Глава 13. Земной рай

Говорят, дольше всего время тянется для человека, ожидающего чего-то. Сейчас я как никогда согласна с этой мыслью. 

Минутная стрелка медленно приближается к двум. Интересно, Эдриан приедет в назначенное время или слегка задержится? Конечно, нельзя исключать и третий вариант. Вдруг его срочно вызовут на работу или он решит по другим причинам отменить поездку?

В последний момент. Прямо как…

В памяти невольно всплывают воспоминания о дне, который разделил мою жизнь на «до» и «после». Если бы Марк не предал меня тогда, все было бы как прежде. Может, моя жизнь и не казалась идеальной, но за долгие годы я привыкла к ней. А то, что происходит в последнее время... сомневаюсь, что к этому вообще можно привыкнуть.

Качаю головой, надеясь, что это поможет избавиться от болезненных воспоминаний. Нужно отвлечься, и срочно.

Встаю с дивана и шагаю в сторону кухни. Достав из холодильника тарелку с шоколадными маффинами и коробку апельсинового сока, сажусь за стол и включаю для фона телевизор. 

«Очередной криминальный инцидент произошел минувшей ночью в центральной части Далласа».

– Вовремя включила, однако, – усмехаюсь я, наливая сок в стакан и готовясь в очередной раз выслушивать однотипные истории о том, как кого-то ограбили в темном переулке или накачали наркотиками в клубе.

«Двадцатипятилетний таксист Алекс Мэттьюз был убит из пистолета «Intratec TEC-DC9». Его автомобиль до сих пор не найден. Камеры видеонаблюдения зафиксировали момент нападения. Особо впечатлительных людей просим отойти от экрана».

Я никогда не считала себя ранимым человеком, но увиденное заставило меня содрогнуться.

Мужчина в длинном плаще обходит автомобиль и направляется к ничего не понимающему парню. Таксист поднимает руки, и в следующую секунду раздаются выстрелы. Паренек падает на асфальт, словно подкошенный, а злоумышленник остается на месте. Некоторое время он наблюдает за умирающим, похоже, наслаждаясь страданиями жертвы, затем медленными шагами подходит ближе. Молодой человек протягивает руку, то ли надеясь защититься, то ли умоляя убийцу остановиться. Его попытки приводят к неизбежному исходу. Приставив пистолет к голове парня, маньяк производит контрольный выстрел, после чего садится в машину и, как ни в чем не бывало, скрывается с места преступления.

Зажав ладонью рот, я несколько секунд пялюсь невидящим взглядом в одну точку. Аппетит мгновенно пропадает, а кровавая сцена стоит перед глазами, даже когда на экране снова появляется ведущий.

Тот парень ведь даже не сопротивлялся… Что за чудовище способно на такое?

Не представляю, что должно быть в голове у человека, чтобы так жестоко отнять жизнь у другого. Раньше я часто смотрела ужастики, но тогда и не догадывалась, что самые жуткие сцены можно увидеть, просто выйдя на улицу. Сценарий прописан монстрами в человеческом обличье, и каждый из нас в любой момент может сыграть свою последнюю роль в хорроре под названием «жизнь».

Отец с братом с детства учили меня верить в лучшее и говорили, что добро всегда побеждает зло. Вот только реальность зачастую убеждала меня в обратном. И увиденное сегодня лишь подтвердило выводы, к которым я пришла уже давно. 

Всадить пулю в голову парня, взывающего к твоему милосердию. Бесчеловечная жестокость. Это не просто убийца. Это настоящий садист. Безжалостный психопат. Это…

– Райан…

Моя догадка подтверждается слишком быстро, потому что в следующую секунду я слышу:

«Напоминаем, что неделей ранее злоумышленник совершил нападение на оружейный склад. Именно в ту ночь был похищен пистолет, из которого убили Алекса Меттьюза. Полиция предполагает, что оба эпизода – дело рук Райана Морриса, вооруженного психопата, вот уже несколько месяцев находящегося в розыске».

Ведущий просит немедленно сообщать любую информацию, так или иначе имеющую значение для следствия, и в следующую секунду на экране появляется фотография преступника.

Раньше я не видела фото Райана Морриса, но сейчас, вглядываясь в экран, начала сомневаться в этом. Разумеется, я никогда не встречалась с этим психопатом вживую и, надеюсь, не встречусь, но черты его лица кажутся мне знакомыми. 

Ставлю эфир на паузу и продолжаю рассматривать фото. С экрана на меня смотрит светло-русый мужчина с серыми глазами и огромным ожогом на левой стороне лица. Меня бросает в дрожь от его взгляда. Злобного, недоверчивого и в то же время затравленного. Словно он, осознав свою беспомощность и неполноценность, возненавидел весь мир.

Может, мне просто показалось? Мало, что ли, в мире похожих друг на друга людей? Так, ладно, пора прекращать накручивать себя, а то такими темпами как бы самой не сойти с ума.

Надо позвонить Бритни и предупредить ее, чтобы не пользовалась в ближайшее время услугами такси. У нее, конечно, есть своя машина, но мало ли. 

Достаю телефон и набираю номер подруги. Чем дольше длятся гудки, тем сильнее растет моя тревога. Впрочем, чему я удивляюсь? Это же Бритни. Наверняка сейчас вертится у зеркала в примерочной. Она ведь предлагала мне составить ей компанию. Сомневаюсь, что мой отказ заставил ее перенести планы.

Устав от бесконечного ожидания, я решаю поговорить с Джереми. Предупрежу его, а заодно и поинтересуюсь самочувствием. Впрочем, и здесь меня ожидает провал. А если точнее, автоответчик.

– Издеваетесь? – бормочу я, покосившись на мобильник.

Сбросив вызов и выключив телевизор, делаю глоток апельсинового сока и разом откусываю половину маффина. Бритни часто заедает стресс шоколадом, а я чем хуже? С этой мыслью продолжаю свою трапезу, за считанные минуты опустошая тарелку с десертом. Такими темпами превращусь в Стива. Впрочем, рано или поздно это бы случилось. С кем поведешься, как говорится.

Услышав звонок в дверь, я едва не опрокидываю стакан. Черт, за всеми этими размышлениями совсем забыла о наших с Эдрианом планах. Хватаю телефон и бросаю взгляд на время. Ровно два.

Я, конечно, предполагала, что Эдриан пунктуален, но чтобы настолько... Ни минутой позже, это ж надо. Впрочем, не удивлюсь, если он специально приехал раньше и все это время стоял за дверью, ожидая своего часа. Я вообще ничему не удивлюсь.

