Глава 61

Все в темноте кажется бесконечно большим. Слегка дрожащая от боли грудь юноши, тонкие и холодные руки, мягкие, словно лепестки сакуры, губы.Это был легкий и медленный поцелуй. В это раннее утро, после стихшего ливня, словно разразился другой ливень.Юй Чжуюнь весь промок до нитки от этого прикосновения, замер в полусогнутом положении, пальцы теребили подол футболки, он даже не посмел пошевелиться. Он даже подумал, что Нань Цин лунатик, потому что в прошлый раз, когда он его поцеловал, юноша чуть не расплакался от злости. В тот день он очень жалел об этом и, пока Нань Цин принимал душ, украдкой дал себе несколько пощечин.Но у лунатика не может быть таких ясных и чистых глаз.Нань Цин слегка откинулся назад, его сплетенные пальцы все еще лежали на затылке Юй Чжуюня, он послушно и часто моргал.Он немного стыдился, немного нервничал, но больше всего чувствовал всецелое доверие и ожидание.Юй Чжуюнь давно занял очень важное место в его жизни, хотя он всегда осознавал это с опозданием. Он не мог объяснить, почему вдруг совершил такой необдуманный поступок, он лишь чувствовал, что Юй Чжуюнь должен быть счастлив.Громоподобное сердцебиение из места их соприкосновения постепенно распространилось по всему телу.Юй Чжуюнь действительно весь дрожал, и только спустя долгое время поднял голову, в его покрасневших глазах было много эмоций, непонятных Нань Цину. Это безумное до крайности, почти взрывающееся чувство любви было подавлено, а на его место пришли предельная сдержанность и терпение.Нань Таочэн, спавший на раскладушке, что-то пробормотал во сне и перевернулся.Юй Чжуюнь принял решение, вытер грязные руки и осторожно коснулся влажной щеки Нань Цина: - Хорошо, не бойся, ладно? Я нашел лучших врачей, они часто делают такие операции, с тобой точно все будет хорошо.Нань Цин остолбенел, он думал, что Юй Чжуюнь хотя бы сначала улыбнется.- Ты, наверное, очень испугался за эти два дня, да? Сердце еще болит, где болит? Я...- Юй Чжуюнь, - перебил его Нань Цин, его тон был немного обиженным, - ты что, ненавидишь меня?Он сдерживал боль в груди, его бледное личико потеряло блеск, и к концу фраза превратилась в шепот. Юй Чжуюнь мгновенно запаниковал, его пальцы напряглись, он готов был тут же опуститься перед Нань Цином на колени, и, суетясь, наклонился: - Нет. Как такое возможно! Как я могу тебя ненавидеть?Юй Чжуюнь даже любить не успевал. Он просто боялся этого поцелуя Нань Цина, просто от слишком сильного волнения хотел выплеснуть свои чувства.Он не смел строить иллюзий, не смел на что-то надеяться и уж тем более не смел фантазировать, что Нань Цин действительно его любит.Получить один поцелуй - уже было для него огромным счастьем. Быть самым лучшим запасным вариантом в мире Нань Цина - он считал это огромным благом.- Я просто знаю это чувство, ты сейчас наверняка очень боишься и нервничаешь, и все, что ты делаешь, это нормально, - Юй Чжуюнь коротко усмехнулся, его лицо было напряженным, движения неуклюжими, - ты только что поцеловал меня... испугался, да?- Нет, - Нань Цин не мог усидеть на месте, лег обратно в кровать, одеяло укутало его всего, оставив лишь влажные глаза, - Юй Чжуюнь, я не стану целовать кого попало из-за страха.- А в прошлый раз... я... тоже просто потому, что был несчастлив?Нань Цин хотел на него накричать, но его лицо покраснело, и вскоре он мучительно закашлялся, сжавшись в комок и задрожав.Юй Чжуюнь ужасно жалел, его сердце дрожало от его боли: - Нет. Нет!Конечно, потому что любил.Любил до безумия, любил до смерти.Но Нань Цин был не таким, как он.Нань Цин с детства не делал ничего предосудительного, все считали его образцом и примером для подражания, как он мог позволить себе увлечь его на узкую тропу, усыпанную терниями?