Глава 20

Костя.

Завернув на лестничную площадку, я вдруг увидел в закутке под лестницей «четырех мушкетеров», как они сами себя называли. Девчонки стояли вокруг Алёны, обнимая ее и похлопывая по спине, в то время как Алёна... Горько плакала.

Я тут же подошел к ним.

— Что у вас случилось? — спросил решительно.

Аленины подруги все разом повернулись и в очередной раз озлобленно уставились на меня.

— У нас? — возмущенно спросила Лена. — Может, что у вас случилось, Узлов? Это тебя надо спросить!

— Вчера, значит, на вечеринке такая страсть, а сегодня что? — подхватила Вика. — А сегодня ты уже флиртуешь с Красновой?

Возмущению девушек не было предела.

— Ну и Козел же ты, Узлов! — не выдержала даже обычно более скромная Таня. — Проваливай! Оставь Алёну в покое!

Алёна же в это время стояла в зажатой позе и смотрела куда-то в стенку, пока из ее глаз несдерживаемым потоком лились слезы. На меня она даже не смотрела.

— Так, девушки, вы себе явно напридумывали чего-то лишнего, — пошел я на попятную, — Ни с кем я не флиртовал.

— Ну-ну, рассказывай. Мы прекрасно все видели собственными глазами. — пыхтела Ленка. — Узлов, который обычно вообще ни с кем не разговаривает, вдруг ни с того, ни с сего начинает ржать вместе с Красновой, которая при этом нежно наглаживает его ручку!

— Да, Узлов, не делай тут из нас дур. — снова поддакнула Вика. — Алену мы в обиду не дадим, так что проваливай по-добру, по-здорову.

Как по команде, все три девушки скрестили руки на груди и как щитом закрыли собой Алёну.

Похоже, разговоры тут бесполезны. Настал момент применить грубую силу. К счастью, это именно то, что я умею делать лучше всего.

Я растолкал девчонок; не больно, конечно, но ощутимо распихал их в стороны, подошел к Алене и крепко схватил ее руками. Прижал с себе. Та начала брыкаться. Аленины подруги стали хватать меня за руки, пытаясь оттащить от девушки, но я не обращал на их жалкие потуги никакого внимания.

Тут прозвенел звонок на урок. Лена, Вика и Таня нервно переглянулись.

— Девочки, идите уже на урок, а. Мы с Аленой как-нибудь сами разберемся в наших отношениях! — бросил я себе за спину, носом уткнувшись в голову брыкающейся Монастыршиной.

— Алена..? — нерешительно начала Лена.

Несколько секунд все молчали. Затем Алёна тихо, но твердо проговорила.

— Идите на урок, девочки, я сама с ним разберусь. Не переживайте за меня, все со мной будет нормально.

Еще несколько секунд постояв в сомнениях, девчонки наконец развернулись и пошли вверх по лестнице.

— Алёна... — прошептал я сдавленно на ухо девушке. — Пожалуйста...

Я сам не знал, о чем умолял. Выслушать меня? Поверить мне? Простить или, может, наконец дать мне припасть к вожделенному источнику ее губ?

На секунду отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Большие изумруды напротив истекали болью.

— За что ты так со мной? — с горечью и обидой в голосе спросила Алена. — Тебе мало было того, что ты сделал вчера? Ты решил меня добить?

— Ничего я не решал, — соврал я. Нужно было как-то выкручиваться из того, что я сам наворотил, — Мы с Настей просто поговорили, ничего такого, клянусь.

— Просто поговорили? — взъярилась Алёна, — Ты сказал, что пойдешь с ней на концерт! Ты взял ее номер!

Алена вновь попыталась скинуть с себя мои руки, но я держал крепко.

— Я сказал, что подумаю! — запротестовал я. — Это не одно и то же.

Вдруг до меня дошло, что девушка только что напрямую призналась мне в своей ревности. Что-то внутри меня перещелкнуло.

Я начал наступать на нее, загоняя в самую глубь коридора за лестницей, где нас точно не заметил бы кто-нибудь, случайно проходящий мимо.

— То есть тебе не все равно? Даже несмотря на все, что я сделал вчера? — продолжил напирать я, теперь не только физически, но и морально.

Алёна отступала все дальше, и наконец я прижал ее к стене.

— Мне все равно! — воскликнула Алёна. — Просто меня возмущает твоя невообразимая наглость!

Я с интересом разглядывал такое прекрасное в гневе, залитое слезами лицо.

