20. Предчувствие надвигающегося несчастья

- Нет. Но как...нет. – Маэли растеряно шептала бессвязные фразы, глядя на карты снова и снова.

- Как такое могли провернуть со мной? Ладно ты, - обратился Элай к Маэли с пренебрежением, - но я куда смотрел?

В комнате повисла тяжёлая тишина.

- Выходит, кто-то столетиями водил двух бессмертных за нос? – Тихо спросила Лотти.

- Дело не только в убийствах, тут другое. – Медленно начал Мерритт. – Как вышло, что каждый из вас не знал о половине смертей? За каждым остался след из трупов, однако вы как-то его не замечали всё это время.

- Кто-то заметал следы. Делал всё так, чтобы о телах узнали только те, кому было нужно. Ты, Элай, находил только тех девушек, которых якобы убила Маэли, и наоборот. – Бартоломью сделал паузу на секунду. – Кто-то вас специально стравливал...

- Но зачем? – Осторожно спросила Рокси.

Маэли и Элай взглянули друг на друга, ища подсказку в глазах врага, но там её не было.

- Война столь сильных существ ни сулит ничего хорошего, если наши, человеческие, войны уносят тысячи жизней, то ваши... - Голос Мерритта был сухим и тихим.

- Миллионы. – Отрезала Маэли.

- То есть целью даже не были жизни этих девушек? – С ужасом спросила Лотти.

- Не уверен, но может быть всё. – Почти прошептал Элай.

Он всё ещё глядел на Маэли, пока та металась глазами по его карте. В её взгляде пылало что-то глубокое, что-то тоскливое и пугающе печальное, что-то, что сейчас отражалось и в его глазах.

Мерритт, видя всеобщее смятение, взял слово:

- Что мы имеем? Кто-то столетиями убивал девушек, проводя жуткий и древний ритуал. Этот кто-то был настолько хитёр и могуществен, что смог изобразить вас двоих убийцами в глазах друг друга. Не менее важно и то, что он был осведомлён о ваших передвижениях. А ещё успешно заметал нежелательные следы. Помимо прочего, если взглянуть на карты, то можно понять, что этот кто-то тоже мог переносить себя в пространстве, либо же у него были сообщники. Я ничего не упустил?

- Кое-что, сын. – Подобное слово из уст Элая сильно резануло слух Мерритта. – Мало кто знал о древнем ритуале: только те, кто его создал и олимпийцы. Это сильно сужает круг подозреваемых. Да и о ней и её бессмертии тоже знал очень малый круг лиц. И снова: олимпийцы отпадают, потому что все они мертвы, а убийства всё не останавливаются. Но и Древние тоже не могут убивать, ведь их не стало ещё раньше. А чтобы перемещать себя в пространстве или сообщать важную информацию так быстро, нужно быть кем-то вроде Бога.

- Тем не менее, кто-то посадил меня и тебя в комнату кривых зеркал – исказил реальность, запутал, а мы лишь бегали друг за другом, позволяя убийце и дальше вершить своё страшное дело.

И Маэли, и Элая в эту секунду мучали одни и те же чувства. Оба были поглощены виной, горькой обидой на себя, свои решения и собственную глупость - существа, что должны были сберечь невинных в итоге стали причиной их гибели. И, кажется, факт того, что они делили одни эмоции на двоих вызывал в них ещё большую озлобленность: на себя, на убийцу, на судьбу, друг на друга.

- Всё, что мы знали, всё, что думали, всё, что отслеживали, теперь полностью бесполезно! – Продолжила Маэли. – Всё нужно начинать сначала.

- И я знаю с чего. У меня есть знакомый, который может сильно нам помочь. Вот только, - Элай бегло взглянул на людей, - некоторым из нас сильно нужен отдых. Я предлагаю отправится завтра, после полудня. В ином случае, боюсь, дамы просто не выдержат путешествия.

- Как бы ни было мерзко это признавать, но ты прав. Я предлагаю всем вам остаться сегодня у меня. Комнаты уже готовы.

