23. Пэнси Паркинсон и семья Уизли

Темный Лорд был доволен выполненным заданием Драко Малфоя, поэтому спокойно отпустил его в свободное плаванье, а мисс Крауч попросил не отходить от дела. Волан-де-Морту было очень удобно, что дочка его самого ярого сторонника так тщательно подходит к своему делу, докладывая Лорду всю самую актуальную информацию. Лорд Волан-де-Морт настоятельно рекомендовал — пусть для него это была рекомендация, но для Гермионы приказ — не мешать золотому мальчику делать свое «дело». Лорд сказал: «Пусть для Гарри Поттера это будет иллюзия некой победы».

Гермиона была счастлива такой благосклонности Темного Лорда, ведь она просто не хотела мешать Гарри, поскольку просто не смогла бы переступить через себя и снова предать. Пусть Гарри и не был ее лучшим другом, но девушка не хотела становиться предательницей в своих же глазах — она не могла предать свои принципы, а у нее их было много.

И вот, сидя в своем кабинете (библиотеке), девушка вновь и вновь прокручивала тот самый вечер на Астрономической башне, вспоминала, какую боль видела в глазах Гарри, когда он увидел ее. Прошло только три жалких дня ее мучений, но она все так же корила себя за все, что случилось тогда. Драко пытался убедить Гермиону в том, что она ничего плохого не делает, что она спасает людей, совершает добро... Но обман, на который приходится идти ради этого, она не могла пережить; совесть внутри твердила о ее глупости и мерзости поступков. Внутри все сжималось от отвращения к себе, ненависти... Чувства бурлили, убивая каждую живую клеточку счастья и самообладания, терпения к себе.

Драко пытался поддержать Гермиону, но та упрямо твердила, что все не так должно было быть, а на второй день утешений и уговоров Драко отпустить все это девушка взбесилась и отправилась в поместье Краучей продолжать мучать свою душу и рассудок непонятными и никому не нужными рассуждениями.

Пэнси навещала Гермиону вечером, сказав, что она слишком много на себя берет, слишком много думает и что ее озабоченность по этому поводу бессмысленная. После долгих разговоров девушки пили горячий кофе, заедая мороженым. Пэнс впервые пробовала такое сочетание, что показалось ей очень странным, но понравилось.

Также пришло письмо от Рона. Он волновался за подругу, интересовался, добралась ли она до дома после эвакуации, все ли хорошо. Предложил приехать к нему на неделе, рассказал о Гарри и о том, как прошло его маленькое, но очень важное путешествие, уверяя, что все подробности расскажет их друг сам, поэтому описал все в двух предложениях. Рон был не многословен, что очень нравилось Гермионе, во всех его письмах говорилось о сути, без каких-то не нужных подробностей.

Гермиона отправила Рону ответ, что посетит «Нору», как только закончит свои дела. Она ничего не уточняла, да и не собиралась. По правде, у нее и впрямь было много дел в поместье, да и вне его. Так как отец все еще был на задании Темного Лорда, дела мэнора легли на плечи Крауч-младшей. Нужно было разобраться с почтой, отправить эльфов на приобретение новых сов, поскольку Министерство сошло с ума и теперь постоянно перехватывает их, проверяя почту.

Но главное — нужно было навестить своих приемных родителей. Гермиона опасалась, что если что-то произойдет и члены Ордена ее раскроют, то первое, что они сделают, — станут допрашивать Грейнджеров, и, скорее всего, выяснят, что последние несколько каникул она проводила во Франции. Подобные новости могут навести ординцев на новые подозрения. Гермионе уже хватило того, что Грозный Глаз в рождество давал Гермионе сыворотку правды для того, чтобы выяснить, что произошло, когда на дом Уизли напали. Слава святым мерлиновским подштанникам, что Бартемий Крауч научил свою дочь сопротивляться магическим свойствам зелья.

Гермиона решила стереть память своим приемным родителям во благо себе и своего благополучия. Что-что, а перестраховаться стоило бы.

Спустя два часа после завтрака, Гермиона оперативно собралась и трансгрессировала к домику своих приемных родителей. Как давно она здесь была? Уже как год она не появлялась на пороге дома, где когда-то воспитывалась. С этим местом было связано много хороших воспоминаний из счастливого детства, но ни одно воспоминание не смогло породить патронус, который так и не вышел у девушки с момента изучения этой сильной и светлой магии.

Домик семьи Грейнджер был не таким большим, как казалось девушке в далеком детстве, но был очень уютным. Тут не было вычурной пышности и торжественности, как в поместье Краучей, но был очень домашний и милый интерьер. Ландшафт сада удивлял собой. Миссис Грейнджер очень любила высаживать различные цветы и кустарники. Здесь все напоминало о доме, уюте и тепле, но это был не тот мир, которому могла принадлежать Гермиона, она уже была давно не той милой девочкой, о которой говорят люди.

Перешагнув порог, Гермиона прошла в гостиную: миловидная комната, удобный диван, телевизор, два розовых кресла, персиковые обои и настольные часы из Швейцарии, что показывали половину седьмого утра — Грейнджеры все еще спали. Крауч поднялась на второй этаж и отворила в дверь спальную бывших родителей, те мирно спали на кровати.

Всего один взмах палочкой, одно произнесенное слово, и вот — уже не было никакой Гермионы в жизни двух стоматологов, добрейших людей-путешественников. В сердце девушки что-то екнуло, будто сожаление о поступке, печаль и темная отметина на душе, шрам в сердце, легли на ее грудь. Покидать родное место было тяжело, но теперь уже ничто не держало девушку в мире маглов.

Надев фамильное кольцо с красным рубином, Гермиона прошептала «Нора» и испарилась в воздухе с оглушительным хлопком.

***

— Вы ужи видели, что написали в «Пророке»?! — возмущенно спросила миссис Уизли, швыряя газету на стол.

— Нет, а что...

— ...случилось, мам? — Фред по своей привычке опять закончил предложение за Джорджем. Два брата с интересом уставились на мать, отрываясь от завтрака. Уже в который раз они забегают к Молли на ранний завтрак перед работой.

— Хогвартс закрыли! — с досадой выкрикнула Молли Уизли, доставая вишневый пирог из духовки.

— Этого не может быть! — хором ответили близнецы, разворачивая газету.

— Сейчас посмотрим... — протянул Фред, перелистывая одну страницу за другой. — Да, все именно так! — огласил свой вывод один из близнецов спустя десять минут. — А кто эти волшебники, которые спасли детей?

— Кто они? Кто они? — раздраженно повторила миссис Уизли. — Преступники — вот, кто они!

— Ну-у-у... на преступников они не похожи... — начал Фред.

— ...они, скорее, спасители! — закончил Джордж.

