18. Связаны навек

Когда Гермиона поговорила с Пэнси о Роне, то все встало на свои места. Оказалось, слизеринка влюблена в парня почти уже два месяца, после того, как примерила на себя облик Грейнджер, выпив оборотного зелья с ее волосом.

Паркинсон очень боялась, что Уизли отвергнет ее, к тому же «конкуренцию» ей составила влюбленность Рональда в Гермиону Грейнджер, но та уже готовится к помолвке с Драко, и угрозы почти никакой нет, сложность заключается лишь в том, что надо влюбить Уизли в себя естественным путем. У мисс Крауч был составлен на это план.

Первый пункт заключался в том, чтобы избавиться от Лукэнии. (Кстати говоря, он уехал из фамильного замка Паркинсонов после того, как Гермиона и Пэнси удалились в соседнюю комнату). План по устранению итальянца был достаточно прост: Гермиона хотела умертвить его или под заклятием «Империо» заставить разорвать помолвку; девушки склонялись ко второму варианту. Грейнджер обязалась взять этот пункт на себя.

Второй пункт: построить отношения с Рональдом. Гермиона считала это самым сложным, но у нее были козыри в кармане, которые поспособствуют выполнению этой задачи. Третий пункт был наисложнейшим, нужно было влюбить рыженького парня в подругу, но тут все зависело от самого Рона. Гермиона решила не вмешиваться в дела сердечные. Была еще одна маленькая вещь, так сказать, — загвоздка: нужно было изменить мнение семьи Уизли к Паркинсонам, и наоборот. Это тоже была сложная задача, но как говорится: «Волшебник с целью и волшебной палочкой может и Гриндевальда загубить!»

Обсудив план действий на следующие пять месяцев, девушки отправились спать, а на утро поспешили на шопинг, чтобы купить новые платья в магической Женеве. Наряды были нужны для приема у Малфоев, не могут ведь аристократичные девушки явиться на празднование Рождества в поношенной одежде.

Паркинсон таскала Крауч по всем магазинам на протяжении целого дня, заставляя примерять каждое платье, но Гермионе ничего не шло — она была слишком худой и низкой, многие фасоны ей просто не подходили.

— Пэнси, я тебе уже говорила, давай наймем швею. Сделаем платья на заказ, в единственных экземплярах. К тому же, у меня завтра помолвка, я должна быть неотразимой! — ныла Гермиона, ведь она так не любила магазины и примерять одежду; обычно отец всегда приглашал швею на дом, и Гермионе делали одежду под заказ, даже школьную форму.

— Сколько же с тобой проблем! У тебя не фигура, а одна кожа да кости! И как ты могла зацепить Малфоя? — парировала юная леди с черными, как уголь, волосами.

— Не язви, Паркинсон. Для того чтобы зацепить Драко, я ничего не делала, а просто была собой... Хотя, в этом очень сильно сомневаюсь, так как уже три года ношу маску лжи... — задумалась собеседница.

— Поверь, мы — чистокровные — носим ее каждый день, такое наше воспитание и с этим ничего не поделать. Ладно, пойдем в ателье, — вздохнула Пэнси.

Девушки еще раз прошлись по «аля-Косому-переулку» в Швейцарии и отправились в ателье. Надпись на входе по-немецки гласила: «Ателье. Пошьем платье за час!» Подруги зашли в миловидный магазинчик. Продавщица дружелюбно улыбнулась и подошла к клиенткам. Женщине на вид было лет пятьдесят, если не больше, ее доброе лицо очень привлекало, а глаза блестели счастьем и отрадой.

— GutenTag! Wir müssen zwei Kleider nähen. (Добрый день! Нам нужно сшить два платья), — заговорила на немецком Паркинсон, приветливо улыбаясь.

— Англичане, не так ли? — вежливо спросила женщина.

— Да, это так заметно? — хихикнула Гермиона.

— У вашей подруги очень явный акцент, проходите. Мне очень приятно, что вы знаете наш язык. Какие платья хотите? — решила перейти к делу продавщица.

— А как вас зовут, мадам? — поинтересовалась Гермиона.

— Зовите меня миссис Отт.