- Совсем уважением, леди Вильерс, но я не могу остаться в этом поместье. Здесь не безопасно, а моя супруга сейчас, как никто другой, нуждается в защите. Стоит ли мне напоминать, что всего несколько часов назад вы умерли от яда в двух метрах отсюда.

- Справедливое замечание, лорд Харрис. Но я ручаюсь, что мой дом теперь абсолютно безопасен. Более того, я и мои создания не сомкнём глаз ночью, чтобы обеспечить ваш покой. У каждой комнаты будет дежурить по нескольку самых опытных бойцов, так что вам ничего не угрожает.

- Ничего, кроме проклятия. – Едва слышно сказал Бартоломью, переводя взгляд в Маэли на Элая и обратно.

Лорд Томпсон будто немного сжался под осуждающим взглядом того, кому он принёс так много страданий, но Маэли даже бровью не повела.

- Леди Вильерс, я бы хотел, чтобы моя комната оказалась между комнатами лорда Добене и лорда и леди Харрис. Я тоже буду присматривать за ними ночью.

- Я предполагала, что вы так скажете. Ваши покои готовы, можете идти о отдыхать спокойно.

В сопровождении слуг библиотеку покинули почти все присутствующие, остались лишь Маэли и Рокси. Леди Эллингтон совсем не хотела снова оставаться одна. Несмотря на её слова о том, что она не может простить Шарлотту, её душа кричала от боли, билась в истерике, причиняя Рокси ужасную боль. Прежде они с Лотти никогда не ссорились так серьёзно, но теперь, казалось, обратного пути уже нет. Их в любом случае ждала вечная разлука, ведь леди Харрис либо погибнет, либо, если ей очень повезёт выжить, едва ли сможет получить прощение. Было сделано и сказано слишком много, но, даже не смотря на это, Рокси хотела простить Лотти, она не видела своей жизни без неё, не представляла, как она будет существовать без большей своей части. Те любовь и поддержка, которые Лотти годами дарила своей подруге, теперь канут в лету, и Рокси останется одна, совсем одна. Это чувство потери разъедало сердце. Самое страшное, что могло произойти в жизни Роксаны Эллингтон, случилось прошлой ночью: она потеряла то последнее, что дарило ей счастье, она потеряла свет совей жизни, она потеряло свою единственную родную душу – свою дорогую Лотти.

Из раздумий её вырвало лёгкое касание Маэли и тихое:

- Рокси, всё в порядке?

Леди Эллингтон взглянула в глаза соей подруги, такой же одинокой, такой же потерянной. Разница была лишь в том, что сердце Маэли очерствело, а Рокси не могла заставить своё молчать. На её глазах навернулись слёзы, горькие, наполненные отчаянием.

- Маэли, - тихо прошептала она дрожащим голосом, - как мне жить дальше? У меня ведь кроме неё нет никого, совсем никого...

Леди Вильерс ничего не ответила, лишь прижала Рокси к груди и мягко начала поглаживать по голове. А та всё плакала и плакала, тихо, без рыданий, без эмоций, её тело и душа будто застыли, парализованные печалью. Ни одна из них не знала, сколько прошло времени, но наконец Рокси тихо произнесла:

- Можешь ли ты приказать подать вина?

Маэли отстранилась и внимательно вгляделась в глаза Рокси, затем присела на колени перед ней, не боясь испачкать платье, взяла её руки в свои и ласково заговорила:

- Рокси, в таком состоянии лучше не принимать алкоголь. На дне бутылки ты не найдёшь то, что ищешь: там нет ни покоя, ни решения всех твоих бед, только ещё большая слабость, в которой ты окончательно потеряешь себя.

Заторможено, едва шевеля языком, Роксан пробормотала:

- Мне это нужно, нужно забыться хоть на один вечер. Я не выдержу больше этих мук, сил совсем не осталось, а вино...оно принесёт беспамятство и свободу.

- Его свобода – лишь иллюзия, обман, чтобы набросить на тебя оковы тяжёлого недуга. Пойдёшь по этому пути сейчас, обратно уже не вернёшься.

- Что мне тогда делать? Как прекратить это? Как успокоить свою душу? Как утихомирить сердце? Я знаю лишь этот путь, в забытье, во мрак, в тишину.