— Да по ним камера в Азкабане плачет! — присоединился к беседе Артур Уизли, который проходил на кухню, собираясь на работу. — Доброе утро, семейство!

— Доброе, — согласились близнецы, а Молли поцеловала мужа, накладывая ему завтрак.

В эту же секунду на кухню прошлепал сонный Рон в тапочках, пижамной рубашке и штанах и с колпачком на голове. Он негромко зевнул, бормоча приветствие, и близнецы посмеялись, потрепав брата по голове. Колпачок в голубую полоску упал на пол.

— Как спалось, братишка? — смеясь, спросил Джордж.

— Нормально... — отстраненно ответил Рон, усаживаясь на табурет, стоящий у стола напротив близнецов. Парень выжидающе смотрел в сторону окна, гипнотизируя одну и ту же точку.

— Кого ждешь, Рон?

— Или чего? — последовали вопросы от старших братьев.

— Да так, ничего, — пожал плечами Рон, не замечая, как миссис Уизли поставила тарелку с яичницей перед ним.

Постепенно на кухню стеклись все обитатели дома: Гарри, Джинни, а чуть позже и Перси, заглянувший в гости под конец завтрака на чай. Он все еще старался поддерживать связь с домом, несмотря на загруженность в работе.

Шум тарелок и столовых приборов никак не отвлекали Рона от ожидания, но чего он ждал, никто не мог знать, кроме самого Рональда. Был уже конец завтрака, когда все семейство Уизли и Гарри почти закончили трапезничать, как вдруг на кухню залетел нерасторопный филин Рональда Сычик. Он приземлился хозяину прямо на плечо, держа в клюве заветное письмо. Голубые глаза Уизли просияли, когда он увидел знакомую печать Паркинсон на конверте. Рон моментально вскрыл письмо, а его счастью не было придела.

— Ну-ка! Вы видели, как блеснули глаза нашего Рона?! Кто ему пишет? — ехидно улыбнувшись, спросил Фред.

— Ро-о-он! Кто тебе пишет? — с хитрым прищуром спросил Джордж.

— Никто! Отстаньте! — раздраженно ответил брат, с интересом вглядываясь в письмо.

— Дай-ка! — крикнул Джордж, вставая с места и выхватывая письмо. Рон тут же попытался его забрать, но Фред перехватил передачу брата, забирая письмо и отбегая на приличное расстояние.

— Так-так-так... — деловито начал Фред.

— Отдай! — крикнул Рон, стремясь забрать письмо.

— Мальчики, перестаньте! — пригрозила кулаком миссис Уизли, но ее явно не слушали.

Джинни закатила глаза, а Артур, Гарри и Перси с интересом и ожидающие смотрели на Фреда — им очень хотелось узнать, что в письме.

— «Дорогой, Рон!» — начал читать Фред, делая свой голос девчачьим.

— Отдай! — письмо тут же оказалось в руках Джорджа, ускользая от Рона.

— «Я так скучаю по тебе!» — заводным голосом продолжил Джордж. — О-о-о, а дальше интересней! «В поместье Паркинсонов все еще льют дожди! Родители снова отлучились на задание Того-Кого-Нельзя-Называть»... Значит, с Паркинсон мутишь?

После этого письмо оказалось в другом конце столовой у Фреда. Не дожидаясь ответа на вопрос брата, он продолжил читать, пока Рон тщетно пытался забрать письмо с криками «отдай», «верни», «что вы творите?» и тому подобное.

— «...они вернутся не скоро. Со мной все хорошо, но скука убивает, на днях гуляла в магловской Женеве. Ты рассказал о том, что Гермиона и Джинни знают о нас, и мне стало интересно, как они отреагировали?» — изумление отразилось на лице Фреда, он посмотрел на Джинни. — Вы знали?! И ничего не сказали? — и, не ожидая ответа на вопрос, кинул листок пергамента брату, поскольку Рон уже почти был у цели.

Тишина наполнила кухню, и лишь возгласы младшего брата и негодование царило в помещении.

— «Кстати»... — Письмо снова оказалось у Джорджа. — «Мои друзья тоже знают о том, что мы встречаемся, они были рады за меня, сказали, что не станут мешать моему счастью, но я думаю, что родители...» — парень зачитался, интересуясь продолжением, что даже не заметил, как Рон отобрал письмо, засунув его в карман.

Лицо младшего мужского представителя в доме пылало алым цветом, уши просто горели, а глаза заливались злостью. Было очень досадно, что братья так нетактично поступили с ним, и обидно, что сейчас родители будут ругать сына из-за того, что он выбрал неподобающую девушку себе в пары. Рон закрыл глаза и выдохнул, пока все семейство Уизли и Гарри напряженно задумались о чем-то. Пока никто не начал отчитывать парня, он собрался с силами и сказал:

— Да, я понял, о чем вы сейчас думаете, но, несмотря на то, что Пэнс — дочка Пожирателей Смерти, я даже не исключаю той версии, что она сама таковой является, я люблю ее. Я. ЛЮБЛЮ. ЕЕ. Я люблю ее всем сердцем и надеюсь на то, что вы примете мой выбор, — Рон тяжело вздохнул, продолжая говорить и опустив взгляд в пол. — Если вы станете осуждать меня — ваш выбор. Мы не выбираем, кого любить, выбор совершал не я, а мое сердце, и я ему доверяю. Возможно, вы не поймете меня, но я и не надеюсь... — он резко вскинул голову, смотря каждому в глаза. В глазах семьи, а в особенности Гарри, пылало осуждение и непонимание. — Мне приятно общаться с Пэнси Паркинсон, мне нравится с ней проводить время, мне с ней комфортно, и ей хорошо со мной.

Тяжелая тишина повисла на кухне, никто не мог сказать и слова, но как только Рон собрался уходить, Молли Уизли сказала:

— Не осуждать тебя? — тихо, почти беззвучно, а потом резко и громко: — НЕ ОСУЖДАТЬ? Она же... Она!.. — гневу матери не было предела, она даже не могла сказать и слова, гнев застрял в горле, не давая выразить свое недовольство. Молли уперла руки в бока и уставилась на сына. — Артур, чего ты молчишь?! Скажи что-то!

— Что ж, — скептически произнес голова семьи Уизли, — если ты ее так сильно любишь, то не могу идти против твоего выбора.

— Что?! Артур!!! — негодование и гнев сочились из слов миссис Уизли.

А Рон просто развернулся и отправился к себе в комнату, не желая слушать эти ужасные крики матери, наставления братьев и невнятное бормотание отца, а выдержать тяжелый взгляд Гарри у него просто не было сил. Джинни и так с ним разговаривала — этого было достаточно.

