18 глава. Розетта Бэри из Мадрида

Но теперь я поклялся больше никогда не совершать той ошибки, которую совершил.

Алекс

Я живу по соседству с Розеттой Бэри, которая каждый день приветствует меня, даже не подозревая о том, что я ее хранитель. Возможно, позволяю себе слишком много, не стирая каждый раз память этой милой черноволосой даме. Я знаю это и каждый раз корю свою жалкую хранительскую душу за сии поступки, но, черт возьми, я просто не могу, будто утрачиваю эту способность. Но ведь это смешно, не правда ли?

Сегодня мне необходимо появиться в одном месте по работе, без которого мое бедное финансовое тело не может. Я просто вынужден работать хоть иногда, надеясь на то, что Розетта не попадет в какую-нибудь передрягу. Я рискую, но по-другому мне никак.

Надеваю пиджак, который мне так нравится, словно у меня нет другой одежды. Делаю укладку — в этой жизни мое тело чертовски привлекательно, отчего мне постоянно приходится уклоняться от женского внимания. И, конечно, волосы так же шикарны, поэтому я часто причесываю их набок, так отчаянно укладывая. Кажется, однажды я просто обязан влюбиться в обычного человека, наконец позволив себе просто отдаться удовольствию, чувству или к чему так пристрастны люди? Я всегда думал об этом, но каждый раз лишь думал, потому что я хранитель. А хранитель не должен влюбляться в кого-то.

После я беру свой деловой небольшой чемодан, в который положил все нужные бумаги, и выхожу из квартиры, вспомнив, что ничего не ел, отчего живот урчит и ощущается так противно, так пусто, как обычно бывает на голодный желудок. Я поворачиваю ключ, делаю первый шаг вперед и слышу высокий милый голос, который так люблю:

— Сэньор Дортмен! — кричит Розетта за моей спиной в глубине широкого коридора. — Сэньор Дортмен! — повторяет она, и я ощущаю, как ее голос становится ближе.

Улыбаюсь и поворачиваюсь к девушке, которая уже стоит напротив, натянув широкую улыбку. Она стоит, такая прекрасная и уже давно взрослая, держит в руках ее любимый чемоданчик. Черные волосы Розетты покрывает миниатюрная шляпка с небольшой сеткой, научное название которой я все время забываю. На ее губах еле заметный красный цвет, глаза светлые, как и всегда. Как же я люблю этот внеземной взгляд, который так же любопытно всматривается в мой уникальный оттенок глаз. Она всегда так реагирует на чистый зеленый лес в моих глазах. Люблю ее искру, которая зажигает что-то новое во мне.

— Buenas dias1! — приветствую я.

— Buenas dias! — отвечает она, немного смущенно взглянув вниз.

Сегодня Роззета облачила свое изумительное тело в белое платье, которое приобрела не так давно. Она слишком элегантно двигается в нем, так четко чувствуя свое тело, отчего я не могу отвести взгляд. Но ради приличия вынужден прятать свое восхищение в бежевых стенах дома, который так долго наблюдает за нашими беседами. Но красота в девушке неумолимая!

— Идете на работу? — спрашивает Розетта, поправив свою шляпку. Она делает это невольно, будто не знает, куда деть ее хрупкие руки. Словно она теряется при мне! Но, кажется, я выдаю желанное за действительное. Ведь мне всегда хочется, чтобы эта прекрасная душа испытывала ко мне привязанность, которая порой такая сильная внутри меня.

Начинаю движение, а Розетта послушно следует за мной, рассматривая стены, которыми она всегда восхищается.

Я улыбаюсь. Так странно, что ее душа в этой жизни знает меня даже больше, чем следовало. И я не могу устоять перед этим.

Во всех остальных ее жизнях я был так подавлен, вынужденный скитаться с этой душой по уголкам мира, уголкам ее мира, который каждый раз совершенно разный. Мои горькие слезы были всегда от отчаяния того, что я не могу помочь ей так, как хотел бы. Но не могу ранить ее признаниями о том, кто я и для чего предназначен. Я жалел ее, потому что всегда знал, что эта правда обрушится на нее сокрушительнее огромной неудавшейся любви. Поэтому мои слезы и переживания были чем-то обычным, обыденным, ведь я привык. Ради нее всегда привыкал. Лишь Розетте я решился открыться, но никак хранитель, а как незнакомец. Это не так ранит...

Единственная моя слабость, что я не могу оставить ее душу каждый раз, когда она вновь покидает этот мир. Не могу оставаться в стороне, не заявив о себе, словно я обязан сказать ей что-то, обнять ее не всегда хрупкое тело — до того, как она навсегда закроет глаза. Это чувство долга особо значило, когда ушла Нильвия. Знаю, что она не должна была умереть, хотя в глубине своего человеческого тела чувствовал, что та уходит.

