3. Смотри в глаза, когда с тобой говорят чистокровные!

В этом году Гарри назначили капитаном команды «Гриффиндор» по квиддичу, чему он даже не удивился, поскольку знал, что является лучшим игроком в команде. Рону это было как раз на руку: он метил на место вратаря, так как не был так уж силен в полетах, в отличие от Джинни, которая стала охотником в команде, чему была несказанно рада. Теперь она решилась профессионально заняться этим спортом.

После того, как МакГонаглл назначила Поттера капитаном, он ощутил всю ответственность, которую ему пришлось нести. Декан Гриффиндора возлагала на Гарри большие надежды и как же она была рада тому, что в этом году они в очередной раз возьмут кубок по квиддичу. Минерва вот уже около трех дней ходит с самой широкой улыбкой, можно даже сказать, что счастливей нее не было никого на свете.

Сам Гарри испытывал смятение: теперь ему предстояло тренировать целую команду, а это означало, что у него не будет выходных, так как нужно составлять тактику, тренировать игроков и, помимо всего прочего, у него есть уроки, которые тоже нужно будет делать. Также он боялся разочаровать своего декана, поэтому назначал тренировки команде почти каждый второй день по три часа, что, конечно, выматывало не только его, но и всех игроков. К тому же, в конце октября будет первый матч: Гриффиндор — Слизерин, и по этому поводу Гарри сильно волновался.

Сейчас, когда Рон Уизли стал вратарем, он волновался не меньше Гарри. Ответственность легла и на его плечи: вратарь — очень важная составляющая команды. Рыжеволосый всегда очень нервничал во время тренировок, но его сердце успокаивала Лаванда Браун.

Эта девушка присутствовала на всех тренировках и кричала поддерживающие слова Уизли. Она любила его, на что он, кажется, тоже отвечал взаимностью. Лаванда всегда была рядом: сидела на завтраках, обедах и ужинах напротив Рона, а когда засматривалась в его небесно-голубые глаза, то не могла отвести взгляда, открывая рот от удивления. Какие же красивые его глаза...

Гарри и Рон сидели в понедельник утром за завтраком; шла третья неделя после начала учебы.

Гермиона, стуча каблуками, влетела в Большой Зал. Она была чем-то раздражена; ее волосы не были расчесаны, под глазами — синяки от усталости или от недосыпа. Девушка шагала так громко, что обратила на себя внимание всех присутствующих в зале, в том числе и Драко Малфоя. Проходя мимо стола Слизерина, Гермиона кинула раздраженный взгляд на блондина и села рядом с Гарри.

— Гермиона, что случилось? — заботливо спросил Поттер.

— Ничего, Гарри. — Девушка достала зеркальце из сумки и прозрачный тюбик с каким-то прозрачным кремом. Она открыла тюбик и принялась размазывать странную субстанцию по своему лицу, на что Рон с удивлением посмотрел.

— А что это у тебя такое? — удивленно и с недоумением спросил Уизли.

— Да, так, женские причуды... не стану же я ходить по школе и пугать людей, — спокойно, с нотками безразличности в голосе ответила Гермиона. Она все так же смотрела в зеркальце. Через секунду прозрачный крем приобразил лицо девушки.

— Ты что, не спала? — спросил Гарри, переживая за подругу.

— Не могла уснуть... Я пошла в библиотеку из-за бессонницы и читала книгу по зельям. Ты ведь в курсе, что мы сегодня будем варить зелье поиска? — девушка убрала косметические принадлежности в сумку.

— Да, мы знаем...— с сомнением пробурчал себе под нос Рон.

— Как долго у тебя уже это? Бессонница? Выглядишь так, будто не спала неделю, — придирчиво спросил Поттер.

Грейнджер промолчала. Она сделала вид, будто не слышала вопрос своего друга, и лишь смотрела в окно.

— Гермиона? Ты слышишь меня? Я спрашиваю, когда это началось? — Гарри смотрел на подругу, пытался понять, о чем она думает.

Гриффиндорка смотрела вдаль, не сосредотачивая свой взгляд на чем-либо. Она будто смотрела сквозь предметы, уставившись на что-то. У нее был очень задумчивый взгляд: в зрачках мелькало непонимание. А Поттер все никак не мог понять, что так беспокоит подругу.

— Гарри, да, я слушаю тебя. Эм... — Грейнджер опять задумалась, а потом, немного помедлив, ответила, лениво растягивая слова: — Не знаю. Неделю, две? Наверное... не знаю...— она говорила очень туманно, будто ее мысли были отстранены, что очень волновало Поттера.