***

Гермиона зашла в шумный дом семьи Уизли, ее прихода никто не заметил, поскольку на кухне стоял шум и гам, Артур и Молли о чем-то громко спорили, что ничего нельзя было разобрать. Пройдя до гостиной, Гермиона заметила близнецов и Перси, сидящих на диване, а неподалеку возле камина, на кресле, сидела Джинни, листая журнал «Колдунья».

— Привет, — привлекла к себе внимание Гермиона. Четверо представителей Уизли устремили свои взгляды на девушку и как-то грустно улыбнулись.

— Привет... — приветствие прозвучало как-то уныло и нежизнерадостно.

— Что случилось? — не поняла Гермиона сего странного поведения вечно улыбающихся друзей.

— Можешь спросить у Рона, — сурово прозвучало со стороны Перси.

— Так, хорошо... Джордж? Фред?

— Спроси у Рона! — раздраженно и хором ответили близнецы.

— Значит, Джинни можно не спрашивать? — скептически приподняв левую бровь, поинтересовалась девушка. Общее молчание только подтвердило ее догадки — они знают. — Что ж... Рон у себя? — общее задумчивое молчание говорило о том, что он у себя. — Тогда я пойду.

Уже поднявшись наверх по скрипучим ступенькам, Гермиона остановилась у двери, из-за которой доносились голоса Гарри и Рона.

— Почему ты не сказал мне, Рон? Я ведь твой лучший друг, — в голосе Поттера можно было прочувствовать укоризненные нотки.

— А должен был?! Я не обязан отчитываться перед тобой, Поттер! — Рон впервые назвал своего друга по фамилии, даже в крупных ссорах он этого никогда не делал, но, видимо, ситуация была другой.

— Рон! — он сдвинул брови к переносице, а Уизли встал с кровати, на которой сидел до этого, вставая на уровень Гарри.

— Что «Рон»?! Вот скажи мне, Гарри, ты осуждаешь меня?

— Нет... Но, Рон, послушай, она же слизеринка, ее родители — Пожиратели, да и ты не исключаешь той версии, что и она тоже... — Гарри не успевал договорить, как его перебили:

— Мне нет дела до этого. Мне все равно на ее статус. Я видел ее в разных ситуациях, как она действует, что переживает — я знаю. Я знаю, что у Пэнси внутри, и, поверь, твое представление о ней не сходится с ее внутренним миром.

— Ты не знаешь, Рон! Она слизеринка и обманывает тебя! Это у нее в крови! — выпалил Поттер.

— Ах вот, как ты заговорил? О крови? Она же для тебя ничего не значит?.. Или не значила, что ж... Это не важно... Знаешь, когда ты начал встречаться с моей сестрой, я ничего не сказал, хоть и был против этого! — в сердцах высказался Уизли, ему никогда не нравились ухажеры его сестры, но когда у Джинни появился Гарри, он ничего не сказал. Рон знал, что если Гарри расстанется с его сестрой, то ему придется встать на сторону Джинни, тем самым потеряв друга.

— Так почему же ты об этом ничего не сказал?! — возмутился Поттер.

— Я видел, что она счастлива с тобой, и не собирался вам препятствовать, но посмей ты ее обидеть, я бы перестал с тобой общаться!

— Но, Рон... — в эту минуту Гарри понял, насколько он одинок. Даже имея лучшего друга, подругу, девушку, он все равно оставался одиноким. — Хорошо, я не стану больше заикаться по поводу Паркинсон. Но, если я окажусь прав, ты извинишься, что не поверил мне.

— Еще чего. Стану я перед тобой извиняться! Ага, жди! — рассмеялся Рон. — Гарри, даже не надейся на то, что твоя версия окажется реальностью, я уверен в своем выборе. И не смей сомневаться в Пэнси, если ты усомнился в моем выборе, то это значит, что ты усомнился во мне, — уверенно сказал Рон.

— Похоже, ты и впрямь ее любишь. Ты так никогда не говорил о Лаванде Браун, — заметил Гарри.

— Тогда у нас все хорошо? — поинтересовался рыжеволосый парень.

— Более чем, — улыбнулся Поттер. Они обнялись.

Гермиона стояла за дверью и слушала их разговор.

«Слышала бы это Паркинсон — расплакалась бы от счастья. У них и впрямь все будет хорошо. Как же Пэнси повезло с Роном», — подумала Гермиона, попутно стучась в дверь.

***

Дни шли медленно, без школы все было не так. Гермиона часто появлялась в доме Уизли и каждый раз наблюдала одну и ту же картину: братья, которые часто навещали свою семью, отрываясь от дел, осуждающе смотрели на Рона, а миссис Уизли все так же не теряла надежды вразумить младшего сына. Для Рона была поддержка со сторон друга и отца.

Во время дружеских посиделок Гарри рассказал друзьям все, о чем ему говорил профессор Дамблдор, о своем путешествии и всю историю Тома Реддла, что знал сам. Осуждая разные темы с друзьями, Гарри чувствовал себя более спокойно, поскольку еще одна смерть близкого человека очень задела его.

Тем временем все слухи о том, что Рон встречается с Пэнси Паркинсон, дошли и до Билла с Чарли: Молли Уизли отправила им письмо, жалуясь на младшего сына и ища поддержку у старших детей, в надежде, что они помогут ей и поговорят с Роном.

На удивление, Билл и Флер поддержали Рона, в особенности Флер: она восхищалась его любовью, как он смело отстаивал свой выбор и защищал Паркинсон. Делакур потом еще в шутку попрекала будущего жениха, что тот никогда так не говорил, как Рон, а тот отвечал, что не было повода.

Чарли же отнесся к этому скептически, рационально разъяснив, что любовь — дело личное: «Пусть сам решает — его выбор», — было сказано в письме. А близнецам Чарли передавал, что обязательно надерет им уши за то, что вредничают брату и читают чужую почту.

После этой ситуации Гермиона очень боялась реакции друзей на свою магическую помолвку с Драко, а еще страшнее стало от мысли, что будет, если они узнают о том, что она чистокровная дочка Пожирателя Смерти и сама же является Пожирательницей. Жить в неведении было не спокойно, но девушка старалась отпустить эту ситуацию до худших времен, старалась не сосредотачиваться на этих мыслях, ведь обман продолжается уже на протяжении трех лет.

От общения с Гарри и Роном девушке становилось все хуже на душе, поэтому после трех недель общения, Гермиона не выдержала и ушла, сказав, что давно не была у родителей, а сама отправилась в Малфой-мэнор.

Драко обижался на Гермиону, что она не появлялась в его доме очень долгое время, а, когда она появилась, он закатил скандал.

— Гермиона! Мы не виделись почти месяц, и ты говоришь мне «извини»! В одно прекрасное утро ты просто исчезаешь, вообще не отвечаешь на мои письма, потом появляешься спустя три с половиной недели и говоришь «извини»?! Ты хоть понимаешь, как я волновался? — Драко тяжело вздохнул. — Ты думала, как мне было плохо без тебя?