Маэли сжала ладони Рокси крепко, но нежно, улыбнулась ей тепло и мягко, в её глазах была какая-то незримая, но крепкая уверенность:

- Я знаю иной путь. Позволь мне его показать. Обещаю, что на этом пути я не оставлю тебя, буду рядом столько, сколько понадобится. Но ты должна идти вперёд, как бы не было сложно. И я верю, что тебе это по силам, Рокси. Тебе по силам всё.

Заплаканная леди Эллингтон застыла окончательно, точно статуя, казалось, даже перестала дышать. Эмоции забурлили внутри яростным потоком, бурной рекой, которая не ведала никаких преград. Тело не понимало, как реагировать на это: ей хотелось разрыдаться, закричать во всю мощь лёгких, разрушить эту комнату, разорвать каждую книгу в библиотеке. Но вместе с тем улыбнуться заботе подруги, обнять её, ощутить тепло человеческого тела рядом, ощутить себя нужной кому-то, занять в чей-то жизни важное место.

Её руки задрожали, дыхание вернулось, но стало сбивчивым, организм готовился разразиться истерикой, слёзы застелили взор, Рокси свалилась со стула на колени и прижалась к Маэли так отчаянно, так крепко, что могла бы её задушить. Она разрыдалась, громко, безудержно, выпуская на волю все те чувства, что сдавливали ей грудь, что мешали дышать, что встали комом в горле. Опешившая Маэли, пусть и не сразу, но также крепко прижала Рокси к себе, пытаясь забрать её боль, освободить от того бремени, что камнем лежало на её душе. Так они просидели ещё некоторое время, после чего Рокси утёрла слёзы, поднялась на ноги, расправила плечи, и твёрдо сказала:

- Ты права, мне по силам всё! Я готова начинать новый путь!

Такая яркая уверенность и решительный взгляд подруги порадовали Маэли, она поднялась, и отвела Рокси в свои покои, там они переоделись в мужскую одежду, которая была так непривычна для леди Эллингтон. Однако увидев своё отражение в зеркале, она не могла не отметить, что выглядит просто изумительно. Маэли собрала ей волосы в тугую и плотную причёску, а затем они через подвал оказались в просторной комнате, полной оружия и многого другого, что явно было предназначено для боевых тренировок.

- Ты обучишь меня пользоваться всем этим? – С восторгом в голосе спросила Рокси.

- Если сама этого захочешь. Но путь будет долгим и тяжёлым.

- Я не отступлю.

Маэли не обманула, тренировка оказалось очень сложной. После разминки, которой оказалась крайне похожа на укрепляющие упражнения, они провели ещё несколько часов в том зале, продолжали до тех пор, пока Рокси не сдалась. На тот момент её уже не держали ноги, и не слушались руки, но на сердце стало спокойнее, а в голове тише. Леди Эллингтон боялась, что ей просто не хватит сил, чтобы добраться до её комнаты, однако помощь Маэли она не приняла, медленно, но уверенно она дошла до двери, а там ещё уже ожидала тёплая ванна и мягкая постель. Перед уходом Маэли бросила:

- Я приду завтра утром, нас ждёт одно важное дело, с которым ты можешь помочь.

У Рокси хватило сил лишь чтобы кивнуть, а уже через час она сладко спала в постели. У леди Вильерс было ещё много дел: присматривать за гостями, определить, кто, когда и каким образом проник в её дом, а ещё, как на зло, именно в этот миг в ней проснулось необузданное желание творить. Образ матери так и рвался наружу, умолял высечь её прекрасный лик из камня. Однако Маэли остановилась на том, что присела в коридоре, между комнатами своих гостей, и глубоко погрузилась в разум созданий, служивших у неё дома. Она проверила каждое воспоминание за тот день, но никаких новых лиц там не обнаружила. Всё те же, недавно нанятые, служанки, её обычные гости, которых было не так много. Где кроется враг, и кто он такой, было не ясно.