За последнюю неделю Гермиона спала всего семь или шесть часов. По этой причине она была не сосредоточена, отвлекалась на многие вещи, спала на ходу и мямлила себе что-то под нос.

— Герм, ты понимаешь, что тебе нужно поспать? — вмешался Рон.

— А ты вообще заткнись! Иди к своей подружке! — язвительно прокричала Грейнджер. Весь стол Гриффиндора покосил свои взгляды на девушку и зашептались. От злости, которая сейчас царила в душе Гермионы, она вышла из-за стола и отправилась на выход.

— Какая муха ее укусила? — раздался голос Рона из-за спины девушки, но та сделала вид, что ничего не слышала.

Гермиона вышла из Большого Зала, сегодня она была сама не своя и не в духе, хотя, возможно, ее настроение можно было списать на недосып. Или на головную боль, что не покидала сейчас девушку.

Грейнджер было совершенно все равно, что Рон начал встречаться с Лавандой. Это ее совсем не волновало, но почему-то именно этот факт заставил ее выйти из себя. Каждый раз, когда на горизонте появлялась мисс Браун, Гермионе хотелось ее придушить. Пусть она ей и ничего не сделала, но не понятно почему, Гермионе просто нужно было выплеснуть на нее свои неготивные эмоции.

Гермиона вошла в класс, где проводилась трансфигурация; она пришла на десять минут раньше положенного и села за последнюю парту. В этом году девушке совсем не хотелось умничать на уроках, привлекать к себе ненужного внимания, особенно от Малфоя. Ей просто хотелось спокойно послушать лекцию.

В классе еще никого не было.

Грейнджер осторожно присела за парту, достала учебник по трансфигурации и принялась перелистывать страницы учебника со скучающим лицом. Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел Малфой со своими друзьями.

— О, грязнокровка! Давно не виделись, что же ты в башне старост давно не появлялась? — как всегда с ухмылкой на лице и с язвительным тоном спросил Драко, войдя в кабинет.

— Я сегодня не в духе, Малфой. Может, ты удостоишь меня своим вниманием позже? — не отрывая голову от учебника, сказала Гермиона.

Внезапно Пэнси подошла к ее парте и ухватила гриффиндорку за волосы на макушке, задрав ее голову вверх, отчего шея Гермионы выгнулась, и Паркинсон приставила к ней волшебную палочку.

Грейнджер посмотрела на слизеринку своими карими глазами, которые были опухшими и красными, а под ними виднелись синяки; капилляры глаз были полопаны; бледная кожа, без румянца, а губы почти бесцветные. Бессонница сильно сказывалась на внешнем виде девушки. ГЕрмиона отвела взгляд в сторону. Холодные зрачки смотрели куда-то вдаль.

— Смотри в глаза, когда к тебе обращаются, грязнокровка. Как ни как с тобой чистокровные общаются; радуйся тому, что тебя вообще удостоили внимания! — Пэнси прижала кончик своей волшебной палочки к шее Гермионы. Слизеринка смотрела гриффиндорке прямо в глаза, где царило безразличие, что очень ее разозлило. Паркинсон натянула волосы девушки еще сильнее, отчего та скривила лицо и поморщилась от боли.

— Ну, ну, Пэнси. Не обижай нашу всезнайку, кто же тебе тогда на контрольной помогать будет? Не стоит, — саркастически промолвил Забини.

— Не забывайся, Блейз, — прошипела Паркинсон. Она была отличницей и не терпела такого отношения к себе, даже если это были саркастичные комментарии друзей.

— Отпусти... — прошептала Гермиона.

— Что ты сказала? Отпустить? А волшебное слово? — Пэнси ехидно улыбнулась.

— Я сказала «отпусти»! — Грейнджер вырвала свои волосы из рук слизеринки, вскочила со стула и врезала той кулаком в нос, а затем наставила палочку на Паркинсон. — Еще раз ко мне прикоснешься — мало не покажется!

В этот момент в дверях класса появилась Минерва МакГонаглл. Перед ее глазами стояла Гермиона, которая навела палочку на Пэнси, и у последней из носа текла кровь.

— Что здесь происходит? Мисс Грейнджер, объясните, пожалуйста. Что это все значит? — Лицо декана Гриффиндора выражало недоумение и удивление, ведь она знала, что подобные выходки не характерны для Гермионы.

