28. Разочарование Рона Уизли и ненависть Гарри Поттера

В горах воздух был чище, чем обычно, а ветер холоднее. Солнце светило ярче, но не грело, ведь наступил конец декабря и приближался рождественский сочельник. Время летело быстро, и Гарри этого не мог заметить в попытках найти ответы на свои вопросы. Отчаянье и безысходность сводили с ума — они, как тени, шли позади.

Рон, несмотря на то, что осознавал предательство Гермионы, старался надеяться на лучшее. За последние несколько месяцев он строил множество теорий и догадок, которые могли оправдать его подругу. По его мнению, все выглядело слишком странно и не имело никаких объяснений, но надежда в нем будет жить до последнего. Со временем Уизли просто остыл и потерял какой-либо смысл ненавидеть Гермиону: ему лишь нужно было знать, почему она так поступила с ними. Причины всегда есть.

Гарри же просто пытался жить дальше, но Рон видел, как глаза друга опустели, как они стали холодными и безжизненными. Казалось, жизнь для Поттера остановилась, а осознание того, что все в этом мире лживо и обманчиво, играло свою роль. Несмотря на тяжелые события, которые оба парня переживали очень болезненно, они старались двигаться дальше. Нужно было уничтожить крестражи.

— Рон, а что, если меч Годрика Гриффиндора может быть спрятан в Годриковой впадине? — кричал Гарри, выбегая из палатки на улицу.

— Возможно... — протянул рыжий парень, собирая отросшие волосы в хвост.

— Ты только подумай: если Дамблдор спрятал меч, то почему это не может быть родина его обладателя? К тому же, я там родился и давно хотел там побывать.

— Но, Гарри, послушай, Пожиратели и Он знают, что это место много для тебя значит, они будут тебя там ждать!

— Но для Волан-де-Морта это место значит не меньше — он там умер!

— И что? Это не значит, что там нас не будут выжидать...

— Нам все же стоит рискнуть, ведь если меч там, то мы сможем уничтожить крестражи...

— То, что меч уничтожает крестражи, — теория Ге... — Уизли запнулся. — ...И мы не вправе судить, может ли это оказаться правдой или нет. Она нас предала, не забывай.

— Но я склоняюсь к тому, что эта теория окажется верной, не зря же Дамблдор завещал его мне.

— Хорошо, только нужно быть осторожнее.

Вечером того же дня парни собрали все свои вещи и сложили их в рюкзак Гарри, который зачаровала Гермиона для того, чтобы в него умещалось большое количество вещей. Дно этого рюкзака, конечно, не было бесконечным, но зато вместительным. Они трансгрессировались и оказались недалеко от кладбища.

Гарри и Рон стали оглядываться. На улицах пусто и тихо, будто эту маленькую деревню заброшено много лет назад и здесь никто не живет. Гарри посмотрел в сторону кладбища — там, в тени, его что-то манило и притягивало к себе, будто что-то родное и важное.

— Рон, как думаешь, мои родители могли быть на том кладбище? — Поттер посмотрел на парня, а потом многозначительно наклонил голову в сторону манящего его места.

— Не знаю, Гарри, но мы можем посмотреть, — тяжело вздохнул Рон, понимая своего друга.

Рон Уизли не питал особого желания ходить по кладбищам в силу мрачности подобных мест, но он знал, что в такой тяжелый для Гарри период времени ему нужна частичка света и надежды. Он знал, что его другу необходимо то, что может его взбодрить, дать силу и веру, которые будут питать его во время тяжелого пути.

Гарри осторожно шел по заснеженным тропинкам между надгробьями и лихорадочно искал среди них имена своих родителей. Он был здесь впервые; новые ощущения трепетного счастья и в то же время горечи заполняли его сердце легким, но тревожным покалыванием. Смешанные чувства были знакомы Поттеру, но сейчас все, что происходит с ним: борьба с внутренними эмоциями и новыми, такими странными ощущениями — не могли сравниться ни с чем.

Поттер почти отчаялся, когда дошел до конца кладбища и не обнаружил могилы родителей, как внезапно его позвал Рон:

— Гарри, я нашел твоих родителей!