— Меня зовут Гермиона, очень приятно, — представилась Крауч и миловидно улыбнулась. — Миссис Отт, мне нужно платье с корсетом, бардового цвета, длиной... — задумалась Гермиона, — до голени, с открытыми плечами, закрытым горлом и пышной юбкой. Мне бы еще хотелось в комплект к нему иметь перчатки, длиной выше локтя, — пока девушка говорила, миссис Отт кивала, а прытко-пишущее перо записывало все на пергамент.

— Хорошо, Гермиона, а вам мисс...?

— Пэнси Паркинсон, — официально произнесла слизеринка. — Мне нужно платье с вырезом на спине василькового цвета, чтобы хорошо садилось на талии, и перчатки, но не длинные, до локтя. Что касается юбки... хочу, чтобы она была длинной до щиколотки и струящейся к низу, — высказала свои пожелания Пэнс, деловито жестикулируя рукой.

— Хорошо, тогда я сниму с вас мерки, и через час можете забрать платья. Но вот еще один вопрос: из какой ткани вам их шить?

— Выберете ту, что дорого смотрится, ткань не должна рваться или портиться. Платья должны быть легкими и воздушными, если это возможно, миссис Отт, — строго сказала черноволосая девушка с короткой стрижкой.

— Хорошо, цену я скажу вам позже, мисс, — женщина сняла мерки с девушек и ушла куда-то вглубь магазина.

— Гермиона, у нас есть еще целый час! Может, сходим и купим туфли?

Через час платья и туфли были куплены и девушки вернулись в фамильный замок Паркинсонов. Было уже поздно, и Гермиона решила остаться у Пэнси с ночевкой, несмотря на то, что обещала отцу вернуться домой этим вечером. Девушка отправила весточку с совой Пэнси и спокойно легла спать в комнате для гостей.

Утро было таким же насыщенным, как и вчерашний день. Девушки проснулись в девять, оделись и спустились на ранний завтрак. Мистер и миссис Паркинсон ждали их в малой столовой.

Пэнси проснулась недавно и без всякого энтузиазма шагала по коридору, все еще ощущая неотступивший сон. А Гермиона уже давно бодрствовала, она встала около семи утра и чувствовала себя прекрасно, а также почитала книгу, которую ей положил домовик Пинтон в сумку. Единственное, что беспокоило Гермиону, так это то, какое задание ей даст Темный Лорд, а самое главное — когда.

Пэнси отворила дверь в малую столовую, с радостью закричала: «Мать! Отец!» — и кинулась их обнимать. Гермиона очень удивилась такому всплеску эмоций Паркинсон, ведь впервые видела ее такой.

Пэнси переполняли чувства радости и отрады, на ее лице за долгое время появилась улыбка, она была очень счастлива видеть своих родителей, ведь не виделась с ними уже очень давно. Волан-де-Морт отправил их полгода назад, еще в начале лета, в Россию искать странников среди русских для укрепления своей армии.

— Я так рада вас видеть! — восклицала девушка.

— Мы тебя тоже, дочка! — радостно сказал Френсис Паркинсон, отец Пэнси, обнимая ее. Он так любя смотрел на нее, а мать даже расплакалась от счастья.

Гермиона мирно глядела на воссоединившуюся семью; она была очень рада за подругу и не смела мешать им, а просто терпеливо стояла в дверях, до того момента, пока ее не заметили.

— Пэнси, милая, а что здесь делает мисс Грейнджер? Она же грязнокровка! — старалась как можно мягче сказать Меланж Паркинсон, утихомиривая свой пыл. Она была строгой женщиной, в отличие от слабохарактерного отца, который дозволял своей дочери почти все. Единственный раз, когда отец не стал прогибаться под дочку, так это тогда, когда она поступала в Хогвартс. Когда Пэнси было одиннадцать, она не хотела ехать учиться в школу.

— Мам, пап, она не грязнокровка! — заявила девушка, защищая подругу. — Гермиона, подойди ко мне, — властно сказала Паркинсон и обняла одой рукой сокурсницу за плечо, а родители дочери брезгливо скривились, но продолжили слушать. — Мама, папа. Это Гермиона, моя подруга. Гермиона, это мои родители, Меланж и Френсис Паркинсон, — следуя правилам этикета, познакомила волшебников Пэнс.

