18 глава. Побег.

С того откровения прошла неделя. И всё стало другим. Между мной и Хантером теперь было то, о чём никто не знал. Мы были тайной парой — скрытой, осторожной, но от этого только более желанной. Я даже Элен ещё не рассказала... слишком рано. Словно если сказать вслух, то всё разрушится.

Я заметила перемены: Хантер больше не повышал на меня голос, не язвил, не отталкивал. Наоборот — он стал каким-то внимательным. Иногда я ловила его взгляд в классе или в коридоре, и сердце обрывалось. Он смотрел так, будто только я существовала для него в этот момент.

Сегодня, правда, всё усложнялось. Вечером должен был быть званный ужин у нас дома. Возвращался Кэптан — тот самый «парень», которого мне навязали, и с которым я должна была наконец-то порвать. В противном случае наша игра в любовь с Хантером могла превратиться в катастрофу.

Когда Хантер подвёз меня к школе, он притянул меня к себе и коснулся губами. Я утонула в его тепле, в этой новой, до боли нежной ласке, которая всё ещё пугала своей искренностью. В груди теснило от счастья и страха: как же я жила раньше без этого? И как теперь скрывать?

Я вышла из машины, сделала вид, что всё как обычно, и направилась ко входу. До урока оставалось ещё достаточно времени, и я заняла место у своего шкафчика. Внутри всё бурлило от тревоги.

Краем глаза я заметила, как Хантер прошёл по коридору и остановился возле Винса. Они о чём-то заговорились. Сдержанная жестикуляция, напряжённые взгляды — эти двое редко разговаривали спокойно.

Илана и Элен сегодня не должно было быть — у их мамы день рождения, и они с самого утра улетели в Майами. Без них школа казалась пустой, и я вдруг ощутила, как сильно мне не хватает хотя бы одного из них рядом.

Я машинально провернула замок своего шкафчика и прислонилась спиной к холодному металлу. Внутри всё сжималось: вечером предстоял ужин, Кэптан, необходимость сказать правду... и тайный взгляд Хантера, который уже издалека прожигал меня до мурашек.

Я увидела Кэптана, и сердце провалилось куда-то вниз. Он заходил в школу с широченной улыбкой, такой уверенный в себе, будто всё вокруг принадлежало ему. Я сразу махнула рукой — слишком резко, будто пытаясь спрятать тревогу под фальшивой приветливостью. Он заметил меня, ускорил шаг и, не колеблясь, потянулся к моим губам. Я в последний момент повернула голову, и его поцелуй пришёлся в щёку.

— Как мини-отпуск? — спросила я, стараясь звучать буднично.

— Отец нагрузил работой, — пожал он плечами, но в глазах гордость. — А так всё хорошо. Ты какая-то странная.

— Кэптан, — я глубоко вдохнула, чувствуя, как дрожат пальцы. — Я хотела поговорить.

Его улыбка погасла, плечи чуть напряглись.

— Мне уже не нравится, — буркнул он.

На нас начали оборачиваться. Чужие взгляды будто прожигали спину.

— Я не знаю, можно ли назвать нас парой... — я пыталась держаться спокойно. — Но я бы хотела расстаться.

— Чего? — он выдохнул, будто я ударила его.

— Говорю, расстаться хочу.

— Мы ведь встречались! — он поднял голос, глаза расширились.

— Ты была не против!

— Да нас даже полноценной парой назвать нельзя, — я пыталась говорить мягко, но в груди всё колотилось. — Мы даже не целовались.

— Так только в этом проблема? — резко спросил он.

И прежде чем я успела понять, он схватил мои щёки своими ладонями и потянулся к губам. Мои глаза расширились. Его губы врезались в мои, чужие, нежеланные. Я дёрнулась, попыталась оттолкнуть его, но хватка была железной. Боже... что он делает?!

И вдруг его рывком оторвали от меня. Кэптан ударился спиной о металл шкафчика, и я увидела Хантера. В его глазах пылала ярость, такая, что заледенел воздух. Его кулак взметнулся и с глухим звуком врезался прямо в скулу Кэптана.Вокруг ахнули. Школьный коридор застыл.

— ХАНТЕР, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — мой крик утонул в гуле коридора.

Ученики не просто смотрели — половина уже держала телефоны наготове, снимая каждое движение. Шёпот, смех, удивлённые возгласы смешались в один шум. Кэптан держался за скулу, зло сверлил глазами Хантера.

Через минуту к нам уже бежал дежурный учитель. Он буквально разорвал ребят, заорал, чтобы все разошлись, и повёл нас в кабинет директора.