Заставляю себя быстрее пережевывать десерт. Все-таки открывать дверь с набитым ртом – не лучший способ показать себя высококультурным человеком.

На этот раз звонок становится настойчивее, и я закатываю глаза, понимая, что выбора у меня нет. Эдриан может решить, что я заснула, и уехать. Сорвавшись с места, бегу в коридор и открываю дверь.

Эдриан стоит на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку. На нем те же серые джинсы, в которых он был сегодня в университете. Вместо черной рубашки белая футболка и спортивная куртка цвета хаки.

– Готова? – спрашивает он, отходя от двери и освобождая мне проход.

Я моргаю, а Эдриан вопросительно вскидывает бровь.

Приложив огромное усилие и проглотив остатки десерта, я натягиваю на лицо самую обворожительную улыбку из своего арсенала.

– Готова ко всему.

– Такой настрой мне нравится, – улыбнувшись, Эдриан распахивает дверцу своей серебристой «Ауди», и я забираюсь внутрь. 

– Увы, сохранять такой настрой бывает непросто, – признаюсь я, фиксируя ремень безопасности. – Но сегодня без него я бы не справилась.

– Уверен, ты бы справилась в любом случае, – он заводит мотор и плавно съезжает с подъездной дорожки. – Поздравляю с победой, кстати. 

– Откуда ты знаешь, что я победила? – с иронией спрашиваю я. – Неужели доктор Нельсон не допускает других вариантов?

– Трудно допускать другие варианты, когда своими глазами видел момент награждения, мисс Нортон, – отвечает Эдриан.

Перевожу взгляд на мужчину, пытаясь понять, как такое возможно. Он ведь так и не вернулся после того телефонного разговора.

– Я не видела тебя в зале. Думала, ты уехал.

– Ну уж нет, такое я бы точно не пропустил, – бросает он и переключает скорости. – Я наблюдал с балкона. Оттуда отличный вид, да и нет такого столпотворения, как внизу.

Значит, Эдриан не оставил меня. Разделил тот незабываемый момент со мной. От мыслей об этом хочется улыбнуться.

– Спасибо, что пришел поддержать, – искренне благодарю я. – Это многое для меня значит, правда.

Не удивлюсь, если сейчас Эдриан заявит, что ничего особенного не сделал и я, как всегда, преувеличиваю. Но вместо этого он поворачивается ко мне и с улыбкой произносит:

– Всегда пожалуйста.

Ого, что это с ним? У Эдриана сегодня на удивление хорошее настроение. Такое бывает не слишком часто. А жаль, мне нравится видеть его таким.

Эдриан тормозит на светофоре, а я, откинувшись на спинку сиденья, наблюдаю за огромным школьным автобусом, из которого доносятся звонкие голоса ребятни. Кажется, еще вчера я была на их месте, а сегодня – подумать только, оканчиваю университет. Вот бы заново окунуться в детство! Бегать по лужам, рисовать мелками на асфальте и придумывать причины, чтобы не идти на уроки.

Воспоминания о тех временах вызывают у меня улыбку. Впрочем, мое настроение меняется, когда автобус отъезжает, а рядом с нами тормозит такси с тонированными стеклами. 

Я смотрю в окно и чувствую, как учащается сердцебиение. Мысли о том, что за рулем автомобиля находится Райан Моррис, заставляют меня невольно заерзать на месте и начать без необходимости поправлять ремень безопасности.

Похоже, водитель замечает столь пристальное внимание к своей персоне и медленно опускает стекло. Мои опасения не оправдываются, ведь в следующую секунду мне удается разглядеть того, кто находится за рулем.

Накаченный афроамериканец с разноцветными дредами ловит мой взгляд и одаривает меня ослепительной улыбкой.

– Как жизнь, малышка? – подмигивает он и зачем-то нажимает на клаксон.

Закатив глаза, отворачиваюсь от окна и качаю головой. 

Боже, ну и дура! Как вообще можно было подумать, что Райан среди бела дня поедет куда-то на машине, которая находится в розыске? Он наверняка ждет ночи, чтобы выйти на охоту. Оба преступления были совершены в темное время суток, а значит, днем он затаится. Вопрос – где?

Подняв глаза, ловлю в зеркале заднего вида взгляд Эдриана.

– Все в порядке? – интересуется он.

– Все отлично, – я растягиваю губы в непринужденной улыбке.

Мужчина не задает вопросов, но продолжает внимательно наблюдать за мной. Поначалу я не понимаю, что привлекло его внимание, но потом замечаю, как мои пальцы нервно теребят браслет на левой руке. Я всегда так делаю, когда сильно переживаю. Дурацкая привычка, избавиться от которой не так просто, как мне всегда казалось.

– Ты так и не сказал, где находится то место, – беззаботно начинаю я, стараясь как можно быстрее сменить тему. – Долго туда ехать?

– Это секрет, – губы Эдриана трогает легкая улыбка. Он и в самом деле обожает свой райский уголок. – Но скажу одно: если решишь когда-нибудь отправиться туда пешком, бери с собой походный рюкзак. Шесть часов непрерывной ходьбы – и ты на месте.

Шесть часов? С моей способностью засыпать на ровном месте я отключусь на середине дороги.

– Не говори мне, что ты проверял это на себе.

– Движение – жизнь, – Эдриан равнодушно пожимает плечами, словно каждый день покоряет десятки миль на своих двоих.

– Звучит, как надпись на информационном стенде, – бросаю я, покосившись на мужчину.

– Имеешь что-то против информационных стендов? – насмешливо интересуется Эдриан и снова давит на газ.

– Нет. А вот ты точно имеешь.

Помню, с каким скептицизмом он рассматривал плакат о вреде курения, когда мы стояли во дворе больницы. 

– Смотря о чем они информируют. Если призывают бросить курить и начать жизнь с чистого листа, то сразу на выход.

– Знала, что ты это скажешь, – с улыбкой говорю я и замечаю, что Эдриан тоже улыбается.

Некоторое время мы едем в тишине. Откинув голову на спинку кресла, я прикрываю глаза, наслаждаясь ровным урчанием мотора и тихим шелестом деревьев за окном. После поездки с Бритни тишина кажется прямо-таки божьим благословением. Подруга всю дорогу изводила меня расспросами о похождениях Дэгни. Можно подумать, я подалась в частные детективы и теперь все свободное время уделяю слежке за своей однокурсницей. Да уж, денек выдался тот еще. Надеюсь, на природе мне удастся расслабиться и ни о чем не думать.