Увидев на пороге кабинета профессора, шатенка выпрямилась, убрала палочку обратно в карман юбки и отошла назад. Она не могла объяснить сию сложившуюся ситуацию, а оправдываться не было сил. И к тому же, унижаться в глазах слизеринцов тоже не очень-то хотелось, а переубеждать МакГонаглл не было смысла, наверняка, она уже сделала свои выводы. Посмотрев в глаза декана и тяжело вздохнув, Гермиона сказала:

— Извините, подобного больше не повторится.

— Очень на это надеюсь, мисс Грейнджер. Двадцать очков с Гриффиндора, и останетесь у меня после уроков в качестве отработки. А вы, мисс Паркинсон, ступайте к мадам Помфри.

После этих слов Паркинсон с разбитым носом, откуда текла кровь, скрылась за дверью.

Гермиона уже подумала возразить профессору, как раздался звонок колокола, предупреждающий о начале занятий. В кабинет ввалились ученики и начали занимать свои места. Гарри и Рон сразу заметили отсутствие подруги на привычном для нее месте и покосились на заднюю парту. Ребята сразу поняли, что девушка не в духе, и ничего не сказали. Как только все ученики оказались на месте, начался урок.

— Уважаемые шестикурсники, — обращая на себя внимание, начала МакГонаглл. — Я и профессор Снейп заметили, что отношения между нашими факультетами ухудшились, конкретнее говоря, среди учеников шестых курсов. Поэтому мы приняли решение, что теперь вы будете сидеть парами: Гриффиндор — Слизерин. Хочу заметить: на всех совместных уроках.

После данного заявления по классу прошлись недовольные аханья и уханья. Все стали бурно обсуждать эту новость. Такие идеи со стороны профессоров никому не понравились. Особенно свое мнение активно выражали слизеринцы.

— Да, как такое вообще возможно?

— Кому это в голову пришло?

— Вы из ума там все выжили?

— Мерлиновы рейтузы! Что это?

— Всем тихо! — прокричала МакГонаглл. — Это решение было одобрено всеми учителями. Сейчас я назову списки пар, — профессор заглянула в пергамент и продолжила:Невилл Лонгботтом — Теодор Нотт;Симус Финниган — Грегори Гойл;Кэти Белл — Дафна Гринграсс;Гарри Поттер — Пэнси Паркинсон;Лаванда Браун — Блейз Забини;Гермиона Грейнджер — Драко Малфой....

Услышав подобное заявление профессора, у Гермионы глаза на лоб полезли. Сначала она прибывала в полнейшем шоке от происходящего, а потом разозлилась. Малфой отреагировал на это еще с большим ужасом, чем Грейнджер.

— Что, простите? Я не стану сидеть рядом с этой гря... — Малфой осекся, вставая с места, —...маглорожденной, извините.

— Вау, Малфой! А ты у нас, оказывается, слова извинений знаешь? Ничего себе! Ушам не верю! — выкрикнула с задней парты Гермиона.

— О, а я уже и забыл про тебя, грязнокровка! — раздраженно воскликнул Малфой.

— Соскучился? — с дерзостью в голосе снова отозвалась девушка.

— Малфой, не смей ее так называть! — Гарри вскочил с места, вмешиваясь в перепалку.

— Молчать всем! — профессор МакГонаглл пыталась утихомирить класс. — Мистер Поттер, мистер Малфой и мисс Грейнджер! Сейчас же сядьте на свои места! За то, что вы сорвали мне урок, я снимаю с каждого по двадцать баллов, а также даю отработку сегодня после уроков у меня в кабинете!

***

Урок трансфигурации прошел не самым лучшим образом. В принципе, теперь так будут походить все уроки. И зачем только такая идея пришла в голову преподавателям? Чего они хотят добиться от того, что посадят учеников Слизерина вместе с Гриффиндором за одну парту? Смех — да и только. Неужели все учителя надеются, что подобная мера сплотит два факультета, вражда которых продолжается много лет?

Гермиона просто не могла поверить в подобное. Она шла в башню старост, рассуждая в голове о своей проблеме. А проблема была лишь одна — Малфой.

В начале этого года Дамблдор решил, что теперь на пост школьных старост должны претендовать и шестые курсы. Кандидатур было очень много, в том числе и Малфой. Директор Хогвартса никогда не разделял учеников на хороших или плохих. Он считал, что выбор есть у каждого, но пост старосты школы должны занимать ответственные люди. Альбус считал, что она — ответственность, приходит с умом, так же и наоборот. Дамблдор решил, что будет рассматривать лучших учеников Хогвартса на пост школьных старост; помимо этого он хотел видеть старостами совершенно противоположных друг другу людей. Так «суд» над проказниками в школе будет вестись с двух совершенно разных точек зрения.