Кабинет был душный, слишком тесный для нас троих. Я, Кэптан и Хантер сидели напротив тяжёлого дубового стола. Директор, мужчина с вечно мрачным выражением лица, листал какие-то бумаги, но было видно — кипел.

— Значит так, — его голос был холодным. — Стычка на глазах у всей школы. Драка. Съёмка на телефоны. Всё это уже гуляет по чатам.

Он посмотрел прямо на Хантера.

— И как всегда, мистер Винтерс в центре.

Хантер молчал. Сидел откинувшись, челюсть сжата, руки в кулаки.

— Может, хоть кто-то объяснит, что произошло? — директор перевёл взгляд на меня.

Я сжала губы, сердце колотилось. Но слова застряли в горле.Кэптан тоже молчал, то ли гордость, то ли злость не позволяли ему оправдываться.

— Ну конечно. Трое — и все молчат. Типично, — директор ударил ладонью по столу. — Тогда придётся решать иначе.

Он снял очки, протёр их, затем произнёс:

— Мы вызовем родителей.

Прошёл всего час, но для меня это был вечный ад.В кабинет вошёл Томас Винтерс, отец Хантера и мой отчим. Его дорогой костюм сидел безупречно, но по глазам было видно — его вырвали с чего-то крайне важного.

— Вы хоть понимаете, мистер Винтерс, — начал директор, — что из-за вашего сына мне пришлось лично звонить, срывать вас со встреч?

— Да, — Томас кивнул сухо. — Это стоило мне отмены подписания контракта. Контракта, к слову, с людьми, которые в жизни не дают второй шанс.

Он повернулся к Хантеру. Его голос был низким, опасно спокойным.

— Из-за тебя.

Хантер отвёл взгляд. Я впервые видела, как он... смущён? Нет, скорее раздавлен этим взглядом.

— Я устал прикрывать тебя, — продолжал Томас. — Вечно драться, вечно позорить моё имя, имя нашей семьи. Думаешь, мир будет вечно тебе всё прощать?

В кабинете стояла тишина. Даже Кэптан перестал держаться за скулу и просто наблюдал, как воздух будто давил на Хантера.А я смотрела на него — и впервые почувствовала, как по-настоящему больно ему от этих слов. Не от удара, не от наказания, а оттого, что отец видит в нём только обузу.

Кабинет директора давил тишиной. Он долго молчал, а потом заговорил — медленно, ровным голосом, но в каждом слове было столько усталости и горечи, что хотелось провалиться сквозь землю.

— Знаете, дети, — начал мистер Ли, — я работаю здесь больше двадцати лет. И каждый раз, когда я вижу драки, слышу крики, вижу кровь в стенах школы... я задаюсь одним и тем же вопросом. Почему вы думаете, что сила решает всё? Почему считаете, что сломать другого — значит победить?

Он посмотрел прямо на Хантера.

— Вы, мистер Винтерс, имеете всё: ум, деньги, будущее, которое открыто для вас, как дверь в дорогой дом. Но вы сами эту дверь захлопываете. Ударом кулака. Гневом. Вечными скандалами. Вы прожигаете свою жизнь, даже не начав её.Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Хотелось закрыть уши. Хотелось, чтобы он замолчал. Потому что его слова резали не только Хантера — они били и по мне. Я узнавала себя.

— Мистер Хейлмор, — директор перевёл взгляд на Кэптана, — вы не лучше. Вы играете с людьми, не думая, что у каждого есть чувства. Это тоже насилие. Только без кулаков.

Потом его взгляд упал на меня. И сердце ушло в пятки.

— А вы, мисс Ванесса, — он замолчал на секунду, будто взвешивал слова. — Вы стоите между ними, но не выбираете сказать правду. Это не честность, это трусость.

Горло сдавило. Хотелось встать и выбежать, но ноги не слушались.

В конце концов, мистер Ли подвёл итог:

— Трое подростков. И трое — молчат. Словно правда — это яд. Хорошо. Решение будет простым. Мистер Винтерс — три дня вне школы. Я надеюсь, вы хотя бы подумаете и поймёте, где была ваша ошибка.

Тишина после его слов казалась бесконечной.

— Я услышал вас, мистер Ли, — сухо произнёс Томас Винтерс. Его тон был таким, будто он не директору ответил, а подписал холодный контракт.

Интересно, почему отец Кэптана так и не приехал? Неужели для него это тоже пустяк?..

Мы вышли из кабинета. Школьный коридор был пуст, уроки уже начались.

— Хантер, езжай домой, — приказал Томас. — Дома поговорим.Хантер ничего не ответил. Просто отвернулся.