Может, это глупая шутка Эреба? Решил избавиться от меня на несколько часов, чтобы пообщаться с сыном. Или же убийца проник в поместье сильно раньше? Кроме меня и созданий здесь никого не было: они бы даже и не поняли, что их отравили, как и я в ночное время. И кто был целью отравления? Я? Но зачем это кому-то? Маэли Вильерс мирная и добродетельная сирота, которая и мухи не обидит. С Эребом мы разобрались, он бы не рискнул сыном. Люди бы не стали. А что если целью была вовсе не я? Но тогда кто? Доктор? Нет... Юные леди, которые в этой жизни ещё никому не успели насолить? Нет... Бартоломью? Деньги, статус, любящая жена...Возможно, но маловероятно. Герой-любовник? Мерритт подходит больше всего. Да и он уже попадал в неприятные ситуации из-за своей любвеобильности. А слухи о нашей крепкой дружбе могли дойти докуда угодно. Но риск того, что яд получит не тот, так велик!

Маэли снова углубилась в воспоминания созданий, картинки мелькали перед глазами так быстро, а звуки смешались в единый звон, однако леди Вильерс уже привыкла к подобному.

Ничего необычного. В чём же причина? Кто посмел проникнуть в мой дом ради столь гнусной цели?

Остаток ночи Маэли провела в раздумьях, перебирая все возможные варианты, однако ни один из них не казался ей логичным.

Едва рассвело, леди Эллингтон разбудила служанка и помогла собраться. В холле её уже ожидала подруга, бодрая и готовая к свершениям.

- Так куда же ты поведёшь меня, Маэли. – С улыбкой произнесла Рокси.

Несмотря на то, что каждая мышца в её теле болела, леди Роксана Эллингтон ни одним движением, ни одной эмоцией не показала своих страданий. К подобным приступам она привыкла: с самого раннего детства у неё в разные дни могло сильно ломить всё тело, поэтому она просто  держла лицо, какие бы ощущения её не мучали. Для себя Рокси отметила, что на Маэли нет и следа усталости - девушка излучала внутреннюю силу.

- Скоро увидишь.

У самых дверей кареты леди настиг до боли знакомый голос подруги:

- А можно и мне с вами?

Раскрасневшаяся Лотти стояла не слишком далеко от своих бывших подруг, но ближе подойти будто боялась. Неловко переступив с ноги на ногу и немного ссутулившись под пристальным вниманием Маэли и Рокси, она повторила:

- Могу я составить вам компанию?

Рокси в замешательстве перевела взгляд с Лотти на Маэли:

- Это ты ей сказала?

- Нет. Лотти, откуда ты узнала, что мы куда-то едем?

- Нет...я...просто...- едва связывая слова воедино, Лотти что-то невнятно пролепетала.

- Леди Харрис, пожалуйста, говорите чётче! – Твердо сказала Рокси.

- Я...Я просто знала. Знала и всё.

Рокси покачала головой, резко и яростно:

- Нет! Я не стану играть в эти игры!

Она развернулась и собралась уходить, но Маэли её удержала:

- Постой. - Тихо сказала она, а затем обратилась к Лотти. – Так значит, ты просто, без причины, решила проснуться едва солнце показалась за горизонтом, оделась и вышла к нам, сюда?

- Д-да? – Будто спросила Лотти.

- И что будет, если мы откажемся взять тебя с собой? – Осторожно спросила Маэли.

Лотти напряглась, будто прислушалась к чему-то изо всех сил:

-Не знаю точно, но сердце моё кричит о том, что может случиться беда. Если, конечно, я не поеду с вами.

Рокси закатила глаза. Однако внутри всё сжалось, она хотела, чтобы Лотти поехала с ними, хотела, чтобы всего того, что уже произошло, не было. Чтобы они снова стали дружны. Но только былого уже не вернёшь. Леди Эллингтон понимала это не хуже, а может даже и лучше, многих других. Столкнувшись с вопросительным взглядом Маэли, девушка небрежно бросила:

- Пусть едет, если сама того желает. Я не против, - она перевела взгляд на Лотти, - но и рада этому не буду.

