Глава 6. Шесть минут

– Шапка-невидимка или машина времени?

– Машина времени.

– Почему? – рыжеволосая девочка смотрит на меня своими огромными зелеными глазами. Я ни разу не видела детские фотографии Бритни, но уверена, что Канди – точная копия своей сестры.

Потому что тогда я смогла бы вернуться в прошлое и многое изменить. Зная, какие события приведут к гибели людей, занимающих важное место в моей жизни, я бы никогда не допустила их снова. Не позволила бы Спенсеру сесть за руль в тот роковой день, отговорила бы Марка от участия в чемпионате...

– Эй, ты что, уснула? – Канди машет ладошкой перед моим лицом, возвращая меня в реальность.

– Что ты говорила?

– Я спросила, почему машина времени?

Я смотрю на девочку и понимаю, что монолог, промелькнувший в моей голове минутой ранее, вряд ли стоит произносить перед десятилетним ребенком.

– Ну, потому что тогда я бы смогла перенестись в те времена, когда еще жили единороги, – улыбаюсь я.

– Единороги? Их же не существовало.

– Правда? – я стараюсь сделать максимально удивленный вид. – Кто тебе такое сказал?

– Бритни. Она говорит, что и Санта-Клаус, и феи с вампирами, и единороги – все это выдумки людей, которые хотели заработать деньги, обманывая доверчивых лохов, – пожимает плечами Канди.

Ну и ну. Я, конечно, знала, что прямолинейность моей подруги не знает границ, но слова Канди, повторенные за сестрой, удивили даже меня.

– В машине времени больше вреда, чем пользы, – говорит девочка и тянется за карандашами. – Вдруг мы что-то нарушили бы там, в прошлом. А потом это повлияло бы на настоящее. – Она делает небольшую паузу, старательно рисуя что-то похожее на замок. – Не стоит возвращаться туда, где для нас уже нет места. Тем более не стоит пытаться там что-то изменить.

Я зависаю, пораженная ее словами. В то время как другие дети ее возраста смотрят мультики и верят в Слендера, Канди рассуждает так, словно только что прослушала десяток лекций по философии.

Да, мы не можем изменить прошлое. Но будущее... знай мы, что случится катастрофа, неужели не попытались бы предотвратить ее? Раньше я была уверена, что обязательно взяла бы ситуацию в свои руки, а когда столкнулась с реальной возможностью избежать трагедии, не предприняла ничего.

Мысленно я не раз возвращалась в то утро. Размышляла, как могли сложиться обстоятельства, если бы я предупредила Марка об увиденном. Хотя не факт, что он бы мне вообще поверил. Марк мог подумать, что я решила отомстить ему за предательство, или просто сошла с ума и теперь несу какой-то бред.

Я окончательно убедилась в том, насколько скептически люди относятся к подобным рассказам, когда поделилась своим видением с Бритни и близнецами.

Стив узнал о нем раньше всех. Я рассказала ему еще до того, как мы добрались до стадиона. Он тогда уверял меня, что ничего не случилось и совсем скоро я смогу убедиться в этом, а спустя пятнадцать минут узнал о смерти Марка. Но даже это не переубедило его. Он сказал, что мое видение и гибель парня – дурацкие совпадения, которые иногда случаются в нашей жизни. Уолтер, услышав мой рассказ, почесал затылок и деликатно промолчал, а Бритни посоветовала записаться на прием к психотерапевту.

Поначалу я злилась на друзей, но позже поняла, что это бессмысленно. Как бы поступила я сама, если бы кто-то сказал: «Останься сегодня дома. У меня было видение, и теперь я знаю, как ты умрешь»? Если бы такое выдал кто-то из знакомых, я бы восприняла услышанное как неудачный розыгрыш. А вот будь это незнакомый человек, всерьез усомнилась бы в адекватности своего собеседника. Так почему я считаю, что остальные должны верить моим словам? Я и сама не могла объяснить явление, с которым столкнулась, но понимала одно:

Мне больше не с кем поделиться тем, что произошло. Если бы я и решилась рассказать об этом кому-то еще, результата бы не последовало. Одни бы просто посмеялись, другие – покрутили пальцем у виска, а третьи – даже не стали слушать. Никто не воспримет услышанное всерьез и уж тем более не поверит. А значит, остается молчать. А еще... надеяться, что подобного не повторится.

Прошел месяц с того дня, когда хоккейный матч обернулся трагедией. Бритни присутствовала на стадионе в то утро и рассказала мне, как все произошло.

Оставались последние минуты матча, никто из хоккеистов не собирался отдавать победу своему противнику. И, как обычно, противниками оказались Марк и Джерри. Брит сказала, что Марк, с его молниеносной реакцией, точно бы отразил бросок, но он замешкался как раз в тот момент, когда Джереми подал шайбу. Все произошло за какую-то секунду. Удар по шайбе был нанесен с такой силой, что Марка отбросило на несколько футов от ворот. Зрители повскакивали со своих мест, а игроки столпились у бортиков. На протяжении нескольких секунд присутствующие в оцепенении ждали, что Марк поднимется на ноги, но этого не произошло. Тот по-прежнему лежал на льду и не подавал признаков жизни. «Скорая» приехала спустя десять минут, но все что смогли сделать врачи, – констатировать смерть.