Пытаюсь отогнать мысли, чтобы не смутить Розетту своим унылым видом.

— Книги ждут, — улыбаюсь я, пытаясь не быть слишком разговорчивым.

По моей легенде, я работаю в библиотеке на другом конце Мадрида. Розетта неистово верит мне и каждый раз выражает свое удивление. Наверное, я не выгляжу как человек, который каждый день читает классику, шерстит книги на пыльных полках и ходит на обеды с книгой в руках. Может, поэтому ее удивляет моя выдуманная должность, но я знаю, что ей нравится это. Хоть и Розетта читает крайне мало, ее привлекают книги, персонажи, сюжеты. Девушка порою любит проваливаться в легкий мир грез, где все плохое несет за собой хорошее. Но она слишком занята работой и мужем, чтобы читать по вечерам.

У нее есть муж. Уже два года. Честно, я почувствовал укол ревности, когда узнал, что Розетта влюбилась в мужчину — отмечу, что он очень похож на меня. Я словно отдавал ее в руки другого хранителя, хотя знал, что она всегда будет со мной — точнее, я всегда буду с ней. Но Мигель и вправду видный мужчина, знаю, он искренне любит мою Розетту, поэтому я спокоен за это. Главное, что она счастлива. А я вижу ее искреннюю радость, когда тот обнимает ее и она еще крепче прижимает его. Знаю, как для нее это важно.

— Наверное, в библиотеке так спокойно, — вздыхает она, раскинув руки и посмотрев наверх, будто там находится моя библиотека. — Тишина, покой, лишь корочки книг... В Мадриде подобное — абсолютная редкость, — улыбается она.

Она скучает по тем временам, когда работала в тихой лавочке, где продавала всякую канцелярию. Сейчас Розетта журналист и о тишине может только мечтать. В ушах теперь всегда стоит гул, который пробирает раздражением до костей. К этому можно только привыкнуть, что очень трудно давалось девушке, ведь она весьма раздражительна, особенно на глупых людей, которые так предвзято относились к ней. Но Розетта мечтала об этой карьере, поэтому ей даже немного стыдно, когда она жалуется на это Мигелю, который всегда выслушает ее.

— A cada uno lo suyo2.

Она улыбается. Той самой искренней улыбкой.

После мы выходим из здания, я придерживаю ей дверь, и она останавливается, вдыхая чистый воздух Мадрида, который не так давно начал загрязняться от первых автомобилей. Испания сегодня солнечная, искренняя, танцующая и желанная. Люблю Мадрид за его счастливую атмосферу, которая так хорошо влияет на Розетту. Посчастливилось же ей родиться в этом прекрасном городе, знающем, как жить хорошо.

— Честно, сэньор Дортмен, завидую я вам порой, — признается девушка, взглянув на солнце, отчего сразу же жмурится.

— Бросьте, — отмахиваюсь я, притворяясь, что вовсе не догадываюсь, чему же эта сэньора так сильно завидует. — Нечем мне завидовать.

— Да вы что! — краснеет она, то ли от жары, то ли от стеснения. — Мне нравится ваша работа — такая спокойная и эстетичная... Вы одиноки — и это такое облегчение! — смеется она и бережно кладет свою голую ладонь на мое плечо, чтобы не показаться нетактичной. — Наслаждайтесь этим, потом появится muy iracunda mujer3, у которой будет тысяча желаний и просьб, которые вы будете вынуждены беспрекословно выполнять. Спросите Мигеля, он подтвердит!

Я заливаюсь хохотом, наслаждаясь этой беззаботной беседой с Розеттой, которая после разговора пойдет на работу, как и я. Наверняка девушка по пути зайдет купить мороженое, на работе пожалуется своей подруге Марине на вредного охранника, после просто пойдет работать, иногда кусая губы по привычке. Надеюсь, ей не будет угрожать опасность, иначе есть вероятность, что я могу не успеть.

— Спасибо, что поднимаете мне самооценку, Розетта. Надеюсь, ваш jefe4 больше не будет ругать вас за то, что вы слишком проникаетесь гостями, когда берете интервью! Хотя эмоции не подвластны разуму, — продолжаю смеяться я.

А вот и улыбка в лице Розетты потухает. Она смотрит на меня с подозрением, хмуря тонкие брови. Убирает с плеча свою руку и немного отдаляется. Я не чувствую от нее страх — лишь непонимание и осторожность, которая пугает меня до ужаса.

Боже, что я наделал!

— Откуда вы знаете об этом? — спрашивает она меня таким голосом, словно допрашивает убийцу. Ее улыбка постепенно меркнет, когда до нее доходят мои слова...

Нет, как я мог такое сказать, совсем забыв о том, кто я и кто такая Розетта?

— Розетта, я... — Какое объяснение я могу придумать? — Ваш муж, мы разговаривали...

