17. Древний ритуал

Тело Мерритта неуклюже свалилось на пол, Лотти взвизгнула и нырнула в объятия к мужу, а Рокси, уже освобождённая миссис Тэннер, просто замерла. Воздух в душном подвале стал вязким и тяжёлым, он будто старался придавить всех свидетелей убийства к полу, казалось, он поглотил звуки борьбы, что доносились сверху, в таком воздухе вязло даже время. Тишина, которая будто затянулась на тысячелетие, была нарушена, трясущийся не то от гнева, не то от горя, Элай рухнул на колени и притянул к себе тело Мерритта. Ища пульс, он зашептал:

- Нет. Этого не может быть. Не может быть. Нет. Ты не мог умереть.

Он тяжело и рвано дышал, трясся, непослушные руки едва справлялись со своей миссией, но пульса не было. Меррит не дышал и не подавал признаков жизни, а его пустой взгляд, всё ещё полный непонимания и вопросов, был устремлён на Элая. Тело доктора затряслось ещё сильнее, сокращаясь от невидимых рыданий, а воздух становился только тяжелее, он будто начал дрожать вместе с лордом Томпсоном. Мужчина притянул к себе погибшего, прижал его голову к груди и начал качаться из стороны в сторону, завывая от горя, что разрывало его на куски.

- Прости меня, Мерритт. Прости, милый. – Повторял он, сквозь боль.

Вопросов у всех в комнате становилось только больше с каждой секундой, развернувшиеся перед ними сцены, одна за одной, шокировали. И тут раздался смешок, тихий и сдавленный, потом ещё один и ещё, а затем он превратился в жуткий и безумный бесконечный поток, дикий и несдержанный, почти истерический. Все перевели взгляд на Маэли, которая от смеха не смогла устоять на ногах и рухнула на колени напротив лорда Томпсона, тыча в того пальцем и пытаясь что-то сказать.

Лицо Элая исказила гримаса гнева, сначала он тихо шепнул:

- Замолчи.

Но Маэли не унималась, она уже задыхалась от нехватки воздуха, но не могла прекратить. Элай осторожно уложил тело Мерритта на пол, не сводя взгляд с убийцы, и в одно мгновение он оказался у противоположной стены комнаты, вжимая тело самозванки в стену. Он закричал ей в лицо:

- ЗАМОЛЧИ!

Голос его звучал громогласно и жутко, от одного его слова задрожала земля, а остальные заткнули уши, чтобы не оглохнуть. Но он не остановился:

- Ты! Убила! Его! Убила! Моего! Сына! Моего! Единственного! Сына!

На каждое слово он с размахом вбивал тело девушки всё глубже в стену, камни разлетались вокруг, поднялась пыль, которая полностью скрыла от глаз наблюдателей, что там происходит. Но все понимали, что после подобного выжить просто невозможно, однако вопреки их ожиданиям из грязного облако вылетело тело Маэли, она, словно тряпичная кукла, брошенная ребёнком, ударилась о стену совсем рядом с лордом и леди Харрис и сползла по ней вниз. А из дымки вышел уже не Элай, перед ними предстал высокий мужчина в чёрных доспехах, его длинные белые, словно снег, волосы разлетались от каждого его шага, а разъярённые глаза светились в полумраке сиренью. Низкий и глубокий голос снова ударил по ушам свидетелей:

- Даже не надейся, что в этот раз ты легко отделаешься! Я с тебя шкуру сдеру, по кусочкам, медленно. Переломаю каждую косточку. Вырву твои жалкие ручонки, которыми ты лепишь своих уродцев. Лучше бы тебе сдохнуть сейчас, тварь, а не то...

Череда выстрелов врезалась в его шею, разорвав горло и перебив гневную тираду.

- Много болтаешь, как всегда. – Усмехнулась Маэли.

Девушка быстро и ловко подскочила на ноги, отбросив револьвер, который исчерпал боезапас. В комнату ввалилась группа её людей, один из которых бросился к ней, однако его тело развалилась на две части прежде, чем он успел подбежать к госпоже. Девушка закатила глаза и тяжело вздохнула, осторожно забрав меч из рук погибшего. Остальные же её люди плотной стеной встали между дерущимися и невинными свидетелями.

У незнакомца в руках откуда-то взялся длинный и тяжёлый меч, которым он и разрубил помощника самозванки, он встал в боевую стойку, готовый убивать, и с булькающим звуком спросил:

- Ты правда думаешь, что твои куклы меня остановят. Я перережу сегодня вас всех за моего сына.