Бритни говорит, что никогда прежде не видела Джереми в таком состоянии. Он словно отключился от реальности, словно умер вместе со своим другом в тот момент. С каждым днем осознание случившегося давило на парня все сильнее. Он практически ничего не ел, спал по несколько часов в день и, как одержимый, повторял: «Я убил его. Это моя вина».

Ответственности Джереми не понес. В заключении указали, что смерть Марка – несчастный случай, так что искать виноватого не имеет смысла. Но сам он так не считал. Бритни, Стив и Уолтер пытались убедить его в обратном, но тот и слушать их не хотел. Мать Джереми, узнав о случившемся, первым же рейсом прилетела в Даллас и с тех пор не отходит от сына. По ее наставлению он обратился к психологу и сейчас, насколько мне известно, чувствует себя намного лучше. Бритни тоже все свое время проводит с парнем, из-за этого ее и без того неблестящая успеваемость в университете ухудшилась в разы.

Кстати, об университете. Завтра я наконец-то смогу начать посещать занятия. Месяц мне приходилось заниматься дома, чтобы не нарушать реабилитационный период.

Два дня назад мне сняли гипс, и я наконец-то распрощалась с костылями. У Лекси был выходной, а значит, задерживаться в больнице не имело смысла. Уже стоя у лифта, я вспомнила об Эдриане. Уж он наверняка где-то здесь. На секунду я всерьез задумалась над тем, чтобы пойти поискать его, но быстро отогнала подобные мысли. Повода для встречи с доктором Нельсоном у меня не было, а отвлекать его от дел, чтобы просто поздороваться, было бы как минимум странно. Еще решит, что я его преследую.

Не хочу уподобляться медсестрам, которые не давали ему прохода и буквально каждые пять минут «случайно» пересекались с ним где-нибудь в коридоре. Боюсь представить, как реагируют на него пациентки. Может, именно поэтому Эдриан так быстро пресекал мои попытки завязать с ним разговор? Думал, будто я делаю это, потому что заинтересована им, и сразу давал понять, что ответной реакции ждать не следует.

Если это так, то он ошибся. С моей стороны подобные действия были обычной вежливостью, а не попыткой стать чуточку ближе. Тем более, что с такими мужчинами, как Эдриан, это едва ли возможно. Он напоминал айсберг. Такой же холодный, далекий и неприступный. Как знать, может, попытки приблизиться к нему не просто бессмысленны, но и опасны. Вот только я не собиралась проверять это, не собиралась подобно кораблю плыть ему навстречу. Слишком хорошо помнила судьбу «Титаника».

Слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине и оборачиваюсь.

– Я дома! – звонкий голос Бритни разносится по коридору. Она закрывает дверь ногой и направляется в гостиную.

Канди подбегает к сестре и показывает ей свой рисунок.

– Это замок? – кривится Бритни. – Будь я принцессой, сбежала бы оттуда без оглядки.

– Ты ничего не понимаешь в искусстве! – Канди сердито топает ногой, а я не могу удержаться от смеха, наблюдая за этой картиной.

Бритни поворачивается ко мне.

– Спасибо, что посидела с мелкой.

– Обращайся, – отвечаю я. – Как там Джереми?

– Лучше. Сеансы с психологом дают свои плоды. По крайней мере, он больше не сидит, глядя в одну точку, и не называет себя «убийцей» по двадцать раз на дню.

– Рада за него. Ладно, мне пора.

– Уже уходишь? – удивляется Бритни. – Я думала, останешься на чай.

– В другой раз. Мы договорились встретиться с Лекси в двенадцать.

– Я начинаю ревновать, – она наигранно надувает губы, и я смеюсь.

– Не ревнуй. Ты вне всякой конкуренции.

Бритни победно улыбается и обнимает меня на прощание.

– Тогда спишемся вечером?

– Конечно.

Бритни садится на диван и тянется за пультом, а я, схватив серебристый рюкзак, выхожу из гостиной. Остановившись у зеркала в коридоре, скептически оцениваю свой внешний вид. Острые ключицы, болезненно-бледный цвет кожи и синяки под глазами. За время, проведенное в больнице, я сильно похудела, хотя особых проблем с аппетитом не замечала. Наверное, не следовало сейчас выбирать топ с открытым верхом. Распускаю волосы, надеясь, что это спасет ситуацию, и еще несколько минут думаю, на какую сторону их уложить.

– Завязывай прихорашиваться, – смеется Бритни. – Встретить своего бывшего тебе точно не грозит.

Девушка замолкает, осознав, что сказала. Обернувшись, замечаю в ее глазах замешательство.

