Глава 17

Алёна.

Я проснулась ни свет, ни заря — нужно было сделать много дел прежде, чем отправиться в школу. Быстро встав с кровати, побежала в ванную наводить марафет. Тщательно нанесла тональник везде, где это было необходимо, но так, чтобы он не бросался в глаза. Волосы собрала в низкий хвост и перекинула через плечо.

Затем оделась в заранее выбранную бежевую водолазку и темно-коричневую юбку. Про себя отметила, что водолазка отлично скрывает все свидетельства вчерашнего вечера. Густо покраснев от нахлынувших воспоминаний, направилась в гостиную.

Когда села завтракать, вдруг услышала, как замок в двери щелкнул. В прихожей показался отец. Я натянула радостную улыбку и пошла его встречать.

— Здравствуйте, отец. Как бабушка? — выйдя в коридор, сразу поинтересовалась я.

Отец был уставшим: темные круги под глазами и осунувшийся вид говорили о том, что он не спал значительную часть ночи.

— Здравствуй, Алена. Слава Господу, бабушке уже лучше. Вот только в больнице плохо с лекарствами, а в деревне аптеки нет, так что пришлось ездить за ними в город. — ответил он изможденным голосом.

«Повезло, что он не заезжал домой!» — пронеслось у меня в голове.

— Мне вчера вечером звонили Танины родители. Они сказали, что вы припозднились с занятиями, — отец посмотрел на меня с подозрением.

«Тааак, значит, они ему звонили. Интересно, Танька вообще там жива!?»

— Да, мы правда припозднились. Задачи были сложные, к тому же мы решали еще и типовые, чтобы точно усвоить тему. — уверенно ответила я, будто мы действительно занимались алгеброй.

— Ваше усердие похвально. — с одобрением сказал отец, снимая пальто. — Надеюсь, все так и было.

Что-то в его голосе меня смутило, слишком уж много подозрительных ноток было в его интонации. Впрочем, он всегда и всех в чем-либо подозревал, так что пора было уже привыкнуть. Каждый разговор с отцом, как хождение по лезвию ножа — чуть оступилась и все — тебе конец!

— Да, отец. Так и было. — я поспешила сменить тему. — Я приготовила завтрак. Вы, наверное, проголодались! И еще я сварила кофе! Мама надолго осталась у бабушки?

Кажется, отец был немного удивлен. Обычно я была кроткой и немногословной, но сейчас тараторила без остановки, лишь бы он больше не задавал вопросов про вчерашний вечер.

— Нет, завтра приедет тетя Полина и ее сменит.

Тетя Полина была сестрой отца и жила в другом городе.

— А ты молодец, дочка! Встала пораньше, наготовила, прям хозяюшка! Хоть замуж выдавай! — сказал отец вроде и шутя, но при этом одарил меня пристальным, изучающим взглядом.

«К чему бы это?» — тут же подумала я, но вслух лишь сказала:

— Спасибо, отец.

В нашей семье было принято благодарить за похвалу, даже если она и казалась тебе сомнительной.

— Ну, пойдем есть, что ли, а то я и правда очень голодный.

— Пойдемте!

Мы прошли в гостиную и сели за стол, помолились и приступили к завтраку. Я была очень голодной, поэтому быстро расправилась со своей тарелкой и теперь просто сидела, пила кофе и представляла, как буду игнорировать Костю весь день. Я приняла для себя решение: общение с ним придется свести к самому минимуму. Он плохо поступил со мной, да и, чего уж греха таить, его влияние на меня было пугающим. Я больше не могла отрицать очевидного: я хотела его, после всего случившегося хотела лишь еще больше, и это желание в равной степени приводило в ужас и сводило с ума.

Из глубокой задумчивости меня вывел голос отца:

— Алена, вчера звонили Гореловы. Они приглашают нас в субботу к себе в загородный дом. — сказал он с энтузиазмом.

— Прекрасно, вы поедете? — без особого интереса спросила я.

— Не вы, а мы. — уточнил отец.

«Что? Блин!» — не сдержавшись, я слегка поморщилась, — «Отличная перспектива!»

Мне очень не нравились эти Гореловы. Они были друзьями семьи. Тетя Тоня — та самая врач-гинеколог, которая регулярно осматривала меня на кресле. Дядя Гена — владелец клиники, где работала тетя Тоня, и по совместительству заведующий отделением гинекологии (по-моему, просто старый извращенец!). И их сыночек Вова. Ему было около двадцати четырех, он заканчивал медицинский и вроде бы собирался пойти по стопам родителей. А еще он был какой-то мерзкий, со своими тупыми шуточками и гадким смехом, не говоря уже о том, что внешне он был похож на лягушку.

— Что такое? У тебя другие планы? — заметив мое недовольное лицо, насмешливо спросил отец.

— Нет! Конечно, нет! Все в порядке! — поспешно ответила я, уже понимая, что от поездки мне не отвертеться.

— Ты нашла крестик? — как бы между прочим, поинтересовался отец. Было ощущение, будто он догадывается, что я что-то скрываю и намеренно ко мне цепляется.

— Да, еще вчера. — я продемонстрировала ему украшение, достав его из-под ворота водолазки.

— Впредь, будь внимательней. И чтобы больше никогда его не снимала. — пригрозил он.

Глянув на часы, я обнаружила, что мне уже давно пора было выйти из дома. Быстро вскочив с места, я начала убирать со стола и меньше, чем через минуту, уже была готова бежать в школу.

— Алена, я тебя подвезу, мне все равно по пути. — заявил отец, выходя из гостиной.

— Это совершенно не обязательно, отец. К чему вам лишние хлопоты! — постаралась отговорить его я с совершенно невинным выражением лица.