Рана на его шее зарастала с удивительной скоростью, он был уже почти здоров.

- Даже тех, кто помогал тебе? – Игривым голосом уточнила девушка.

Мужчина промолчал и бросился к самозванке, но как бы он не старался, каждый его удар она отражала. Через несколько секунд битва набрала такую скорость, что человеческому глазу невозможно было за ними уследить. Лорд Харрис, крепко схватив жену за предплечье, потащил её к выходу, однако дорогу ему перекрыла миссис Тэннер.

- Вам запрещено выходить отсюда, господин. – Спокойно произнесла старушка.

Мужчина потянулся к мечу, но старушка взглянула на него нежным взглядом, как на неразумного малыша, и тихо сказал:

- Вы же не глупы. Не стоит. Ждите, скоро всё кончится. Обещаю, Вам и Вашей супруге вреда не причинят.

А бойцы тем временем отбросили друг друга в разные углы комнаты.

- Ты же понимаешь, что у тебя осталось времени только до рассвета? После ты окажешься в моей полной власти. – Прохрипел Бог.

- О, не волнуйся, наш бой вот-вот кончится. – С ухмылкой ответила самозванка. – Настало время поставить мат королю.

Девушка отбросила меч в сторону, её глаза вспыхнули красным, а мужчина уже был перед ней, готовый срубить её голову, когда меч коснулся её шеи, из-за спины незнакомца раздалось:

- Стой!

Мужчина застыл, это был голос его сна, голос Мерритта. Он медленно обернулся, и увидел абсолютно невредимого лорда Добене, о ране которого напоминала лишь кровь на его лбу.

- Не может быть. – Прошептал мужчина, но меч не опустил. – Это не он, так ведь? Очередное создание?

- Приглядись. – Протянул лорд Добене.

Блондин перевёл взгляд на Маэли и обратно на своего сына, затем снова на девушку.

- Это не он говорит, а ты?

- Верно. – Ответил Мерритт, вместо Маэли. – Но он всё ещё здесь, и если не хочешь, чтобы твой любимый сынок пострадал, то убери меч.

Повременив немного, блондин отодвинул меч, но через секунду перерубил им шею Маэли. Девушка лишь кашлянула и размяла шею со словами:

- Успокойся уже, заботливый отец.

- Отпусти его.

- Нет. Он моя гарантия. Пока я держу его рядом с собой, ты не станешь снова вытворять то, что делаешь обычно.

- Ты ведь понимаешь, что я могу его выкрасть?

- Ты ведь понимаешь, что тогда я его убью? Приглядись к нему, он весь пропитан моей магией. Достаточно одной моей мысли, и его тело раскрасит эти стены в красный.

Мужчина бросил убийственный взгляд на самозванку.

- Ну-ну, попридержи блеск своих глаз для кого-то вроде них. – Маэли указала в сторону семьи Харрис. – Я бы с радостью тебя сегодня убила, однако в связи с последними событиями, мне придётся попользоваться твоим сыночком подольше.

Мужчина в это время подошёл к Мерритту, который стоял неподвижно, точно восковая фигура.

- Что тебе нужно от меня?

- Ты готов сделать всё что угодно ради сына? – Твёрдо спросила Маэли.

- Я готов умереть за него.

- Это оставь тому, кто ещё верит в твою благородность. Мне нужна правда.

Мужчина принялся ощупывать руки сына, проверял пульс и дыхание, осматривал рану, пока Маэли говорила.

- Я знаю, что это не ты убил девочку, ту гадалку из бродячего цирка. Но её тело выглядело как после всех твоих обычных истязаний. Я хочу знать, кто убивает от твоего лица?

Мужчина обернулся на самозванку, окинул её непонимающим взглядом:

- Я никогда не прятался за чужими спинами. И никого не убивал. – Интерес мелькнул в его глазах. - Неужели твоя душа наконец начала разлагаться?

- Ты. Всегда. Прятался. За другими. – Сквозь зубы процедила Маэли. – Лишние минуты жизни тебе дарит только факт того, что в ту ночь ты был с ним, - девушка указала пальцем на Мерритта, - да и в полнолуние тоже. Скажи, кто убивает невинных девушек. По-хорошему я прошу в последний раз.

Эреб вернул внимание сыну, а девушке лишь бросил:

- Не стоит играть святую невинность. Ты прекрасно знаешь, кто убивает девушек.

Глаза Мерритта вспыхнули красным на миг, он порывисто задышал и затрясся, в панике ощупывая голову. Дрожащим голосом он залепетал едва понятные фразы:

- Что произошло? Почему я...