Маэли позволила Лотти ехать с ними. Путь был не слишком долгим, но утомительным: тишина, неловкая, давящая и болезненная висела в карете до самого прибытия на место. Девушки оказались у довольно красивого здания, нового и ухоженного. На территории сновали туда-сюда девушки в монашеских одеждах, сопровождавшие детей: кто-то из малышей был постарше, а некоторые – совсем крохи. Их объединяло одно – все они были в бинтах и ранах.

- Что это за место? – Тихо спросила Рокси, не отводя взгляд от малышей.

- Идёмте, сами всё увидите.

Внутри здание было очень похоже на госпиталь для детей. Пахло чистотой и лекарствами, но также в воздухе висели страдания: детский смех, звонкий и радостный, смешивался с горьким плачем, разрывающем сердце.

- Что с ними случилось? – С болью в голосе спросила Лотти.

- Пожар в сиротском приюте. Огонь разгорелся так быстро и так сильно, что не всех детей удалось спасти. Однако и судьба выживших незавидна. Многие из них находятся на волосок от смерти, мы делаем всё, что можем, но им нужна забота, поддержка, любовь, материнское плечо. За этим все они – Маэли указала на монахинь, - и мы тоже здесь. Рук не хватает, так что давайте переоденемся и начнём, у нас есть ещё немного времени до полудня.

Очень скоро девушки приступили, они делали перевязки, под чутким руководством уже умелых монахинь, проводили время рядом с совсем слабенькими малышами: жалели их, играли, рассказывали сказки. И даже самые подавленные и потерянные дети находили в себе силу, чтобы улыбнуться, в их глазах загорался лёгкий и совсем слабый огонёк надежды. Когда Рокси проходила по коридору, то услышала в одной из палат слабое:

- Ма-ма, мамочка...

На постели лежал ребёнок, лицо которого полностью было перевязано, оставалось лишь отверстие для рта. Обожжёнными ручками малыш водил в воздухе, будто пытаясь за что-то ухватиться, и тихонько хныкал. Едва Рокси ступила за порог комнаты, как заметила высокую фигуру, что подбежала к постели.

- Я здесь, мой хороший. Где болит? Нужно сменить повязку?

Голос показался Рокси знакомым, да и рост. Ошибки быть не могло, это была Мари. Леди Эллингтон тихонько подошла и встала неподалёку.

Малыш очень слабо и хрипло сказал:

- Мама? Это правда ты? Ты пришла за мной? – В его голосе было столько счастья, столько детской надежды и радости.

Мари улыбнулась, лицо её стало таким мягким и таким добрым, самым нежным тоном она произнесла:

- Конечно, мой родной, я пришла за тобой. Мне было так горько без тебя, так одиноко. Но теперь мы вместе, и больше я никогда тебя не отпущу.

Малыш активно заёрзал в постели, каждое движение приносило ему страшную боль, но он будто её не замечал. Ручками он пытался дотянутся до самого желанного, самого любимого человека в своей короткой и печальной жизни - своей мамы. В некоторых местах сквозь повязки проступила кровь, но, казалось, ему было всё равно.

- Мама, мамочка, я так хочу обнять тебя! Я совсем ничего не вижу, но знаю, что ты самая красивая, самая лучшая! Возьми меня за руку, мама, пожалуйста! Я буду самым послушным мальчиком, самым умным, самым добрым, только не уходи, прошу!

- Ну что ты, милый? Мама никогда тебя не оставит.

Мари осторожно взяла крохотную ладошку и поцеловала тот единственный участок кожи, что был не тронут огнём. Этот простой жест, казалось, придал мальчику сил, полностью исцелил его от всех ран. Малыш оторвался от постели и прижался к высокой и сильной фигуре, однако объятия продлились всего долю секунда, его тоненькие раненные ручки не выдержали. Мари мягко подхватила обожжённое тельце и замерла.

- Теперь, когда ты рядом, я очень скоро снова стану здоровым. – Едва слышно прошептал мальчик. - Мы будем гулять каждый день. Я покажу тебе, как умею лазать по деревьям.

- Конечно, мой милый. Мы будем пускать воздушных змеев, играть в салочки. Ты только поправляйся, радость моя.

