6 глава. Отбор и блестки.

Ванесса

Выходные пролетели, как одна сплошная вспышка гнева.С того самого момента в парке тот идиот, свинья, моральный обрубок — Хантер — не появлялся дома.И, честно говоря, ему же лучше.

Если бы он вернулся в ту же ночь, я бы заколола его ножом — прямо за ужином. С улыбкой, как вежливая хозяйка.Если бы объявился на следующий день — я бы взяла шампур со двора. Знаешь, такой, острый, для шашлыка. Чик — и готово.Сейчас же... Сейчас я просто хочу отпинать его где-нибудь за подворотней. С наслаждением. Медленно.

Я прикрыла глаза и позволила себе маленькую визуализацию.

— Плохой пес, — говорю я, пинаю его по заднице в своих любимых мартенсах.Он скуля падает на колени.— Я больше так не буду, хозяйка, — взвизгивает, сворачиваясь в колачик. Такой жалкий. Такой ничтожный.— Молчать! — шиплю, кладя ногу ему на спину. — Ты позор своей стаи.

Ах. Жаль, это только мои фантазии.

На деле же он всё ещё не появлялся. Ни на кухне, ни в коридоре, ни даже в саду, где он обычно щёлкает семечки, как будто на зоне.Может, сдох где-нибудь?Хотя нет — слишком хорошая новость, чтобы быть правдой.

Я закинула ногу на ногу и глянула в окно. Весна ползла по стеклу мелким дождём.Ничего, Хантер. У меня длинная память. И острые ногти.

Отчим ещё в прошлый четверг укатил по работе. Кажется, в Лондон.А может, в ад. Мне, если честно, всё равно.Дом оказался в полном нашем распоряжении — мамином и моём.Редкость. Почти как солнечный день в ноябре.

В воскресенье был день мини-спа. Я даже разрешила ей надеть мне на лицо какие-то её дурацкие корейские маски с огурцами и кислотами.Она так радовалась, будто я спасла ей жизнь.

Мы сидели на диване, в одинаковых плюшевых халатах, с полотенцами на головах, как из бьюти-блога.Я молчала, листала телефон. Она что-то рассказывала о том, как правильно распаривать кожу перед сывороткой.И я... не выгнала её. Не отмахнулась.Иногда мне хочется дать ей шанс.

Но блин.Душа до сих пор болит за маленькую меня. За ту, что сидела в темноте, когда мама работала по ночам и забывала, что у ребёнка бывают страхи.За ту, которую она отодвинула на второй план, когда появился он — новый папочка с идеальной улыбкой и чемоданами власти.Я никому тогда не была нужна. Ни ей, ни ему.И вот теперь, когда она смотрит на меня с этой нежностью, с этим «давай сблизимся» в глазах,мне хочется спросить:«А ты где была, когда мне было шесть? Или восемь? Или одиннадцать?»И, чёрт возьми, я не знаю, услышу ли на это ответ, который смогу простить.

Я запихнула в рюкзак форму черлидреши.Юбка в складку цвета школьного флага, кроп-топ с нашивкой команды, белые носки до колена и пара огромных чёрных бантов, которые больше походили на карнавальный реквизит.Да, всё как надо — по правилам. По их правилам.

А я? Я была в кроссовках.К чёрту эти одинаковые туфли, в которых удобно только падать с лестницы.Блёстки тоже взяла. Но не для выступления. Я уже придумала, что с ними делать.Сегодня я была весьма оригинальна.Та же короткая юбка, белый топ...Но сверху я завязала клетчатую рубашку на талии — с нарочито небрежным видом, будто только что вышла из трейлер-парка, а не из особняка на холмах.Мои губы — вишнёвый тинт. Волосы — наполовину в хвосте, наполовину в хаосе.

Я шла по улице, будто по подиуму.Сегодня я не просто Ванесса.Сегодня я Ванесса с планом.

До школы я дошла в наушниках.В ушах гремел рок, такой злой, как моё утро. Люди на улице мелькали как размытые силуэты. Я игнорировала их, как игнорировала тревогу на будильнике.Школьный двор был как всегда шумным, пахнул влажным асфальтом, булочками из столовки и чужими духами.

Я сняла один наушник и машинально оглянулась.И, конечно.Он здесь.

Хантер.Стоит у фонтана, развалившись на скамейке с видом альфа-пса. Рядом — Кэп, размахивает руками, как будто рассказывает им, как спас котёнка из горящего здания. Винс молчит, как всегда.Я закатила глаза и быстро свернула к Поларисам.

