7. В объятиях ночи*

Ночь мягким покрывалом накрывает людей с головой, позволяя отпустить все заботы и печали, и отдаться сладкой неге - мирному сну. Сердце, прикрытое от чужих глаз, раскрывается во тьме без тени стеснения, выпуская на волю всё, что скрывается внутри, и если на сердце таятся спокойствие и гармония, то ночь покажется наградой после тяжёлого дня. Но эта награда предназначена далеко не для каждого, ведь не каждое сердце может сохранить в себе гармонию, отпустить и заставить сделать шаг вперёд, не оглядываясь на прошлое. Для некоторых ночь сродни проклятию, тьма которого заставляет их внутренних демонов выйти на свободу и отнять последние крупицы покоя, так бережно собранные в самых светлых уголках людских душ.

Маэли относилась ко второму типу людей, в её душе не было ни покоя, ни гармонии, а после отъезда из дома, каждая ночь стала приносить ей вдовое больше тягот. Короткая и тёплая летняя ночь, сияющая мириадами звёзд, вырвала её из завораживающей пустоты, о которой Маэли мечтала больше всего. Комната казалась ей неуютной, холодной, мрачной, отталкивающей, тревога плотно окутала её душу ледяной струной, что натягивалась всё сильнее, угрожая вот-вот разорвать её в клочья. Её демоны заполнили комнату до краёв, создавая удушающую атмосферу, растерзанные девушки никак не выходили из головы леди Вильерс, их крики, раны, кровь и мучения...Маэли не могла их забыть, вернее, она решила, что не должна их забывать.

Девушка накинула на себя лёгкое платье, и, гонимая из комнаты дурными мыслями, побрела на улицу, в надежде найти там хоть каплю умиротворения. Беспрепятственно леди Вильерс покинула стены поместья, и осторожно пробралась к иве, печально склонившейся у озера, присела на траву, и стала разглядывать отражение неполной луны на мирной глади воды. Легче не стало, открытое пространство оказало обратный эффект, добавив больше тяжёлых камней к грузу, привязанному к и без того тонущей в негативе душе. Рядом послышались негромкие, но быстрые шаги, кто-то тоже спешил развеять ночные мысли над озером.

- Доброй ночи, Маэли! – вполголоса поприветствовал мужчина.

- Мерритт? – неуверенно спросила Маэли. – Как ты здесь оказался?

Видя, что мужчина не спешит садиться, а его фигура весьма заметна, леди Вильерс поторопила его:

- Садись скорее, не то нас заметят, вокруг полно людей, лорд Харрис славно постарался над обеспечением полной безопасности своих гостей.

- Это я должен спросить у тебя, как ты здесь оказалась? Тебе положено быть в постели, ты ведь только недавно в себя пришла, а уже устраиваешь вылазки на природу! – зашипел лорд Добене.

Его зелёные глаза сияли недовольством в темноте, казалось даже ярче луны, в этот миг он больше походил на хищника, нежели на человека.

- Либо сядь рядом, либо уходи. Не привлекай ко мне лишнее внимание, не хочу обратно в комнату, мне там невыносимо.

Мерритту не осталось иного выбора, он тяжело вздохнул и опустился рядом с девушкой, но тактику решил сменить:

- Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил он.

- Почти в полном порядке, только вот никак не могу найти покой, моя комната кажется мне склепом, не могу там находиться. Ответь, будь любезен, откуда ты здесь взялся среди ночи? Может ты мне кажешься... - леди Вильерс горько ухмыльнулась. – Тогда, пожалуй, ты - самое приятное видение, что случалось со мной.

От такого признания Мерритт утратил дар речи, но тишина продлилась недолго, Маэли продолжила:

- Знаешь, иногда мне кажется, что я, как отражение луны на воде, лишь жалкая подделка, что имитирует настоящего человека, за которой не скрывается ничего хорошего. Кажется, будто я не живу вовсе, лишь существую для исполнения своей единственной цели. Но что со мной станет, когда я достигну её? Будет ли в моей дальнейшей жизни смысл? Смогу ли я хоть один день быть собой? Или мне суждено всю жизнь притворяться кем-то другим? Стану ли я когда-нибудь свободной от всего этого?