Ответа не последовало. Гермиона все так же сидела в кресле, опустив голову вниз.

— Не отвечаешь? Правильно, молчи! Еще одно слово — и я разозлюсь еще больше! Только и делаешь, что оправдываешься, так же, как и со своими дружками! Это так низко и так эгоцентрично! — Драко со злостью усмехнулся. — А еще ведь гриффиндорка!

Малфой отчитывал Гермиону, как маленькую девочку-баловницу. По его тону было понятно, что это не просто злость, а злость, переходящая в гордость, и презрение одновременно. Драко не выносил оправданий, особенно, когда Гермиона пыталась оправдать себя в своих же глазах, нагло говоря ложь и не признавая своих ошибок. Девушка никогда не признается себе в том, что совершила ошибку, — гриффиндорская гордость не позволяла. Она не могла признаться даже себе, поэтому продолжала врать, увиливать, извиваться, как змея, и выкручиваться. Это нравилось Драко, ему нравилось, что его супруга так сочетает в себе качества Слизерина и Гриффиндора, но кто станет терпеть ложь, а особенно ту ложь, которая идет в оправдание?

Гермиона сидела на кресле с поникшей головой, уставившись взглядом в подол своего зеленого бархатного платья, пока Драко расхаживал вокруг нее, обходя кресло со всех сторон, отчитывая и крича на нее. Девушка понимала насколько он зол на нее, но и она не могла терпеть его постоянную заботу, потому и ушла, не в силах отговаривать его не беспокоиться о ней.

Крауч понимала свою ошибку, но сказать о ней не могла — она была выше этого. Никогда ее гриффиндорская гордость не признает вслух, что она совершила ошибку, глупость. В этом все гриффиндорцы — их психология всегда была понятна Драко — они упрямы как ослы. Но то, что в Гермионе было часть слизеринского характера, добавляло ей изюминки, какой-то загадки и мистичности, то, что нельзя разгадать, — сложный лабиринт. Эта сложность притягивала собой.

Светлые и кудрявые волосы укрывали лицо Гермионы, не давая Драко видеть лицо девушки, когда парень вновь оказался напротив. Он услышал, как девушка шмыгнула носом, и понял, что она расстроена и, скорее всего, опять роняет свои слезинки. Малфой вытащил руку из кармана черных брюк, тихо приблизился к гриффиндорке и положил свою ладонь на ее кудрявые космы. Он сжал в кулаке волосы волшебницы, оттягивая их вниз, чтобы видеть ее лицо.

— Посмотри на меня, — тихо попросил Драко, но Гермиона все таким же неживым взглядом смотрела в пол. Малфой заметил борьбу в глазах девушки, она очень хотела на него посмотреть, он знал, что гриффиндорка тоже по нему скучала, но опять эта гордость... Тогда он присел на корточки возле нее, опустившись на уровень ее глаз, но Гермиона вновь отвела свой взор, прикрывая глаза. — Стыдно тебе, — сделал свой вывод юноша. — Избегаешь моих глаз... Не хочешь говорить... Стыдно.

Он обхватил ладонями лицо Гермионы, поворачивая ее голову к себе, и увидел печаль в глазах своей любимой, боль и обиду, но обида не была сосредоточена на нем, она была в обиде на себя. Винила себя. Во всем. Она старательно пыталась спрятать свои чувства, и эта борьба была заметна.

— Милая моя, что ты делаешь? Зачем? — прошептал Драко риторические вопросы, не требующие на себя ответы.

— Драко... — робко, тихо, шепотом, почти беззвучно. — Я просто хотела побыть одна... но в то же время, я скучала.

— Глупенькая девочка, — Малфой поднялся с корточек и потянул Крауч на себя, вовлекая в объятья. — Почему ты никогда не говоришь мне о своих желаниях, о том, что чувствуешь? Ты все держишь в себе. Как ты не понимаешь, что можешь мне довериться?! Я ведь сделаю все, чтобы тебе было хорошо, доверяй мне, доверяй...

***

Пока большинство Пожирателей ближнего круга Темного Лорда были на задании, в поместье Малфоев находилось всего трое жильцов: леди Малфой, Драко и Гермиона. Семейные ужины проходили прекрасно, разговоры сводились к тому, что Нарцисса ждет внуков и как можно больше, она на это открыто намекала, но старалась быть не навязчивой.

— Maman, мы обещаем тебе, что у тебя будут внуки! — каждый раз повторял Драко, уверяя свою мать в том, что обязательно подарит ей трех внуков, но только тогда, когда в мире наступит покой. Да и к тому же, Драко понимал, что это очень сложный шаг для Гермионы, а он уважал ее мнение.

Гермиона появлялась в «Норе» почти через день, обычно посещая дом Уизли с завтрака до обеда и наблюдая натяжное общение Рона и его семьи. Молли все еще никак не могла одобрить выбор Рона — Пэнси Паркинсон — как девушку своего сына, а он уперто решил это исправить.

Однажды вечером, когда Гермиона заглянула к друзьям на чай, Рон решил обсудить свою проблему с подругой, что он никогда не делал.

— Я не стану тебе рассказывать о том, как узнала, что ты встречаешься с Пэнс, даже не проси, — сразу же выпалила Гермиона, как только Рон закрыл дверь в своей комнате.

— Я не об этом хотел поговорить, — предупредил Уизли, — судя по тому, что ты не отговариваешь меня встречаться с Пэнси, не смотришь на меня так, будто я твой враг и убийца твоей семьи, а относишься к этому положительно... так?

— Ну и? — Гермиона скептически приподняла бровь.

— Хочу познакомить Пэнси с мамой, — огласил свою гениальную идею Рон.

— Какая хорошая идея! А ты уже Пэнси сказал? — заинтересовалась Гермиона, кладя руки на плечи своего друга. — Ты такой молодец!

— Я скажу.

Около девяти вечера Крауч отправилась в свое поместье, проигнорировав предложение Молли Уизли остаться на ночевку. Расположившись в своем кабинете-библиотеке за новой книгой, Гермиона стала читать. Через некоторое время домовой эльф известил хозяйку о прибытии Пэнси Паркинсон и Гермиона догадывалась о причине внезапного визита. Быстрыми шагами она спустилась в малую гостиную, где ее уже ждала гостья. Молодая хозяйка поместья попросила Пинтона приготовить для нее чай, а для Пэнс — кофе без сахара.

— Гермиона! Рон позвал меня на ужин, который состоится в первую субботу июня! Это почти через неделю! Он хочет... познакомить меня со своей семьей!

— Я знаю, — пожала плечами Крауч.