— Как прошли выходные? — спросила я, закидывая рюкзак на плечо и втискиваясь между девчонками.

Элен взвизгнула и обняла меня так, будто я вернулась с войны.— Мама повезла нас на выставку... — простонала она, словно это было пыткой. — Там были... картины. Много. Очень. Странных. Картин.

Я рассмеялась и погладила её по голове, будто щенка.— Ну ты выжила. Уже неплохо.

Рядом появился Илан, оглядел меня с ног до головы и лениво бросил:— Прикольная рубашка.

— Спасибо, я украла её у дровосека, — ответила я с фальшивой улыбкой, щёлкнув жвачкой.

Да, утро в школе началось в обычном режиме.Но я — не в обычном настроении.

Урок шёл своей чередой. Учитель что-то бубнил про экономику, а я смотрела в окно и думала, какого цвета кровь у идиотов — тёмно-красная или серая, как у гнилых мандаринов.На втором уроке я подняла руку.— Можно выйти? — в голосе было столько невинности, что сам Гитлер бы прослезился.

Но в туалет я не пошла.Свернула в коридоре и выскользнула через боковую дверь на улицу. Пыльный воздух свободы обнял меня — а я, улыбнувшись, двинула к стоянке.

Любимая машинка Хантера.Чёрная, блестящая, ухоженная — как его эго.Я вытащила из кармана клей-карандаш и обвела губы. Ладно, шучу. Стекло.Приложила руку, намазала щедро, как если бы мазала тост маслом в воскресное утро.И написала:Трахни меня в жопу— каллиграфия уровня "оскорблённая ведьма".

Потом достала блёстки. Мои любимые — мелкие, радужные.Засыпала надпись, добавила сердечко — обязательно кривое, потому что идеальные формы — это для душевнобольных.

Но что-то внутри меня чесалось. Этого было мало.Я подошла ближе и, стараясь не рассмеяться, принялась рисовать кое-что на ручке пассажирской двери.Кхм.Не важно что.Скажем так, если бы Хантер увидел — ему бы стало либо неловко, либо приятно.И снова — блёстки. Щедро. Как он щедро раздаёт свои понты.

Я захихикала.Как больная.Реально.Согнулась пополам, прижала ладонь ко рту и чуть не упала на асфальт.

О, Хантер. Месть — это не просто блюдо. Это фуршет.

Перед тем как вернуться в класс, я сбросила маску безумия.Выбросила в мусорку салфетки, пустой тюбик клея и баночку из-под блёсток. От греха подальше — вдруг кто-то решит поиграть в Шерлока.Потом тщательно вымыла руки в школьном туалете — с мылом, под ногтями, между пальцами.Смотрела, как блёстки исчезают в раковине, и чувствовала себя богом, смывающим следы великой шутки.

В класс вернулась с видом невинного ягнёнка, будто всё это время сидела в кабинке и страдала от девичьих мук.Учитель покосился.— Долго, — сказал строго.— Простите, — прошептала я с ангельским выражением лица. И села.

Элен обернулась, взгляд полный тревоги.Я ей подмигнула и незаметно показала палец вверх.Прошло. Всё прошло отлично.

Илан ухмыльнулся, будто почувствовал неладное.Слишком хорошо он меня уже узнал, чтобы поверить в мою святость. Но не спросил. Просто слегка наклонился ко мне и прошептал:

— Оцениваю уровень твоей физиономии как "натворила чёрт знает что".

Я улыбнулась.О, Илан. Ты даже не представляешь.

Уроки закончились, и школа будто выдохнула — в коридорах стало тише, звонки стихли, напряжение учебного дня испарилось, как пар над чашкой. Я медленно шла в сторону спортзала, неторопливо, будто уверена, что весь отбор уже мой. Хотя на деле...новеньких вроде пятнадцать. А свободных мест всего три. Приятно, конечно, когда тебя сразу ненавидят. Значит, ты — угроза.

В раздевалке пахло лаком для волос, духами и дорогим ванильным спреем.Все трещали о своих тренировках, кто-то уже репетировал растяжку, кто-то нервно поправлял банты.А я молча сняла форму — короткую юбку, облегающий топ с блестящей эмблемой академии, — и натянула её на себя, будто доспех.Потом подошла к зеркалу.Волосы. Сегодня один хвост.Большая чёрная резинка — щёлк — и мои густые каштановые волосы собрались в высокий, дерзкий хвост.Не буду делать два, как те дурочки, что копируют инстаграм-герлз.Я не про милоту. Я — про эффект.