Он надеялся, что Нань Цин проявит хоть немного жалости и любви, но не смел поверить в искренность этого чувства. Словно бездомная собака, которую били с детства, при любом протянутом движении руки инстинктивно сжималась, готовясь к удару, и никогда не думала, что вместо пощечины ее ждет ласка.И эта бездомная собака не была похожа на породистую, милую и послушную собачку, из-за отсутствия заботы и ухода ее тело покрывали гнойные раны, и она могла заразить человека болезнью.Он надеялся, что человек найдет себе более красивого и здорового питомца, но в то же время ненавидел и готов был загрызть всех чужаков, приближающихся к хозяину.Прохладный утренний ветер, принесенный дождем, проникал в палату через щели в окнах, унося запах сырой земли от Юй Чжуюня.Он признавал свою низость и бесстыдство, даже зная в глубине души, что будет лучше для Нань Цина, он все равно руководствовался эгоистичными побуждениями. Сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди, преодолеть этот шаг.- ...Малыш, ты серьезно?Юй Чжуюнь улыбался, но жгучая боль в его глазах, казалось, готова была сжечь слезы: - Я просто боюсь, что ты сейчас не подумал как следует. Боюсь, что потом пожалеешь о сегодняшнем поступке...У Нань Цина не было сил кашлять, он потянул Юй Чжуюня за рукав, словно за ошейник. Юноша тут же наклонился, действительно потеряв всякое достоинство.Когда Юй Чжуюнь приблизился к нему, Нань Цин слегка приподнялся и снова нежно коснулся его щеки губами.- Не жалею, - тихо сказал Нань Цин, - Юй Чжуюнь, у меня никогда в жизни не было отношений, и я не знаю, как сказать, чтобы ты поверил и чтобы ты был счастлив.Влажные глаза Нань Цина светились мягкостью: - Но я просто хочу сказать тебе, что я серьезен.Юй Чжуюнь сходил с ума.Жалость Нань Цина, собственничество в любви взяли верх.Он наконец улыбнулся, подавляемая так долго радость вырвалась на свободу, он опустился на одно колено. Он поклялся. Триумф Фань Цзиня был ничто по сравнению с этим. Фань Цзинь, возможно, радовался лишь мгновение, а он будет счастлив всю жизнь из-за этих слов юноши.Он коснулся своей щеки, словно на ней еще оставалось тепло губ юноши, тогда он был слишком напуган и взволнован, почти ничего не чувствовал, а сейчас вспоминал тот поцелуй на губах.Легкий, сладкий. Любовь, проникшая в кости.- Правда? - Юй Чжуюнь все еще думал, что спит, - правда, ты хочешь быть со мной?Во время подъема в гору шел сильный дождь, и даже он несколько раз упал в грязь, его ноги были покрыты синяками и ссадинами. Но эта боль в данный момент ничего не значила, он чувствовал себя окрыленным, его желание сбылось.Взгляд Юй Чжуюня внезапно стал острым и горячим, он больше не выглядел как мокрый щенок, а скорее как голодный волк, готовый поглотить Нань Цина одним взглядом.Уши Нань Цина покраснели, он ужасно стыдился. Нань Таочэн все еще спал на раскладушке неподалеку, а они двое говорили такие вещи...- Это правда, но, конечно, у меня есть условия.Юй Чжуюнь без колебаний кивнул. Условия? Какая разница, какие условия! Даже если бы Нань Цин попросил у него сейчас звезды с неба, он бы пошел учиться на космонавта.- Я слышал, что отношения очень мешают учебе, потому что легко отвлекаешься, - Нань Цин слегка нахмурился и тихо сказал, - ты не должен быть таким, как они говорят, ты должен прогрессировать и поступить в хороший университет.- И в будущем ты не должен гонять на мотоцикле в горах, драться с другими, вообще ничего, что вредит здоровью.Юй Чжуюнь энергично кивнул, его сердце сжалось от нежности.Он полулежал рядом с больничной койкой и горячо смотрел на Нань Цина: - Хорошо, я тебе обещаю. - Он обязательно станет лучше.- И еще, - Нань Цин прижал руку к груди, немного устал, его голос становился все тише и медленнее, - не позволяй другим влиять на твое настроение, в моем сердце ты самый лучший и самый замечательный...Сердце Юй Чжуюня забилось сильнее, он коснулся щеки Нань Цина.