Глава 22

Костя.

Следующим уроком у нас стояла информатика. Наконец-то я дождался своего любимого предмета. Это был первый урок инфы в этом году, и мне не терпелось узнать, с какой темы начнется программа одиннадцатого класса.

Пообедать на большой перемене я не успел, поэтому пришлось быстро перекусить на этой, а затем бегом мчаться в класс, находившийся в другом крыле школы. Я был рад, что мне удалось хоть немного поесть, потому что после школы мне нужно было сразу ехать на работу.

Чуть не опоздав на урок, я забежал в класс перед самым звонком. Увидев нашего преподавателя, Григория Ивановича, я поздоровался с ним, не сдержав улыбки. Информатик был моим любимым учителем в школе. Подтянутый сухощавый мужчина, лет пятидесяти на вид, с серьезным видом и в очках в квадратной оправе, он всегда просто и понятно объяснял предмет и часто умудрялся заинтересовать даже тех, кто был далек от информатики.

Препод добродушно мне кивнул и я занял свое место. Компьютерные столы у нас стояли по периметру класса, создавая в середине свободное пространство, где Иваныч часто расхаживал с умным видом что-то рассказывая, и помогая выполнить задание то одному, то другому из нас.

Моя парта стояла напротив приоткрытого окна. Я любил это место. Любил этот старенький компьютер (впрочем, я других-то никогда и не видел), и, казалось, мог бы сидеть здесь часами, если бы не должен был заниматься другими делами.

На доске была написана тема. Сегодня мы начинали изучать алгоритмы. Что ж, я был очень этому рад. Не терпелось скорее дойти до языков программирования, но алгоритмы тоже были важной, базовой темой, которую никак нельзя было обойти стороной.

Алёнки и ее подруг в классе не было: у них сейчас был английский язык. На этих двух предметах наш класс разделялся пополам: одни шли на иформатику, другие на английский, а в другой день менялись местами.

Прозвенел звонок, Григорий Иванович начал объяснять тему, и я хотя бы ненадолго забыл об этой белокурой негоднице.

К концу урока голова была заполнена сведениями об алгоритмах и я в очередной раз пожалел, что у меня не было денег на компьютер: так хотелось бы практиковаться и дома. Вообще-то, я подумывал стать программистом, хотя еще и не был уверен в этом на сто процентов. Но информатика была единственным действительно интересовавшим меня уроком, хотя и английский тоже немного мне нравился. Но, честно говоря, в последние пару лет у меня не было времени и возможности особенно думать об этом. Бесконечное пьянство отца, беспокойство о матери и наше нищебродство — вот, что обычно занимало все мои мысли. Ну и, конечно, Алёнка.

«Как она там, интересно. Скучает по мне?» — подумал я, и тут же дал себе мысленный подзатыльник «Конечно, балван. Ведь прошел ни много, ни мало, аж целый урок. Поди, померла там уже без твоей наглой рожи».

Ах, Алёнка. Воспоминания о том, как я ласкал ее языком, о ее сладком вкусе, сводили меня с ума все последние сутки. Впрочем, воспоминание о том, как она стояла передо мной на коленях прямо под папочкиным крестом, тоже стало любимым. Чувства вины и раскаяния за мою несдержанность также не давали покоя. Как и чувство, что я с удовольствием все бы повторил, хоть прямо сейчас.

Сам не понимаю, как во мне могут сочетаться два таких разных человека. Один - серьезный, ответственный, который заботится о своих близких. Которому знакомо чувство стыда. И второй — чертов псих, который ни о чем не жалеет, ни о чем не просит, и только берет. Берет все, что ему вздумается.

Но, что уж поделать, я тот, кто я есть, и я не хочу меняться. Не тогда, когда рядом такая сладкая Алёнка, которая хочет быть связанной.

Урок закончился. Попрощавшись с учителем, я пулей вылетел в коридор: сейчас меня ожидало мое любимое зрелище. Последним уроком стояла физкультура, и мне не терпелось увидеть Алёну в спортивной одежде. От этой картины стояк еще долго не опускался, но оно определенно того стоило.

Скользнув в двери спортивного зала вместе с другими одноклассниками, я повернул направо — прямиком к мужской раздевалке. Парни уже вовсю переодевались. Я тоже быстро переоделся в серые спортивные треники и свободную черную футболку и вышел в зал.

Группка девчонок, включая четырех мушкетеров, уже стояла посреди зала. Кто-то из них потягивался, начиная разминку; другие болтали между собой. Зал наполнился одноклассниками.