— Мистер и миссис Паркинсон, я Гермиона Крауч, дочка Бартемия Крауча-младшего. Насколько я поняла, вы меня из заголовков газет знаете, но не верьте всему, что пишут, — холодным тоном объяснила девушка, она опять разозлилась, что ее назвали грязнокровкой. Это очень бесило в последнее время. Грейнджер протянула ладонь для рукопожатия, но ее проигнорировали, брезгливо смотря в ее сторону. Опустив руку, Гермиона одарила холодным взглядом родителей Пэнс и промолвила: — Извини, Пэнс, я попыталась. Мне кажется, мне тут не рады. Я, пожалуй, отправлюсь к себе в поместье.

— Но, Гермиона... — с сожалением произнесла Пэнси, зло смотря на родителей.

— Увидимся в Малфой-мэноре, — вздохнула Гермиона. — Пинтон! — вызвала она своего домовика.

— Да, хозяйка? — появился в воздухе Пинтон, поклоняясь Гермионе.

— Забери мои вещи из комнаты для гостей, и мы трансгрессируем в поместье, — холодно отозвалась Гермиона. Домовик снова испарился, а Крауч повернулась к Паркинсон. — Пэнси, милая, прости меня, но мне все равно нужно в поместье, отец наказал мне быть дома к одиннадцати. Часом раньше, часом позже... Не держи зла на меня, — печально улыбнувшись, она подошла к подруге и обняла ее.

— И ты тоже не держи зла на моих родителей, они просто еще не доверяют тебе, — шепнула на ушко Пэнси.

— Мисс Крауч, все готово, — оповестил Гермиону домовик.

— Мистер и миссис Паркинсон, Пэнси, до свидания. Пенс, спасибо за классный день, — с этими словами мисс Крауч взялась за ручку домового эльфа и исчезла.

— Пока, — с печалью в голосе донеслись до Гермионы слова подруги.

После того, как Гермиона аппарировала, Пэнс осталась наедине с родителями в малой столовой. Она ненавидела такие моменты, когда они не верили в то, что им говорили. Ей было очень стыдно за них, ведь они оскорбили ее подругу. Раньше у Пэнс не было таких хороших подруг, как Гермиона, в основном она общалась только с Драко и Блейзом, поэтому так дорожила Грейнджер.

Девушка озлобленно посмотрела на родителей и укоризненно произнесла:

— Ненавижу вас, это моя единственная подруга! А вы так со мной поступили, предатели! — со скоростью снитча она вылетела из малой столовой и со злостью хлопнула дверью.

***

Как же Гермиона бесилась, когда ей говорили, что она грязнокровка. Она ненавидела это слово с того самого дня, как Драко назвал ее так на втором курсе. Неприязнь к человеку зарождается у Гермионы сразу после того, как ее называют этим словом. Она была готова рвать и метать, когда увидела призрение и брезгливость в глазах Паркинсонов. Как же она ненавидела этот взгляд.

Девушка пыталась утихомирить этот пыл внутри себя, чтобы не воспользоваться магией или совершить магический выброс, (раньше, когда она злилась, такое происходило часто). Свою внутреннюю энергию нужно контролировать, а для этого надо взять под контроль эмоции, которые так сильно мешали девушке.

Гермиона перенеслась в малую гостиную, а ее кровь закипала от ненависти ко всему этому. Домовик сразу это заметил и обеспокоенно посмотрел на девушку.

— Что я могу сделать, мисс? — протараторил эльф, боясь, что с его хозяйкой что-то случится.

— Пинтон, зови отца, а-а-а, я не сдержусь! Быстрее! — закричала она.

Домовик растворился в воздухе, а Гермиона скорчилась от боли и рухнула на пол. Несдержанная магия рвалась из ее тела, магических выбросов не было уже почти полгода, и вот это опять повторяется. В комнате раздался характерный хлопок, и краем глаза девушка увидела знакомые ботинки.

— Гермиона, что случилось?! — обеспокоенно воскликнул Бартемий, подбегая к дочери, которая распласталась на полу.

— У меня сейчас будет магический выброс, его нужно сдержать! Нужно в Мунго! — воскликнула девушка и снова скорчилась от боли.

— Мне нужно принять оборотное зелье, меня ищут авроры! — запаниковал Крауч.

— Нет времени, отец! Я наложу на тебя чары, отводящие взгляд. Быстрее! Я не вынесу этого! А-а-а, — и снова мучительная боль поразила тело девушки, как будто у нее под кожей находилось множество осколков стекла, режущих изнутри, будто вострым клинком поразили все тело, жар подступал, и капли пота начали стекать со лба.