Эдриан тормозит на очередном светофоре, а я, повернув голову набок, обращаю внимание на витрину супермаркета, находящегося по правую руку от меня. 

Витрина полностью зеркальная, и, несмотря на то, что здание построено довольно давно, эта деталь придает заведению нотки современности.

В зеркальной панели я рассматриваю человека, сидящего рядом со мной. Его красивый профиль, тонкие пальцы, постукивающие по рулю, и бесстрастное выражение лица. Встреть я Эдриана где-то на улице, решила бы, что этот мужчина работает моделью. Кто бы мог подумать, что вместо вспышек камер и навязчивых поклонниц, в его мире есть место скальпелям, многочасовым операциям и спасенным жизням?

Спустя пятнадцать минут автомобиль выезжает на скоростное шоссе, и Эдриан прибавляет скорость. Мужчина сосредоточенно ведет машину, полностью концентрируясь на дороге, а я прокручиваю в голове список тем, на которые можно поговорить. Обычно это не становится проблемой, но почему-то именно сейчас я не могу завязать разговор. Обсуждать погоду или ситуацию на дорогах не хочется, а на большее моей фантазии, увы, не хватает. Ладно, помолчать ведь тоже бывает полезно. 

Преодолев еще десяток миль, мы оказываемся за городом. Роскошные высотки и маленькие уютные домики, трехэтажные торговые центры и местные забегаловки, бесконечные потоки автомобилей и одинокие пешеходы, спешащие по своим делам, – все это остается позади.

Мы мчим по пустующей трассе, и я чувствую, как с плеч спадает груз сегодняшних событий. Сесть в машину и ехать в неизвестном, по крайней мере, для одного из нас, направлении – я даже предположить не могла, что это подействует на меня так благотворно, а ведь мы еще даже не доехали до места назначения. Интересно, какое оно? Эдриан не вдавался в подробности, поэтому мне остается лишь догадываться, лес это или бескрайнее поле, речка или высокий холм. Одно я знаю точно: Нельсон знает толк в прекрасном, а значит, разочарование мне не грозит.

Прислонившись лбом к стеклу, я некоторое время наблюдаю за мелькающими видами, а затем прикрываю глаза. Меня вновь посещает состояние, предшествующее сну, но на этот раз я быстро нахожу ему объяснение.

Должно быть, укачало в машине. Это точно не очередной приступ внезапного засыпания. «Модафинил» ведь всегда справлялся со своей задачей на все сто.

Окружающие звуки становятся тише, а слабость во всем теле не позволяет даже пошевелить рукой. Надо бы поговорить с Эдрианом, а лучше включить радио на полную громкость. Но вместо этого я могу лишь продолжать из последних сил цепляться за реальность, в глубине души понимая, что любые мои попытки окажутся тщетными. Ни разу за семь лет я не стала победителем в игре под названием «Проснись или смирись», а значит, бороться сейчас с внезапным приступом бесполезно.

Только пять минут, Эвелин… всего пять минут…

* * *

Щебет птиц становится громче, а воздух пропитывается запахом сигаретного дыма. Я заставляю себя открыть глаза, и, не увидев привычных элементов своей комнаты, моментально напрягаюсь. Вместо кровати – жесткое автомобильное сиденье, а за окном – незнакомая местность. Резко подскочив на месте, я едва не впечатываюсь головой в крышу автомобиля.

– Спокойно, – звучит с переднего сиденья знакомый голос, и я вспоминаю, где нахожусь и с кем.

Пассажирское сиденье приведено в горизонтальное положение, а вместо потока автомобилей нас окружает бескрайняя зеленая местность.

– Давно мы приехали? – интересуюсь я, наблюдая за тем, как Эдриан, высунув руку из окна автомобиля, небрежно стряхивает пепел на землю.

– Часа два назад.

– Почему не сказал? – я достаю из кармана мобильник и проверяю время. Уже шестой час.

М-да… похоже, правило пяти минут никогда не работает.

– Не хотел будить, – отвечает Эдриан и делает очередную затяжку.

Несмотря на то, что я с детства терпеть не могла спать в машине, сейчас я чувствую себя хорошо отдохнувшей.

– Ты опустил сиденье? – удивляюсь я, вспомнив, что засыпала в сидячем положении.

Эдриан лишь пожимает плечами.

– Подумал, что спать, прислонившись лбом к стеклу, не особо приятно.

«Какой же он заботливый. И милый», – проносится в моей голове. К счастью, мне хватает ума не произнести этого вслух.

Выбравшись из автомобиля, я осматриваюсь. Нельсон припарковался на вершине невысокого холма. Далее дорога уходит вниз, и отсюда мне не видно, что там.

– Дальше машина не проедет. Пойдем пешком, – Эдриан подходит ко мне и внезапно предлагает: – Закрой глаза.

– Не уверена, что это хорошая идея, – я с сомнением гляжу на извилистую дорогу впереди нас, за которой сразу же начинается спуск. Еще не хватало свалиться отсюда и снова оказаться в больнице с переломом ноги.

– Не волнуйся. Я не позволю тебе упасть, – Эдриан протягивает мне руку, и мои сомнения понемногу отступают. Я беру его ладонь в свою и следую за ним.

* * *

Официально заявляю, что за двадцать один год своей жизни я не видела ничего более прекрасного. Ни минуты не сомневалась, что место, которое выбрал Эдриан, будет тихим, уютным и живописным, но я не думала, что оно окажется настолько красивым.

Огромная зеленая поляна, словно сошедшая с картины, переливается яркими красками в лучах весеннего солнца. Сразу за ней начинается лес. Ветви густых деревьев колышутся на ветру, тянутся к самому небу, желая стать с ним единым целым. Будь я художником, непременно бы запечатлела этот дивный пейзаж.

– Какая красота, – выдыхаю я, поворачиваясь к Эдриану. Его холодные, обычно бесстрастно изучающие что-то глаза сейчас сияют теплотой. 

– Я называю это место «земным раем», – вполголоса говорит он, по-прежнему глядя вдаль. Эдриан словно пытается вобрать в себя красоту и величие этой местности, запомнить каждую деталь, отличающую его райский уголок от тысячи других мест.

– Это название идеально подходит ему, – соглашаюсь я, опускаясь на траву и снимая босоножки. Молодые травинки приятно ласкают ступни, перекатываются между пальцами. – Давно ты нашел это место?

– Еще в детстве, – отвечает Эдриан и садится рядом со мной. – Я сбегал сюда, когда хотел побыть один.

– И часто ты это делал?

– Почти каждый день.