Одинокая слеза проложила блестящую дорожку по щеке Маэли, девушка поймала её, и стала разглядывать свидетельство проявленных чувств, прорвавшееся через её вечную непроницаемую маску.

- Иногда мне кажется, что мир был бы спокойнее и лучше, если бы в нём не было меня. Такое ощущение, что куда бы я не пошла, что бы не делала, я совершаю так много ошибок, а за них платят другие люди. И эти чудовищные боль, печаль, гнев, страх, вина, все они преследуют меня, от них невозможно скрыться. Я так устала...

Слёзы ручьями полились по её щекам, Мерритту показалось, что он физически ощущает её боль, его сердце сжалось, к горлу подступил ком. Он никогда прежде не видел такую её сторону, не представлял, что внутри неё скрывается столько страданий. Он притянул девушку к себе в объятия, сжал как можно крепче, и стал осторожно гладить по голове, пока та тихонько плакала.

- Маэли, – тихо заговорил он, - ты знаешь, а я ведь тоже однажды пострадал, получил серьёзную рану, и потерял часть памяти. С тех пор я чувствую себя пустым, будто вместе с маленьким кусочком памяти я утратил огромную часть себя. Где бы я не искал, как бы не пытался восполнить этот утраченный обломок, у меня никак не выходит снова стать прежним. Жизнь потеряла всякий смысл, и я стал пробовать всё, чтобы снова почувствовать вкус жизнь хоть на один миг, но эта тоска...бесконечное море тоски разлилось в моей душе, и я остался на долгие годы один на необитаемом острове прямо в его центре. И вот, впервые я чувствую, что у меня появилась компания, душа подобная моей собственной, рядом с которой моё существование становится несколько легче. У меня есть ты, а у тебя - я, давай попытаемся помочь друг другу проложить дорогу к светлому будущему.

Ответом ему послужили всхлипы, от его слов Маэли расплакалась только сильнее.

- Тебе нужно прекратить плакать, иначе голова разболится. – Ласково проговорил он, стирая слёзы с её лица. – А хочешь, я расскажу тебе одну старую сказку?

- Угу.

- Далеко-далеко, там, где восток встречается с западом, а юг с севером, на границе мира мёртвых и мира живых, раскинулись благодатные луга. Они полны благоухающих цветов, что невероятной красотой радуют глаз, чудесных животных, которых прежде не встречал ни один живой человек, звонкой музыкой там разливаются песни диковинных птиц, глубокие тихие реки там полны кристально-чистой водой, а вокруг того места растут могучие деревья, что раскидистыми ветвями защищают жителей от бурь и чужих глаз, время не властно над обитателями этих лугов. Настолько древние Боги, что никто уже не помнит их имён, ещё в то время, когда они ходили по земле, создали это место покоя и исцеления для своих любимых созданий - людей. Вот только войти туда может не каждый путник, лишь тот чья душа ранена так глубоко, что не может вернуться к жизни, или устремиться к царству мёртвых, ноги сами приведут такого путника к этому живительному оазису в иссушающем сердце мире. Люди проводят там время, восстанавливая себя по кусочкам, а затем продолжают следовать дальше, по предназначенной им дороге. Тот, кто вернулся оттуда в мир живых, рассказывал, что обитатели прозвали те луга долиной разбитых сердец, там рады каждому, и каждый там становится собой. Но нужно помнить, что путь в те луга открывается лишь раз, отказавшись войти туда однажды, каждый из нас лишается шанса на исцеление навсегда.

Дорожки слёз на щеках Маэли высохли, а в объятиях лорда Добене стало так спокойно, то ли от того, что Маэли выплакалась, то ли от присутствия кого-то рядом, но ночь перестала быть тяжёлым и мрачным временем. Впервые за долгие годы Маэли разглядела её красоту, ощутила её тишину, приняла тот покой, который она дарила.