Парень в очках тут же побежал в сторону своего друга. Добежав, он резко остановился и опустил взгляд на ограненный камень, на котором было выгравировано: «Вечная память Джеймсу и Лили Поттерам». Чуть ниже располагались даты жизни и смерти. Сердце сжалось от боли, которую Гарри Поттер еще никогда не испытывал. Это была совсем другая боль, не та, которую он испытывал, потеряв Сириуса Блэка или Седрика Диггори. Нет, это была боль, перемешанная с сожалением и ненавистью.

Если бы не то пророчество, не Волан-де-Морт, то его бы родители были бы живы, у него бы была родительская любовь, у него бы было нормальное детство, ему бы не пришлось сейчас воевать. Никому бы не пришлось. Гарри понимал, что его желания в какой-то мере эгоистичны. И возможно, внутри него затаилась зависть, потому что каждое лето видеть счастливую семью Уизли и понимать, что никогда не станешь ее частью, было очень тяжело. Только сейчас Гарри Поттер понял, что все, что он делает, — это месть. Это не было наивное желание спасти людей от погибели, нет. Это — эгоистичное желание отомстить. Ему хотелось убить Волан-де-Морта за то, что он отнял у него семью, обрек на вечную паранойю, отнял лучшую подругу Гермиону-Грейнджер-или-как-ее-там; за то, что из-за него Сириус мертв; за все его страдания и бессонные ночи.

Рон почувствовал напряжение друга, поэтому успокаивающе положил руку ему на плечо, но Гарри резко ее скинул.

— Не надо, Рон. Пойдем, нам нужно найти меч, — слова Поттера прозвучали уверенно и жестко, так, будто бы внутри него не осталось никаких чувств, кроме ненависти.

— Ты точно уверен, что он может быть тут? — Уизли немного опешил от грубого тона друга, но постарался сохранить спокойствие и не начать конфликт.

— Более чем, — Гарри кивнул головой, осматриваясь по сторонам, — давай прогуляемся до дома моих родителей?

— Думаешь, меч там?

— Ага...

Они прошли полдороги молча, пока Гарри не остановился. Рон непонимающе на него посмотрел.

— Гарри, что...?

— Тихо, Рон, мне кажется, что... — Гарри округлил глаза и воскликнул: — Это невозможно!

— Что? Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно выпалил Рон. Он повернулся лицом к другу и начал всматриваться в его глаза, будто пытаясь найти ответ на свой вопрос.

— Я чувствую крестражи! Их тут целых два! — Парень повысил громкость своего голоса, вращая голову в разные стороны. — Только вот не могу определить где...

— Нужно понять, где они, Гарри... — Рон понимал, что говорит очевидное, но других слов у него не нашлось.

— Я чувствую... они... Они где-то там! — Ребята говорили наперебой, пока Гарри не кинулся в сторону разваленного дома.

Снег хрустел под ногами, пока два отважных гриффиндорца бежали в сторону сгоревшего дома Поттеров. С каждым новым шагом, чем ближе становился дом, чем быстрее сокращался путь, чувство, которое подсказывало, что крестражи поблизости, росло. И вот, когда ребята остановились у порога железной и обугленной калитки, Гарри понял, что не ошибся. Будто какая-то неведомая сила заставила его пройти по обломкам, запустить руку под заснеженную землю и достать оттуда чашу Хельги Пуффендуй.

Тем временем, пока Гарри копался в грязном снегу, Рон осматривал разрушенный дом и вдруг заметил что-то блестящее. Непонятный предмет торчал из-под обломков крыши сгоревшего когда-то дома семьи Поттеров. Уизли достал палочку и осветил землю вокруг. Он ахнул, когда заметил рукоятку уже знакомого со второго курса меча Гриффиндора.

— Гарри! — пораженно воскликнул Рон. — Гарри! — Он отодвинул обломки крыши и ухватился за ручку острого и блестящего меча, вытаскивая его на свет, который излучала волшебная палочка.

Поттер поднял чашу с земли и резко обернулся на счастливые возгласы друга. Его челюсть отвисла, когда в руках Рона он увидел невероятной красоты меч Годрика Гриффиндора. Гарри широко улыбнулся и сказал:

— Я же говорил, что он будет тут! Нужно уничтожить чашу и медальон.

— Сейчас?

— Да! — Гарри поставил чашу Хельги Пуффендуй на землю, потом снял медальон Салазара Слизерина со своей шеи и положил его прямо перед Роном. — Если наша теория верна, то сейчас мы сможем уничтожить целых два крестража. Сначала медальон. Ты будешь бить, Рон, а я буду сдерживать его темную магию. В этом крестраже заложена большая часть души Волан-де-Морта, он будет сопротивляться. На счет «три». — Рон лишь заметно кивнул и сжал меч в обеих руках. — Раз... два... три!