Я вопросительно поднимаю бровь, но Эдриан, кажется, не замечает этого. Поляна находится довольно далеко от города. Что могло заставить маленького мальчика ежедневно преодолевать такое расстояние?

– Твои родители наверняка волновались, – бросаю я.

– Сомневаюсь, что они вообще замечали мое отсутствие, – грустно усмехнувшись, он снова устремляет взгляд вдаль. 

Я поворачиваюсь к Эдриану, пытаясь понять, что он имел в виду под своими словами, но тот будто бы намеренно избегает смотреть на меня. Его лицо по-прежнему не выражает никаких эмоций, но в глазах отражается непонятная грусть. 

Похоже, у Эдриана остались не лучшие воспоминания о детстве. И черт меня дернул вообще заговорить об этом? Нужно срочно сменить тему.

– Почему ты выбрал медицину? – решаю поинтересоваться я.

– Хотел делать для общества что-то значимое, – не задумываясь, отвечает он. – До сих пор хочу.

– Ты уже делаешь. Разве нет?

– Этого мало.

У меня отвисает челюсть от его ответа. И это говорит человек, не покидающий больницу даже в свои выходные?

– Мало? Эдриан, ты каждый день спасаешь чьи-то жизни, без остатка посвящаешь себя работе и постоянно совершенствуешься, – напоминаю я. – Я видела отзывы пациентов, слышала, что говорят о тебе твои коллеги. Тобой восхищаются даже те врачи, у которых едва ли не в два раза больше опыта, чем у тебя. Разве этого недостаточно?

– Эвелин, мне все равно, кто и что говорит, – отвечает он, наконец удостоив меня взглядом. – Я знаю, что могу сделать больше. Могу, но не делаю.

– И что же ты хочешь сделать? – в моем голосе звучит неподдельный интерес. – Есть какая-то конкретная цель?

– В том-то и дело, что нет, – он замолкает, словно обдумывая, как объяснить только что донесенную информацию. – Я просто хочу оставить в этом мире след. Доказать себе, что не прожил зря ни минуты.

– Войти в историю?

– Можно обойтись и без этого, – иронично замечает он.

Я молчу, все еще не находя объяснения его словам и поступкам.

Сделать больше... Я, конечно, знала, что Эдриан – энтузиаст, но к такому откровению точно не была готова.

– Знаешь, что самое страшное? – спрашивает он, и, поймав мой взгляд, продолжает: – На пике жизни осознать, что прожил ее напрасно. Пожалеть о потерянном времени и упущенных возможностях, а потом вспомнить о том, что уже ничего не можешь исправить.

– Намного страшнее осознать, что посвятил всю жизнь другим, но не сделал ничего для себя, – парирую я. – Помимо работы есть ведь и другие ценности. 

– Я не воспринимаю это как работу. Для меня это и есть жизнь.

Я смотрю на него и только сейчас осознаю, что даже при всем желании не смогу понять этого мужчину. Характер Эдриана, его мотивация и ценности настолько сильно отличаются от моих, что порой мне кажется, будто мы с разных планет.

– Наверное, я никогда не смогу тебя понять, – признаюсь я, поглаживая кончиками пальцев юные травинки.

– Ты и не обязана меня понимать, – пожимает плечами Эдриан. – Мы слишком разные, Эвелин, и на жизнь тоже смотрим по-разному.

Он лишь констатирует факт, подтверждая мои мысли, но от его слов почему-то становится грустно.

– Ты прав, – бросаю я и снова перевожу взгляд на безупречное творение природы. 

Я ожидаю, что сейчас повиснет долгая, но вполне уместная тишина, но Эдриан вдруг задает вопрос, от которого я теряюсь.

– Что насчет тебя? Чего ты хочешь от жизни?

Признаюсь честно, раньше я нередко задавалась этим вопросом, но в последние годы стала все чаще убеждаться, что это бессмысленно. Слишком сложно строить планы и задумываться о будущем, когда ты не в силах контролировать свое настоящее.

– Для начала не засыпать по десять раз на дню, – усмехнувшись, отвечаю я.

Мне не дает покоя мысль, что «Модафинил» не помог. Впервые за все время. Я отключилась по дороге сюда, а ведь после его применения это было невозможно. Меньше всего мне сейчас хочется думать о том, что будет, если ситуация повторится. Я знаю, что произойдет в таком случае, хотя знать об этом как раз не должна. Все же любопытство не всегда идет на пользу. Но если бы мне стерли память и поставили перед выбором: подслушать тот разговор или жить в неведении, я бы без раздумий выбрала первое. Снова и снова.

* * *

Год назад я едва не попрощалась с жизнью. В тот день неконтролируемый приступ сна застал меня прямо на проезжей части. Повезло, что водители успели вовремя среагировать. Кто-то из них позвонил моему отцу, и тот, бросив все свои дела, приехал за мной. Я к тому времени уже проснулась, но выспавшейся себя не чувствовала. Впрочем, я уже и забыла, каково это – быть бодрой и отдохнувшей.

– Ты снова забыла о таблетках? – спросил отец, пока мы ехали к дому.

– Не забыла, – ответила я. – Но в последнее время от них не всегда есть толк.

Уже несколько месяцев препараты, которые я принимала на протяжении долгих шести лет, не оказывали прежнего воздействия на мой организм. Я пыталась увеличивать дозировку, но это не спасало ситуацию. Пары в университете проходили как в тумане, а дорога от учебного заведения до дома превращалась в полосу с препятствиями. Я ничего не сказала отцу. Не хотела снова торчать по полдня в больнице, проходя многочисленные обследования и пытаясь запомнить названия новых препаратов.

– Эвелин, о таких вещах нельзя умалчивать, – неодобрительно покосился на меня отец.

– Знаю, – я виновато опустила голову и, немного помолчав, добавила: – Просто не хотела, чтобы ты волновался.

Отец ничего не ответил, но уже на следующий день записал меня на прием к сомнологу.

– Ищи плюсы, Эвелин, теперь вместо нескольких препаратов, тебе придется принимать всего один, – пытался подбодрить меня отец, пока доктор Аллен выписывал рецепт, параллельно с этим рассказывая мне о дозировке и побочных действиях «Модафинила».

– Это средство действительно эффективнее тех, которые я назначал ранее, – уверял меня пожилой врач, поправляя очки в тонкой оправе. – Но принимать его ежедневно я бы не советовал.

– А если рано или поздно и он перестанет помогать? – спросила я, поднимая глаза на мужчину.

– Не перестанет, – тепло улыбнулся он и протянул мне рецепт.