Послала себе воздушный поцелуй в отражение:— Какая я офигенная.

Развернулась и прошла к остальным, в коридор у спортзала.Многие замолчали, когда я подошла.Люблю, когда тишина становится признанием власти.Среди новеньких все напряжены — вон девочка с косичками уже третий раз перечитывает текст приветственного речёвки. Кто-то растягивается в шпагат, кто-то шепчет что-то под нос, как молитву.Я встала в ряд. Не в середину. Не в конец. Чуть ближе к началу — чтобы увидеть лица всех тех, кто будет позади.

Впереди — отбор.Три места.А я — Ванесса. Я не проигрываю.

Двери спортзала распахнулись с глухим скрипом.— Цирк приехал, — пробормотала я, закатывая глаза и спрятав усмешку.

На другой стороне зала появилась команда баскетболистов. Шли шумно, с таким видом, будто сейчас собираются не тренироваться, а спасать мир. Хантер — первый. Уверенный, в майке без рукавов, волосы как обычно слегка растрёпаны, взгляд холодный и отстранённый. На секунду он мельком посмотрел в мою сторону, и я внутренне похлопала себя по плечу. Ещё не знает. Ещё не видел.

Блестки всё ещё были у него в будущем.

За ним шли Винс, Кэп и трое новеньких — те выглядели так, будто вот-вот потеряются в этом зале. У баскетболистов сегодня свой отбор. У нас — свой. Два фронта, два напряжённых взгляда через зал. И я — в центре. Как и люблю.

Лана встала перед нами. Её хвосты были натянуты так, будто она сейчас поднимется в воздух и станет вертолётом. Форма сидела идеально, как всегда, взгляд — снисходительно-язвительный. Когда её глаза на долю секунды остановились на мне, она сделала вид, что я — воздух.

Да ладно. Я сегодня всё равно буду сиять ярче, чем её хайлайтер.

— Итак, — начала она, будто объявляет президентскую речь. — Свободных мест — три. Новеньких — много. Будем отбирать жёстко.Кто-то нервно хихикнул сбоку, я — нет. Я просто поправила хвост, глянула в зеркало зала и подмигнула себе. Секси.

— Сначала — связка из трёх элементов. Показываете, что можете. Затем — быстрая импровизация под трек, который выберут баскетболисты. — Она кивнула на Хантера. Тот чуть вскинул подбородок, но ничего не сказал.— Будем смотреть на технику, артистизм, уверенность и способность держаться на сцене. Если вы завалите хоть что-то — это увидят все. И вы вылетите.

Я улыбнулась уголками губ.Первых троих вызвали по фамилиям, и они вышли вперёд — нервные, с натянутыми улыбками. Девушка в голубом топе чуть дрожала. У второй лосины были натянуты так туго, что казалось, они её сейчас задушат. Третья выглядела уверенной... до тех пор, пока не включилась музыка.

— Поехали, — коротко сказала Лана, и все в зале замерли.

Первая попыталась сделать задуманную связку — колесо, шпагат, подъём. Уже на колесе она пошатнулась, а когда приземлилась в шпагате, её лицо перекосило.— Ай, — донеслось в зал. Лана вздохнула.

Вторая просто забыла, что делать. В прямом смысле. Стояла с пустым взглядом и зачем-то начала хлопать в ладоши под музыку, как на школьной линейке. Кэп хихикнул с трибун, кто-то из новичков баскетболистов повторил за ней.

Третья... Боже, третья дала нам шоу. Начала уверенно, даже сделала приличный оборот, но на прыжке её волосы попали в глаза, и она... врезалась в колонку с колонкой. Реально. Бух. Музыка сбилась, кто-то ахнул.

— Спасибо, — сказала Лана с абсолютно каменным лицом. — Следующие.

Я усмехнулась, едва заметно.С каждым провалом я чувствовала, как приближаюсь к центру. К свету. К сцене.

— Линдеманн, — холодно бросила Лана, не поднимая глаз от планшета.

Я выпрямилась. Спина ровная, шаг уверенный. Не бегу, не мну кроссовками паркет, не улыбаюсь дёшево, как до этого делали другие. Только лёгкий наклон головы, будто я приветствую публику, и взгляд — прямо в лицо Лане. Она всё-таки посмотрела. На долю секунды. И тут же отвернулась.Ага, тебе же хуже.