— Хорошо, Пинтон, перенеси нас в больницу Святого Мунго, в кабинет Клауса Митчела!

Характерный хлопок трансгрессии — и Краучи перенеслись в Мунго.

Клаус Митчел работал в больнице Святого Мунго уже пять лет. Он разбирался с очень сложными магическими заболеваниями. Крауч-младший учился с ним на одном факультете во времена Мародеров, они были хорошими друзьями и оба вступили в Пожиратели Смерти еще в отрочестве.

Митчел был высоким мужчиной со светлыми волосами и широкими плечами. Так как целитель очень часто оставался на ночное дежурство в больнице, на его лице всегда была четырехдневная щетина. Он был добр собой, но в рядах Темного Лорда ценился своей жестокостью. Он умел пытать людей так, что у них развязывались языки в первые же минуты.

Клаус сидел за своим рабочим столом и разбирал бумажную кучу на столе. Это занятие он никогда не любил, а так как его помощница заболела, ему пришлось делать это самому. Когда Митчел добрался до последней стопки бумаг, он услышал звук трансгрессии над своим ухом и поднял голову.

Перед ним стоял мужчина, лица которого он не мог разглядеть, а на руках у него была уже знакомая целителю девушка. Митчел все понял.

— Крауч, история повторяется? — взволнованно спросил целитель, вставая с кресла.

— Помоги ей! — взмолился Бартемий. Митчел указал рукой на кушетку в своем кабинете, разрешая положить девушку туда. Когда Крауч опустил свою дочь на неё, Гермиона тихо простонала.

— Я не удивлюсь, если у нее опять был всплеск эмоций, который она подавила! Ваше чистокровное воспитание может влиять на детскую психику! И причем не в лучшую сторону! — ругался целитель. Он достал из кармана какую-то пробирку с зельем, дал выпить его Гермионе, и девушка сразу погрузилась в сон.

— Я сам решу, как буду воспитывать свою дочь, — холодно отозвался Крауч, а Митчел просто не стал спорить. — Что ты ей дал? — обеспокоенно спросил он спустя пару секунд молчания.

— Сильное успокоительное. Оно будет действовать около двух часов, потом она проснется, ей станет лучше, но эту проблему надо как-то решать. Как долго она подавляла свои эмоции? — Клаус Митчел показал рукой на кресло напротив своего стола, куда сел Бартемий, а сам целитель уселся за рабочий стол.

— Я знаю лишь то, что последнее время у нее был большой стресс, — рассуждал Крауч, изредка посматривая на дочку. После сказанного Барти, Митчел укоризненно посмотрел на друга. — И не смотри на меня так, я с ней только три дня назад увиделся и не успел повоспитывать, хотя стоило бы.

— Твои методы воспитания очень жестоки, Барти, — он смотрел на него осуждающе и покачал головой. Клаус не одобрял методы воспитания друга, сам бы он никогда не поднял бы палочку на свое чадо, пусть и детей у него не было.

— Зато действенны, — спокойно возразил Крауч.

— И какие же стрессы она испытывает? — доставая блокнот, спросил целитель.

— Темный Лорд даст ей задание, она очень переживает по этому поводу, да еще и эта помолвка...

— Слышал, слышал. Дату перенесли на сегодняшний день? — Отец Гермионы лишь скупо кивнул, а Клаус продолжил свой расспрос: — Ты знаешь, почему она сегодня так нервничала?

— Нет, думаю, тебе лучше спросить у нее.

***

Гермиона очнулась от сильной головной боли, все тело ныло, будто она бегала неделю без остановки. Судя по ощущениям, она лежала на кожаной кушетке, которая была так знакома. Не открывая глаз, Гермиона могла понять, что находилась в кабинете своего старого знакомого. Он часто ей помогал выбраться из стрессов и угнетающего состояния, уже много раз спасал ей жизнь, и она была ему за это очень благодарна.

Крауч ощутила пристальный взгляд целителя Митчела на себе и тихо прошептала:

— В который раз вы меня спасли, Клаус. Благодарю... — устало протянула девушка, не открывая глаз.

— Ну что ты, мне это не составило труда. Скажи, ты все так же принимаешь успокоительные зелья, которые я прописал?