- Откуда ты знаешь, что я люблю пускать змеев, мамочка?

- Все мамы знают любимые игры своих малышей.

- Моя мама ведь самая лучшая, разве могло быть иначе? - Голос мальчика становился всё тише. - Я так счастлив. Обними меня покрепче, мамочка, и не отпускай, больше никогда меня не отпускай.

Мари осторожно, едва касаясь, обвила тельце мальчика руками, она вложила в эти объятия всю свою нежность, всю любовь.

- Мама всегда будет рядом, солнышко, мама всегда будет рядом.

Рокси разглядела, как через повязку проступает детская улыбка, а потом малыш обмяк. Он больше не двигался, не дышал, последний огонёк жизни угас в этом израненном теле.

Мари лишь сильнее прижала его к себе, погладила по спинке совсем лёгкими движениями. То, что дарило ей жизнь, что когда-то давно в её грудь вложила госпожа, разбивалось на тысячи осколков. Боль, которую Мари не могла ощутить физически, осела в её каменном сердце. Она отстранила от себя ребёнка, уложила его в кровать, накрыла одеяльцем, будто он был ещё жив, и мягко поцеловала в лобик. Но отойти всё никак не могла, держала его за руку и шептала:

- Мама всегда будет рядом.

На плечо ей легла рука, крепкая и до боли знакомая. Разные глаза: один серый, другой тёмный, отражали потерю Мари, а доброе лицо светилось улыбкой, мягкой, умоляющей. Рокси показалось, что между дворецким и камеристкой произошло немой диалог, который она не смогла осознать, но мгновенье спустя Джон прижал к себе Мари, стремившуюся спрятать свои слёзы от чужих глаз.

Минуту спустя раздался плач неподалёку, и Мари бросилась к другому малышу. Джон остался стоять у постели умершего, внимательно следя за Мари.

- Это был её ребёнок? – Тихо спросила Рокси.

- В каком-то смысле все они - её дети. Мари спонсирует множество сиротских приютов по всему миру. Она пытается дать каждому ребёнку лучшую жизнь, однако здесь...в этой палате собраны дети, которые едва ли смогут дожить до вечера. Каждая смерть отзывается болью в ней, такой страшной, такой глубокой. Я прибыл сюда, чтобы помочь ей, чтобы её поддержать.

- Прости меня за столь бестактный вопрос: но почему сама Мари не станет мамой?

- Мы лишены возможности размножаться так, как это делаете вы, люди. Всех нас создала госпожа, но сами мы, увы не способны даровать жизнь. Для Мари это особая боль...вы вероятно думаете, что она могла бы взять ребёнка из приюта, но с нашей жизнью это просто невозможно. Мы в постоянной опасности, вечно в пути: такое существование совсем не подходит для детей. Им нужна стабильность, спокойствие, развлечения, а мы этого дать не можем.

- Как давно вы вместе?

- Что? Мы? О нет, леди Эллингтон, нет-нет-нет. Вы всё неверно поняли.

Столкнувшись с её пронзительным взглядом, Джон сдался:

- Это так заметно? Она не разделяет моих чувств, я знаю это, да и не время сейчас. У нас есть обязательства перед госпожой, перед людьми, а после уже перед другими созданиями. Наша жизнь – вечное служение, и чувства не должны этому помешать.

- А разве любовь может помешать какому-либо доброму делу? – Лукаво спросила Рокси.

- Леди Эллингтон, вы ещё так юны. Когда встанет выбор между живыми - настоящими людьми, и нами – созданиями, я должен спасти человека. Для нас любовь – опасна, ведь тогда мы не сможем исполнить свой долг. Я смогу дать волю чувствам лишь в конце нашего совместного пути с госпожой, не раньше. До этого я буду довольствоваться тем, что Мари рядом со мной, буду стараться сделать каждый её день хоть чуточку счастливее.

Заметив беспокойство на лице Мари, Джон поспешил закончить:

- Прошу вас сохранить мои чувства в тайне, леди Эллингтон. Как и этот разговор.