— Когда ты узнала? — панически спросила Паркинсон, такой взволнованной Гермиона ее еще не видела.

— Двумя часами ранее, чем ты, — она поставила чашку чая на блюдце, поглядывая на часы.

— Ладно, уже неважно... Он сказал, что знакомство пройдет по всем традициям! Это значит... это значит...

— Что тебе придется прийти на ужин с угощением, которое ты приготовишь сама, — закончила за нее Герми. — А еще ты должна заранее знать две вещи: кто есть кто и у кого какие увлечения, чтобы иметь возможность поддержать разговор...

— Да, я знаю все это! Я росла в чистокровной семье с самого рождения, Крауч! — перебила подругу слизеринка, укоризненно посмотрев на нее. — Проблема в том, что я ничего о них не знаю! А-а, — вдохнула Пэнс, хитро блеснув глазами, — ты поможешь мне!

— Что?!

— Да-да-да! И даже не смей мне отказать, я хочу быть готовой ко всему! Не хочу, чтобы все прошло ужасно!

— Хорошо... Я только напишу письмо Драко и скажу, что меня не будет завтра...

— И послезавтра, и послепослезавтра...

— В общем, напишу.

— Гермиона, ты ведь одна дома? — спросила Паркинсон, дождавшись утвердительного кивка, продолжила: — Можно я останусь у тебя, просто в моем поместье о-о-очень одиноко? — она по-детски захлопала ресничками.

— Да, конечно.

Следующие несколько дней Гермиона рассказывала Пэнси всю необходимую информацию о каждом члене семьи Уизли, все самое необходимое, что поможет поддержать диалог или переключиться на новую тему.

На четвертый день, утром, Гермиона и Пэнси спустились на кухню. Мисс Крауч решила проверить способности подруги к готовке различных блюд.

— Что ты умеешь готовить?

— Ничего! В этом вся и проблема!

— Как это? Разве чистокровные колдуньи не учатся с детства домоводству?

— Моя мать считает это не нужным, поэтому на досуге я учила языки, грамматику, письмо и плести кружево, — похвалилась Паркинсон.

— Ну, хоть что-то ты умеешь! — посмеялась Гермиона, натягивая фартук на бордовое платье.

— Не смейся, я живу в богатой семье и у нас на это есть домовики, — улыбнулась девушка.

— Не у всех чистокровных волшебников есть эльфы, — Гермиона пригрозила пальцем, делая акцент на слове «эльф», — я буду учить тебя готовить черничный пирог. Пироги имеют спрос в семье Уизли, — усмехнулась девушка, осматривая запасы продуктов у себя на кухне.

Кухня была огромных размеров: пять рабочих столов, шесть духовок и плит, котлы, всякие приборы, которые Гермиона знала наизусть, а управлялась со всем этим не хуже домовиков. Где-то на другом конце кухни хозяйничали эльфы, с интересом наблюдая за двумя чистокровными волшебницами.

— А где ты научилась готовить? — поинтересовалась Паркинсон, крутя венчик в руках.

— Я училась сама, когда жила в мире маглов, еще не зная своего происхождения, — отстранено ответила Гермиона, открывая мешок с мукой. — Ладно, не будем тратить время... Я рассказываю, а ты слушаешь и запоминаешь, делая все то же самое, что и я!

По ходу готовки Гермиона рассказывала подруге разные истории из семьи рыжих волшебников. Некоторые были очень забавными, а другие — проницательными. Пэнси вслушивалась в каждое слово Крауч, анализируя и составляя картинку-представление о каждом члене семьи.

— А Билл — старший сын Артура Уизли. Закончил Хогвартс, факультет Гриффиндор. Был лучшим учеником и старостой школы. Сейчас работает на банк «Гринготтс» в качестве ликвидатора незаконно использованных заклятий, — рассказывала Гермиона, выкладывая тесто в форму для выпечки.

— А почему мы не используем магию? Так ведь быстрее! — непонимающе восклицала черноволосая Пэнси.

— А потому, что пирог должен быть приготовлен с любовью. А силу любви, моя дорогая Паркинсон, можно вложить в еду только тогда, когда она приготовлена своими руками, — нежно пропела Гермиона. — Это своего рода ритуал... — задумчиво добавила она.

— А чего я могу ждать от Молли Уизли? Рон рассказывал, что она суровая женщина... — низким голосом спросила Пэнси, слегка поперхнувшись. Было очень заметно, что девушка переживала на эту тему больше всего.

— Она добрая женщина, просто слишком строгая. Не обращай внимания на слова Рональда Уизли, этот молодой человек, уж, ну, о-о-очень любит преувеличивать! — посмеялась Крауч и успокаивающе дотронулась до предплечья Паркинсон. — Не забудь обновить чары скрытия перед встречей, — напомнила Гермиона, а собеседница кивнула головой в знак согласия. — Знаешь, будет лучше, если ты оденешься по-простому, и не нужно надевать на себя маску, будь такой, какая ты есть, — девушка нежно улыбнулась, подбадривая Пэнси.

— Спасибо, Гермиона. Знаешь, у меня никогда не было такой подруги, как ты... Прости меня за все, что я тебе делала в прошлом, я не со зла...

— Пэнси, ты ли это? — рассмеялась Гермиона, раскатывая очередную порцию теста. А Пэнс напряглась, и это не скрылось от внимательного взгляда Герми. — Не напрягайся, я знаю, что чистокровность обязывает. Все, что ты делала, — это обязанность. Я не держу зла, — подруга заметно расслабилась, спокойно выдохнув. Почему-то для слизеринки это было очень важно — убедиться в том, что Гермиона не проклинает ее глубоко в душе. — Начинка уже готова?

— Кажется, да.

— Тогда выкладывай ягоды в форму и накрывай вторым слоем теста, — ответила девушка, вытирая руки об фартук, — и не забудь помазать яичным желтком верхушку, чтобы появился румянец на тесте.

— Хорошо, — отозвалась Паркинсон, держа чашку с ягодами в руке.

— Потренируемся еще завтра, буду учить тебя готовить жаркое.

— Хорошо, — повторилась девушка, — мне даже понравилось этим заниматься.

— Вот видишь, ты открыла для себя еще одно новое хобби!

***

Вот уже с самого утра в домике Уизли стоял переполох. Все суетились, в особенности Молли Уизли, ругая своего сына за то, что он решил познакомить всю семью со своей девушкой. Это была первая девушка, с которой предстояло знакомство всей семье, а это могло значить лишь одно — у Рона на нее большие планы. Молли догадывалась, что младший сын относится к этой ситуации серьезно, но не до такой же степени, чтоб приглашать ее на званый ужин, который должен проходить по всем традициям.

Единственное, чему была рада миссис Уизли, так это тому, что наконец-то в доме соберется все семейство: семеро детей, муж, будущая супруга старшего сына, Гарри и Гермиона, которые были в семье уже как свои.