А Томас вдруг повернулся ко мне. Его взгляд был тяжёлым, колючим. С того утра, когда я сказала маме всё, что думаю, между нами повисла стена. Они не трогали меня, я не трогала их. Мама вообще будто ушла глубже в свои салоны, делая вид, что моих слов не существовало.

— Ванесса, — произнёс Томас, — не расскажешь, что произошло?

Я пожала плечами. Он понял, что я ничего не скажу.

— Не опаздывай. Сегодня к нам на ужин приедут Гарсиа.

И, не дождавшись ответа, развернулся и ушёл.

Фух. Я выдохнула и повернулась... и прямо за моей спиной стоял Кэптан. Любопытный, слишком внимательный.

— Что ещё ты хочешь? — спросила я, уже устав от его взгляда.

— Ты с ним спишь?

Я замерла.— С кем?

— С Хантером. Между нами никогда не было таких потасовок.

— Мы не спим, — ответила я жёстко. Это была правда. Секса не было.

Кэптан ухмыльнулся криво:— Я не верю.

— Ты и не должен, — я развернулась и пошла в сторону класса.

— Я никому ничего не скажу! — крикнул он мне вслед.

Я сжала губы, ускорила шаг.Сердце билось так громко, что я боялась — его слышит весь коридор.

Перед кабинетом свернула и зашла в школьный туалет.Я закрылась в кабинке, сердце колотилось так, будто я собиралась не на прогул, а на ограбление банка. Достала телефон. Пальцы дрожали, когда я набрала короткое сообщение:

Ванесса: Всё хорошо?

Едва я увидела, что он в сети, губы сами собой дрогнули в улыбке.

Хантер: Я за школой, выйдешь?

Я прикусила губу, прокручивая в голове тысячу «а что если». Камеры в коридоре, учителя, мама, Томас... Но всё это вдруг потеряло значение, как только я прочла следующее.

Ванесса: Хочешь, чтобы я прогуляла занятия?

Хантер: Да.

Внутри всё перевернулось. Чёрт, только он умеет так — одним словом сносить мне крышу.

Я глубоко вдохнула и вышла из кабинки. Включила воду, словно это был ритуал перед побегом: холодная струя освежила, но руки всё равно дрожали. Я поймала своё отражение в зеркале — распущенные волосы, чуть подведённые глаза, и это выражение на лице... смесь страха и восторга.

Окно. Узкая форточка. В голове только одна мысль: была не была.

Я скинула сумку на плечо, встала ногой на батарею, подтянулась и почти кошкой протиснулась наружу. Сердце ухнуло вниз, когда я прыгнула. Приземлилась — удачно. Сразу огляделась, будто в фильме про шпионов. Никто не заметил.И тут я увидела её. Его машину. Чёрную, блестящую, будто сама ночь ждала меня.

Сдержала улыбку, но внутри всё бурлило. Сделала пару быстрых шагов, потом ещё — и уже через секунду распахнула дверь и буквально упала в этот тёплый капкан его рук.

— Чёрт, Ванесса, — выдохнул он, притягивая меня к себе так жадно, будто я сбежала не со школы, а из другой жизни. Его губы сразу накрыли мои. Но в этот раз поцелуй был другой — нежный, жадный, долгий, от которого кружилась голова и хотелось забыть о мире.

Я ответила, так же цепляясь за него, вдыхая его запах, слушая, как быстро бьётся его сердце. И только когда нам действительно стало не хватать воздуха, мы отстранились на пару сантиметров.

— Ты вообще нормальный? Я только что чуть шею не свернула, выпрыгивая из окна ради тебя.

— Повезло тебе, что я не дал тебе это сделать, — ухмыльнулся он и, не убирая руки с моей талии, завёл двигатель.

— Самоуверенный ублюдок.

— И всё же ты села ко мне в машину, — парировал он, бросив на меня взгляд из-под ресниц.

Я закатила глаза, но уголки губ предательски дрогнули.Мы выехали за город. Я молчала, уставившись в окно, но чувствовала его взгляд на себе.

— Ну? — наконец спросила я.

— Что?

— Куда мы едем? Или ты решил просто кататься, пока Томас не пришлёт за тобой людей в чёрных костюмах?

— Ты торопишься вернуться к своему «парню»? — холодно бросил он.

— Кэптан? — фыркнула я. — Серьёзно? Ты ревнуешь?

— Я хочу знать, — его пальцы сжали руль, костяшки побелели.

— А если захочу, я поцелую его ещё раз, — сказала я нарочно.