Уже у выхода из кабинета нас с отцом остановил голос доктора Аллена.

– Дэвид, мы можем поговорить?

– Конечно, – ответил тот, но доктор Аллен не начинал разговор.

– Подожди в коридоре, Эвелин, – попросил он и снова улыбнулся. – Это не займет много времени.

Кивнув, я вышла из кабинета, тихо закрыв за собой дверь, но из головы не выходил вопрос:

Если ему есть что сказать, почему он посчитал нужным сообщить об этом моему отцу, а не мне?

Я знала, что разговор не предназначен для моих ушей, и все же любопытство оказалось сильнее. Остановившись у двери, я начала прислушиваться к голосам, доносившимся из кабинета.

– Но ты ведь сказал, что это сильный препарат, – отец явно не понимал, что вызывает беспокойство у доктора Аллена.

– Слишком сильный, – ответил его собеседник. – Я назначаю его только в крайних случаях, и сейчас именно такой. Заболевание прогрессирует, Дэвид, и, учитывая возраст Эвелин, делает это довольно быстро.

– «Модафинил» решит проблему, – парировал отец, словно пытался убедить себя в том, что нашел панацею. – Другие таблетки просто были не такими эффективными.

– Дело не в таблетках. Кто-то принимает их десятилетиями, но в случае с Эвелин все намного сложнее. Ты же понимаешь, что рано или поздно наступает момент, когда приходится увеличивать дозировку, а когда и это не помогает, искать более действенную альтернативу.

– В таком случае заменим и «Модафинил», – уверенно сказал отец. – Ты ведь знаешь, что назначать, когда перестает помогать и он.

– Я делал это лишь однажды, – голос доктора Аллена стал тише, но я по-прежнему могла различить слова. – И едва ли решусь снова.

– Что произошло?

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем доктор Аллен снова заговорил, но, слушая его рассказ, я поняла многие вещи: и почему сомнолог до последнего не хотел выписывать мне сильный препарат, и почему не ответил на мой вопрос о том, чем можно заменить «Модафинил», когда тот перестанет помогать, и почему вдруг выставил меня за дверь.

– Однажды ко мне пришел парнишка лет восемнадцати. Жаловался на симптомы, идентичные симптомам твоей дочери. Когда диагноз подтвердился, я назначил стандартное лечение, но со временем приходилось либо увеличивать дозу, либо переходить к более действенным средствам. Он начал принимать «Модафинил», и сперва одна таблетка, как он говорил, творила чудеса. Вот только наступил момент, когда уже не спасали и пять. Я понимал, что нельзя увеличивать дозировку до бесконечности, и решил пойти на крайний шаг.

– Что ты назначил? – спросил отец.

– Амфетамины. Он стал чувствовать себя намного лучше, но со временем начал увеличивать дозу без моего ведома. Когда до меня дошла информация, я отказал ему в выдаче рецепта, но для того это не стало препятствием. Он доставал амфетамины подпольно, а потом подсел на более тяжелые наркотики и умер в страшных муках. Никогда не прощу себе, что подсадил его на эту заразу.

В соседнем кабинете раздался грохот, и я отскочила от двери. В следующую секунду в коридор высыпала толпа шумных интернов.

– Да чтоб вас, – прошептала я, смотря вслед уходящим парням, но, даже когда коридор опустел, не решилась снова подойти к двери.

Так вот, что ждет меня со временем. Выходит, «Модафинил» – не панацея, а лишь попытка отсрочить неизбежный исход?

Я стояла в коридоре, изучая информацию о том, как правильно мыть руки, когда дверь наконец открылась. Отец улыбнулся мне, но я видела, с каким трудом дается ему эта улыбка.

– Что сказал доктор Аллен? – спросила я, когда мы направлялись к машине.

– То же самое, что и тебе, только еще раз. Ты же знаешь, что иногда мне приходится повторять дважды, – отшутился он.

Я решила подыграть ему и сделать вид, что ничего не слышала, но тот разговор навсегда отпечатался в моей памяти. Всю ночь я просидела за ноутбуком, пытаясь найти в бесконечном пространстве интернета информацию о новом препарате, его побочных эффектах и признаках зависимости. Мне казалось, что в ту ночь не спала только я, но наутро поняла, что ошибалась. 

Отец сидел за кухонным столом, а рядом с ним стояла пустая бутылка бурбона. Он даже не заметил, как я вошла, лишь смотрел отсутствующим взглядом в одну точку. Видеть его таким было больно, но осознавать, что он страдает из-за меня, – невыносимо. Не знаю, винил ли он себя за то, что ничем не может помочь, или просто пытался смириться с тем, что однажды потеряет и второго ребенка, но своими действиями он медленно убивал себя. Как знать, может, это был его план. Уйти раньше, чтобы не видеть, какая судьба ждет меня.

Я дала себе обещание, что не стану злоупотреблять «Модафинилом», не допущу наступление зависимости и даже не притронусь к более сильным веществам.

До этого дня одной таблетки становилось достаточно, чтобы усилить концентрацию внимания и на долгое время распрощаться со сном, но сегодня препарат впервые в жизни дал сбой. Если верить словам доктора Аллена, следующим шагом станет увеличение дозировки. Не хочу думать о том, что будет дальше. В любом случае конец будет далеко не радостный, и изменить его я вряд ли смогу. Остается одно: смириться.

 * * *

– Эвелин…

Голос Эдриана словно вытягивает меня из водоворота, в который я раз за разом загоняю себя сама.

По моим щекам катятся слезы, а любые попытки сдержать эмоции, лишь усугубляют ситуацию.

– Все нормально, – как можно увереннее говорю я, но Эдриана это не убеждает.

– Расскажи, – он заглядывает в мои глаза, и я замечаю в его взгляде нескрываемое беспокойство. – Я хочу знать, что произошло.

– Препарат, который я принимаю, считается одним из сильнейших, – начинаю я. – «Модафинил». Ты наверняка слышал о нем. После его приема заснуть невозможно довольно долгое время. Но сегодня он не сработал. Сомнолог говорил, что со временем может наступить привыкание, и тогда придется увеличивать дозу, а когда и это не будет помогать, останется только…

Голос предательски дрожит, и я решаю сделать паузу, чтобы не разрыдаться.

– Прибегнуть к наркотикам, – на выдохе заканчивает Эдриан.

Опустив голову, я до боли впиваюсь ногтями в ладони. Жаль, этого недостаточно, чтобы заглушить боль душевную.