- Всё хорошо, Мерритт. Всё в порядке. – Радостно проговорил Эреб.

Из-за его спины донёсся спокойный голос самозванки:

- Мерритт, дорогой, я так рада, что ты снова с нами. Ты поможешь мне убедить твоего дорого отца сотрудничать?

Маэли подошла к нему поближе, одарила его нежной улыбкой. Ничего непонимающий лорд Добене лишь пробормотал:

- Я не...

А затем раздался хруст костей и его душераздирающий крик. Мужчина рухнул на пол, хватаясь за ногу. Эреб хотел было кинуться на обидчицу сына, однако раздался новый хруст и новый выкрик.

- Кажется, ты не воспринял меня всерьёз, Эреб. Повторяю вопрос ещё раз: кто убивает девушек?

- Я убью тебя!

Ещё хруст и новый крик. Эреб бросился к сыну, кости в его ноге были сломаны уже в нескольких местах, а осколки самовольно перемещались под кожей, принося хрупкому телу сильную боль.

- Скоро в ноге не останется достаточно крупных уцелевших костей, но ты не волнуйся, у твоего сыночка их ещё очень много.

- Ты чудовище и всегда была им! – Закричал Эреб. – Остановись! Прекрати!

- Ма-маэли, мне больно. Если это делаешь ты...а-а-а-а...то прекрати, прошу. – Со слезами на глазах взмолился Мерритт. – Я л-люблю тебя.

- Ах, Мерритт, - Маэли присела на корточки рядом с ним, - я знаю, что ты меня любишь, и главное, как сильно ты меня любишь. Я всего лишь пользуюсь тобой, как ты пользовался мной. - Она взяла его ладонь в свою. – Терпи.

Мерритт снова взвыл, переломы начались в той руке, за которую его держала Маэли. Кость за костью, ломалась каждая из них, заставляя Мерритта срывать голос от боли.

- Я всё тебе сказал! Это не я убиваю и не мои люди! Все убийства твоих рук дело! Это всё – ты! ТЫ! – Голос Эреба был отчаявшимся и угрожающим.

Он просто не понимал, чего от него хотели, всю жизнь он был уверен, что за убийствами стоит это чудовище, что сейчас изводит его сына. Его глаза переполняла ненависть и злоба, душа разрывалась от боли, он понимал, что попал в капкан, из которого невозможно выбраться живым. А что будет с миром и его сыном, после того как Маэли отнимет его жизнь, Эреб не мог и предположить.

- Хочешь, я скажу тебе, что это был я? – Отчаянно прокричал он, под жуткую мелодию ломающихся костей и срывающегося голоса его сына. – Я все эти годы убивал людей, не ты! Делай со мной, что хочешь, - он бросил свой меч к её ногам, - только прекрати его мучать.

Маэли внимательно вгляделась в его глаза, пытаясь проникнуть в самые дальние уголки его души, в чём-то убедившись, девушка усмехнулась и щёлкнула пальцами, Мерритт мгновенно смолк и потерял сознание, а кости в его теле почти сразу исцелились. Самозванка подняла меч Бога, покрутила его в руках, глубоко задумавшись.

- Я верю тебе, Эреб. Верю, что это не ты убил их. По крайней мере, верю, что ты в этом уверен. Но если все эти годы их убивал не ты, то кто? Ведь я тоже к этому не причастна. Если сомневаешься, то у меня есть свидетели. В вечер пропажи девочки, я снова прибыла в цирк, чтобы предложить ей свою защиту, такой талант нельзя было упускать, но всякий раз я получала отказ. Однако в тот день я опоздала, её похитили прежде, чем я наведалась к ней. Всю ночь вместе с цирковыми артистами и созданиями я искала её по улицам города. Множество людей видело меня. А что касается полнолуния, в тот вечер в одном из опекаемых Мари сиротских приютов был пожар, мы помогали его тушить, а затем до рассвета прорабатывали план восстановления приюта. И снова, меня видело множество людей. Думается мне, что тебе известно, для чего нужны подобные жертвоприношения. Расскажи мне, будь любезен.

Обращаясь к кому-то за своей спиной, Маэли мягко велела:

- Принесите нам стулья, пожалуйста, чувствую, что разговор будет долгим.

Когда большее количество её людей покинуло подвал, девушка направилась к разрезанному на части человеку, что лежал на полу. На кончиках её пальцев появился красный туман, который проник в бедолагу. Его тело начало срастаться, на ранах не было крови или мышц, лишь что-то чёрно-серое. Маэли подняла сияющие алым глаза на жутко бледных леди и лорда и добродушно произнесла:

- Пожалуй, вам тоже придётся выслушать всё, вы слишком глубоко увязли во всём этом, вопреки моему желанию. Да и мне предстоит решить, что делать с теми, кто предал меня.