С этими словами Джон отправился помогать своей возлюбленной с перевязкой беспокойного ребёнка, а Рокси отметила в мыслях, что Джон крайне сильно похож на благородного рыцаря из средневекового любовного романа. Леди Роксана Эллингтон ещё не один час провела в том здании с приятным теплом на душе, понимая, что здесь она не только дарит исцеление, но и получает его сама.

Тем временем Лотти бродила между постелей пострадавших детей, стараясь принести материнское тепло и радость каждому. В её и без того разбитом сердце зарождалось всё больше боли, она не понимала, от чего мир так несправедлив к этим невинным созданиям, но старалась забрать их боль себе, старалась порадовать малышей по-своему, как могла. Она прекрасно ладила с детьми, ведь на её глазах росли её младшие братья. В итоге, всего через несколько минут около неё собралась стайка детей. Они с упоением слушали её рассказы, впитывали её доброту и нежность, спорили, кто сейчас будет сидеть рядом с милой леди, а кого она следующего обнимет. Один из самых прытких и активных мальчишек попытался сделать колесо, однако из-за собственной неуклюжести чуть не упал на маленькую девочку. Лотти успела спасти малышку, вовремя подхватив бесёнка, однако в тот миг она почувствовала что-то неладное. Могильный холод, пугающий и пахнущий сырой землёй, заполонил собой всё вокруг. Девушка нервно заозиралась, ей казалось, что-то вот-вот случится нечто страшное, нечто непоправимое.

Она усадила маленьких непосед на кровать, дала самому старшему книжку с картинками, чтобы он прочитал остальным, а сама направилась на поиски источника того пугающего чувства. Она бродила между постелей больных детей, между группок монахинь, что вели беседы о тяготах жизни пострадавших в пожаре, но дело было не в них. Ориентируясь по внутреннему указателю, леди Харрис добрела до лестницы, ведущей куда-то вверх. Она не знала, кто там находится, но точно могла понять, кого-то именно там ожидает мрачный жнец. Было опасно идти туда с кем-то, ещё более опасно было идти туда одной. Однако Шарлотта Харрис всё решила: она отправится наверх и возьмёт эту участь на себя. В мыслях крутилось только одно:

Я уже обречена, мне нечего терять. А если уйду так, то, возможно, заслужу прощение Маэли, Рокси и..своё.

Дрожащей рукой Лотти ухватилась за перила и медленно, на негнущихся ногах побрела наверх прямо в объятия смерти. Ей было страшно, безумно страшно, но она не могла отступить, не хотела. Спустя всего несколько секунд, которые Шарлотте показались вечностью, она оказалась на крыше здания. Пусть оно и не было высоким, однако разбиться, упав с него, было бы очень просто, крыша импровизированного госпиталя была достаточно покатой для этого. Лотти предпочла остаться в безопасности, на горизонтальной поверхности, она осмотрелась, заглянула за каждый выступ, бросила взор вниз, от чего сразу закружилась голова. Никого. Только ветер и тишина.

- Что ты здесь делаешь, Лотти?

Шарлотта вздрогнула, едва не свалившись в обморок от испуга, настолько сильно внутри неё было напряжение.

- Маэли...прости...что-то я сегодня странно себя чувствую. – Лотти выдохнула, но тут до неё дошло осознание. Она прошептала сбивчиво. – К-как ты м-меня нашла?

- Очень просто. Я весь день за тобой следила.

Голос Маэли был добрым, манера речи спокойной, на лице, как всегда, сияла улыбка, но глаза: страшные, пустые, золотые глаза, испугали Лотти до онемения.

- После твоего рассказа о странном предчувствии, я решила не спускать с бея глаз. Боялась, что ты навредишь себе сама в поисках того, что так тревожит тебя. Так значит это находится тут?

Шарлотта медленно закивала, всё ещё опасаясь бывшей подруги.

- Я всё проверю, если ты не против? Можешь вернуться обратно к детям, они тебя очень ждут.

Леди Харрис хотела бросить всё, оставить свою романтичную, но ужасно глупую затею, и вернуться в безопасность, но не смогла, не позволила совесть, не позволило сердце.