Музыка включилась. Секунды тишины перед первым движением растянулись, как упругая пружина. И вот — старт.

Я двигалась так, как будто танцую перед зеркалом в своей комнате. Ни капли напряжения. Половина из того, что я делала, вообще не была в стандартной программе, но кого волнуют правила, если ты хороша?Прыжок. Поворот. Улыбка. И плавный спуск на шпагат. Что делали другие девушки рядом со мной, понятия не имею, но по вздохам поняла, что ничего хорошего. Зал оживился. Чувствую взгляды. Особенно один — тяжелый, знакомый. Мгновенно нахожу его. Хантер. Он сидит, расставив колени, и смотрит, будто пытается меня прочитать. Не-а, мальчик, ты сегодня без шансов.

Я закончила в шпагате, руки вверх, улыбка — дерзкая.— Спасибо, — сквозь зубы сказала Лана. Но кто угодно заметил бы — она злилась.

Я поднялась с пола, стряхнула с себя невидимую пыль и гордо вернулась в строй.Илан мне подмигнул. Элен сжала кулаки от восторга.

Сцена — моя.Теперь пусть попробуют не взять меня в команду.

Я только вернулась на своё место, когда Элен, прижимаясь ко мне плечом, прошептала:

— Где ты так научилась? Честно, я даже дышать забыла, пока ты это вытворяла.

Я усмехнулась, не глядя на неё.

— В детстве. В торговом центре был зал — я через стекло подглядывала за уроками танцев. Стояла часами, пока мама выбирала себе очередную бесполезную хрень в магазинах. Ну а потом... в интернате был кружок. Я туда ходила, чтоб не сойти с ума. Танцы — это единственное место, где мне не приходилось притворяться.

Элен кивнула, будто что-то у себя в голове соединила. В этот момент я впервые почувствовала, как она по-настоящему мной восхищается — не как той, кто умеет язвить или выкручиваться, а как человеком, который что-то пережил и всё равно умеет держать спину прямо.

Лана мельком бросила на нас взгляд, но в ней не было страха. Скорее раздражение, как у человека, которому наступили на туфлю. Она демонстративно отвернулась и поправила свой идеально вымученный хвост.

— Фу, пафос, — пробормотала я и достала бутылку воды.

На очереди была новая тройка девочек, и с первых же движений было понятно, что ни одна из них не вытянет. Первая споткнулась на втором прыжке, вторая забыла половину связки, а третья выглядела так, будто на сцену её вывели под дулом пистолета.

Я зевнула.

— И это ваш будущий состав? — пробормотала Илан за моей спиной.

Я только пожала плечами. Скучно. Но всё весёлое, похоже, ещё впереди.

С Божьей помощью, а может, и чёртовым упрямством, я простояла этот долбаный отбор до конца. Ноги ныли, спина ломила, а лицо всё ещё держало эту натянутую «я-такая-энергичная» улыбку, которой я, если честно, уже устала щёлкать направо и налево.

Лана вышла вперёд и, закатив глаза (очень пафосно, конечно), объявила:

— В команду проходят... Сэмми Дорни, Эшли Торн... и Ванесса Линдеманн.

Мелкий разряд пробежал по позвоночнику. Вроде знала, что пройду, но всё равно. Приятно. Особенно когда Лана это выговаривала как проклятье.

Рыжая с косичками — Сэмми — повернулась ко мне и тихо выдохнула:

— Поздравляю.

— Взаимно, — коротко ответила я. Она мне нравилась. Не прикидывалась, просто делала своё.

Но расслабиться не дали. Лана сделала пол-шага назад, а на её место встал он — Хантер. Вся его банда — по другую сторону спортзала, облокотившись на стену, как будто им тут вообще делать нечего. Ага. Конечно. Уж кто-кто, а он всё видел. Но виду не подал. Ни одного взгляда в мою сторону.

Я скрестила руки на груди и прикусила щёку, чтобы не скривиться. Урод.

Хантер вытянул телефон и, не поднимая глаз, бросил:

— Сейчас будет рандом. Кто-то из вас станцует под то, что выпадет.

— А что значит «рандом»? — спросила одна из участниц, но Хантер уже выбрал песню.

Первые ноты ударили по колонкам, и зал наполнил тяжёлый бит, грязный бас и почти неприличный ритм. Музыка такая, под которую больше не танцуют, а раздеваются.

— Кто будет первой? — бросил он.

И я, конечно, вышла вперёд. Потому что когда ты видишь, как твой сводный брат пытается устроить тебе публичный позор, ты не сжимаешься. Ты идёшь и забираешь себе это шоу.