Маэли перевела взгляд на лорда Харриса, а тот мгновенно покрылся испариной, понимая, что он втянул свою семью во что-то поистине жуткое. Его внимание привлёк ещё недавно мёртвый мужчина, который теперь поднимался на ноги, как ни в чём не бывало. Воскресший склонился перед Маэли, и твёрдо произнёс:

- Благодарю Вас, госпожа.

- Не стоит, это я должна тебя благодарить, ты готов был пожертвовать жизнью ради меня. Я понимаю твои порывы, но ты должен помнить о себе, я не так хрупка, он не убил бы меня, даже если бы приложил все свои силы, а вот ты мог погибнуть. Береги себя. – Девушка ласково огладила голову мужчины. – Ты же знаешь, что вы мне дороже всех. Иди и отдохни немного.

Мужчина склонился и покинул комнату, а Бартоломью всё яснее чувствовал, что впереди его ожидает смерть. Вскоре в комнату принесли стулья и рассадили всех, только Эреб остался сидеть на полу, прижимая к себе тело сына. С недоверием глядя на самозванку, он начал:

- Этот ритуал создали очень давно, его начали практиковали вскоре после моего появления на свет. Создали его специально для поддержания силы древней магии у её обладателей – Богов, которые появились на заре этого мира. Некогда сильные и непобедимые, они угасали из столетия в столетие после рождения молодых Божеств. Вера людей в них слабела, что было неудивительно, ведь те Боги были безжалостными и жестокими, заняв свой кровавый престол, они держали человечество в страхе. Их тирания заставляла беспомощных и слабых людей служить, отдавая себя целиком: зверские ритуалы, чудовищные наказания, всепоглощающий ужас – всё это было неотъемлемой частью жизни людей несколько тысячелетий назад. Но вседозволенность древних Богов не могла длится вечно, пришли новые Боги, чьи сердца были наполнены милостью и состраданием. Мы завоевали веру людей и свергли тиранию жестоких предшественников, они скрылись в тени, словно жалкие ползучие гады, стали напитываться силой и восставать. Мы долго не могли понять, как им это удаётся, однако вскоре узнали об этом ритуале, так древние Боги насыщали себя силой. Они приводили невинных девушек на алтарь, накачивали их своей магией, чтобы те не умирали раньше времени, а затем вскрывали их тела и вынимали внутренности, оставляя напоследок сердце. Тот Бог, в чью честь проводили ритуал, поглощал сердце бедняжки, и её душа навсегда переходила под его опеку, а значит он мог черпать силу из неё. Но даже это не помогло древним, мы уничтожили их всех, превратили их тела в прах, а души - в ничто, однако, как видишь, ритуалы не прекратились.

- Могло ли быть такое, что кто-то из твоих милосердных, - девушка сделала особый акцент на этом слове, - отпрысков проводил ритуалы, чтобы стать сильнее.

- Нет. Для нас и нашей магии этот ритуал бесполезен. Дело в том, что наша магия и магия древних сильно отличаются друг от друга, мы – иная форма, нас создали так, чтобы история не повторилась вновь, чтобы мы не могли так жестоко обращаться с людьми.

- То есть, ты хочешь сказать, что кто-то из древних Богов всё ещё жив?

- Нет. Они все мертвы. Это точно. Смерть каждого из них я видел своими глазами...кроме одной. Она выжила, вопреки тому, что мне когда-то рассказала та, кто убила её. Она была в отчаянии и скрылась среди людей, которые так преданно служили нам, спряталась прямо у нас перед носом. Притворилась верховной жрицей Нюкты, взращивала в людях веру, трудилась во благо нам, построила семью с очень религиозным мужчиной. Но прожила она не долго, умерла при родах около трёх тысячелетий назад. Она родила девочку, которая вскоре заняла её место в храме, той малышке дали странное имя, потому что своим рождением она убила женщину, которую, как люди думали, благословила сама Великая Нюкта. – Бог упивался шоком на лице самозванки. – Её назвали Аратея. И она правда стала проклятьем для всего живого, с чем когда-либо соприкасалась.

Едва слышно девушка прошептала:

- Ты хочешь сказать, что я...