Гарри начал говорить на парселтанге, заставляя крестраж не ускользнуть от меча, который вот-вот должен был достигнуть своей цели.

Секунда.

Взмах.

Удар!

Рона откинуло в сторону, но меч он все еще твердо держал в руках. А Гарри смотрел уже на пустой крестраж.

— Мы уничтожили его? — подал голос тяжело дышащий Уизли.

— Да, — Поттер посмотрел на усталого лежащего друга, подошел к нему и забрал меч из рук.

Гарри замахнул меч с рукой, тяжело вдохнул зимнего воздуха и судорожно выдохнул. Он резким движением разбил чашу на две ровные части. Темная магия, которая не была сдержана юным волшебником, вырвалась туманом вверх, и Гарри Поттер отлетел в сторону, ударившись локтем о землю.

Они уничтожили целых два крестража за один вечер, это должно было обрадовать двух гриффиндорцев, но они знали, что недалеко, где-то тут, рядом, находиться еще одна частичка души Того-Кого-Нельзя-Называть. Это не давало покоя.

Уизли поднялся с земли и, слегка прихрамывая на левую ногу, подошел к Поттеру.

— Гарри, поднимайся, нам нужно идти, я чувствую, что что-то не так, — обеспокоенно сказал рыжий парень, протягивая руку другу.

— Подожди, дай прийти в себя... — отстраненно прошептал одними губами Гарри.

Рон и впрямь ощущал какую-то навязчивую внутреннюю тревогу, будто его собственное нутро пыталось предупредить о чем-то важном. Внутренний голос Уизли никогда ему не врал, поэтому парень старался всегда прислушиваться к своим ощущениям. По правде говоря, он с самого начала их маленького путешествия чуял, что что-то происходит, но не придавал этому значения. Теперь же предчувствие чего-то опасного кричало о том, что сейчас что-то произойдет. Беда.

Рон Уизли огляделся по сторонам и заметил недалеко стоящую старушку. Она пристально наблюдала за ними, а потом начала приближаться.

— Гарри, нам надо уходить, за нами следят, — как можно тише сказал рыжеволосый парень, наклонившись к другу.

Поттер приподнялся на локтях и посмотрел вдаль.

— Да, дай мне пять секунд, — он как-то странно посмотрел на друга, будто ему светила удача, а потом подскочил на ноги. Незаметно вытащив палочку, Гарри направил ее на старушку и невербально послал инкарцеро прямо в нее. Рон ошеломленно посмотрел на друга.

— Ты что творишь?! — воскликнул он.

Гарри Поттер ничего не ответил, лишь подобрал с земли меч и быстрым шагом пошел в сторону старой бабки. Пожилая женщина билась в конвульсиях и пыталась вырваться из тугих магических веревок, но ее попытки были тщетны. Когда она заметила приближающегося юношу, ее усердию не было придела. Помутневшие глаза старой женщины раскрылись, и в них отражались страх и ненависть.

— Гарри, стой!

Поттер слышал крики друга, но не остановил свой шаг, а целеустремленно приближался к своей жертве. Резко остановившись возле немощной женщины, он отрубил ей голову. Через секунду на месте пожилого человека лежал окровавленный труп змеи без головы.

Уизли уже бежал на встречу Поттеру, когда увидел, как бабка превратилась в змею. Он ничего не понял и вопросительно посмотрел на друга.

— Мерлин! Что это было?!

— Это был еще один крестраж. Змея, я почувствовал ее, — все, что мог сказать Гарри. Затем он рухнул на землю. Рон быстро подскочил к другу, но через секунду тоже упал без сознания.

***

Люциус Малфой и Беллатриса Лестрейндж обсуждали за ужином план по привлечению вампиров на свою сторону, пока Нарцисса, жена Люциуса Малфоя, просто выслушивала их стратегии и иногда покачивала головой в знак согласия или отрицания. Светская беседа продолжалась до тех пор, пока Беллатриса не посмотрела в сторону часов и не спросила:

— Скоро ли Драко и Гермиона будут здесь?

— Они должны быть тут с минуты на минуту, — пожала плечами Нарцисса, ловко разделывая ножом и вилкой кусок мяса.