– Эвелин, послушай, – Эдриан берет меня за руку и медленно, словно пытаясь достучаться до меня, произносит: – Этого не произойдет, слышишь? Подсаживаться на запрещенные вещества – не выход.

– Значит, выхода нет.

– Выход всегда есть, – уверяет он, поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. – И мы найдем его.

Мы?

– Не вздумай сдаваться. Ты же сильная девушка. Я не так давно знаком с тобой, но не заметить этого было невозможно.

Я молча размышляю над его словами, не зная, как реагировать на такое заявление. Разумеется, Эдриан пытается поддержать меня, вот только на деле я не ощущаю никакой силы. 

– Знаешь, если однажды мне скажут, что в мире есть что-то, с чем не справится Эвелин Нортон, я не поверю. Это же невозможно, – бросает он и, когда я снова поднимаю взгляд, добавляет: – Или я ошибаюсь?

Слегка склонив голову набок, Эдриан наблюдает за моей реакцией. В его глазах мелькают нотки вызова, и я решаю не поддаваться на провокацию.

– Нет.

– Не слышу, – качает головой он. – Повтори.

– Справлюсь с чем угодно, – едва не выкрикиваю я, на что Эдриан одобрительно кивает.

– Такой настрой мне по душе.

Улыбнувшись, я вытираю слезы, совсем не заботясь об утреннем макияже. Никогда бы не подумала, что Эдриан так быстро может найти подход к другому человеку. До недавнего времени я вообще сомневалась, что он станет искать к кому-то подход.

Слышу шелест в нескольких ярдах от нас и поворачиваю голову. Маленькая птичка с темными крыльями и зеленой крапинкой на спине пару секунд смотрит на нас своими угольно-черными глазенками, а затем начинает свою незамысловатую песенку.

– Неплохо, – с видом эксперта отмечает Эдриан. – Но ты все равно поешь лучше.

– А ты мастер комплиментов, – смеюсь я, продолжая свои наблюдения за птицей. – В детстве я хотела завести попугайчика, но мне не разрешили. Отец с братом говорили, что одной маленькой птички по имени Эвелин в доме достаточно.

– Ты получила это прозвище за свою любовь к пению? – с улыбкой интересуется Эдриан.

Я пожимаю плечами.

– Возможно. Но знаешь, однажды я точно заведу попугайчика.

– Мне кажется или у кого-то только что появилась цель на будущее? – ухмыляется Эдриан.

– Твое влияние, – мило улыбаюсь я, снова сосредотачивая внимание на птице.

Никто из нас не стремится нарушить молчание. Слова сейчас излишни. Мне, как и Эдриану, хочется не говорить, а слушать. Тихий шелест деревьев, чарующее пение птиц и дыхание жизни. Жизни, ценность которой осознаешь именно в такие моменты.

По сравнению с другими местами, здесь достаточно прохладно. Внезапный порыв ветра заставляет меня невольно поежиться. Обхватив себя руками, я всерьез начинаю жалеть о том, что не захватила пиджак. 

Этот жест не остается без внимания Эдриана. Без лишних слов он стягивает с себя куртку и протягивает мне.

– Но ты замерзнешь, – говорю я, одновременно чувствуя благодарность и неловкость. Не хочу, чтобы он заболел из-за меня.

– Не замерзну, – отвечает он и сам набрасывает куртку на мои плечи. От нее пахнет мужским одеколоном и сигаретным дымом. Необычное сочетание, идеально подходящее Эдриану.

– Спасибо, – шепчу я, и в ответ получаю молчаливый кивок.

Застегнув куртку до подбородка, я сразу чувствую тепло, окутывающее меня со всех сторон. Если бы можно было остановить время, я бы сделала это. Остаться здесь с Эдрианом, вдалеке от повседневной рутины и бесконечных переживаний, необъяснимых видений и студенческих забот, страхов перед будущим и сожалений о прошлом. На фоне бескрайней поляны и непроходимого леса все остальное сейчас кажется настолько мелким и незначительным, что не стоит и упоминания.

Придвинувшись к Эдриану, я опускаю голову на его плечо и прикрываю глаза. Интересно, как он отреагирует? В голову приходит два варианта: либо он недвусмысленно намекнет мне, что такие действия ему не по душе, либо снисходительно промолчит. Однако я понимаю, что моя теория оказывается в корне неверной, когда чувствую его ладонь на своем плече. Он привлекает меня к себе, и впервые за долгое время я позволяю себе расслабиться.

Ветер усиливается, безжалостно нарушая покой деревьев и заглушая щебет птиц. Если бы не куртка Эдриана, я бы, наверное, уже стучала зубами от холода. В другой раз буду предусмотрительнее.

Мои глаза по-прежнему закрыты, а голова покоится на плече Эдриана. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я слышу его шепот.

– Думаю, нам пора. Не хочу, чтобы ты заболела.

– Если лечить меня будешь ты, то я не против, – поднимаю взгляд на своего собеседника, всматриваясь в его задумчивые серо-зеленые глаза.

Эдриан ухмыляется и качает головой.

– Я, конечно, знал, что женщины склонны идти на жертвы ради мужчин, но чтобы настолько…

– Некоторые мужчины стоят и больших жертв.

Эдриан молча смотрит на меня, будто бы взвешивая сказанные мной слова.

– Но не я, – наконец отвечает он без капли иронии и встает с травы. – Идем.

Я вздыхаю, с грустью оглядывая местность. Мне бы хотелось остаться здесь до заката. Наблюдать, как последние лучи заходящего солнца подсвечивают облака, как линия горизонта, не имеющая ни начала, ни конца, простирается над лесом, и как отражается в глазах Эдриана небо, окрашенное в золотистые и багряные оттенки.

– Не хочу уходить отсюда, – признаюсь я, опуская подбородок на колени.

– Я тоже, – тихо говорит Эдриан. – Но мы еще приедем сюда, и не раз, а сейчас идем. – Он делает шаг в мою сторону, протягивая руку.

– А если я откажусь? – насмешливо интересуюсь я, без его помощи поднимаясь на ноги и отходя на несколько шагов от Нельсона. – Оставишь меня здесь и уедешь один?

– Хочешь проверить? – он вопросительно поднимает бровь, но продолжает стоять на месте.

– Хочу.

Несколько секунд Эдриан молча наблюдает за мной, а затем делает шаг вперед.

Я продолжаю отступать, а затем, развернувшись, бегу в противоположную от Нельсона сторону.

– Если хочешь разлучить меня с этим местом, для начала догони, – заявляю я, с вызовом глядя в его глаза. 

– Я не собираюсь играть в догонялки, – Эдриан складывает руки на груди и смотрит на меня так, словно я только что предложила ему пробежать марафон.