Когда включилась музыка, я шагнула в центр зала — медленно, будто сцена принадлежала только мне.

Бас ударил, и я подалась вперёд, будто удар прошёл сквозь мою грудную клетку. Движения не были суетливыми — в них была уверенность, намеренность. Ритм тек по венам. Я играла с телом, как с оружием. Резко — мягко. Сладко — дерзко.

И тогда я почувствовала его взгляд. Хантер стоял напротив, по ту сторону зала, руки скрещены, челюсть сжата. Глаза прищурены, словно он пытался разгадать меня — и не мог. Я поймала этот взгляд, удержала. Не моргнула. Не отвернулась. Пусть захлёбывается.

Подошла к самому краю, к краю допустимого. Колени мягко согнулись, спина изогнулась. Один поворот — и я оказалась в центре, словно это шоу создано только ради меня. Я не старалась — я дразнила.

Когда музыка ударила последним аккордом, я подцепила пальцами пояс юбки. Лёгкое движение — и она оказалась на полу. Чёрные кружевные трусы. Белый короткий топ. Легальный максимум.

Молчание разлилось по залу, как капли масла в воде. На одну секунду — мир замер.

Я не отвела взгляда от Хантера. Он смотрел на меня с таким выражением, будто не знал, хочет ли меня задушить или поцеловать. Возможно — и то, и другое.

— Ты сам включил, — сказала я тихо, но достаточно, чтобы он услышал. — Так что... сам и расхлёбывай.

Сзади послышался хриплый смешок Кэпа:

— Думаю, она точно проходит.

Я не обернулась. Просто повернулась к Лане.

— Я могу идти? — спросила, почти лениво.

— Иди, — процедила она сквозь зубы.

Я улыбнулась — коротко, хищно — и, не дожидаясь разрешения, пошла мимо всей их «великолепной» команды. Подцепив юбку пальцем. Хантер всё ещё стоял на месте, не двигаясь. Но глаза... глаза не отпускали меня до самой двери.

В раздевалке я глубоко вдохнула, прислонившись к шкафчику. Ноги дрожали, но не от страха. От выброса адреналина. Я выиграла. И он это понял.Неспешно привела себя в порядок. Волосы собрала обратно в хвост, лицо умытое, взгляд — спокойный, как будто я только что не устроила спектакль с обнажённым финалом. Свою одежду аккуратно сложила и оставила в шкафчике — пусть полежит, заслужила отдых.

Рубашка снова оказалась на талии, завязана намеренно небрежно, как будто я не знала, как сильно подчёркивает это мои бёдра. Знала, ещё как. Выходя из раздевалки, даже не оглянулась.

На входе меня уже поджидал Кэп, прислонившись к стене, в своём вечном стиле «будто случайно».

— Эй, тигрица, — выдал он, глядя на меня снизу вверх, — ты там Хантера чуть не убила. Пульс проверяли?

Я просто прошла мимо. Не потому что он не нравился — просто не он был моей целью. А дразнить без цели — неинтересно.

— Береги коготки, Линдеманн, — пробросил он уже мне в спину.

Я лишь подняла руку и показала ему два пальца — не совсем "мир", не совсем "иди нафиг". Он расхохотался. Ну и хорошо.

На первом этаже уже расходились остальные. Элен обняла меня на бегу:

— Я в драмкружок, если что — приду на поклон. Королева сцены, блин, ты жжёшь.

— В театре нужна такая энергия, как у тебя, — поддакнул Илан, — но я пас. У меня шахматы. Там тоже страсти, но тихо и смертельно.

Они оба свернули каждый в свою сторону. А я осталась одна, на несколько шагов до выхода.

Ощущение было такое, будто воздух слегка электризован. Внутри — спокойствие, но с оттенком нетерпения. Я знала, что игра только началась. И Хантер? Он это понял. Он знал теперь, с кем играет.Кэп присоединился ко мне, когда я выходила из школы. Вальяжно, будто просто оказался рядом, но шаг в шаг, плечо к плечу.

— Что ты хочешь? — спросила я, даже не повернув головы.

— Может, встретимся вечером? — его голос был бархатным, с приторной самоуверенностью. — Я, ты, машина... мягкие сиденья.

Я протянула руку вперёд, молча, чтобы заткнулся — не хочу слышать даже намёка на продолжение. Но он вдруг взял мою ладонь. И не отпустил.

