы заметить, – фыркнула Беатрис.

Он закатил глаза.

– Чудесно. Всё-таки я скучал по вашим диалогам. – Надеюсь, ты не собираешься участвовать в них регулярно.

– Не, мне уже пора. Сильва хочет поговорить насчёт новых распределений. Кстати, – он прищурился. – А ты, Беа, кого хочешь себе в пару из специалистов?

Она не моргнув ответила:

– Только не тебя.

Он усмехнулся.

– Взаимно. Я предпочитаю работать с теми, у кого уровень токсичности ниже, чем у свежевскрытой химической пробирки.

– Тогда тебе пора в биолабораторию. Там тебя и поймут.

Он бросил на меня короткий взгляд, теплый и чуть уставший.

– Увидимся позже, Булка. Не давай ей съесть тебя.

– Я постараюсь, – улыбнулась я.

Он развернулся и ушёл. А мы с Беатрис остались стоять. В уже знакомом, почти комфортном молчании.

Я вышла на улицу.

На территории было спокойно – удивительно спокойно. Словно школа не пережила коллапс. Словно ничего не случилось. Только тонкий ветерок, запах скошенной травы и теплый свет заката на каменных плитах.

Я прошла к скамейке у стены. Села. Выпрямила спину. И... отпустила.

Внутри поднялось что-то вязкое. Не грусть. Не паника. Что-то другое. Усталость? Злость? Одиночество?

Я не успела разобраться.

– Можно?

Я вздрогнула. Асгар.

Стоял метрах в трёх. Без обычной самоуверенной улыбки. Лицо усталое. В голосе не было флирта. Только вежливость.

Я кивнула. Он сел рядом. На расстоянии. Тихо.

– Я... хотел извиниться. За отца. Я не знал, что он всё ещё жив. Не знал, что он... – Асгар, – я посмотрела на него. – Не надо. Это не ты. Ты вообще был тем, кто меня... в буквальном смысле, вытащил обратно.

Он слегка кивнул, но лицо оставалось напряженным.

Я выдохнула. Откинулась на спинку.

– Знаешь, – проговорила я, глядя в небо. – Это странно. Я проснулась – и всё, что я слышу от всех: спасибо, прости, извини, мы не знали, мы ошибались...

Асгар промолчал.

– Я не против. Правда. Но от этого... всё только хуже. Как будто все просто откопали меня из могилы, дружно потрясли и такие: «О, ты вернулась! Мы ошибались!». А внутри... будто не вернулась.

Он смотрел на меня, не перебивая.

– Я не чувствую себя собой, – продолжила я. – Я... будто умерла. А потом родилась заново. Но уже другой.Не той доброй Ари, которая терпела, улыбалась, пыталась всем понравиться. А другой. Грубее. Холоднее. Злее.

Асгар чуть склонил голову. – Может, это не ты. Может... это я.

Я прищурилась.

– Что?

– Я же передал тебе часть своей энергии. Кровь. Потенциал. И... ну, скажем так, в ней не только цветочки. Там есть и... остаточные штуки. Характер. Реакции. Может, часть этой злости временная. Пока твоя энергия и моя... не разделятся полностью.

Я усмехнулась, устало.

– Так вот откуда легкое раздражение на Ривена. А я думала – гормоны.

Асгар фыркнул.

– Раздражение? Лёгкое? Ну значит, я слабо старался.

Я покачала головой.

– Не волнуйся. Ты справился. Сейчас у меня внутри идеальное сочетание: желание всех обнять и одновременно врезать. Такой вот новый баланс.

Он чуть улыбнулся. – Всё равно ты – это ты. Просто... с огоньком.

– Или с пеплом.

– В любом случае, у тебя теперь есть запас прочности. И если что – я рядом.

Я не ответила. Просто кивнула. Смотрела, как ветер шевелит траву, как солнце тонет за куполом.

А внутри всё равно было... беспокойно. Непривычно. Жёстко. Но уже по-другому.