— Да, — ответила Гермиона и услышала, как целитель черкнул у себя что-то в блокноте.

— Проблем со сном не возникало?

— Было два месяца назад, но я стала принимать маковую настойку, так что все нормализовалось, — пробурчала девушка, как это делал обычно Рон, и поморщилась от главной боли. — Можно мне что-нибудь от головной боли?

Гермиона услышала какую-то возню возле шкафа, но все равно не открывала глаза. Приближающиеся шаги, горлышко пробирки у самых губ... Она машинально приставила пробирку к носу и понюхала.

— Кипрей, котовник, тмин и настойка душицы. Обезболивающая настойка, я полагаю, — скептически произнесла Гермиона, поднимаясь со своего места и усаживаясь на кушетку. Она выпрямила спину и только потом открыла глаза. Яркий луч света ударил в карие очи, и девушка невольно сощурилась, фокусируя зрение и сосредотачиваясь на каком-то объекте, но смотрела она лишь в пустоту. Гермиона поднесла пробирку к бледным губам и, поморщившись, выпила предложенную настойку.

Клаус Митчел даже не удивился — он знал, что Гермиона отличный зельевар и может распознать любое зелье лишь по его запаху. У девушки были невероятные способности, это Клаус подметил еще два года назад, когда впервые с ней столкнулся.

Тогда Митчел прибыл по просьбе Бартемия в поместье Краучей. Он еще не знал, что столкнется с самой сильной и умной волшебницей этого столетия. Клаус с первой же встречи понял, что пред ним находилась та, чья сила может затмить любого темного волшебника, был лишь один вопрос: одурманит ли она ее? Ведь все могущественные волшебники, одурманенные своими возможностями, идут на самые страшные поступки, чтобы утвердиться в обществе. Когда Митчел узнал о прошлом Гермионы, он все понял.

«У этой девочки не самое приятное прошлое. «Грязнокровка» — это слово будет преследовать ее вечно. Ненависть окружающих, боль от потерь, плохие отношения с приемными родителями - все это сыграет свое дело, когда она будет выбирать сторону, и даже свет не сможет спасти ее...» — качая головой, думал мужчина.

Два года назад Бартемий Крауч не просто так позвал своего друга к себе. Тогда у Гермионы случился первый мощный выброс энергии, сравнимый с атомной бомбой. Клаус понимал причину всему этому: девушка сосредотачивала в себе много магии, которую не знала куда деть, а от того, что она ее сдерживала, и произошел выброс, который мог погубить не только Гермиону, но и всех окружающих.

И вот, теперь, все повторяется. Задача Клауса заключалась в том, чтобы выяснить причину нового приступа.

— Дорогая, расскажи, что случилось? — мягко начал Клаус.

— Знаете, вы очень напоминаете мне магловских психотерапевтов, — холодно усмехнулась девушка, а затем добавила: — У меня сегодня помолвка, приходите, после я вам все расскажу, — столкнувшись с непонимающими глазами целителя, Гермиона вытащила обычную бумажку из кармана и трансфигурировала ее в пригласительную открытку. Наложила на нее заклинание «Портал» и протянула Митчелу. — Приходите.

Девушка встала с кушетки, пока Клаус разглядывал открытку, и собиралась уходить, как ее окликнули.

— Гермиона, твой отец ждет тебя в поместье, — вздохнул целитель, а девушка качнула головой на прощанье и активировала кольцо-портал, произнеся: «Поместье Краучей».

Перемесившись к себе в комнату, Гермиона попросила домовика передать отцу, что она дома, а после достала из сумочки с безграничным расширением платье, купленное в Женеве.

Она нарядилась в прекрасное платье, подчеркивающее ее фигуру. Бордовая ткань струилась до пола, пышная юбка была сделана из легкой ткани с множеством подкладок, перчатки прикрывали руки выше локтя. Гермиона убрала волосы в высокую и аккуратную прическу, похожую на пышный хвост. Туфли были на невысоком каблуке, в тон платья из драконьей кожи.  В потайной карман уместился уменьшенный портрет матери, чему девушка была нескончаемо рада.

Ближе к шести вечера Гермиона подошла к кабинету отца и, учтиво постучавшись, зашла вглубь комнаты. Бартемий Крауч, как всегда, восседал на своем кресле за рабочим столом, потягивая горячий чай из чашки. На столе лежала книга, которую он пристально изучал.