- Кто рассказал тебе эту историю?

Лорд Добене пожал плечами, слегка покачиваясь и сжимая Маэли в объятиях, что ещё больше расслабляло девушку, от его успокаивающего голоса глаза стали закрываться сами по себе, сон забирал себе власть над леди Вильерс. Перед тем как полностью отдаться ему, она пробормотала:

- Я уверена, что скоро ты станешь прежним...твоя душа снова будет полна жизни и радости, и ты освободишься от того бремени...что тяготит тебя сейчас. Потерпи ещё немного...я...

Но вместо продолжения раздалось лишь ровное посапывание.

Уснула?

Мужчина осторожно разжал объятия, чтобы убедиться в своём предположении, но продолжал придерживать голову, потому что по своему опыту знал, что резкие движения с подобными травмами совершать нельзя. Девушка и правда спала, но сведённые брови говорили о том, что ей всё ещё не спокойно, что-то гложет её изнутри, тогда Мерритт мягко провёл пальцем между её бровей, чтобы те расслабились, и прошептал:

- Ты не одна, пока я рядом у тебя всегда будет поддержка. Отдохни, а я буду оберегать твой сон.

Во сне она показалась ему такой настоящей, чистой, невинной, беззащитной и прекрасной, появилось стойкое желание коснуться её губ, украсть поцелуй, всего один, контроль над телом ослаб, он потянулся за желаемым, но внутри снова зашевелилось знакомое чувство, страх самому сгореть в том огне, что распаляется между ними. Мерритт не понимал из какой части души исходит этот страх: из того мрачного уголка, что остался от потерянной его части, или же от всего остального. С каждым днём это чувство утихало, но иногда начинало жечь его изнутри из последних сил, мешая ему получить желаемое. Хотя чего именно он желал от этой леди, сам Мерритт ответить не мог. Только плотское наслаждение или же всю её?

Вопреки его воле, в сердце всё сильнее пускало корни чувство, которого он старался избегать всю жизнь. Он начал влюбляться в Маэли, и процесс был уже необратим, и если он не мог её поцеловать, то получить толику близости мог. Мерритт осторожно пересадил её тело к себе на колени, прижал покрепче, и просто наслаждался моментом, пока дремота не сморила и его. Им снился один сон: они гуляли по чудесным лугам и любовались невиданными животными и птицами, исцеляя свои потрёпанные сердца. Они были вместе, и от этого сна в душе Мерритта разливалось тепло, казалось, что тоска в его душе под светом тех чувств, что пробуждала в нём мисс Вильерс, как и лёд, плотной коркой покрывавший его сердце, начали таять.

Проснулся он на рассвете, когда к ним приблизился один из здоровяков лорда Харриса. Он жестом приказал ему молчать, дал денег, чтобы тот не болтал лишнего об увиденном, а затем понёс Маэли в её комнату. Будить девушку ему не хотелось совсем, и оставлять одну в комнате тоже, помня её слова об ощущениях, которые та порождала в Маэли. По пути он не встретил почти никого, лишь ускользающую высокую тонкую фигуру в коридоре, которая их не заметила, что его крайне радовало. И без того испорченная репутация лорда Добене вряд ли могла стать ещё хуже: он был известным грубияном, ловеласом, игроком; но вот почти идеальная репутация леди Вильерс могла быть уничтожена в считанные секунды, чего Мерритт не хотел.