— Они всегда опоздают, — презрительно фыркнул Малфой-старший.

— Думаю, у них есть причины, — Белла улыбнулась.

— Ты слишком много позволяешь своему племяннику, Лестрейндж, — вечно надменный тон Люциуса.

— Да, и твою невестку я очень люблю. Почему она тебе не нравится? — откровенно смеялась Беллатриса.

— Потому что она воспитывалась маглами! — сквозь зубы процедил лорд Малфой.

— Поверь, Люциус, в этой милой девушке ничего от этих маглов не осталось. Она —отличная партия для Драко, — спокойно говорила Нарцисса, отложив столовые приборы в сторону.

— Я согласился на этот брачный договор только потому, что семья Краучей является второй самой богатой чистокровной семьей в Англии и первой на континенте. Их чистокровность сохраняется уже на протяжении восемнадцати веков. Но это никогда не будет отменять того, что дочь Бартемия Крауча когда-то воспитывалась маглами! — лицо Люциуса брезгливо скривилось.

— Ты будешь так до конца жизни мне об этом причитать? — усмехнулась миссис Малфой на слова мужа, но тот ничего не ответил.

Как только ужин подошел к концу и чета Малфоев с Беллатрисой Лестрейндж уже собирались выходить из малой столовой, на пороге комнаты появился домовик и оповестил домочадцев о том, что прибыли Пожиратели Смерти с двумя пленными.

— Час от часу не легче, — насупила брови миссис Малфой и недовольно посмотрела на мужа. — Клинни, проводи гостей в малый зал и попроси их подождать, мы скоро будем, — прозвучал приказной тон в сторону домовика.

— Хорошо, моя хозяйка, — эльф несколько раз поклонился и исчез.

— Ты знал? — Нарцисса многозначительно смотрела на Люциуса.

— Я тоже не ожидал сегодня визитов, — холодно ответил он, отходя в сторону и пропуская двух дам вперед.

Зайдя в малый зал, первое, что кинулось лорду Малфою в глаза, — связанные по рукам и ногам Гарри Поттер и какой-то Уизли. Люциусу было совсем не интересно, какой это Уизли; самое главное — то, что Поттер был у него, в Малфой-мэноре. Переведя взгляд от пленников к четырем Пожирателям, Люциус лишь хмыкнул. Перед хозяином поместья стояли Корбан Яксли, Эйвери-старший, Трэверс и Розье-старший — самые низшие Пожиратели Смерти, которые выполняют в основном мелкие поручения Темного Лорда. Люциуса очень удивило то, что эти люди смогли поймать Поттера и его дружка. Малфой украдкой посмотрел на Беллу и увидел в ее глазах открытое презрение в смеси с удивлением — видимо, она была полностью солидарна с его реакцией — тоже удивлена.

Леди Малфой первой отошла от легкого замешательства и вновь нацепила на себя маску гостеприимной женщины. Она развела руки в стороны и проговорила:

— Рада вас видеть в нашем поместье, дорогие гости, чувствуйте себя как дома! — приветливо улыбалась всем Нарцисса. — Сейчас время ужина, поэтому предлагаю присоединиться к нам.

Малфой-старший понял, что Нарцисса начала действовать. Он прекрасно изучил свою ненаглядную, кокетливую, мило улыбающуюся и хитрую жену за долгие годы. Она уже поняла, что муж решит присвоить себе заслуги четырех Пожирателей и вновь угодить Темному Лорду, поэтому быстро сообразила, что от нее требовалось.

— Здравствуй, дорогая Нарцисса, — обворожительный Розье-старший подошел к хозяйке поместья и поцеловал ее тыльную сторону ладони, обвернутую в белые как снег перчатки. Миссис Малфой снова вежливо улыбнулась, слыша за спиной, как ее муж скрипит зубами от злости.

— Добрый вечер, Люциус, извини за внезапное позднее появление, — ухмыльнулся мужчина с седыми волосами по имени Трэверс.

— Доброго, — холодно отозвался хозяин Малфой-мэнора.

— Беллатриса, как поживаешь? — продолжил угождать дамам Розье.

— Ты же знаешь, дорогой: у меня все хорошо, — иронически говорила Лестрейндж, растягивая слова.

— Вы, наверное, устали за целый день, прошу в малую столовую, — вежливо предложила леди Малфой, сделав пригласительный жест.

— А что делать с этими? — Яксли указал волшебной палочкой в сторону двух подростков.