Она качает головой, прекрасно зная, что не рассказывала это даже своему мужу. Девушка еле заметно щетинится, как зверь, неохотно отстраняясь от меня, ведь не понимает, как реагировать. Конечно, я ей не незнакомец. Я сэньор Дортмен, которого она видит почти каждый день. Но можно ли мне верить теперь, когда я сказал то, чего знать не мог? Наверняка именно эта мысль крутится у нее в голове.

— Простите, сэньор Дортмен, мне нужно идти, — говорит она, пытаясь натянуть улыбку — но она получается до ужаса нервной.

И в один миг я решаю просто стереть наш разговор — это все портит, и я не могу позволить себе этого.

Но какого мое удивление, когда Розетта просто уходит, даже не остановившись на миг, как обычно это бывает, когда я заостряю взгляд на ее светлых глазах. Что за черт?! Она должна была остановиться, взглянуть на меня, застыть как в трансе и забыть все, что я ей сказал. Но вместо этого она, испуганная и загнанная, просто уходит от меня быстрым шагом, оставив в памяти мою ошибку.

И как это возможно? Как возможно такое, что хранитель не может стирать память душе?

И с тех пор я надолго забываю о ее черных каблучках, белом кружевном платье, которое всегда так нежно развевается на ветру. Забываю о ее пухлых губах, светлых глазах и длинных, собранных в пучок, волосах. Я забываю о Розетте, ведь она не начала забывать меня.

Больше я не разговариваю с ней, ведь она смотрит на меня с таким подозрением, что мне становится тошно. И даже подходить к ней для меня является испытанием, которое я не в силах пройти, смотря на ее светлые глаза, с таким презрением изучающие меня, словно я враг народа. Вот так моя ошибка — ничтожная ошибка! — все испортила, будто я убил ее мужа. Но Розетта умная девушка, которая сразу понимает, когда что-то идет не так. Она журналист и привыкла изучать — так я и прокололся. Теперь стены дома не слышат наши беззаботные разговоры. Я не улыбаюсь, видя ее. Даже не здороваюсь с Мигелем, ведь у него такой же взгляд, хоть и менее подозрительный. Я больше не подглядываю за Розеттой, как иногда это бывало, когда проходил мимо незашторенных окон, в которых девушка ходила в одном нижнем белье, покачивая круглыми бедрами — как же я заглядывался на сие картину. Конечно, каждый раз корил себя за это, но не мог отвести взгляд.

Я просто забыл обо всем этом, ведь мы больше не приятели. Мадрид не услышит наши звонкие хохоты, словно мы вдвоем умерли.

С тех пор я не мог подобраться к ней близко. Лишь издалека наблюдал за ней. Как она счастливо завтракает с Мигелем, который совсем недавно изменил ей, но сильно пожалел об этом — на самом деле она никогда не узнает это, а муж никогда не повторит подобной ошибки. Наблюдал за тем, как она играла со своими детьми, так счастливо улыбаясь им — они были прелестными, но мне было так больно, ведь я не мог к ним подойти, как и к Розетте. Смотрел, как она целовала Мигеля, когда тот получил повышение. Как она переехала в Париж, что далось мне очень тяжело. Как она ухаживала за внуками, которые так сильно любили свою бабушку. И как она похоронила горячо любимого мужа — так тяжело и болезненно. Я плакал вместе с ней над его надгробием, за которым Розетта так трепетно ухаживала, несмотря на боль в спине. Она любила его даже после смерти и надеялась вскоре соединиться с ним.

И я пришел в последний день ее жизни, радуясь за нее, ведь она выполнила свою миссию. Эта жизнь удалась на славу, и я рад ее проводить в следующую. Скоро Розетта простится с миром, но я хотел сначала проститься с ней.

Но теперь я поклялся больше никогда не совершать той ошибки, которую совершил.

Я пришел к ней.

— Buenas tardes, cariño5, — сказал я ей.

Мне даже показалось, что спустя столько лет эта седая женщина с морщинками узнала меня. Ее пальцы дрогнули, словно она хотела дотянуться до меня и просто обнять, но была слишком слаба. В ее взгляде была та самая искра. Но я даже не дал времени ей что-либо сказать — просто стер всю память обо мне, чтобы она ушла спокойно; я тоже хотел уйти спокойно. Она закрыла глаза и забыла меня.

А я удалился, наблюдая из-за кустов за ней. За тем, как она уходила на небеса, вновь встречаясь со мной в следующей жизни. Может, некоторое время она даже обнимала Мигеля, душа которого терпеливо ждала Розетту.

Я закрыл глаза и увидел новую малютку, которая снова смотрит на меня с былой искрой.

Розетты больше нет.

1Добрый день! (исп.).

2Каждому свое (исп.).

3Очень сердитая жена (исп.).

4Шеф (исп.).

5Добрый день, дорогая (исп.).