Рон был весь на нервах: он очень переживал, что непредсказуемая Пэнси может выкинуть что-то странное и непонятное в своем поведении, но сомнение быстро отошло на второй план, а потом вообще пропало, поскольку уверенность в том, что все будет хорошо, пришла сама собой. И вот, когда на часах стало шесть часов вечера, в доме появились все старшие братья Рона: как всегда лучезарные и веселые близнецы, серьезный и ответственный Перси, жизнерадостный Билл, пришедший под руку с Флер Делакур, и слегка задержавшийся Чарли. Через пять минут домой подоспел Артур после роботы, а Джинни спустилась из своей комнаты, нарядившись в фиолетовое легкое платье, пока Рон и Гарри помогали миссис Уизли накрывать на стол.

Тем временем у входа в «Нору» Гермиона успокаивала Пэнси, по ходу дела проверяя все ли в порядке. Паркинсон нервно расправляла белую рубашку с коротким рукавом, застегнутую вплоть до воротника, а Гермиона поправляла подол ее клетчатой юбки, который кончался у колен. Сама Крауч выбрала простое темно-зеленое платье с поясом на талии и длинным рукавом.

— Та-а-ак, пирог на месте, метка скрыта, одежда в порядке... Рунные ожоги... Мерлин! Руны скрытия от заклинания видны, а... а Билл хорошо разбирается в рунах, но по сути это темное заклинание и древнее, редкое, вряд ли он знает... Ладно...

— А если знает?! — занервничала Пэнси.

— Будем надеется на лучшее... — Гермиона махнула рукой, и рукава рубашки подруги стали длинными, до самого запястья.

— Ага, на лучшее... — сарказмом ответила слизеринка, качая головой, и поджала губы в тонкую линию, показывая все свое недовольство. — Это была моя любимая рубашка!

— И помни: веди себя скромно, не болтай попусту, если спрашивают... — говорила подруга, не обращая внимание на последнюю фразу Пэнс.

— Крауч, заткнись, пожалуйста! Я знаю все правила по ведению разговора, не надо меня учить! — раздражительно крикнула Паркинсон. — Пошли уже!

Гермиона на это ничего не ответила, лишь прошла к входу. Дверь в дом семьи Уизли всегда была открыта, потому Гермиона собиралась дернуть за старую ручку, чтобы пройти внутрь, но подруга ее остановила, шепотом сказав:

— Мне страшно, может, не пойдем? — Паркинсон смотрела на гриффиндорку испуганными и округлившимися глазами.

— Пэнс... Ну что же ты? — Гермиона подошла к подруге вплотную и обняла крепко-крепко, отлеветировав пирог, который до этого держала Пэнс в руках, на скамью у крыльца. — Не бойся, я буду рядом. Могу даже сесть рядом за столом, хочешь?

— Ага...

В это время Билл Уизли заметил в окне двух девушек и собирался их встретить, но он так тихо открыл дверь, что две девушки, что стояли у порога дома, крепко обнявшись, даже не заметили его, а молодой мужчина мог услышать их разговор:

— Кто бы мог подумать, что великую и бесстрашную слизеринку Пэнси Паркинсон могла напугать встреча с родителями ее парня! Чего же тут бояться? — усмехнулась Гермиона, поглаживая прямые и мягкие волосы подруги.

— А вдруг... А вдруг...

— Пэнс, ты даже Темного Лорда не испугалась, а тут-то что? Тебя тут кто-то съест? Ты не побоялась спасать детей от Пожирателей, ты ничего не боишься! Это всего лишь минутная слабость!

— Да, ты права... Но когда мы спасали детей, ты ведь была со мной, а тогда, когда...

— Кхм-кхм, — раздался легкий кашель где-то рядом, очень близко.

Девочки резко отскочили друг от друга и обернулись на звук. В дверях стоял Билл, с интересом разглядывал двух подруг, задумавшись над чем-то. На его лице отобразилось странное смешение чувств: непонимание, удивление и неподдельный интерес.

«А разве такие чистокровные снобы, как Паркинсон могут терпеть маглокровок? Хм, странно, ведь это же слизеринка... и они обнимались... Могут ли они быть подругами?» — терялся в догадках старший сын семьи Уизли.

— Хм, привет, Билл. Рада тебя увидеть вновь, — нарушила затяжное молчание Гермиона, пока Паркинсон левитировала пирог с черникой обратно к себе в руки.

— Привет, а... — недосказанность Билла повисла в воздухе, поскольку Паркинсон перебила его.

— Здравствуйте, я Пэнс, Пэнси Паркинсон, точнее... — от волнения девушка запнулась, протягивая свободную руку Биллу и робко улыбаясь.

— Эм, — Уизли продолжал удивляться поведению черноволосой девушки, — привет, я Билл, рад знакомству. — Он протянул руку для пожатия.

— Мне тоже очень приятно, — она опять улыбнулась.

— Проходите, — легким жестом указал на вход представитель семьи Уизли.

— Спасибо, — одновременно ответили девушки.

Проходя в гостиную, Паркинсон постоянно оглядывалась по сторонам, даже не стараясь скрыть своего счастья. Она впервые находилась в таком уютном доме, который содержал тепло в каждой маленькой детали интерьера. Девушке казалось, что теплее места не найти, что именно тут ей очень комфортно. С самого детства Пэнси диктовали правила: как вести себя, что делать, как говорить, как ходить... Бесконечные правила, правила, правила... В доме у девочки никогда не было уюта и любви, в которых она так нуждалась, не было света и тепла, что почувствовала волшебница в маленьком и скромном жилище Уизли. Тут было что-то магическое, то, что Пэнс еще никогда не испытывала, находясь в просторном и холодном замке.

В гостиной появилась Молли Уизли. Она подкралась незаметно и наблюдала за восхищением Паркинсон, не понимая этого странного поведения слизеринки. Миссис Уизли не могла даже предположить, что сможет наблюдать подобную картину. Максимум, на что она рассчитывала, — холодное выражение лица, незаинтересованный взгляд и халатность в отношении. Но тут было все по-другому.

Гермиона, которая стояла рядом с Пэнси, легонько ткнула подругу локтем в бок, показывая, что та немного засмотрелась. Тогда слизеринка заметила Молли.

— Здравствуйте, миссис Уизли, спасибо за приглашение. Я Пэнси Паркинсон, девушка Рона. Очень рада с вами познакомиться! — она лучезарно улыбнулась, протягивая руку, но та так и осталась висеть в воздухе.

Молли Уизли придирчиво осмотрела девушку, пренебрежительно взглянув на протянутую руку. Пэнси заметно погрустнела, сжала руку в кулак и опустила ее. Честно говоря, она рассчитывала на более радушный прием. Теперь девушка поняла, как ошибалась в своих мыслях, входя в дом.