— Предоставь это нам, — Люциус кинул многозначительный взгляд на сестру жены.

— Хорошо, тогда прошу всех за мной, — вновь повторилась Нарцисса.

— Постойте, — опомнился Эйвери, доставая из кармана уменьшенный рюкзак и меч. Он увеличил предметы и отдал их Люциусу. — Эти вещи были при рыжем парне.

Люциус непонимающе уставился на гостей, а потом проследил за взглядом жены — она тоже не понимала; а вот глаза Беллатрисы Лестрейндж вмиг наполнились гневом и она с силой сжала кулаки и закричала во все горло:

— Это мой меч! Они были в моем сейфе! Воры! Паршивцы! Меня ограбили!

— Что?! — воскликнули все, кроме двух подростков, которое без сознания продолжали валяться связанными на полу.

— ЭТО МОЙ МЕЧ! КРУЦИО! — разгневанная и взбесившаяся Лестрейндж навела палочку на Уизли, швыряясь в него непростительными. Заклинание «Остолбеней» тут же перестало действовать, и все услышали душераздирающие крики.

— Прошу прощения, — спокойно сказал хозяин поместья, выпроваживая свою жену и четырех нежданных гостей из зала. — Теперь это будет приватный разговор, — напоследок добавил он.

Когда все ушли, Люциус закрыл двери зала и обратился к Беллатрисе:

— Не переборщи, — Белла скорчила оскорбленную мину и отвернулась. Тем временем лорд Малфой вызвал домовика и приказал запереть Поттера в подземельях, пока он и Лестрейндж будут разбираться с Уизли.

***

Лорд Люциус Малфой сидел в кресле у камина, изредка поглядывая на часы. Вот уже полчаса он наблюдал за тем, как Белла пытала Уизли. Крики заполняли комнату снова и снова, один и тот же вопрос повторялся почти каждые пять минут, но ответа не следовало. И вот опять Беллатриса Лестрейндж гневно повторяла свои слова:

— Где ты взял меч, паршивый предатель крови?! — Казалось, скоро терпение Пожирательницы переполнится, и она убьет этого несчастного парня, но нет. Вновь не получив никакого ответа, она наложила непростительное «Круцио».

Рону казалось, что все это сон. Вроде бы день начался очень даже неплохо, а вечером им просто повезло! Уничтожив три крестража, он и Гарри должны были прыгать от счастья, а не быть в плену у Пожирателей. Они уже почти дошли до своей цели, приблизились к концу, им осталось уничтожить всего один крестраж — диадему Кандиды Когтевран, и тогда они почти победили. Но сейчас... Рон не знал, выберутся ли они, смогут ли спастись...

Боль от круциатуса была невыносимой, Рон продолжал извиваться в агонии, а крики разносились по всему замку. Несмотря на то, что жертва уже изнемогала, Лестрейндж все равно продолжала испытывать тело рыжего парня на прочность.

— Белла, хватит, — остановил ее властный голос Люциуса, — он так с ума сойдёт.

— Я, — начала кричать Лестрейндж куда-то в сторону, — ЕЩЕ НЕ ПОЛУЧИЛА ОТВЕТ НА СВОЙ... — она резко остановилась.

Послышались шаги — в зал вбежала Гермиона, а за ней Драко. Беллатриса опустила палочку, продолжая стоять спиной к хозяину поместья. Лорд Малфой посмотрел в сторону дверей и увидел сына с невесткой, которая, откровенно говоря, была бледна.

— Герми... Гермиона? — послышался стон Рона Уизли.

Рыжий юноша тяжело посмотрел на свою бывшую подругу. Он был удивлен тому, что Гермиона сейчас стояла рядом с Драко Малфоем — она его никогда не любила, и сейчас Уизли ее просто не понимал. Поначалу Рон относился скептически к рассказу Гарри, о том, что он видел на собрании Волан-де-Морта, когда попал к нему в голову, но сейчас это более чем похоже на правду. Уизли закрыл глаза не в силах смотреть на свою подругу-предательницу. Было трудно такое осознавать.