— Что читаешь? — тихо спросила дочка, подходя к столу. Бартемий поднял на нее задумчивый взгляд, смотрящий куда-то вдаль, а потом ответил:

— Уже ничего. Готова? — Холодные тона проскользнули в его голосе, что говорило о том, что сейчас Гермионе не стоит выкидывать ничего, что могло разозлить отца.

— Да. Знаешь, мне немного страшно, — призналась она.

— По поводу чего? — спросил Бартемий, осматривая с ног до головы свою дочь и подмечая, что сегодня она выглядит необычайно красивой. Он выжидающе посмотрел на Гермиону, ожидая ответа, а та просто подбежала к отцу и крепко-крепкоего обняла.

Бартемий не ожидал такого действия со стороны Гермионы, у них были доверительные отношения, но такие моменты редко случались в их жизни - обычно они проводили вечера за обсуждением книг. Ужины, обсуждение проблем, но ничего больше, они редко разговаривали по пустякам. Гермиона сидела в библиотеке, а Бартемий уезжал по заданиям Темного Лорда. Теперь их отношения точно перешли на новый уровень.

Гермионе было очень плохо: все эмоции, которые она испытывала все это время, просто рвались наружу. Страх, боль, отчаянье, ненависть, чувство вины, и другие маловыраженные чувства, играющие свою роль, -все эти чувства просто дурманили ее, туманили разум, не давали видеть ясно и действовать хладнокровно.

— Отец, мне плохо, очень... Ты даже не представляешь насколько. Это хуже тысячи круциатусов. Как будто тиски давят на меня, что-то не дает мне жить спокойно, что-то гложет изнутри. Я не понимаю, я уже ничего не понимаю, — в отчаянности шептала девушка, пытаясь не заплакать; ком повис в горле, не давая спокойно дышать.

Бартемий сконфузился от слов дочери - так откровенно они еще не говорили. Раньше они держались на расстоянии, никогда не говорили о своих чувствах, поэтому теперь Крауч даже не знал, что делать. Слова не связывались между собой, но думать и не нужно было, сердце подсказало, как действовать. Он, будто управляемый невиданной силой, крепко обнял дочь, поцеловал ее в лоб и сказал:

— Все будет хорошо, просто будь сильной. Ты – Крауч, а мы выживаем всегда, везде и при любых обстоятельствах. Я верю в тебя, — это были первые ободряющее слова от отца, которые слышала Гермиона. Те самые слова, которые ей были так нужны все это время. Слова поддержки с уст Бартемия звучали заботливо и гордо, так мог говорить только отец, гордящийся своей дочерью.

— Спасибо, это очень важно для меня. Твоя поддержка – самое важное, — девушка невольно улыбнулась и отошла от отца.

Через десять минут сработал портал и семья Краучей перенеслась на рождественский прием в Малфой-мэнор.

***

Малфой-мэнор казался Драко очень ярким по сравнению с тем мрачным домом, в котором он жил каждый свой свободный от школы день. Таким ярким и светлым этот дом становился только в праздники, во время приемов, а так он напоминал собой темную нору, несущую за собою мрак и уныние.

Во всех залах под потолками летали свечи, уютные диванчики и софы стояли возле стен, бальный зал украшен для празднества, а елка красовалась в центре. Музыкальные инструменты, поставленные в углу, сами играли спокойную и умиротворяющую мелодию. Большую столовую эльфы накрыли на сто персон, по меркам миссис Малфой, гостей было предостаточно, но не по меркам лорда Малфоя.

Драко спустился на первый этаж, готовясь встречать гостей, они должны были появиться с минуты на минуту. Нарцисса Малфой тоже спустилась вниз. Подойдя к сыну, она спросила:

— Сынок, все хорошо? Ты кажешься мне очень напряженным, — миссис Малфой всегда подмечала все изменения в сыне.

— Все хорошо, мам, — обыденным тоном отозвался Драко.

— Ты же знаешь, маска тебе не поможет. Я знаю тебя лучше всех и могу видеть все через твою маску непроницательности, — заботливо сказала мать. Она хорошо знала своего сына, пусть даже и редко с ним общалась. У них были теплые отношения, ведь Нарцисса всегда заботилась о своем сыне и опекала его, в отличии от строгого отца.