Исходя из собственных выводов, директор понял, кого хочет видеть в качестве старост школы. Его решение было однозначным и незаменимым. По его мнению, это должны были быть Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. И Дамблдор ни разу не усомнился в своей точке зрения.

В первый же вечер после приезда учеников в Хогвартс и торжественного, праздничного ужина все ученики разбрелись по гостиным в сопровождении старост их факультета. В большом зале остались только Гермиона и Драко вместе с МакГонаглл, потому что им должны были дать необходимую информацию.

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, — начала МакГонаглл. — В этом году вы назначаетесь школьными старостами.

— Что? Я и эта... — с удивлением начал Драко, но профессор его перебила, предполагая, что он опять произнесет слово «грязнокровка».

— Да, мистер Малфой. В этом году профессор Дамблдор решил, что старостами школы могут стать шестикурсники. И я не сомневаюсь в его выборе, — Минерва сделала небольшую паузу, понимая, что Гермиона захочет возразить. — Мисс Грейнджер, вы хотели что-то сказать?

— Нет, пожалуй, нет, профессор... — Грейнджер посмотрела на Малфоя, который ехидно улыбался.

«Все ясно. По его ухмылке можно понять, что он ждет не дождется, чтобы поиздеваться надо мной. Я буду сильной и ничего не стану говорить Гарри и Рону», — подумала девушка.

— Пароль от гостиной старост: «хвост за хвост», — сказала МакГонаглл. — Вход на четвертом этаже за портретом «Бесстрашный Рыцарь».

—Хорошо, спасибо. Приятного вам вечера, — с этими словами Гермиона развернулась на маленьком каблучке своих туфель и пошла в башню старост. Драко шел за ней следом.

Гермиона очень напряглась от чувства, что Малфой шагал позади нее. Девушка поежилась от ощущения пристального взгляда, направленного на ее спину. Страх поранил каждую живую клеточку организма Грейнджер. Мурашки пошли по спине от холода; рука снова начала дрожать, правда, заметила она уже поздно. Блондин прибавил шаг и догнал Гермиону. Он осторожно схватил ее за плечо и повернул к себе лицом. Та смотрела на него с каким-то отвращением и легким страхом. Малфой медленно поднял ее трясущуюся руку вверх, сгибая ее в локте, и поднес ее к лицу девушки. Не повышая голоса, он медленно сказал:

— Грейнджер, — он сделал небольшую паузу и продолжил: — Я не собираюсь тебе вредить. Сейчас, по крайней мере. Не волнуйся, а то твоя рука меня уже бесит. — Малфой глубоко вдохнул, будто воздух сейчас закончится. Гермиона не опустила взгляд вниз, а уперто смотрела на недруга.

Девушка ничего не ответила, она лишь вырвала свою руку из сильной и уверенной хватки слизеринца и, вроде бы, собралась идти прочь, как вдруг ей захотелось ему ответить.

— По-моему, ты забыл надеть перчатки, прежде чем прикасаться ко мне. Я же такая грязная! Как ты вообще можешь себя терпеть?! Иди, помой свои руки после грязнокровки. — Это было очень дерзко, ее звонкий и громкий голос привели Малфоя в чувства. И тогда он понял, что дал теплоте и доброте выйти покрасоваться на воздух.

От того, что Грейнджер вновь заставила его показать свои чувства, он разозлился. В его глазах проскользнул мрак, глаза стали чем-то напоминать демонический взгляд, движения вновь стали резкими и обрывистыми. А в словах опять читалась холодность.

— Я был вежлив, грязнокровка! — В один шаг он преодолел расстояние между ними и одним резким движением своей руки прижал Гермиону к стене. От неожиданности девушка опешила. Драко удерживал ее одной рукой, давя на туловище. Другой же он схватил Гермиону за шею, слегка надавливая на горло.

Они стояли в пустом светлом коридоре, где почти не было картин, поэтому их вряд ли кто-то мог побеспокоить. Драко огляделся и продолжил:

— Только что, я не назвал тебя грязнокровкой, а значит, не давал повода так мне хамить. Разве твои родители-маглы не говорили своей дочурке, что за заботу нужно платить добром? Кто тебя вообще воспитывал? Не смей мне хамить, ясно? — он процедил это сквозь зубы, не повышая голоса. Он был выше Грейнджер на целую голову, поэтому та смотрела на него со слегка приподнятой головой. Они вглядывались друг другу прямо в глаза.

«Знал бы ты какими способами меня воспитывал отец, ты бы сейчас молчал!» — злобно усмехнулась Гермиона про себя.