Добравшись до комнаты, он осторожно уложил её в постель и укрыл, а сам сел на софу, чтобы не оставлять её одну. Он размышлял о том, как леди Вильерс удавалось сохранять такую хорошую репутацию, даже при общении с ним. Все родители прятали своих дочерей от Мерритта, чтобы избежать их позора, но Маэли никогда не скрывала, что Мерритт является её другом. И общество не порицало её за это, осуждали его, за то, что он пользуется наивностью юной сироты, но к ней относились с пониманием и даже старалась наставлять её, будто собственное дитя. В глазах общества Маэли была абсолютно невинной, и добродушной, но в его глазах она была несколько другой: интригующей, дерзкой, понимающей, смелой, человеком, которому неважно мнение общества. И это ему очень льстило, такая Маэли была исключительно для него, больше свои скрытые качества она никому не показывала, подобная близость с ней для него была чем-то бесценным, почти интимным.

Из раздумий его вырвала служанка, которая решилась проверить навязанную ей госпожу, как только она увидела в комнате недавно прибывшего лорда, сразу зашипела:

- Что Вы тут делаете? Леди Вильерс велела её не тревожить. Да и негоже Вам здесь находиться в такой час с госпожой наедине.

- Я присматриваю за госпожой, помогаю тебе, милая. – Приторно проговорил Мерритт.

Выходя из комнаты, он подмигнул девушке, что заставило ту покраснеть. Несмотря на запрет леди Вильерс, она всё же решила остаться в комнате, чтобы выполнять свою обязанность. Она боялась разгневать лорда Харриса куда больше, чем приезжую подругу его невесты. Спустя пару часов девушка заметила, что состояние Маэли ухудшилось, она начала стонать и вертеться, бормоча какую-то тарабарщину, затем резко подскочила с постели.

- Леди Вильерс, Вы хорошо себя чувствуете? Беспокоит рана?

- Нет, просто кошмар.

Маэли аккуратно села на кровать, тяжело вздохнула, а затем спокойно произнесла:

- Давай-ка приведём меня в порядок.

Подготовка к грядущему дню заняла непозволительно много времени, Маэли измотала бедную девушку своими требованиями, платье, причёска, украшения. Но когда та увидела плоды своего труда в виде сияющей красоты её временной госпожи, в душе заколыхалось восхищение, да и за потраченное время и силы леди Вильерс её щедро поблагодарила, подарив серьги с переливающимися лазурными камнями, как они назывались девушка не знала, но выглядели они роскошно и подчёркивали её цвет глаз. Маэли попросила девушку носить их как можно чаще и не позволять им пылиться в шкатулке, а та пообещала, что так и сделает и, радостная, выскользнула за дверь.

Маэли вышла следом и отправилась на поиски остальных обитателей поместья, ей следовало дать им удостовериться в её хорошем самочувствии. Её нагнала экономка лорда Харриса – миссис Тэннер, и передала, что тот ожидает леди Вильерс в своём кабинете, до которого эта крохотная дама преклонного возраста резвым шагом проводила Маэли.

В кабинете лорд Харрис был не один, Рокси и Лотти тоже были там, и радостно подскочили к Маэли, чтобы её обнять, наперебой засыпая растерянную девушку вопросами о её самочувствии.

- Благодарю за беспокойство, со мной уже всё в порядке. Я почти полностью здорова, кажется, мне невероятно повезло, доктор сказал, что при подобных травмах бывают и смертельные исходы.

Окно в кабинете лорда Харриса было распахнуто, но Маэли показалась, что в комнате очень душно, виду она не подавала, но самочувствие плавно ухудшалось.

- Да, мы все были так напуганы! Когда тебя нашли всю в крови прямо под твоим балконом, поднялся такой переполох! Мы с Рокси были в ужасе, когда тебя увидели!

- Благо доктор живёт неподалёку. Он прибыл так быстро, много времени провёл в твоей комнате, долго не было никаких новостей, а потом он вышел со словами о том, что ты можешь не дожить до утра. Это настоящее чудо, что ты всё ещё с нами!

Голоса подруг стали заглушаться звоном в ушах, в комнате начало темнеть, или темнело у Маэли в глазах. Она побледнела.

- Что такое? Тебе нехорошо?

- Нет-нет, что вы? Давайте присядем, я ещё не до конца восстановила силы.