- Кхе-кхе... - Нань Цин с трудом закрыл глаза, - подожди... когда я выйду из операционной... мы начнем встречаться...Лицо Юй Чжуюня резко изменилось. Он нахмурился и закрыл рот Нань Цину рукой: - Не говори так!Нань Цин тупо моргнул, выражая недоумение.Юй Чжуюнь стиснул зубы: - Ты знаешь, что обычно случается с теми, кто говорит такое в фильмах и сериалах? Все, кто перед боем смотрит на фотографии жены и детей, кто перед уходом обещает жене вернуться и жениться на ней... все они... черт возьми... быстро забери свои слова обратно!- ...Нань Цин терпел, терпел, но все же не смог сдержать смеха. Его ресницы изогнулись дугой, мягкие губы приподнялись, теплое дыхание коснулось ладони Юй Чжуюня.Юй Чжуюню стало щекотно и приятно, он сдержанно убрал руку. Достал лежавший рядом с кроватью новый красный шнурок с нефритовым амулетом и понемногу вложил его в руку Нань Цину.- Мне все равно, я просто хочу, чтобы ты благополучно вышел, - Юй Чжуюнь прикусил щеку, даже если Нань Цин выйдет из операционной и скажет, что все это было неправдой, сном, - я сделаю все, что ты скажешь.Его взгляд был серьезным, не шутливым. Он положил рядом с рукой Нань Цина оба красных шнурка, тот, что Нань Цин попросил для него, и тот, что он попросил для Нань Цина.У него не было особых достоинств, кроме того, что он был живучим, дешевым, неубиваемым. В детстве его похитили торговцы людьми, приемные родители издевались над ним, били и скудно кормили, он оглох на одно ухо, но смог три дня и три ночи бежать в лютый мороз.Он мог отдать свою жизнь Нань Цину.Чтобы они жили вместе, умерли вместе.Нань Цин улыбнулся, но вскоре силы покинули его.После того как у него взяли кровь и сделали ЭКГ, он начал голодать и пить. В понедельник утром его отвезли в операционную.Его состояние было довольно сложным, и в итоге потребовалась операция на открытом сердце. Специалисты, приехавшие из других городов, провели консилиум в больнице, тщательно все взвесили и осторожно предположили, что операция продлится от четырех до пяти часов.Операция на открытом сердце - это не распиливание ребер, а рассечение грудины, костной пластинки, где сходятся ребра, делается разрез длиной более десяти сантиметров.В процессе используются скальпель, электронож и даже электропила. Как плотник пилит дерево. Кровь неизбежно течет, ее останавливают костным воском, чтобы облегчить дальнейшее вскрытие перикарда.Это не такая простая операция, как удаление аппендицита, она очень сильно истощает силы. После нее в течение трех месяцев, а то и года-двух, пациент находится в ослабленном состоянии.Операция в итоге длилась шесть часов.Врачи объявили об успехе.Нань Таочэн и Гу Мэйфан не могли скрыть своего волнения, а Гу Цзяхэ просто рыдала. Все это время тихо стоявший Юй Чжуюнь, словно статуя, наконец закрыл глаза.Он не спал всю ночь, и только утром во вторник Нань Цина перевели из реанимации в обычную палату. Грудина была зафиксирована специальным бандажом, подготовленным родственниками.Юй Чжуюнь получил право войти только после того, как все родственники закончили посещение, и молча присел рядом с больничной койкой.Именно в этот момент Нань Цин, который все это время спал, шевельнул ресницами и проснулся.Бледный и слабый юноша открыл глаза, но все еще не мог пошевелиться.Глаза Юй Чжуюня покраснели, он наклонился и поцеловал кончик пальца Нань Цина. В следующее мгновение этот палец шевельнулся, словно пытаясь что-то сказать.Юй Чжуюнь остановил его: - Хорошо, сейчас лучше не говорить много, закрой глаза и поспи еще немного.Нань Цин открыл рот и нахмурился.Его палец описал в воздухе несколько движений, постепенно складываясь в иероглиф.«喜» (xi) - «радость».Ясное небо, белые облака, лазурная высь.Юй Чжуюнь замер и подставил свою ладонь. Нань Цин, собрав все силы, одним рывком дописал остальное.«喜欢你» (xǐhuān nǐ) - «люблю тебя».