— Здравствуйте, мисс Паркинсон, — прозвучало достаточно холодно. — Гермиона, — уже теплее.

— Здравствуйте, — поздоровалась Гермиона, ловя на себе любящую улыбку Молли Уизли.

— Что ж... — замялась Паркинсон, нервно теребя подол клетчатой юбки. — Я приготовила пирог к чаю, — она попыталась расслабиться.

— Сама? — слегка удивилась Молли.

— Да, — уверенно ответила девушка, — не хотела приходить с пустыми руками. — Затяжное молчание не давало покоя, поэтому Пэнси продолжила говорить, пока миссис Уизли поджала губы. — У вас очень уютный дом, у меня никогда не было такого в доме, это было не возможно, учитывая обстоятельства, — она старалась быть откровенной, чтобы расположить хозяйку дома к себе.

— Я понимаю, — снисходительно ответила Молли. — Что ж, прошу к столу.

Молли повела девушек к столу, слыша, о чем они перешептывались:

— Гермиона, сядь рядом со мной, пожалуйста, — прошептала Пэнси.

— Конечно, не волнуйся, Молли очень добрая женщина, просто она тебя еще не знает...

— Спасибо, мне очень важна твоя поддержка.

Миссис Уизли, услышав разговор девочек, оглянулась назад и как-то косо посмотрела на Паркинсон, потом на Гермиону и отвернулась.

Пройдя на кухню, Пэнси открылся взор на огромный и красиво накрытый стол, за которым сидело все семейство Уизли. Большинство смотрело на нее с презрением, Джинни — с ненавистью, как миссис Уизли, Артур и Гарри — равнодушно, а Рон, который поставил на стол последнюю тарелочку, глядел на Пэнси с любовью.

Паркинсон немного расстроилась, что Рон не пошел встречать ее, но догадалась, что, скорее всего, так и задумывала Молли Уизли, заставив сына накрывать стол, а сама решила встретить гостью, чтобы поставить девушку в неловкое положение, но, по ее мнению, Паркинсон все еще держалась под напором.

Рон уже знал, что нужно делать, поэтому, не дав никому сказать и слова, начал говорить, подходя к своей девушке:

— Семья, Гарри, Гермиона, — он выдержал небольшую паузу, — я хочу официально представить вам свою девушку, поэтому собрал вас всех на этот ужин. Пэнси Паркинсон, — Рон обнял слизеринку за талию, — моя девушка.

— У тебя явно глаз-алмаз, братец! — решил пошутить Джордж, но, видимо, не удачно, поскольку тишина и напряженность царила в комнате.

— Здравствуйте, эм... я приготовила черничный пирог к чаю, — опять робкая улыбка отразилась на лице девушки.

— Я поставлю на стол, — ободряюще подмигнул Рон. — А вы, девочки, садитесь!

Пока младший сын Молли Уизли ставил пирог на стол, остальные члены семейства стали как-то не активно знакомиться с Пэнси, негостеприимно показывая, что девушке не рады, а Паркинсон назло всем улыбалась и говорила, что рада встречи. Исключения, наверно, составили только Билл, который как-то странно наблюдал за девушками, и Флер, что проявляла все свои добродушные качества.

За столом Пэнси расположилась рядом с Роном, почти в конце, а рядом с ней уселась Гермиона, расположившись напротив Гарри. Таким образом, Пэнси была под защитой двух самых близких ей людей. Семейство Уизли очень удивилось, когда рядом с Паркинсон села Гермиона, воодушевленно подмигнув.

— Я так заметил, и мне стало интересно, девочки, а вы дружите? — обратился Билл Уизли к Гермионе и Пэнси.

— Ну, как сказать... Обязанности старост нас очень сплотили, — ответила Гермиона, немного подумав.

— Она все врет! — рассмеялась слизеринка, когда на нее уставились с удивлением.

— То есть, ты отрицаешь вашу дружбу? — сразу же спросила Флер.

— Ни в коем случае, она моя единственная лучшая подруга! А начали мы общаться совершенно по-другому. Гермиона всегда скромничает, когда мы рассказываем эту историю другим, — откровенно заявила Пэнси.

— Не знал, что вы дружите, — сказал Поттер, скрепя зубами и сверля взглядом слизеринку.

— Гарри, знаешь, я тоже! Почему я узнаю это только сейчас? — наигранно возмутился Рон.

— А как вы тогда начали общаться? — спросил Артур, поблескивая глазами.

— Ну, мы с Пэнс опережаем программу Хогвартса на целый год, так как являемся лучшими ученицами многих профессоров, нам предложили изучать программу повышенной сложности. Знаете, сначала мы ненавидели друг друга, но...

— Как оказалось позже, у нас много общего! Я даже и представить не могла! — восклицала Паркинсон. — Никогда не думала, что буду общаться с... — она запнулась.

— Мы поняли тебя, Пэнс, — Гермиона незаметно подмигнула.

— Так, что вас сплотило? — спросила пораженная Молли Уизли.

— Мы обе повернуты на учебе, а с недавнего времени начали изучать повышенную нумерологию, чтобы создавать новые заклинания, — ответила черноволосая волшебница, поправляя челку.

— А какой специализации ваши заклинания? Или классы? — спросил Перси, заинтересовавшийся темой.

— Мы разрабатываем боевые заклинания, у них самая сложная формула... — рассказала слизеринка.

— Но не так давно мы улучшили формулу, добавив в уравнение рунную магию, это было сложно, но зато заклинание получилось очень мощным, — продолжила Гермиона.

— И что это за заклинание? — спросил Чарли, возя вилку по тарелке.

— Это заклинание нельзя использовать палочкой, у него нет название и слов, которые могут спровоцировать магию, — похвасталась Гермиона.

— Это как? — рассмеялся Артур, по его мнению, это абсурдно.

— Все происходит на ментальном уровне, — пожала плечами Крауч.

— Очень интересно! — воскликнула Флер. — Как оно работает?

— Мы пока не можем вам сказать, заклинание еще не устойчиво, — призналась Пэнси.

Часть, сказанная здесь, была враньем с элементами правды — заклинание и впрямь существовало, но познакомились девочки совсем по-другому. Ментальные переговоры и впрямь имели толк.

Благодаря дружбе с «маглокровной» ведьмой, Пэнси смогла расположить к себе почти всю семью Уизли, кроме Джинни и миссис Уизли (они все еще испытывали к слизеринке неприязненные чувства).

Гарри и Рон были просто поражены рассказом двух волшебниц и не могли поверить, потому что Гермиона говорила всякие гадости о Паркинсон, когда Рон смотрел в ее сторону. Они видели, как Пэнси задирает Гермиону, дружбой тут явно не пахло.