- Леди Бредфорд, леди Эллингтон, дайте леди Вильерс немного пространства. – Голос лорда Харриса звучал меланхолично. – Не слишком ли рано Вы встали с постели, леди Вильерс?

⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎

Маэли посмотрела в сторону хозяина поместья, и её сердце пропустило удар. Лицо лорда Харриса было перекошено в жуткой гримасе, глазницы были пусты, изо рта лилась кровь. Поза его свидетельствовала о том, что у него переломан позвоночник, одной его руки и вовсе не было. Маэли поняла, что это очередное видение, вот только теперь она была наедине с малым количеством людей, которые с лёгкостью уловят любую перемену в ней, поэтому она не подала виду. Оглядев подруг, она удостоверилась, что с ней точно играет разум: шея Лотти была свёрнута, голова смотрела за спину, руки и ноги её казались неестественно длинными; в платье Рокси была огромная дыра, через которую вываливались её внутренности, нижней челюсти не было вовсе, вся её кожа была покрыта волдырями и кровоточащими язвами.

⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎⛓︎

Ни одна мышца на лице Маэли не дрогнула, с лёгкой улыбкой она ответил:

- Я соблюдаю все рекомендации врача, ведь мне дорого моё здоровье. Боюсь, что если ещё немного времени проведу в постели, то зачахну от скуки. А ваше общество мне крайне приятно.

- Что ж, если врач Вам позволил, то спорить не стану, но не стоит усердствовать, отдыхайте столько, сколько Вам будет необходимо, мой дом в Вашем распоряжении.

Голос искалеченного лорда Харриса звучал устрашающе, но Маэли учтиво ему кивнула в благодарность. Неожиданно в комнату вошёл Мерритт, резко и громко, чем привлёк внимания всех окружающих:

- Леди, джентльмен, доброе утро! – весело произнёс он.

Выглядел лорд Добене совершенно обычно, никаких ран, опрятный вид, самый обычный человек, что порадовало Маэли.

- А вот и ещё один наш гость. – Голос лорда Харриса стал строже.

Маэли бросила взгляд в его сторону, и тот теперь выглядел совершенно обычно, Лотти и Рокси тоже были целы и невредимы.

Какое счастье, что это прекратилось.

- Ах, Маэли, это Рокси настояла на том, чтобы мы пригласили лорда Добене. Была угроза твоей смерти, мы хотели, чтобы все твои близкие успели с тобой проститься. А кроме лорда Добене приглашать больше... - Лотти осеклась, поняв, что сказала.

- Было некого. – Тихо закончила за ней Маэли.

Повисла неловкая тишина, которую в ту же секунду разогнал лорд Добене:

- Так что же произошло в ту ночь?

- Я проснулась от того, что в комнате было очень душно, решила выйти на балкон, думала там мне станет легче. Но это оказалась не очень хорошая идея, из-за головокружения я не смогла устоять на ногах и перевалилась за перила. Виной всему череда моих глупых решений, простите, что доставила всем вам столько волнений и неудобств. И благодарю за вашу заботу. – Маэли присела в неглубоком реверансе.

- Быть может впредь Вам не стоит оставаться ночью одной, вдруг ситуация повторится. Подобный инцидент может принести много проблем хозяину поместья. – Ехидно заметил Мерритт.

- У каждой леди в моём поместье есть постоянное сопровождение, рядом с ними всегда кто-то находится, тем более ночью. Уж кому, как не Вам это знать, лорд Добене. – Сурово ответил лорд Харрис.

- Не соглашусь, ведь сегодня ночью за леди Вильерс никто не приглядывал, она после травмы оставалась совершенно одна, кто знает, что могло произойти с ней за это время. Где же было её сопровождение всю ночь? Что если и в ночь трагедии она была одна?

Даже по столь короткому диалогу всем присутствующим стало ясно, что между мужчинами образовалась враждебность, которая вот-вот грозилась вылиться в открытый конфликт.