— Ты наглый, лживый, озабоченный... — кипела Алёна. — Мерзий бабник! Ты просто козел, вот ты кто!

Ее слова были как мед для моих ушей. Бедром я раздвинул ей ноги и прижался к ней пахом. Мой молниеносно затвердевший член уперся ей прямо между ног.

— Продолжай, — прохрипел я, наклоняясь к пухлым розовым губам.

Алёна часто задышала. Ее немаленькая грудь четко вырисовывалась под натянутой тканью водолазки.

Хотелось сорвать ее кофту и впиться ртом в ее соски, но я изо всех сил сдерживал себя, пока еще понимая, где мы находимся.

Алена подняла руки и еще раз попыталась вырваться. И это была ее роковая ошибка. Я схватил ее за запястья и прижал ее руки к стене.

«Сейчас она впадет в транс и станет беспомощной» — с предвкушением подумал я. Давно заметил за девушкой такую особенность — стоило захватить ее запястья, и ее мозг тут же стабильно отключался. Видимо, не только у меня оказался фетиш на эту тему.

Глаза Алёны стали темно-зелеными. Рот приоткрылся.

«Она теряет контроль».

Я еще сильнее прижался к ней членом. Затем прильнул грудью, накрыл своим телом и жарко задышал ей на ухо.

Из губ девушки вырвался тихий, неконтролируемый стон.

Я перехватил обе ее руки своей левой, а освободившейся правой — тут же полез ей под юбку.

Алёна плотно сжала бедра, но мне это не помешало. Я скользнул пальцами ей между ног. Под колготки забираться не стал, чтобы полностью не потерять контроль. Еще не хватало, чтобы вчерашняя сцена повторилась, только теперь уже в школе.

Я начал нежно ласкать ее сквозь колготки, водя пальцами туда и обратно.

Алёна задыхалась.

Больше не встречая сопротивления, я носом отодвинул ее волосы, ворот водолазки и поцеловал в шею под ухом.

Алёна жалобно заскулила, умоляя о большем.

Я оторвался от ее шеи и жадно прильнул к нежным розовым губам. Слизал с них соленые слезы. Затем раздвинул их и скользнул языком в ее жаркий, влажный рот.

Член вырывался из штанов, пока я нежно ласкал Алёну всеми доступными мне способами.

Наконец я позволил себе отпустить ее руки, больше не боясь, что девчонка вырвется: она вся извивалась подо мной. Сжал ладонью ее упругую грудь. Алёна нежно постанывала мне в губы, полностью сдавшись в мою власть.

Но когда я на миг оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, тихо, печально спросила:

— Как мне простить тебя, Костя?

— Для начала нужно выслушать меня, — взволнованно начал я, прекращая свои ласки, понимая, что, возможно, это мой единственный шанс по-нормальному объясниться.

Девушка подняла на меня свои бездонные изумрудные глаза и слабо кивнула, готовая слушать.

— У меня вчера... — начал я, запинаясь, не зная толком, как объяснить то, что со мной произошло. — В глазах потемнело. Подожди, не перебивай!

Увидев, что девушка попыталась что-то возразить, я поцелуем нежно закрыл ее рот.

— Послушай ты, блин. — сказал, наконец оторвавшись. — Ну дай ты мне хоть шанс объяснить.

Алёна глубоко вздохнула и снова внимательно уставилась на меня. Видимо, ей не нравилось направление, в котором шли мои оправдания, но она все-таки решила дать мне шанс договорить.

— Ты знаешь, что такое состояние аффекта? Мы на праве проходили, вспомни.

Девушка неуверенно кивнула.

— Ну, это что-то вроде кратковременной вспышки, помутнения сознания. Когда у человека еще может нарушиться работа внутренних органов. — говорил я все быстрее, стараясь донести мысль, пока Алёна снова не начала меня перебивать. — Так вот, у меня в глазах вчера потемнело. Кровь шумела в ушах, я ничего не слышал. Честно говоря, я даже не осознавал, что я делаю. Хотелось...

Увидев вспышку гнева в Алёниных глазах, я тут же схватил ее за руки, немного встряхнул.

— Я себя не контролировал! Это не просто слова! Клянусь, это правда. Я не знаю, почему это со мной случилось, — замялся я, собираясь в чем-то признаться, — Я... Я... Наверное, со мной что-то не так. По-настоящему не так, Алён.

Алёна продолжала изучающе смотреть на меня. Казалось, какие-то пазлы в ее голове начали вставать по местам.