Я резко повернулась к нему. Он смотрел на меня снизу вверх, как кот, которого застали на месте преступления, но который всё равно знает, что останется любимцем.

Я нахмурилась, но ничего не сказала. Просто вцепилась в его руку ногтями — крепко, до косточек. Я знала, что это больно. Очень больно. Но он даже не поморщился.

Так и дошли до выхода. Я с каменным лицом и когтями, вонзившимися в его кожу. Он — с видом человека, которому, видимо, это даже... нравится.

— Ты ненормальная, — прошептал он, когда мы остановились перед воротами.

— А ты мазохист, — отрезала я, выдергивая руку и отряхивая её.

Он не ответил. Только хмыкнул и остался стоять у калитки, пока я уходила прочь.Уже за поворотом я мельком обернулась. Он всё ещё смотрел мне вслед. Улыбаясь.Когда я проходила мимо стоянки, взгляд сам собой скользнул в сторону серебристого зверя — машины Хантера. Я ещё не успела нормально насладиться своим шедевром, но, похоже, Вселенная решила меня порадовать.Толпа сгрудилась вокруг. Кто-то снимал на телефон, кто-то охал. Но я смотрела только на него.

Хантер проталкивался сквозь народ, шаги стремительные, плечи напряжённые. Он подошёл, и буквально в следующую секунду — застыл.На стекле всё ещё сияло "Трахни меня в жопу", щедро приправленное блёстками. Сердечко рядом мягко отражало солнце.

— Что за сукин сын это сделал?! — взревел он, как раненный зверь. Его голос гремел так, что ворон мог бы свалиться с дерева.

Он кинулся стирать надпись, но клей сделал своё дело. Блёстки вгрызлись в стекло как проклятие.

Я не выдержала. Уголки губ взлетели, и я захихикала, прикрывая рот ладонью. Смех, конечно, был нервный — как у сумасшедшей, обрадовавшейся своей гениальности.

И тут он увидел меня.

Момент узнал. В глазах — осознание. Потом тень. Потом... темнота. Прямая, сжатая линия губ. Скулы — будто вырезали ножом. Он направился ко мне, и не просто — яростно, с таким напором, что у меня всё внутри обмякло.

Улыбка исчезла с лица, будто её и не было.И я развернулась и рванула обратно в школу.Я неслась по коридору, как спринтер с Олимпиады, только на кону была не медаль, а моя целая задница. Тапки бы слетели, если бы были. Сердце бухало в ушах, а за спиной — тяжёлые, быстрые шаги. Он шёл за мной. Хантер. Как танк на стероидах.

Поворачивая за угол, я врезалась грудью в кого-то твёрдого, как в бетонный столб. Вдох вылетел из лёгких.

— Ай, мать твою! — выдохнула я, хватаясь за плечи перед собой. Это был Кэп.

Я мигом нырнула за него, цепко вцепившись в его плечо, будто он бронежилет. Между мной и Хантером теперь стояло ровно шесть кубиков пресса и пара широких плеч.

Хантер остановился. Его взгляд полыхал.

— Ребят... что происходит? — начал Кэп, озираясь на нас, как на двух психов в супермаркете.

— Трахни меня в жопу?! — рявкнул Хантер, пальцем указывая за спину Кэпа. — Это ты написала?!!

Я сжалась за его спиной и изогнула бровь, театрально моргая:

— Что? Я? Хантер, милый, у тебя что, галлюцинации?

— Я выполню твою просьбу, — процедил он сквозь зубы. — Готовь свою задницу.

Предательские мурашки пробежали по позвоночнику. Хрен бы с ним, с клеем, но этот голос, низкий и срывающийся, будто был готов не только кричать — действовать.

— Ты совсем больной?! — бросила я, дергая Кэпа за руку, кружась вокруг него, как ведьма вокруг жертвы. — Это только на тебя работает, так что сам готовь.

Кэп стоял как статуя, растерянный. Его глаза бегали от меня к Хантеру, будто он попал в чужой сериал и не знал, на какой серии включился.

— Вы... встречаетесь чтоли , какая задница? — пробормотал он.

Мы его не слушали.

Я понимала — ещё пара секунд, и Хантер прыгнет через Кэпа, снесёт нас обоих. Поэтому, дёрнувшись влево, я вырвалась из-за его спины   и со скоростью гончей рванула дальше по коридору.

Раздевалка.

Там есть ключ. Я точно видела — училка физры как-то им щёлкала.

План был прост: добежать — влететь — закрыться — выжить.