— Мам, прошу, давай не сейчас, я не настроен говорить о своих чувствах, — устало протянул Драко, не желая говорить с матерью на его нелюбимую тему.

Мать Драко Малфоя часто пыталась поговорить с ним о его чувствах, о Гермионе, о делах в школе, но парень почти всегда старался избегать этого, утешая Нарциссу тем, что все хорошо и у него нет проблем, хотя они есть, просто он не всегда был готов о них говорить.

— Хорошо, поговорим позже, — пошла на уступку мать.

Вскоре начали появляться гости, заполняя залы и обсуждая что-то между собой. Чета Малфоев почтенно встретила каждого, а домовики помогали господам снимать теплую одежду. Вскоре все приглашенные поделились на маленькие группки по интересам и общим темам для обсуждения, а миссис Малфой, как хорошая хозяйка дома, обошла каждый сформировавшийся кружек и поучаствовала в обсуждениях. Гостями были в основном пожиратели и чистокровные волшебники, которые являлись родственниками или близкими друзьями семьи Малфоев.

Гермиона и Бартемий опоздали на пятнадцать минут, что заставило Драко понервничать. Он нервно поправил черный галстук и засунул руку в карман. Услышав знакомый звук трансгрессии, Малфой дернулся с места и пошел в сторону входа в поместье, лорд и леди Малфой последовали за сыном.

Краучи телепортировались к парадному входу в Малфой-мэнор, уже тут были слышны звуки музыки, возгласы гостей на веранде, а яркий свет из окон освещал темную и заснеженную вечернюю дорогу в поместье, проходящую через сад.

Бартемий Крауч вел свою дочь под руку к парадным дверям, а Гермиона гордо шагала рядом. Двери распахнулись, и девушка увидела Драко, стоящего на пороге. Парень сдержанно улыбнулся и качнул головой в знак почтения мистеру Краучу, а Гермионе в знак приветствия. Девушка хотела помчаться к любимому в объятья, но крепкая хватка отца остановила ее, предупреждая о манерах. Скрипя душой, она продолжила спокойно идти по направлению к Малфоям.

Подойдя к ним, Гермиона кинулась Драко на шею, забыв обо всех манерах и о том, что нужно поприветствовать мистера и миссис Малфой.

— Почему ты опоздала, Гермиона? — шепнул ей юноша, но вопрос остался без ответа, так как Гермиона вспомнила о правилах этикета и почтительно присела в книксене перед Малфоями.

— Люциус, извини за рассеянность моей дочери и за наше опоздание, у нас был трудный разговор, — отойдя подальше от молодых людей, заговорило старшее поколение.

— Как я тебя понимаю, Барти, воспитывать детей - ужасная морока, особенно тогда, кода они слишком амбициозные. Пройдем в мой кабинет? — вежливо спросил Люциус, делая приглашающий жест рукой. Они удалилась.

Тем временем Нарцисса поспешила проведать гостей, оставив молодых людей одних.

— Пойдем отсюда, здесь слишком шумно, — попросила Крауч, и Драко тотчас увел ее из шумной компании.

Они быстрыми шагами поднялись на самый верхний этаж и забежали в библиотеку, где пахло книгами и пылью. Несмотря на всю чистоту дома, запах пыли в библиотеке всегда был. Зайдя внутрь комнаты, девушка заклинанием захлопнула дверь и наложила запирающие и заглушающие чары.

Гермиона несколько раз нервно поправила невидимые складки на платье и перемялась с ноги на ногу, волнение можно было заметить невооруженным глазом, а злость источалась из ее глаз. От этого Драко стало не по себе, он со всей своей выдержкой смотрел на возлюбленную.

— Драко, — заговорила первая Гермиона после нескольких минут тишины. Она томно вздохнула: — Ты нашел какое-нибудь заклинание или ритуал по временной смерти?

— Пока нет, но у нас еще целые каникулы, прошло всего три дня, — спокойно ответил парень, крутя в руках волшебную палочку.

— Ты не понимаешь! Темный Лорд даст мне задание, и у меня не будет много времени искать решение проблемы со смертью Дамблдора! Мы должны успеть за следующие несколько суток, — взъелась Гермиона, понимая всю безнадежность ситуации.