- Нет, Маэли. Я не уйду. Не брошу тебя здесь.

- Это очень глупое решение. Если я верно думаю, то твоё предчувствие надвигающегося несчастья правдиво, а значит, тебе здесь находится опасно.

Маэли бросала слова через плечо, не отвлекаясь от осмотра крыши.

- Иди вниз. Глупой жертвенностью ты ничего не исправишь.

- Пусть. Но тебя я одну не оставлю. Это мой способ начать путь искупления. Больше я не отвернусь от того, кто готов был отдать свою жизнь ради меня.

Обычно мягкий и нерешительный голос Лотти в тот миг звучал уверенно и твёрдо, что привлекло внимание Маэли. Она обернулась и увидела в глазах леди Харрис именно то, что было той необходимо в столь сложное время – внутреннюю силу.

- Лотти, я так...

Но Маэли не успела закончить, на её светлом наряде проступили алые пятна, а на губах - кровь. Раздались три громких хлопка – жнец нашёл свою жертву. Маэли пошатнулась, но устояла на ногах, схватившись за бок, и громко крикнула:

- Уходи отсюда! НЕМЕДЛЕННО!

Рядом с подолом платья Маэли что мелкое врезалось в крышу и снова хлопки. Лотти сжалась в страхе, ноги будто приросли к месту, дыхание замерло и сердце остановилось. Ей хотелось закрыть уши и бежать прочь, смерть выглядела так жутко, так пугающе. Но внутренний голос твердил, что она не может уйти, не может оставить Маэли одну, что она должна действовать. Тогда Лотти решилась сделать шаг, маленький, слабый, а затем ещё и ещё. Она подбежала к Маэли, которая уже свалилась с ног, на подоле её проступило большое алое пятно, и потянула её за собой к выступу, который мог подарить им укрытие. Спустя несколько секунд они оказались в безопасности. Выкашливая кровь, Маэли прохрипела:

- А мои колдуны получают свои привилегии не напрасно. Защита работает так, будто тебя укрывают сами Боги. Даже пули тебя не берут.

- Эт-то были выстрелы?

- Верно.

Раздалось ещё несколько хлопков, пули впились в крышу совсем рядом.

- Маэли, как же мы теперь выберемся? Что нам делать? – Лотти срывалась на истерику. – Как же я вытащу тебя отсюда? Ведь нас же убьют! Убьют обеих!

- Нас...- голос Мали становился слабее, булькал от крови, - ...нас никто не убьёт. – Она криво ухмыльнулась. – Тебя точно, а за меня не нужно беспокоиться. Помощь уже близко, ты, главное, не двигайся, сиди смирно.

Рядом с девушками возник Элай, сияя сиренью своих глаз. Несколько пуль врезались в него, однако он этого будто даже не заметил, Лотти в тот же миг исчезла вместе с ним. Маэли усмехнулась, радуясь, что подруга теперь в безопасности, кровь струйкой побежала из её рта, окрашивая наряд в красный.

Мой любимый цвет.

Мелькнуло в разуме, который постепенно угасал. Близилась смерть, это столь частое и столь родное чувство Маэли бы не спутала ни с одним другим.

Снова одна. Снова в никуда.

Но тут перед ней блеснула сирень и она оказалась на больничной кровати. Рядом был только Элай, девушка напряглась, насильно удерживая себя в сознании.

- Где...мы?

- В госпитале. Я здесь работаю. Тебе помощь нужна.

Он срезал с девушки одежду быстрым и точным движением, но та сразу отстранилась, насколько смогла. Она не стыдилась своей наготы, но не доверяла тому, кто годами приносил в её жизнь одну только боль. Она не могла вытерпеть даже мысли о том, что окажется перед ним в уязвимом положении.

- Ляг спокойно и не двигайся, не то сместишь пули, только больше боли себе причинишь.

- Мне не нужна...помощь. Просто добей меня или дай умереть...самой.

Между словами девушка делал паузы, чтобы вдохнуть и не захлебнуться собственной кровью.

- Смерть – это слишком просто для тебя. Помучайся пока в этом мире, протяни подольше.