Гермиона сама не понимала, зачем нарвалась на неприятности, — молчала бы и все. И что ей так хочется доказать себе или ему? Что она сильная? Скорее всего. Что она ему не какая-то там «грязнокровка»? Однозначно.

Долгая пауза.

Малфой сжал ее горло сильнее, смотря на девушку холодным и безразличным взором. Гермиона начала кашлять, и Малфой ослабил хватку, но руку не убрал, дожидаясь ответа.

Гермиона покачала головой в знак согласия.

— Да, я поняла, Малфой, — она сказала это скрепя душой, ей совсем не хотелось этого говорить.

После услышанного Малфой отстранился, убрал свои сильные руки подальше и свел их за спиной, затем отошел на пару шагов назад.

— Это все, что я хотел услышать, — он слега улыбнулся и пошел вперед.

После того, как Драко скрылся в гостиной, Гермиона еще долго стояла возле стены и переводила дух. Что это было, она так и не поняла.

Именно это воспоминание мелькает у Грейнджер в голове каждый раз, когда она проходит мимо портрета «Бесстрашный Рыцарь».

Отработки, которые МакГонаглл назначила Малфою, Поттеру и Грейнджер, профессор перенесла по никому неизвестным обстоятельствам на следующую неделю, чему обрадовались все трое. После того, как Гермиона узнала об этом, она провела оставшееся внеурочное время в библиотеке, впрочем, это было не удивительно.

Стоял вечер, прошел уже час после начала комендантского времени. Девушка провела «патруль», чтобы убедиться в том, что ни один ученик сейчас не шляется по школе. После обхода Хогвартса Гермиона прошмыгнула в башню старост. Войдя в гостиную, взору Грейнджер кинулся Драко Малфой. Он сидел на кресле возле камина, где рядом разместился журнальный столик, на котором стояла бутылка огневиски. Сам блондин всматривался в пламя огня, наблюдая, как в камине сжигается газета «Ежедневный Пророк». У Малфоя был очень опечаленный вид; в какой-то момент Гермионе стало его жалко.

Она очень надеялась, что парня здесь не будет, ведь ей самой нравилось смотреть на пламя в камине под трещащие звуки сгораемых дров, делать домашнюю работу или читать книги. Но не сегодня. И все же ей стало интересно, чем Драко был так опечален. Ей было не комфортно в его присутствии, но любопытство было превыше всего, иначе какая же она Гермиона без своей особой фишки.

Девушка медленно и тихо, почти не слышно, подошла к соседнему креслу возле камина и села почти напротив блондина. Он медленно поднял голову, глянул на нее своим печальным и безразличным взглядом, и его голова вновь поникла.

Малфой сидел, не шелохнувшись, опираясь локтями об колени ног, которые были расставлены на ширине плеч. Пепельно-белая челка свисала с его лба, прикрывая глаза, которые были наполнены болью, страхом и чем-то потусторонним. Он взял в руки бутылку огневиски и сделал глоток. Напиток отдавал горечью, обжигая горло молодого парня.

— Как ты думаешь, я бы смог убить человека? — он произнес эти слова четко, смотря Гермионе в глаза.

Грейнджер ждала этого вопроса, но нужно было просто делать вид, что она не в курсе событий. Она не должна была выдавать себя. Гермиона надела маску непонимания и беспокойства, а потом, как можно смущенным голосом спросила:

— А ты кого-то убил? — это прозвучало робко, боязливо, будто за ними кто-то следит.

— Пока нет, но планирую, — Драко сказал это спокойно, с легкой насмешкой в голосе.

— Очень надеюсь, что это не я, — Грейнджер усмехнулась.

— Ты и этого не достойна, — он тоже изогнул уголки губ в улыбке.

— А чего же я тогда достойна? — девушка ехидно улыбнулась. — Жизни не достойна, смерти тоже не достойна... Что мне тогда делать?

— Не знаю, это уже не мои заботы, — Малфой отвел взгляд от Гермионы и снова уставился на камин.

— А чего достоин ты? — она посмотрела на него, боясь того, как Драко отреагирует на ее вопрос. Единственное, в чем была уверенна девушка, так это в том, что парень был слишком пьян для злости.

— Я знаю, чего я не достоин, — он все так же смотрел на огонь, игриво пылающий в камине.

— И чего же? — Теперь глаза девушки загорелись, ей стало невероятно интересно, чего же, по мнению самого же Драко, он не достоин.

Малфой повернул голову к Гермионе и с сожалением обо всем, посмотрел прямо ей в глаза. Тяжело вздохнув, он кратко ответил:

— Тебя.