Он ударил по тормозам так резко, что меня чуть не вдавило в сиденье. Я повернулась к нему с приподнятой бровью:— Псих.

— Никто больше не будет тебя целовать, — сказал он тихо, но так, что по спине побежали мурашки.

Я выдохнула, стиснув зубы, но ответить не смогла — он потянулся ко мне и снова накрыл мои губы. На этот раз не было ни злости, ни спешки — он целовал так, будто требовал доказательства, что я принадлежу только ему.

Я оттолкнула его в грудь, тяжело дыша:— Ты сам себе противоречишь. То ненавидишь меня, то ведёшь себя так, будто я твоя собственность.

— Может, и ненавижу, — его губы скользнули по моей скуле к уху, от чего у меня предательски задрожали пальцы. — Но, чёрт возьми, не отпущу.

Я усмехнулась, пряча дрожь в голосе:— А если я не захочу?

— Тогда докажи, — сказал он и снова прижался ко мне.

И в этот момент я поняла, что все наши подколы, крики и злость — это тоже часть нас. Без них не было бы этой страсти.

Мы ехали минут двадцать. Асфальт сменился разбитой дорогой, вокруг всё чаще мелькали ржавые заборы и пустые ангары.

— Ты решил вывезти меня на свалку? — прищурилась я, заметив впереди покосившееся здание.

— Почти угадала, — он усмехнулся и припарковал машину у старого склада.

Стены серые, окна заколочены, кое-где кирпичи обвалились. Атмосфера фильма ужасов.

— Обалденно. Если меня кто-то здесь прирежет, то первым в списке подозреваемых будешь ты.

— А я и не скрываю, — он обошёл машину и открыл мне дверь. — Давай, выходи, трусиха.

Я скрестила руки на груди:— И зачем ты меня сюда притащил?

— Чтобы показать место, где я срываюсь, когда всё достаёт. Томас, его придурочные друзья по бизнесу, школа... В общем, всё.

Я посмотрела на него внимательнее. Он говорил спокойно, но в глазах прятался шторм.

— Ты странный, Хантер. Вместо нормальных людей, которые идут, не знаю... в спортзал или бьют боксерскую грушу, ты выбираешь... это. — Я обвела рукой полуразрушенный склад.

— Ну вот, теперь у меня есть живая груша, — ухмыльнулся он, слегка толкнув меня плечом.

— Придурок. — Я толкнула его в ответ, но он поймал мою руку и потянул ближе.

— И кстати, — я вырвалась и встала прямо перед ним, — я бросила Кэптана. Так что зря ты ему врезал.

Его губы изогнулись в хищной усмешке:— Для профилактики.

— От чего, интересно?

— От мысли, что он может снова прикоснуться к тебе.

Я хотела что-то язвительное сказать, но он резко придвинулся и прижал меня к холодной стене склада. Его ладонь скользнула по моей щеке, взгляд стал обжигающим.

— Хантер... — выдохнула я, но не закончила, потому что он поцеловал меня.

И это был не тот поцелуй, что раньше — дикий и жадный. В нём было что-то новое: тёплое, осторожное, словно он сам не понимал, как из ненависти к нам пробралась эта нежность.Я сжала его футболку на груди, пытаясь сохранить равновесие.

— Ненавижу тебя, — прошептала я между поцелуями.

— Врёшь, — улыбнулся он, скользнув губами по моей шее.

— Да. Вру.

Заброшенное здание встретило нас тишиной и холодом: выбитые окна, ржавые балки, крошка бетона под ногами. Пахло плесенью, сыростью и чем-то забытым, как будто тут остались только призраки прошлого.

Хантер шёл уверенно, будто был здесь своим хозяином. Его шаги гулко отдавались в пустом пространстве. Вдруг он схватил осколок кирпича и с силой швырнул его в стену. Звук раската эхом пронёсся по залу.

— Чёртова школа, чёртов отец, чёртово всё! — выругался он и пнул ногой железный ящик так, что тот с грохотом отлетел в сторону.

Я смотрела, и внутри всё дрожало — от его злости, от силы, от того, что он был весь огонь и сдержать его было невозможно.

— Попробуй, — он посмотрел на меня, будто бросил вызов.

Я опустила глаза, нашла пустую бутылку и со всей силы кинула её в стену. Она разлетелась на осколки. И что-то внутри меня тоже разлетелось. Вспомнилось, как мама отворачивалась от меня, как отец перестал писать, как я чувствовала себя лишней.

— Ненавижу её! — выдохнула я и кинула ещё один камень. — Ненавижу, что она меня больше не слышит!