– В чем дело, док? – посмеиваюсь я. – Боишься проиграть или, может…

Я не успеваю договорить из-за того, что Эдриан бросается ко мне. Успеваю отскочить от него и, развернувшись, снова перехожу на бег.

«Вот мерзавец, он специально отвлек меня, чтобы застать врасплох», – проносится в моей голове, пока я отдаляюсь от мужчины, явно не ожидавшего такой быстрой реакции.

Мои ноги утопают в мягкой, чуть влажной траве, а волосы падают на лицо, закрывая обзор. Обернувшись, вижу, что Эдриан не гонится за мной. Он стоит на месте, с улыбкой глядя на меня, и, кажется, готовится перейти к плану «Б».

– Хорошая реакция, мисс Нортон, – одобрительно провозглашает Эдриан.

– Очередная тактика, мистер Нельсон? 

– Всего лишь констатация факта.

Я смеюсь и бегу дальше, останавливаюсь, кружась на месте, и снова бегу. Чувствую себя маленькой девочкой, которая еще не знает жестокости этого мира, свободна от проблем, окружена заботой и любовью. Кто бы мог подумать, что времяпровождение на природе так благотворно действует на человека?

Трава достигает до щиколоток, приятно щекочет кожу. Все-таки не зря надела шорты, джинсы для такого места – не лучший выбор. 

Внезапная острая боль пронзает стопу, заставляя меня вскрикнуть и упасть на колени. 

Боже, как же больно!

– Эвелин! – Эдриан срывается с места и мчится ко мне. 

Приняв сидячее положение, поднимаю ногу и сразу же замечаю кровь.

Нельсон опускается на корточки рядом со мной и слегка хмурится, осматривая рану.

– Что там? – тихо спрашиваю я, закусывая губу.

– Осколок.

Эдриан ищет что-то в траве и через пару секунд поднимает расколотое горлышко бутылки. Опустив глаза, замечаю еще несколько крупных осколков. Только этого мне не хватало. 

– Откуда? – недоумеваю я.

– Это место хоть и уединенное, но не необитаемое, – вздохнув, Эдриан отбрасывает горлышко в сторону и снова сосредотачивается на моей ноге.

– Небольшой, сейчас достану, – говорит он и, поднявшись на ноги, уходит в ту сторону, где мы оставили машину.

Я осторожно поворачиваю ногу, скрипя зубами от колющей боли. В середине стопы торчит маленький кусочек стекла, а ощущения такие, словно наступила на острие ножа. Рана кровоточит по краям, алые капли стекают вниз, падают на траву.

Эдриан возвращается спустя пару минут, держа в руках нечто, больше напоминающее чемодан, чем автомобильную аптечку.

– Что это?

– Аптечка, – бросает он и, опустив белый пластмассовый чемоданчик на землю, принимается искать пинцет.

– Это не аптечка, а целая аптека, – парирую я, рассматривая арсенал разноцветных склянок, пластырей и других вещей, многим из которых я бы едва нашла применение.

– Учитывая тот факт, что Эвелин Нортон обладает потрясающей способностью попадать в передряги, нужно всегда быть начеку, – подначивает Эдриан и достает из прозрачного футляра блестящий металлический предмет.

– Очень мило с вашей стороны, – иронично замечаю я, внимательно наблюдая за его действиями.

Открыв небольшой флакон перекиси водорода, Нельсон обрабатывает руки, затем ополаскивает пинцет и смачивает в растворе кусочек марлевой ткани. 

Я вскрикиваю и инстинктивно отдергиваю ногу, когда он обрабатывает края раны.

– Эвелин, – снова ледяной тон и сосредоточенный взгляд. – Не дергайся.

– Узнаю своего лечащего врача, – бросаю я. – Давно не виделись, доктор Нельсон.

– Знаю, что он вам не по душе, мисс Нортон, но придется потерпеть, – сухо отвечает Эдриан.

– Почему же? Очень даже по душе, – признаюсь я.

Закусив губу, собираю волю в кулак и стоически молчу, пока он очищает кожу от крови и травы. Закончив эту неприятную процедуру, Эдриан достает из заднего кармана брюк свой смартфон и протягивает мне.

– Включи фонарик и посвети мне.

Делаю, как велено. Эдриан тем временем снова чем-то протирает свой пинцет, затем слегка сдавливает кожу вокруг стекла и цепляет край осколка. Отвожу взгляд, не желая смотреть на эту картину. Я жду боли, во много раз превосходящей ту, которую испытывала, когда он очищал пораженное место, но ее нет. Повернув голову, вижу осколок, который Эдриан откладывает в сторону. 

– Так быстро? – удивляюсь я.

Мужчина лишь пожимает плечами, на пару секунд прижимая смоченный кусочек марли к ране. Морщусь, но на этот раз сдерживаю себя. 

– Спасибо, – шепчу я.

– Рано благодарить, – бросает он, копаясь в своей аптечке. Выудив оттуда лейкопластырь и бинты, Эдриан продолжает свою работу, которая на этот раз не вызывает у меня неприятных ощущений. 

Я внимательно слежу за тем, как его умелые пальцы заботливо забинтовывают мою стопу. Сосредоточенный взгляд, точные движения и способность быстро справиться со своей задачей, не причинив боли, выдают в нем профессионала, который неоднократно проделывал нечто подобное. 

Непослушная прядь спадает на его лоб, но Эдриан не обращает на нее внимания. Солнечные лучи подсвечивают темно-каштановые волосы мужчины, отчего создается впечатление, что его пряди отливают золотом.

Я любуюсь этой картиной и ловлю себя на мысли, насколько сильно хочу прикоснуться к нему. Раньше я воспринимала Эдриана как доктора, встречи с которым прекратятся в момент моей выписки из больницы. Но с момента нашего разговора во дворе медицинского центра что-то изменилось. Мои мысли то и дело возвращаются к человеку, сидящему возле моих ног и разбирающемуся с последствиями моей беспечности. После сегодняшних событий все стало еще сложнее. Его поддержка на конкурсе, стремление защитить от Леона, готовность разделить со мной любимое место, объятия, которые он дарил, и беспокойство, вызванное моими слезами. А еще забота, которую он проявляет сейчас. Не многовато ли для обычного доктора? 

Я протягиваю руку, касаясь его волос, и Эдриан замирает. Медленно, очень медленно, он поднимает взгляд на меня, и я всматриваюсь в его глаза, не испытывая ни смущения, ни неловкости. Он не отстраняется, и я продолжаю не спеша перебирать его мягкие пряди.