- Леди, не могли бы вы попросить подготовить для нас закуски. Мы вас скоро догоним. – Наиграно мягко сказал лорд Харрис.

Понимая, что дело далеко не в закусках, девушки удалились. Как только леди отошли достаточно далеко, лорд Харрис грозно продолжил:

- Я пригласил Вас в свой дом, проявил доброжелательность и гостеприимство, и вот так Вы мне отплачивает? Заявляете, что я не могу обеспечить достойную безопасность для своей невесты и её подруг, лорд Добене? – Не дожидаясь ответа, он продолжил. – Более того, Вы предполагаете, что находиться в комнате леди ночью, не будучи её мужем, приемлемо. Как я полагаю, Вас ни капельки не беспокоит Ваша репутация, а о леди Вильерс Вы подумали? Вы, не хуже моего знаете, каково это, быть гонимым обществом, такой судьбы Вы желаете для неё? Если Вам нравится жить в бесконечной череде скандалов, то так и продолжайте, но зачем во всё это впутывать невинную девушку?

- Как видите, каждый высокопоставленный человек так и норовит оградить её от меня, и никто не винит её в том, что она водит со мной дружбу. Весь удар приходится по мне, но меня это мало волнует, я люблю быть в центре внимания, а мнение общества для меня мало что значит. Ни один мой поступок не бросает на неё и тени...

Раздался смех лорда Харриса, его позабавили слова Мерритта:

- Так уж и не один? А то, что Вы в присутствии свидетелей признались, что провели ночь в её комнате, тоже не бросает на неё тень?

- Кто из присутствующих здесь станет об этом распространяться? Подруги Маэли? Точно нет. Может быть Вы, лорд Харрис? Нет. Вы следите за добродетелью Маэли так пристально, будто она Ваша ближайшая родственница.

- Кто-то же должен присматривать за бедной девушкой. У неё нет семьи, а всех её близких людей можно пересчитать по пальцам одной руки. Так один из них ещё и нещадно стремиться испортить леди жизнь!

Мерритт подскочил с места и ударил по столу так сильно, что на нём всё подпрыгнуло:

- Я и сам могу о ней позаботиться. И буду этим заниматься столько, сколько потребуется. И если она ещё хоть одну ночь проведёт в той треклятой комнате одна, я снова приду туда, и просижу там до тех пор, пока её драгоценная служанка не вернётся к исполнению своих прямых обязанностей! А что касается моей репутации: только Вам можно иметь близких друзей и пытаться построить своё счастье будучи презираемым в обществе человеком, или и другим тоже это разрешено? Нужно ли мне напоминать, почему Ваша репутация испорчена куда сильнее моей? Рядом с Вами пострадало уже достаточно девушек, а вот недавний случай: юная леди провела в Вашем поместье всего одну ночь, а наутро её обнаружили тяжелораненой. Я от Маэли и на шаг не отойду, даже не мечтайте.

Лорд Харрис молчал, слова Мерритта приходились точно в цель, поражая самые больные места. Видя, что его речь возымела эффект, лорд Добене снова сел.

- Лорд Харрис, мы с Вами сейчас находимся в одной лодке, не пытайтесь её утопить, чтобы уничтожить меня, ведь я отлично плаваю в море общественных страстей, а вот Вы утонете сразу. Я предлагаю Вам перемирие и свою помощь. Я приложу все силы, и попытаюсь развернуть общественное мнение в Вашу пользу, взамен Вы позволите мне остаться у Вас до отъезда леди Вильерс, и в наши с ней взаимоотношения вмешиваться Вы больше никогда не станете. Договорились?

Лорд Харрис подумал некоторое время, взвешивая все «за» и «против», и согласился, закрепляя сделку рукопожатием. На выходе Мерритт остановился:

- И ещё кое-что, если я узнаю, что в ту злополучную ночь в своей комнате Маэли и правда была одна, то та девушка, что должна была за ней присматривать, поплатится.