— А как давно вы дружите? — в голосе Гарри было что-то не так, он так говорил только в тех случаях, когда что-то подозревал, а до этого парень переглянулся с Роном — что-то это, да и значит.

«Он подозревает, что мы не дружим! Ты упустила маленькую деталь, забыв, какие гадости ты говорила про меня, когда осуществляла план „Рон и Пэнси", еще забыла о всех стычках, что мы творили на публике!» — взволновано подумала слизеринка, проникая в сознание Гермионы, но на ее лице все так же отражалась приветливая улыбка и уверенный взгляд.

«Мерлин! Я и впрямь забыла! Так... скажем, что дружим два с половиной месяца! Одновременно, чтобы снять все подозрения».

— Два с половиной месяца! — прозвучало одновременно.

— Это сравнительно недавно... — задумчиво сказала Молли, которая на протяжении ужина сохраняла молчание.

— И, знаете, что? В это же время я начала общаться с Роном, — добавила Пэнси.

— Да, мы еще, кстати, не слышали эту интересную историю! Так, как вы начали общаться? — спросил Чарли.

— О, это было очень странно. После новогодних каникул Пэнси стала себя очень странно вести, она изменилась, что меня очень удивило, у меня было много противоречивых мыслей, а потом Пэнс заинтересовала меня как личность, и я решил узнать ее, — отложив вилку в сторону, рассказал Рон, встретившись с изумленным взглядом Паркинсон.

— Все, как я и планировала... — шепотом сказала девушка, ухмыляясь.

— В смысле? — не понял Уизли, также отвечая шепотом.

— Знал бы ты, как я старалась стать интересной для тебя...

— То есть ты...

— Я была влюблена еще задолго до этого.

— Между двух говорят вслух! — вклинились Фред и Джордж.

— А мы ничего и не обсуждали! — съехидничала Паркинсон, посмотрев прямо на близнецов.

Следующая часть ужина проходила очень даже неплохо: Пэнси старалась общаться со всеми, отвечать на все вопросы и самой их изредка задавать, но ей все равно было неуютно. Она все еще надеялась на то, что Молли Уизли подобреет и примет ее, но пока об этом рано было говорить, ведь они только сегодня познакомились.

На протяжении всего ужина миссис Уизли и некоторые члены семьи косились взглядом на предплечья слизеринки, теряясь в догадках, есть ли у нее на руке метка Того-Кого-Нельзя-Называть, или нет. Девушка замечала короткие взгляды, но старалась никак на это не реагировать. Под конец ужина, когда все уже собрались уходить, терпеть это было уже не возможно, поэтому, когда все немного замолкли, она сказала тихо, но так, чтобы ее могли слышать все:

— Я все очень хорошо понимаю, вы обеспокоены моим положением в обществе, вы знаете, что мои родители Пожиратели Смерти, и волнуетесь за общество Рона, но мне не нравятся ваши косые взгляды в мою сторону, — спокойно говорила она, а потом отдернула левый рукав рубашки, а затем правый.

Всем членам Уизли открылся взор на чистую кожу девушки, совершенно белую, без изъянов. Она вывернула руки на тыльную сторону, протянув вперед, чтобы все могли видеть.

— Надеюсь, это теперь прекратится, — уже более укоризненно прозвучало из ее уст.

Девушке пришлось соврать, на всякий случай, используя ментальное заклинание иллюзии, чтобы ожоги от рун скрытия и последствия от темной магии никто не мог увидеть. Она также заметила, что ее пирог никто, кроме Рона и Гермионы, не ел. — И, да, я приготовила этот пирог из вежливости, а не с попыткой кого-то отравить. Спасибо за ваше гостеприимство, но мое расписание очень забито, мне следует вернуться в поместье.

— А я обещала родителям вернуться к восьми, прошу меня извинить, но мне тоже пора, — поддержала подругу Гермиона.

— Пэнс, постой! — пытался остановить девушку младший сын семьи Уизли.

— Рональд, мне правда уже пора, у меня еще очень много дел в поместье, я бы с радостью посидела бы с тобой, правда, — немного печально отозвалась Паркинсон. — До свидания, — последнее, что девушка обронила на выходе.

— Что ж, миссис Уизли, было очень вкусно, спасибо. Рада была со всеми повидаться, до встречи, — сказала Гермиона и поспешила за подругой.

Паркинсон стояла во дворе «Норы», когда Гермиона догнала ее. Пэнси резко развернулась, и Крауч увидела подступающие слезы подруги.

— Я не хочу к себе в поместье, давай к тебе, мне надо выпить, — промямлила девушка.

— Я не против, после такого напряженного вечера это тебе просто необходимо, — ухмыльнулась Гермиона, одевая колечко на палец.

Девушка с пышными волосами подошла к Пэнси, сжала ее ладонь, прошептала «Крауч-мэнор», и они с громким хлопком растворились в воздухе.

***

Через два дня состоялось очень важное событие — день рождения Драко Малфоя. Гермионе еле удалось уговорить подругу сходить к Драко: последнее время Пэнси была очень разбита и не находила себе места, не желая общаться с людьми или хоть как-то контактировать с внешним миром.

Малфой в этом году не очень-то и собирался праздновать свой день рожденья, поэтому пригласил только самых близких ему друзей. Гостей было не много, в основном, только слизеринцы и Гермиона. Они сидели в большой гостиной у камина, пили шампанское, кушали торт, общались, а потом, когда все подарки были вручены, все гости разошлись. Осталась только Гермиона, ведь Пэнс через каминную сеть вернулась в поместье Крауч.

Тем вечером ничего особенного не происходило: лишь тишина, легкое и непрерывистое дыхание двух волшебников. Драко сидел на диване, а Гермиона лежала на спине, положив голову на колени будущего супруга, и наслаждалась его обществом.

Девушке очень нравилась эта умиротворяющая тишина, ей казалось, что только любящие и родные сердца могут просто дарить друг другу свое многозначительное молчание и наслаждаться этим. Гермионе просто нравилось наслаждаться этими редкими и беззвучными моментами. Она мечтала дарить свою тишину Драко, ведь она так много значила для девушки.

— Знаешь, о чем я мечтаю? — внезапно спросил Драко, поставив фужер с алкоголем на журнальный столик у дивана.

— О чем? — тихо спросила волшебница, открывая прикрытые медово-карие глаза.

— Я хочу украсть тебя из этого мира, уехать далеко-далеко, подальше от войны, от боли и сделать тебя счастливой, — хриплым голосом сказал Малфой.

— Я согласна на все, лишь бы быть рядом с тобой.

— Меня полностью удовлетворил твой ответ, — он склонился над ее личиком и нежно поцеловал. — Останешься со мной на ночь?