- Да, ты – полукровка. И как только я понял, чья ты дочь, для меня больше не было ничего удивительного в том, что происходило дальше. Теперь ты должна понимать, что кроме тебя, данные ритуалы никому не нужны. Рассуди сама, ты – единственная в мире носишь в себе древнюю магию, твоя сила растёт с каждым годом, как и количество жертв. Я, даже если бы и начал проводить подобные жертвоприношения, не получил бы от них ничего. Более того, для меня человеческие жизни чрезвычайно ценны, я боролся за них тысячелетиями не для того, чтобы потом истреблять людей. И я не готов поверить, что ты здесь не причём, если бы не твоя деятельность, то все мои близкие были бы сейчас живы, если бы не твоя деятельность, я был бы в состоянии защитить людей от чего угодно, от любой угрозы. А как только я добился бы покоя и стабильности для этого мира, я бы мог уйти на покой, отдохнуть от тягот и битв, завести семью, прожить с ними жизнь здесь, а затем в мире мёртвых. Но всё уже давно идёт не так, как нужно, смерть отняла всех моих близких, а теперь протянула ко мне свою костлявую руку, но в её холодных объятиях я не найду покоя, оставляя этот мир в твоих чудовищных руках. Даже после смерти ты будешь меня терзать. – Эреб выплёвывал последние предложения, пропитав их ядом.

- Довольно. – Сдержано, но твёрдо отрезала самозванка. – Рассказы о своих страданиях оставь для тех, кто знаком с тобой не так долго, как я. Все горести, что ты пережил, ты навлёк на себя сам. А слушать о том, как ты мучался, бедняжечка, у меня нет никакого желания. Из твоего рассказа я поняла только одно, никто из нас не проводил эти ритуалы, а значит необходимо найти того, кто стоит за ними, ведь, судя по всему, он обставил и меня, и тебя.

- Ты предлагаешь мне объединится, я верно понял? Этого не будет никогда! Не после всего, что произошло. Нет! Почему я должен поверить, что это не ты стоишь за убийствами?

Девушка тяжело вздохнула и потёрла глаза.

- Отсутствие хоть какого-то намёка на разум никогда в тебе не изменится. Зачем, по-твоему, мне предлагать тебе объединится, если я просто могу отрезать твою пустую голову прямо сейчас? – С каждым словом её голос становился громче, постепенно переходя на крик. – Даже самый глупый и жалкий божок уже понял бы, что мне важно благополучие этого мира куда больше, чем месть тому, кто принёс мне столько боли. Как можно жить так долго и оставаться настолько твердолобым, объясни мне пожалуйста, никчёмный, пустоголовый, переполненный жалостью к себе, отчаявшийся слабак? Приложи усилия и пошевели хоть одной тонкой и почти прямой извилиной своего иссохшего от старости мозга и подумай, зачем мне предлагать тебе сделку, если я и правда убийца? Может быть потому, что я и в самом деле невиновна и хочу отыскать того, кто так издевается над несчастными девушками? Как ты думаешь?

Глаза Эреба налились кровью, а пространство вокруг заполнила его сила, он излучал её всем своим телом. Она разливалась вокруг, словно вода из подземного источника, парализуя людей своим давлением и величественностью.

- Только попробуй! – Прорычала девушка.

Это, казалось, побудило Бога к действию, в нём проснулся азарт, он хотел седлать ей больно, хотел разозлить, хотел оставить её позади, обыграть, раздавить. Но её тон неожиданно переменился:

– А хотя, знаешь, давай! Беги и прячься, жалкий червь! Хватай своё крохотное и хрупкое чадо и беги прочь! За сотни миль, за тысячи, хоть в иной мир. Поступай, как всегда, презренный трус. Только помни, что в новое месте ты прибудешь с безголовым телом или с мешком с перемолотыми внутренностями. А я буду следовать за тобой, точно тень, шаг за шагом, я буду отравлять твою жизнь. Буду превращать каждый радостный миг в горестный, окрашивать каждый твой день кровью близких тебе людей. Глядишь, через ещё сотню лет, когда ты совсем ослабнешь, сам приползёшь ко мне, чтобы я тебя убила. Но даже тогда, не надейся на быструю и лёгкую смерть, ты её не заслужил. О, и ещё кое-что. Если ты выплеснешь свою силу сейчас здесь, то убьёшь тех троих, наших невинных свидетелей. А ты ведь ценишь человеческие жизни, так давай, докажи это.

Эреб растерянно посмотрел на людей, что от страха жались друг к другу, взглянул на сына. Сила медленно стихла, вернувшись в тело владельца, а воздух в подвале снова стал прежним, пусть и душным, но менее сковывающим. В этот миг партия для Эреба закончилась, мат был поставлен, король пал.