Рон думал, что ненависть к этой девушке давно остыла, но сейчас, видя ее перед собой, он понял: это чувство никуда не ушло, оно продолжало жить внутри, глубоко в сердце. Было обидно, что столько лет дружбы были коту под хвост. Раньше он мог довериться Гермионе, но теперь все то, что строилось годами, все эти отношения... Все разрушилось в один момент. Хотя, тут нечему было рушиться — этого никогда и не было. Если изначально дружба Гермионы строилась на лжи, то это уже не была дружба, а значит, всего лишь удобная и выгодная иллюзия, которая со временем ослабла и растворилась, как сахар в горячем чае.

Сейчас, когда боль сковывала сердце, Рону просто захотелось узнать, почему Гермиона Грейнджер поступила так с ними. За что она предала их? Был ли это вынужденный поступок или желание? Уизли понимал, что он уже никогда не узнает ответов на эти вопросы, ведь тонкая ниточка дружбы оборвалась, и он уже никогда не сможет поговорить с Гермионой. Они уже никогда не обнимутся, не посидят у камина, не будут смеяться вместе, никогда не обменяются улыбками, ничего этого уже не будет.

Никогда — слово, длиною в вечность.

— Силенцио! Инкарцеро! — грубо воскликнула Пожирательница, накладывая чары немоты и параллельно связывая пленника, а потом посмотрела на вновь пришедших: — Драко! — настроение Беллатрисы резко сменилось: злость заменилась счастьем и она лучезарно улыбнулась и кинулась обнимать племянника.

Драко Малфой слегка опешил от такой реакции своей тетки, хотя и знал, что та не всегда в своем уме. Драко никогда не был близок со своей тетей, но такая реакция была предсказуема, ведь Белла его очень любила. Еще до того, как Лестрейндж попала в Азкабан, она часто сидела со своим племянником, любила его как родного и часто помогала Нарциссе заботиться о нем. Мама Драко нередко рассказывала своему сыну о том, что еще до своего заключения Беллатриса была нормальной.

После того как сумасшедшая тетка десять раз облюбовала своего племянника, она повернулась к Гермионе. Девушка стояла как вкопанная и смотрела на своего друга. Нельзя было понять, что она чувствует, ведь в ее глазах была лишь пустота. Мимика ее расслабленного лица ничего не отображала. Внутри юной леди кипели злость, ненависть и желание кого-нибудь убить. Она не могла видеть своего друга в таком состоянии, ее душу будто бы рвали на кусочки, а сердце били на осколки и собирали вновь и вновь. Гермиона пыталась максимально собраться с мыслями и спрятать всю свою боль в самый дальний уголок души. Когда она почувствовала взгляд Беллатрисы на себе, то вышла из транса и, отводя взгляд от друга, вежливо улыбнулась.

— Здравствуйте, Беллатриса, — вежливый кивок в ее сторону, — лорд Малфой, — присела в полукниксене. Все действия девушки были на автомате. Пока она здоровалась с присутствующими, в голове уже намечался план, суть которого заключалась в том, чтобы спасти Рона и выяснить, где Гарри, поскольку, как она уже заметила, в комнате его не было.

— Да ладно тебе, дорогая! Уже почти что родственники! Называй меня Белла! — Лестрейндж снисходительно махнула рукой и широко улыбнулась. Гермиона удивилась, но не подала вида.

Когда Рон услышал слова Пожирательницы, он вздрогнул. Уизли предполагал, что Гермиона сдружилась с Малфоем, что она, возможно, выдавала себя за другого человека, притворялась и обманывала. Но он никогда бы не подумал, что она когда-то будет состоять в родстве с Пожирателями, с чертовыми Малфоями и вообще...

Все казалось большой шуткой, розыгрышем. Хотелось, чтобы кто-то сейчас вбежал в эту комнату и сказал: «Это была шутка! Поздравляю, вы поверили!» Тяжелее всего было столкнуться с суровой реальностью, освободиться ото лжи и принять все происходящее, как данное. Рону захотелось, чтобы все было как раньше, даже если это будет ложь. Лучше жить в обмане, чем столкнуться с душевной болью.

Гермиона кинула быстрый взгляд на Уизли и увидела презрение и отчаянье в его глазах, отрицание и уныние. Вот чего она так боялась. Она видела, с каким осуждением на нее смотрел друг, и понимала, что сама добилась этого. Она сама создала свои проблемы. Этого можно было избежать, если бы девушка сказала правду своим друзьям и не утаила своего происхождения. Но уже поздно сожалеть о несделанных поступках в прошлом, ведь настоящее правит миром.