«Не хватало терпеть его еще всю дорогу!»

— И почему же тебе так не хочется, чтобы я тебя подвез? — пристально посмотрел на меня отец.

— Отчего же! — воскликнула я чересчур громко. — Просто не хотела вас утруждать, но если вам все равно по пути, то почему бы и нет!

— Ну хорошо, а то мне начало казаться, что ты хочешь поскорее избавиться от меня. — с неприятной улыбкой сказал он.

«Твою ж мать! Телепат хренов!»

— Вы же знаете, что это не так, отец. — не моргнув и глазом, соврала я.

Он уже подошел к лифту, как вдруг я вспомнила, что забыла зонт. Перспектива снова вымокнуть до нитки, если пойдет дождь, меня не прельщала.

Вернувшись, я взглянула на то место, где каких-то несколько часов назад Костя ласкал меня, будто от этого зависела его жизнь. Дыхание сбилось, в памяти всплывали самые горячие моменты нашей близости, и я крепко сжала бедра от нахлынувщего жара внизу. Мои губы все еще болели, и, казалось, что я по-прежнему чувствую его вкус. Да, нелегко мне придется, если даже от воспоминания у меня такая реакция.

— Ну что ты там застряла? — послышался нетерпеливый голос отца из коридора.

— Иду! — крикнула я, хватая зонт и закрывая дверь.

Костя.

На часах было уже восемь утра, когда я, собравшись и быстро позавтракав парой бутербродов, вышел из дома и направился к автобусной остановке. Улица была неприветлива: навстречу мне двигались хмурые сонные прохожие, а небо заволокло темными тучами, обещавшими скорый дождь. Я снова забыл взять с собой зонт, но меня это не огорчало: хотелось промокнуть. Хотелось, чтобы дождь наказал меня так же сурово и безжалостно, как я сам наказывал себя все сегодняшнее утро.

Подойдя к остановке, я не спешил заходить под козырек; с неба уже начинали накрапывать первые капли дождя. Я вставил наушники в уши.

«Какая она сейчас, идеальная песня?»

Пока я искал подходящую музыку, небо успело разверзнуться настоящим ливнем. Мои волосы и одежда стремительно намокали.

Наконец я выбрал песню и выкрутил звук на максимум. В ушал загремело:

«Впилась занозой в сердце моеее стрела купидона,Хочется вытащить и никогдааа не думать об этом,Боль нестерпима, и мне до сих пооор была незнакома...»

К остановке подъехал автобус. Не мой, а тот, который ехал в сторону Алёниного дома. Не думая ни секунды, мокрый с головы до ног, я запрыгнул в раскрывшиеся двери.

«Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом».

Сквозь толпу людей я прорвался к окну на другой стороне автобуса.

«Одна онааа повсюююдуууГде бы ни скрылся я...»

Показал школьный проездной кондуктору, которая сразу же двинулась дальше, к другим пассажирам.

«Во всех глазааах и лицааахТолько одна она...»

Через полчаса я был у Алёниного дома.

«Надеюсь, она не ушла в школу пораньше, и я еще успею ее перехватить».

Дверь уже такой знакомой мне парадной открылась, и сердце пропустило удар. Но это была не Алёна: молодая женщина вышла на улицу, держа за руку маленького мальчишку, и они, о чем-то весело переговариваясь, направились в сторону детского сада, находившегося в соседнем дворе.

Затем вышли пожилая дама с маленькой собачкой на поводке и две младшеклассницы, похожие друг на друга почти как две капли воды, с огромными ранцами наперевес.

И только простояв у парадной минут десять, я наконец увидел Алёну. Выглядела она на удивление свежо, учитывая все, что произошло между нами вчера. Засосов видно не было (видимо, девушка старательно замазала их чем-то). На Алёне была светлая водолазка с высоким воротом, темная юбка и плотные черные колготки. На плечи была накинута кожаная куртка. Странно, но сегодня она вышла из дома позже обычного. С чего бы это?

Я уже сделал рывок в ее сторону, как следом за ней вышел высокий мужчина, подтянутый и светловолосый. Он был чем-то похож на Алёну: те же правильные черты лица, изящный нос. Держался он почти по-военному: прямая, как доска, спина, негнущиеся ноги. На Алёну мужчина не смотрел, но чувствовалось, что он держит ее под контролем каждую секунду времени. Алёнин отец казался очень властным и строгим.

«Неужели именно с этим человеком ей приходится сражаться каждый день своей жизни?»

Глядя на него, я все больше верил тому, что говорила про него девушка. Такой человек с легкостью мог держать свою дочь под тотальным контролем. Жалость к Алёне, чувство вины за свой вчерашний поступок накатили на меня с новой силой.

Мужчина меня не заметил, а вот Алёна, проходя мимо, одарила меня, вероятно, самым ледяным и ненавидящим взглядом, на который только была способна. Как будто еще одну пощечину залепила.

Сердце в груди разрывалось.

В сопровождении отца, девушка подошла к весьма недешевому Мерседесу, стоявшему у бордюра, и села на переднее сиденье.

Пристегнув ремень, она еще раз посмотрела на меня убийственным взглядом, затем машина тронулась с места и двинулась в сторону школы.

Я уныло поплелся по тротуару следом за ней. Мне не удалось поговорить с Алёной сейчас, а в школе уж тем более вряд ли получится. Там будет много народу, да и к тому же Алёна будет окружена своими подругами-наседками, которые наверняка уже знают все о вчерашнем и не позволят мне подойти к ней ни на шаг.

Мокрая одежда неприятно липла к телу.

«И это все, чего ты заслуживаешь, гребаный идиот».