Алёна стояла, прислонившись к стенке с перекладинами, в окружении своих подруг.

Я решил, что пока еще есть время до звонка, неплохо было бы немного поподтягиваться, и направился к турникету. Проходя мимо девчонок, скользнул взглядом по Алёне.

И как, спрашивается, этот строгий мужик, которого я видел утром, он же Алёнин отец, позволяет ей вот ТАК одеваться на физкультуру? Ее грудь была обтянута коротким пастельно-бирюзовым топом, немного открывавшим потрясающий плоский живот. Внизу на ней были такого же цвета обтягивающие леггинсы высокой посадки. На ногах красовались белоснежные найки. Светлые волосы были затянуты на макушке в высокий хвост, локоны из которого красиво спадали Алёне на плечо. Мозг быстро подмечал все детали; ложбинку груди, выглядывающую из-под топа, упругую круглую задницу. Я хотел тут же отвернуться, но буквально физически не мог этого сделать. Сам не понял, как, но через пару секунд я обнаружил себя не у турникета, а стоящим напротив Алёны. Ее подруги немного расступились, давая нам пространство и продолжая болтать между собой.

Алёна взглянула на меня своими зелеными омутами, с которыми так гармонировал цвет ее нового костюма.

— Узлов, слюни подбери, — бросила она насмешливо. Вот же нахалка! Знала, как на меня подействовал ее вид, — А то уже весь зал затопило.

— Так это не я, Алёнушка, — сказал я в ответ с наглой ухмылкой. Мне было, чем ей отплатить, — Это твои трусики протекают при виде меня.

Монастыршина чуть не задохнулась от возмущения.

— Тише, — я приложил указательный палец к ее губам, — Побереги голос, скоро он тебе еще понадобится.

Алёна взбрыкнула, скидывая мой палец с лица.

— Что ты... — возмущенно начала она, но я бросил ее без ответов и направился к турникету. Позади доносилось ее недовольное бухтение.

Пусть повозмущается. Я и правда совсем скоро заставлю ее покричать. Сразу же, как только появится такая возможность.

Я подошел к турникету и начал подтягиваться. Уже около года я каждый день занимался на перекладине, которую сам подвесил у себя в комнате. Отжимался дома на полу, тоже регулярно. Почти каждый выходной бегал по утрам в парке рядом с домом. Все это я делал, чтобы оставаться в хорошей физической форме. А еще я боксировал. Денег на зал, у меня, конечно же, не было, но я приколотил гвоздем толстую стопку газет к двери своей комнаты, и колошматил прямо в нее, чтобы удар всегда был поставлен. Мне нравилось чувствовать себя сильным, это помогало мне ощущать контроль над происходящим и придавало чувства безопасности.

Так что я с легкостью подтянулся двадцать пять раз, с удовольствием отметив про себя, как Алена смотрела на мои руки, когда они напрягались. А «банки» у меня и правда выросли солидные. Еще в прошлом году мои щуплые руки висели как прутики, а теперь я мог похвастаться неплохим рельефом. Да и девчонкам это нравилось; краем глаза заметил, что не только Алёнка смотрела, как я подтягиваюсь, но и многие другие одноклассницы в зале.

Я как раз закончил упражнение, когда из кабинета в конце зала вышел физрук. Он дунул в свой свисток, и все тут же бросили свои занятия и построились в ровную линейку.

В начале мы как всегда побегали, потом сделали разминку. Затем выполняли разные нормативы, а под конец, как часто это бывало, растянули поперек класса сетку и начали играть в волейбол.

В начале игры одной девчонке заехали мячом по голове, ей стало плохо и физрук повел ее в медпункт. Остальные, тем временем, продолжили расслабленно кидать мяч.

Аленка была по другую сторону сетки от меня, и в любой свободный момент я любовался ее изгибами. Вдруг мяч полетел прямо на нее, она подпрыгнула, но не смогла его отбить, и побежала его поднимать.

Когда Алёна наклонилась, с нашей стороны сетки открылся шикарный вид на ее задницу.

— Вот это да, — вдруг раздался негромкий голос одного из одноклассников у меня за спиной, — Я бы ей вдул.

Парень восхищенно присвистнул.

Я резко обернулся и сразу понял, кто говорил. Это был Толя - приятель Никиты. высокий парень с короткой стрижкой почти под ноль и каким-то слегка гопническим выражением лица.

Никита слушал парня с улыбкой, но когда заметил меня, его лицо тут же перекосилось от страха.