Слёзы резанули глаза, но я стиснула зубы и кинула ещё. Сердце билось так, что казалось, оно вырвется.

Хантер стоял рядом, наблюдая. Его злость вдруг сменилась другим огнём — взглядом, от которого меня будто пронзило. Он подошёл ближе, и прежде чем я успела выдохнуть, он резко развернул меня, прижал животом к стене, холодный бетон впился в мои ладони.

— Ты сумасшедший... — прошептала я, но дыхание уже сбилось.

— Мы оба, — ответил он низко, и в его голосе было что-то хриплое, опасное.

Его губы скользнули по моей шее, вниз, ниже. Я облокотилась ладонями о стену, с трудом держась, когда он опустился на колени. Его руки скользнули по моим бёдрам, заставив их раздвинуться, и я закусила губу, чтобы не сорвался крик.

— Хантер... — его имя сорвалось, дрожащее, как признание.

— Тише, — он усмехнулся и продолжил, языком обжигая меня там, где я горела сильнее всего.

Я упёрлась лбом в холодную кирпичную стену, пальцы царапали бетон. Каждый его рывок языком выбивал меня из реальности, в голове звенело, тело дрожало, как в лихорадке. Весь мир сжался до одного — до него, на коленях передо мной, разрушающего меня и собирающего заново.

— Чёрт, Хантер... — выдохнула я, почти крича, и не смогла сдержать того, что накрыло меня волной.

Он поднял голову, его губы блестели, глаза сверкали, и в них было что-то хищное, победное.

— Вот и вся твоя ненависть, — прошептал он, поднимаясь ко мне и ловя мои губы в поцелуй, в котором смешались соль моих слёз и вкус его безумия.

Мы долго шатались по той заброшке, пока адреналин не начал спадать. Он пинал старые банки, бил по стенам, а я пыталась не отставать, смеясь и бросая кирпичи, словно это было детской игрой, только слишком жестокой для детей.

— Смотри, у тебя бросок как у хомяка, — усмехнулся Хантер, когда очередной мой камень глухо ударился о пол, даже не долетев до стены.

— Да иди ты! — фыркнула я и запустила в него маленький кусок бетона. Он увернулся и рассмеялся так заразительно, что и я не сдержалась.

Постепенно мы успокоились, уселись на какие-то старые ящики и говорили обо всём и ни о чём. Впервые за долгое время я чувствовала себя живой, а не просто чьей-то дочерью, обязанной соответствовать.

Когда начало темнеть, мы вернулись к машине. Дорога обратно была странно тихой — только свет фар резал темноту. В какой-то момент Хантер протянул руку и положил её мне на колено.

— Что ты делаешь? — прищурилась я.

— Проверяю, насколько ты умеешь держать самообладание, — ухмыльнулся он, медленно скользя ладонью выше.

Я перехватила его запястье.— Хантер, не смей.

— А если очень захочу? — его голос был низким, и по коже побежали мурашки.

— Тогда потерпишь, — сказала я, стараясь звучать твёрдо, но он явно видел, как у меня сбилось дыхание.

— Ты меня убиваешь, Ванесса, — он рассмеялся и убрал руку, но взгляд оставался горячим, и я знала: он это просто так не оставит.

Мы подъехали к дому. Я тяжело выдохнула и сразу заметила — в гостиной горел свет. У крыльца стояла машина Томаса.

— Чёрт, — прошептала я.

— Веди себя естественно, — бросил Хантер, но как только мы вошли, естественность исчезла.

В прихожей нас встретил Томас. Его лицо было мрачнее ночи.

— В кабинет. Немедленно, — сказал он Хантеру, и тот без лишних слов пошёл, только на секунду задержав взгляд на мне.Я осталась на месте. В зеркало в коридоре отражалась я сама — растрёпанная, пыльная после заброшки. Чёрт, форма будто кричала о том, где я была.

— Ты прогуляла уроки, — раздался за спиной голос мамы.Я медленно обернулась.

— На то были причины. Гости ещё не приехали?

— Не уходи от темы, Ванесса.

Я вскинула голову.— Опять нотации? Все вопросы по моему воспитанию — интернату, в который вы меня на несколько лет сдали.

Мама открыла рот, но я не дала ей вставить ни слова — развернулась и поднялась по лестнице. В комнате резко захлопнула дверь перед её носом.

Тишина ударила сильнее крика. Я сползла по двери вниз, сердце колотилось. Где-то внизу отец отчитывал Хантера. Мама, наверное, стояла посреди коридора, снова растерянная и злая. А я... я впервые не чувствовала вины за свои слова.