— А ты? Ты хоть что-то нашла?! — повысил тон Драко.

— У меня тоже ничего, совсем... Было заклинание, которое я использовала во время битвы в Косом переулке - проклятье временной смерти, но обратного заклинания нет. Человек, который создал это проклятье, – умер, не создав контрзаклинание, а формулу я не знаю... — печально покачала головой юная волшебница.

— Мы найдем что-то еще или создадим свое заклинание, ты же сильная и умная ведьма, у нас получится, — прошептал Драко, подходя все ближе и ближе к Гермионе. Он обнял ее за талию, притянув к себе, а она положила голову ему на грудь. Они так стояли еще очень долго, пока их покой и идиллию не нарушил появившийся домовой эльф.

— Хозяин Малфой, мистер Люциус Малфой приказал вам спуститься вниз для проведения ритуала, — поклонился домовик, обращая на себя внимание.

— Хорошо, можешь идти, — властно сказал Драко. Сейчас он был очень похож на своего отца: надменный взгляд, прямая осанка, холодность в голосе и такая же выдержка. После того, как эльф растворился в воздухе, Малфой позвал свою девушку: — Гермиона, нам нужно идти, достаточно меланхолии на сегодня.

— Идем, — согласилась она.

В главном зале уже все собрались, а шум стих, как только по лестнице спустилась неразлучная пара. Драко держал под руку Гермиону, они были рядом и дополняли друг друга, как обложка книги и ее страницы, вот только не понятно, кто из них обложка, а кто страница с текстом. Ведь они оба содержательны внутри, как и красивы снаружи.

Гермиона быстрым взором окинула зал: Люциус Малфой стоял возле лестницы с Нарциссой, а Бартемий был неподалеку, общаясь с каким-то человеком. В зале так же были и ребята со Слизерина, а рядом с их компанией стояла Пэнси с родителями, которые с недоверием смотрели на Гермиону. Тут была и чета Гринграссов: Дафна и Астория с открытыми ртами смотрели на лестницу, где стояли Гермиона и Драко, ничего не понимая. Грейнджер лишь усмехнулась их реакции. Конечно, как же Драко Люциус Малфой станет стоять с грязнокровкой под руку?! А как же лорд Малфой допустил бы такое, чтоб в его доме находилась подобная тварь?!

Гермиона от возникшего напряжения стиснула руку Драко Малфоя еще сильнее. Тот лишь ободряюще ей улыбнулся, как бы говоря: «Все хорошо, не волнуйся».

Люциус Малфой отошел от жены и приблизился к паре.

— Дамы и господа, — привлек внимание народа хозяин поместья. — Рад вас приветствовать здесь. Этот день запомнится вам не только празднованием Рождества, но и великим событием в моей жизни и важным шагом в жизни моего сына. В этот знаменательный день, Драко Люциус Малфой, мой сын, будет помолвлен на дочери Бартемия Крауча-младшего, Гермионе Алисии Крауч, — сказав это, Люциус повернулся к Гермионе и Драко и качнул головой в знак того, что скоро все начнется.

Тем временем гости сдержанно хлопали в ладоши. Малфой-старший подозвал жестом пару к себе, взглядом указывая на руки Гермионы, чтобы та сняла перчатки. Девушка поняла его без слов и сняла ненужный, в данный момент, гардероб одежды. Пара стала друг напротив друга, протянув друг другу правые руки, как при непреложном обете, скрипя их в "замок". Люциус Малфой взмахнул палочкой, и руки волшебников скрепились белой полосой магии.

— Драко, произноси клятву первым, — скомандовал мужчина.

— Дорогая Гермиона Алисия Крауч, я клянусь тебе быть верным спутником по жизни, никогда не предавать, быть откровенным с тобой, всегда быть рядом, вечно тебе во всем помогать, защищать и оберегать, — твердо и уверенно произнес Драко.

— Драко Люциус Малфой, я клянусь быть верной спутницей тебе по жизни, быть честной и откровенной с тобой, быть преданной тебе, быть рядом и, чтобы не случилось, всегда быть опорой и надеждой для тебя, — уверенно сказала Гермиона, смотря в глаза Драко.

После принесенных ими клятв, заклинание спало, образуя на запястьях коричневые и малозаметные надписи на рунах, которые гласили: «Связаны навек души ваши».