Первое впечатление и вправду бывает обманчивым. Помню, как лежа в больнице, порой считала минуты до окончания его смены. Вот только, как оказалось, Эдриан работал по своему графику, в котором такой важный элемент, как «отдых» и вовсе отсутствовал. Его сдержанность я ошибочно воспринимала за черствость и неспособность к эмпатии, а желание работать без выходных объясняла карьеризмом и жаждой наживы. 

После всего, что он сделал для меня, мне хочется провалиться сквозь землю от таких мыслей. Наверное, еще никогда в жизни я не ошибалась в людях настолько сильно. И не ошибусь, ведь впредь не стану делать поспешных выводов. Ситуация с Эдрианом меня многому научила.

Моя ладонь касается его лица, кончики пальцев скользят по гладковыбритой щеке. Эдриан следит за моими действиями, но по-прежнему не отстраняется и даже не задает вопросов. 

Я вдруг осознаю, что противиться своему желанию становится все сложнее. Мой мозг словно отключается в тот момент, когда я, подавшись вперед, касаюсь губ Эдриана своими. Осторожно, словно спрашивая разрешения. Он не возражает, но и не пытается углубить поцелуй или прикоснуться ко мне.

Отстранившись, я заглядываю в его глаза, и замечаю во взгляде Эдриана легкое замешательство. Похоже, он не знает, как реагировать на мой внезапный порыв.

Что, если для Эдриана этот поцелуй был нежеланным? Вдруг все, что он делал для меня, – не попытка сблизиться, а обычное проявление вежливости? Неужели я все испортила?

– Эдриан, прости, – судорожно сглотнув, шепчу я. – Мне просто…

Я не успеваю придумать оправдание, потому что в следующую секунду Эдриан впивается в мои губы жарким поцелуем. От неожиданности я издаю тихий стон, но мужчина и не думает отрываться от моих губ. Пьянящий поцелуй с привкусом ментола и сигарет кружит голову, рассеивает мысли, оставляя после себя лишь чувство эйфории. Зарываюсь пальцами в его волосы и, приоткрыв губы, чувствую, как язык Эдриана проскальзывает в мой рот, переплетаясь с моим. Я позволяю Эдриану вести нас обоих в этой непредсказуемой, но такой манящей игре.

Когда Нельсон отстраняется, я жадно хватаю ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Сердце колотится так, словно я только что пробежала марафон, а в голове, как заведенная, крутится единственная мысль: «Что со мной происходит»? 

На протяжении нескольких секунд я пытаюсь привести в порядок свои мысли, а Эдриан тем временем, как ни в чем не бывало, складывает инструменты обратно в аптечку и поднимается на ноги.

– Вот теперь нам точно пора, – бросает он, уставившись куда-то вдаль.

Его умение контролировать свои эмоции восхищает и шокирует одновременно. Пока я пытаюсь разобраться в своих чувствах, его мысли, похоже, занимает возвращение домой.

– Боишься, что не успеешь лечь спать в десять вечера и нарушишь себе весь режим? – я поднимаюсь на ноги, стараясь перенести вес тела на пятку. – Не волнуйся, у нас еще полно времени, чтобы доставить тебя домой и спасти твои биологические часы.

– Я не ложусь спать в десять вечера, – отвечает он и берет чемоданчик в правую руку, – и едем мы не домой.

– А куда?

– В больницу.

Я несколько раз открываю рот, не зная, что хочу больше: возразить сразу или для начала поинтересоваться, чем вызвана такая необходимость.

– Сделаем рентген, – поясняет он. – Хочу убедиться, что вытащил осколок целиком.

– Эдриан, не нужно. Если бы он раскрошился или еще что-то, я бы почувствовала это. Ты вытащил его полностью, не волнуйся, – я стараюсь говорить как можно убедительнее, но то ли у меня это не получается, то ли Эдриан из тех людей, переспорить которых невозможно.

– Ты не можешь этого знать, – отвечает он и поворачивается ко мне, подставляя плечо.

Понимаю, что спорить бесполезно. Так уж и быть, пусть успокоит душу и удостоверится в том, что выполнил свою работу на твердую пятерку. Последний раз окидываю взглядом наш райский уголок и закидываю руку на плечо Эдриана. Пока мы следуем к машине, я морально готовлюсь к встрече с местом, которое такими темпами скоро станет моим вторым домом.

«Зато сможешь проводить больше времени с Эдрианом», – усмехается мое подсознание, и мысли о больнице уже не выглядят такими мрачными и угнетающими.

* * *

Вернувшись домой в одиннадцатом часу вечера, я сразу завалилась на кровать. На вопрос отца «Что с ногой?» ответила, что поранилась во время прогулки с Бритни. Я специально попросила Эдриана остановить машину в ближайшем квартале. Не хочу, чтобы отец начал расспрашивать, кто меня подвозил и с каких пор я стала проводить свои вечера с кем-то, помимо Бритни и близнецов. 

Рентгеновский снимок не подтвердил опасений Эдриана. Думаю, он и сам понимал, что полностью вытащил стекло еще там, на поляне, просто решил перестраховаться. 

Как бы я не хотела перестать думать о нем, у меня это не выходит. Прикладываю пальцы к губам и размышляю о нашем спонтанном поцелуе. Все-таки порой Эдриан бывает слишком непредсказуемым, и мне это нравится.

Я осторожно стягиваю с плеч мужскую куртку и прижимаю к себе, вдыхая аромат древесного одеколона. К вечеру ветер разыгрался не на шутку, и Нельсон заявил, что раз уж я не позволяю ему подвезти меня до порога, то обязана взять куртку. 

Не знаю, удастся ли мне заснуть этой ночью или в очередной раз предстоит испытать на себе все прелести бессонницы, но думать об этом сейчас не хочу. Я закрываю глаза, с улыбкой вспоминая прошедший день. Я бы многое отдала, чтобы снова ощутить обжигающее дыхание Эдриана и привкус табака, оставшийся на его губах. 

Рядом с Эдрианом я забываю о проблемах и начинаю по-другому смотреть на многие вещи. Только сейчас я осознаю, насколько сильно мне нравится проводить время в его компании. Ну, и, конечно, пора признать, что мне нравится сам Эдриан. Человек, чье умение сохранять самообладание не перестает удивлять, чьи слова внушают уверенность и дарят спокойствие, чье имя вызывает улыбку. Приятный собеседник, талантливый врач и мой... хотелось бы верить, что друг. Такой многосторонний Эдриан Нельсон.