— Наверное... Думаю, я не совсем нормальный, Алён, — наконец признался я, — А с тобой — и вовсе чертов псих. От этой прикормки я дурею.

Алена опустила глаза в пол, глубоко задумавшись.

Я поднял рукой ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.

— Но мне повезло, — уверенно продолжил я. Глаза Алёны наполнились удивлением, — С тобой-то, Алёнушка, тоже не все в порядке.

Алена дернула подбородком, стряхивая мою руку.

— Не вешай с больной головы на здоровую! — возмущенно бросила она, толкая меня руками в грудь, пытаясь убрать с дороги.

Но я не сдвинулся с места. Снова крепко схватил ее за запястья и поднял их над ее головой.

— А так?

Девушка нервно сжала бедра.

— А что случилось? — нагло хохотнул я ей в лицо. — Небось, если сейчас подбросить твои трусики вверх, то они прилипнут к потолку, такие они от этого мокрые, да?

Алена зло скривила губы, затем пристыженно опустила глаза в пол. Я снова прильнул к ней всем телом.

— Уверена, что ты-то нормальная, Ален? — прошептал ей куда-то в ключицу.

Затем поднял на нее глаза, и долго смотрел, пока ее взгляд наконец не встретился с моим.

— Давай будем психами вместе?

Алена замерла, не в силах вымолвить ни слова.

— Тебе не нужно будет меня прощать, если ты признаешься себе в том, что ты хотела этого, — уверенно произнес я, — Ты хотела бы, чтобы я тебя... Насильно.

Изумрудные глаза наполнились слезами, которые тут же потекли по нежным щекам и закапали на ее грудь. Я прижался губами к ее щеке, слизывая соленые дорожки.

— Милая... Моя девочка... — шептал я ей на ухо, снова забираясь одной рукой ей под юбку. Алёна не сопротивлялась, лишь снова учащенно задышала.

Я вновь принялся водить пальцами по колготкам, нежно лаская ее от клитора до самых ягодиц и обратно. Из ее груди вырвался тихий стон.

— Я понимаю, в этом сложно себе признаться. Но представь, как мы сможем кайфовать, если ты сможешь...

Алена горько плакала и сладко стонала. Она уже не могла сдерживать себя. Все, что я делал, и все, что я говорил, невероятно ее возбуждало.

Наконец я довел ее до точки невозврата, и Алёна, стиснув бедра и прикусив мою нижнюю губу, содрогаясь всем телом, сладко и продолжительно кончила.

Мои пальцы намокли, даже через ее трусики и колготки. Это было ошеломительно и совершенно невообразимо.

Я облизал практически все Алёнино лицо, пытась как-то справиться с собственным возбуждением, хотя уже прекрасно понимал, что со стояком мне еще придется помучиться.

Алёна обмякла в моих руках. Я нежно прижал ее к себе, и прошептал на ухо:

— Ты моя. Только моя грязная девчонка.

Алёна смотрела на меня осоловелым взглядом, пока я нежно гладил ее белокурые волосы.

Вдруг за нашими спинами раздалось громыхание. Я резко обернулся.

— Это что еще тут происходит? — ошарашенно пробасила Марьиванна, наша школьная уборщица, стоя с ведром воды и шваброй наперевес.

— Мария Ивановна, Алёне стало плохо, вот я и пытался ей помочь, — на ходу начал выдумывать я. Алёна, напуганная внезапным появлением уборщицы, резко пришла в себя и твердо встала на ноги.

— Да, Мария Ивановна, он просто давал мне таблетку от головы. А тут мы встали, чтобы нас никто не заметил. Урок же все-таки идет.

«А сочиняешь ты, конечно, недурно» — внутренне усмехнулся я, подбирая свой рюкзак, который, незаметно для себя, в какой-то момент уронил на пол. Алёнина сумка, кстати, тоже валялась на полу. Я протянул ее девушке.

— Ага, рассказывайте мне! Видала я таких, с больной головой.  — пророкотала уборщица. — Вся ваша болезнь у вас ниже пояса! А теперь быстро марш в класс! И чтоб я вас больше здесь не видела! Отпускаю только потому, что я и сама когда-то была в вашем возрасте...

— Спасибо, Марьиванна! — радостно воскликнул я, чуть ли не кланяясь уборщище и подталкивая Алёну к лестнице.

— Ох уж эти влюбленные... — вздохнула женщина нам вслед, затем махнула шваброй и затянула какую-то песню.