Люциус Малфой встал с кресла и подошел к сыну и его невесте. Он так же вежливо поздоровался с Гермионой и повернулся к Драко, взметнув одну бровь вверх, будто чего-то ожидая. Малфой-младший понял намек отца, посмотрел ему в глаза и сказал:

— Отец, мы опоздали, — легкая и выразительная пауза, — больше такого не повторится.

— Я надеюсь, — сухо ответил он.

«Драко, нам нужно что-то сделать, спроси своего отца о Гарри!» — Гермиона установила ментальную связь со слизеринцем.

«Что именно спросить?!»

«Что угодно!»

— Отец, вы поймали Гарри Поттера? — Малфой-младший кивнул головой в сторону Рона Уизли.

— А разве это Гарри Поттер? — язвительно ответил вопросом на вопрос Люциус.

— Нет, просто если Уизли номер шесть тут, то, скорее всего, и жалкий Поттер тоже должен быть где-то недалеко, — Драко старался говорить как можно сдержаннее, хотя эта ситуация начинала его бесить.

— Да, Поттер тут, в поместье, — коротко ответил Люциус.

Внезапно двери малого зала распахнулись вновь, а на пороге появились уже отдохнувшие и сытые Пожиратели второго ранга.

— Люциус, почему ты еще не вызвал Темного Лорда? — спросил Яксли, хмуря брови.

— Как раз этим и занимаюсь, — сквозь зубы выдавил Малфой-старший. — Клинни, — он вызвал домовика и дал распоряжение: — Доставь сюда мистера Поттера. — Эльф раскланялся и исчез, а появился он уже со связанным Гарри. — Что ж... Теперь можно вызывать Темного Лорда.

— Что тут происходит?! Отпустите ме... — заклинание «остолбеней» только недавно прекратило свое действие, поэтому Гарри начал кричать, но Белла наложила на юношу чары немоты, и дальнейшие слова никто не услышал.

Поттер начал осматривать помещение, а потом заметил Гермиону, которая стояла рядом с Драко, немного дальше от остальных. Взгляд Мальчика-Который-Выжил наполнился лютой ненавистью. Он был готов убить Грейнджер-или-как-ее-там прямо сейчас, не приходя ни к каким спорам, обсуждениям или дискуссиям. Под кожей жила только ненависть к девушке за предательство, и только это чувство могло им управлять сейчас. Юноша не хотел слышать оправданий и объяснений, он просто видел результат, а причину уже не хотел понять. Поттер знал, что его подруга — Пожиратель Смерти, и ему уже больше ничего не было важно. Этот статус уже говорил сам за себя.

Рон, который наблюдал за реакцией Гарри, понимал его чувства, но и осуждал их. Лютая ненависть Гарри была обоснована, но при этом не верна. Они не знали причины предательства. Они не знают ту девушку с каштановыми волосами, не знают, что движет ею, как она думает, что с ней происходит, как она живет... Они знакомы с ней уже шесть с половиной лет, но не знают ее. Это значит, что они не могут ее судить. Гарри раньше тоже так думал, но ему было трудно жить в неведении, постоянно придумывать оправдания людям, пытаться понять их. Проще было ненавидеть и презирать. Люди всегда выбирают простые пути. Гарри тоже был человеком.

Драко и Гермиона отошли подальше от волшебников — им нужно было срочно придумать какой-нибудь план и спасти двух гриффиндорцев.

«Драко, что будем делать?»

«Во-первых, не пытайся проникнуть в голову Поттера или Уизли, потому что если ты сейчас с ними переговоришь, а потом появится Темный Лорд и прочтет их мысли, то считай себя трупом!»

«Что тогда?»

«Это ты у нас мозговой центр!»

«Мы работаем в команде, Малфой! Так что тоже потрудись и помоги мне!»

Драко задумался, а Гермиона паниковала и пыталась сложить мысли в одну логическую цепочку. Идеи сбивались с толку, сталкивались между собой и пропадали из головы. Ей было трудно соображать, пока над ней главенствовали паника и страх.

«Что если испытать на всех заклинание временной смерти?» — спросил Малфой, отправляя мысленное послание Крауч.

«Отличная идея, но мы не справимся вдвоем. Вызывай подкрепление!»

Малфой достал фальшивый галеон, зачарованный протеевыми чарами, и передал сообщение остальным друзьям-слизеринцам: «Все в малый зал Малфой-мэнора! Быть готовым к атаке! Порталы делать умеете!»