А у меня в голове как будто бы щелкнул какой-то выключатель; это было похоже на то безумие, которое накрывало меня рядом с Алёной, вот только сейчас маятник качнулся в сторону агрессии.

— Че ты сказал?! — проорал я на весь зал, перекрикивая бурлящую в ушах кровь, и без раздумий кидаясь на Толю. — Кому ты там вдуть собрался?!

Я с разбегу налетел на него и вмазал придурку в челюсть. Тот был явно не готов к атаке, от удара он споткнулся и полетел на пол. Я тут же запрыгнул на него и начал лупить кулаками. Не глядя, куда бью, я просто бил изо всей силы, чтобы до идиота дошло, что он не имеет права так говорить об Алёне.

Не спорю, не так давно я и сам смотрел на девушек исключительно как на сексуальные объекты, особенно на Алёну. Да что уж там, только на Алёну. Но одно дело — думать так про себя, а другое — говорить об этом с другими, еще и в такой уничижительной форме. Я должен был объяснить этому придурку, что так нельзя делать.

Пока я метелил кулаками этого отброса, он изо всех сил защищался руками, одновременно пытаясь из-под меня выкарабкаться. Но у него не было шансов: парнишка, хоть и был одного со мной роста — был довольно хилым. Все-таки не зря я тренировался. Нанося удары, я чувствовал силу в своих руках, груди, животе. Я весь был как боевая машина.

Девчонки на заднем плане испуганно визжали; сквозь гул в голове я слышал голос Алёны, она звала меня по имени. Никита и еще пара приятелей Толи предприняли попытку оттащить меня от этого упыря, но все было тщетно — я продолжал колошматить его, как боксерскую грушу, и никак не мог остановиться.

Мои костяшки уже были все в крови, когда кто-то дернул меня за плечо и прямо над ухом раздался знакомый голос.

— Костя, пожалуйста..! — кричала Алёна. — Остановись! Костя, не надо! Хватит!

От страха в ее голосе меня как холодной водой окатило. Я резко остановился, медленно поднялся с Толи, который так и застыл на полу, продолжая прикрывать голову руками. К парню подлетели его приятели, пытась помочь ему прийти в себя.

Тонкие пальцы схватили меня за запястье и развернули к себе.

— Костя, что случилось? — в больших зеленых глазах Алёны плескалась тревога. — Почему ты налетел на него?!

— Я... — протянул растерянно, еще отходя от волны гнева, затопившей мое сознание пару минут назад. — Я... Не важно.

Я выдернул свою руку из Алёниной слабой хватки и потер лицо руками. Незачем ей было знать, что о ней говорили что-то неприятное.

— Костя... Да что с тобой такое? Ты как будто совсем слетел с катушек! — с отчаянием проговорила девушка, печально глядя на меня.

— Да, Алён. Ты права. Я слетел с катушек. — я наклонился, быстро поцеловал ее в висок, развернулся и пошел в сторону раздевалки.

Позади раздавались встревоженные голоса одноклассников.

Я и правда слетел с катушек.

«Ты сводишь меня с ума».

Я зашел в раздевалку и свернул направо, в туалет. Закрывшись в кабинке, открыл кран и умыл лицо холодной водой.

«Что со мной происходит?..»

Конечно, я защищал честь девушки, но не стоило избивать парня до полусмерти. Теперь, наверное, проблем не оберусь.

Честно говоря, хоть я и понимал, что перегнул палку, а все-таки ни о чем не жалел. Выпустил накопившееся напряжение на придурка, который этого заслужил. Можно сказать, он подвернулся как нельзя кстати. А о последствиях я не слишком уж беспокоился.

«Лишь бы из школы не выгнали. А все остальное — не важно».

Остудив разгоряченное лицо, я вернулся в раздевалку и быстро переоделся. Я завязывал шнурки на кроссовках, когда прозвенел звонок на перемену и одноклассники ввалились в раздевалку. Я уже собрался уходить, но тут меня кто-то окликнул.

Это был тот самый Толя.

— Узлов, можешь не беспококоиться, я не буду тебя сдавать. — хрипло сказал парень. Я обернулся. Толя, по всей видимости, тоже уже умылся: на нем не было следов крови, только несколько синяков начали наливаться на челюсти и под глазами. Значит, все-таки, я не успел его так уж сильно покалечить. — Я был не прав, признаю. Зря я так сказал об Алёне. Но я не знал, что она теперь твоя девушка. Меня ведь не было на вечеринке.

Я вспомнил, что Толя и правда был в числе тех, кто не смог попасть вчера к Машке. Но это не сильно меняло дело.

— Это не важно. Даже если бы она не была моей. Не стоит так говорить ни о ком и никогда.

— Да ладно уж, чел, — хмыкнул Никита, — Всегда так все говорили, и будут говорить. Но Алёнку больше не затронем.

Я подошел к ним ближе.

— А если бы кто-то сказал так про Вику? Тебе было бы приятно?

— Мне плевать, если честно. То, что мы один раз пососались не значит, что теперь о ней никто не должен разговаривать.

— Ах вот оно что... — протянул я, подходя почти вплотную к этим придуркам. — Слушайте сюда, вы оба. Если я еще хоть раз услышу что-то подобное от вас в адрес девчонок, вы снова будете выгребать. Уяснили?

Парни переглянулись. В их лицах читались страх вперемешку со злостью.

Тут к нам подскочил Ванька. Он встал между Толей и Никитой и положил свои руки им на плечи.

— Кость, не нервничай так. Я думаю, парни все уяснили. Так ведь, ребята? — и он с надеждой посмотрел на этих двух придурков.

«Вот же чертов миротворец».

Те снова переглянулись между собой, видимо, ведя какой-то немой диалог, и наконец Никита промолвил:

— Да, Кость, не кипятись. Постараемся быть уважительней.

Толя слабо кивнул в поддержку своего друга.

Даже не знаю, почему они так легко сдались — ведь они были в большинстве против меня одного. Возможно, мои уверенность и физическая сила стали решающими аргументами в этом споре. Мне было это неважно, лишь бы подобное больше не повторялось.

Я развернулся и вышел из раздевалки.

Судя по тому, что физрук спокойно ответил, когда я с ним попрощался, да и по дороге в раздевалку никто меня не остановил, слово Толя сдержал. Он никому не сказал о том, что произлошло. Но это еще не значило, что не скажут другие.

Ну, об этом мы узнаем уже завтра. А сейчас пора было оставить школьные терки позади и поспешить на работу.

В гардеробе я увидел Алёну с ее подружками. Те уже оделись и направились к выходу из гардероба, а моя все копалась в самом конце ряда вешалок, пытаясь застегнуть кожаную куртку, у которой заело застежку. Прядь длинных белых волос запуталась в молнии.

— Дай сюда, — бросил я и взялся за застежку. Алёна подняла на меня глаза.

— Почему все говорят, что я твоя девушка? — тихо спросила, опустив ресницы.

— А чья ты девушка, Алён? — ответил я вопросом на вопрос, аккуратно доставая драгоценные волосы из-под собачки на молнии.

— А ты меня об этом спрашивал? —возмущенно сказала она.

— А надо спрашивать? — мне почти удалось распутать молнию.

— Было бы неплохо, — с чувством промолвила Алёна.

— Знаешь, что было бы неплохо..? — протянул я, наконец вытащив ее волосы из молнии и отбрасывая их назад. Затем прижал Алёну к стене позади нее. — Мой член у тебя во рту. Вот что было бы неплохо.

— Какой же ты гряз... — я заткнул ее рот поцелуем.

Ее сладкие губы таяли на моих губах, а у меня внутри... У меня внутри что-то рассыпалось.

В Алёне будоражило все; не только ее безусловная красота. Ее звонкий, но нежный голос. Ее наивность и чувствительность, вперемешку с похотливостью и низменными желаниями. Ее аромат — тонкий, цветочный, который сейчас окутал меня со всех сторон. Ее тепло. Она всегда была горячая, такая горячая. Рядом с ней что-то плавилось в груди.

Она поддалась сразу; оплела мою шею тонкими руками, как русалка своими сетями. Я тонул в ее губах.

Поцелуй становился все жарче и глубже; сознание накрыло чувствами, как лавиной. Я прижался к Алёне так близко, как только было возможно. Я растворялся в ней.

— Ты моя. — прошептал, на секунду отрываясь от ее губ, и тут же снова возобновляя поцелуй. — Я тебя... Как же я тебя...

— Алёна! — донесся до нас из-за решетки раздевалки голос кого-то из девчонок. — Ты идешь?

Алёна медленно, нехотя оторвалась от меня. Мы с сожалением посмотрели друг на друга.

— Мне пора, — тихо сказала девушка, опуская руки.

— Да мне, на самом-то деле, тоже, — с досадой ответил я.

Алёна обогнула меня и, одарив на прощание печальным взглядом, вышла из раздевалки.