– Прости, я не подумала...

– Да ничего, – равнодушно бросаю я. – Зато правда.

Бритни отводит взгляд и принимается листать каналы, а я, закинув рюкзак на плечо, направляюсь к выходу.

«Сегодняшней ночью в Хайленд-Виллидж было совершено нападение на оружейный склад. На месте преступления обнаружено тело шестидесятилетнего сторожа, Джордана Лэна. Неизвестный нанес жертве около сорока ножевых ранений, после чего похитил огнестрельное оружие и несколько взрывных устройств».

Не обращая внимания на слова репортера, я открываю дверь и уже собираюсь выйти из дома, но следующая фраза заставляет меня замереть на месте и обернуться.

«Преступник не просто расправился с жертвой, но и оставил послание на месте преступления».

Я иду за тобой.

Я молча смотрю в экран, чувствуя, как учащается пульс. Кровавая надпись на стене так похожа на почерк...

«Полиция предполагает, что нападавшим может быть ранее сбежавший из психиатрического диспансера тридцатидевятилетний Райан Моррис. Напомним, что преступник вооружен и очень опасен. Если вам известны какие-либо сведения о личности преступника или месте его нахождения, просим сообщить по номеру, который вы видите на экране».

Я перевожу взгляд на Бритни. Она старается не подавать виду, но я замечаю, как ее ногти впиваются в подлокотники дивана.

– Теперь у него есть оружие, – усмехается она. – Надо бы тоже прикупить. Перцовый баллончик или складной нож.

Бритни старается шутить, но в ее голосе звучат нотки страха.

Вернувшись в гостиную, сажусь рядом с Бритни и крепко обнимаю ее. Даже не представляю, что она сейчас чувствует.

– Того сторожа убили из-за меня, да? – спрашивает Бритни, окончательно выбивая почву у меня из-под ног.

– Из-за оружия, – отвечаю я, хотя в глубине души понимаю: оружие ему нужно не просто так. Он хочет расправиться с Бритни, и пойдет на все, чтобы добраться до нее. Теперь он вооружен, а значит, будет убивать всех, кто встанет на его пути.

– Я хочу побыть одна, ладно? – девушка выбирается из моих объятий и переключает канал.

Мне хочется остаться с ней, но я понимаю, что Бритни продолжит настаивать на своем.

– Проверь сигнализацию и будь на связи, – говорю я ей, и она кивает.

– Эвелин, – ее голос останавливает меня у порога. – Будь осторожна.

Можно подумать, это мне угрожает вооруженный психопат. Хотя... на ее месте ведь может оказаться любая. Никто ни от чего не застрахован.

Я уверяю Бритни, что со мной ничего не случится и ей не стоит беспокоиться за меня. Подруга слабо улыбается и говорит, что решила предупредить на всякий случай. Однако, выходя из дома, я замечаю в зеркальной панели ее обеспокоенный взгляд. Она действительно боится. Вот только не за себя, а за меня. Осталось понять почему.

* * *

Дорога от дома Бритни до больницы занимает не более двадцати минут. Смена Лекси заканчивается в полдень, поэтому я сказала, что подожду ее в вестибюле. Остановившись возле шестиэтажного здания из белого кирпича с надписью "Медицинский центр Далласа", достаю телефон. 11:35.

Погода на улице прекрасная, поэтому я решаю подождать Лекси снаружи. Теплый майский ветерок играет с моими волосами, а пение птиц создает почти идиллическую атмосферу. И все же мысли о том, что прямо сейчас Райан Моррис, возможно, делает очередной ход в своей кровавой игре, заставляют меня напрячься. В голову приходит мысль, от которой в жилах стынет кровь.

Если Райан следит за Бритни, он наверняка знает и о ее окружении. Моя подруга готова пойти на все ради тех, кого любит, и Райан может использовать это в своих целях... Вот что имела в виду Бритни, когда просила меня быть осторожнее.

Обвожу взглядом территорию, желая убедиться, что никого подозрительного поблизости нет. Дедушка, читающий газету в тени высокого клена, мирно прогуливающийся по двору охранник и женщина с хромающим на правую ногу мальчиком.

Я не знаю, как выглядит Райан Моррис, но, учитывая особую примету этого человека, не заметить его было бы довольно сложно. Делаю глубокий вдох и качаю головой, мысленно осуждая себя за внезапный приступ паранойи.

Неподалеку от центрального входа стоят информационные стенды, на которых висят яркие плакаты, пропагандирующие здоровый образ жизни, рассказывающие о пользе пеших прогулок, или просто напоминающие о важности своевременной диагностики заболеваний.

Чтобы как-то отвлечься, решаю ознакомиться с информацией. Подхожу к вывеске с надписью «Уничтожь сигарету, пока она не уничтожила тебя». Последний раз я видела такие постеры в школе. Громкие лозунги читали все, но соблюдали единицы. Я не была прилежной ученицей, но, в отличие от своих одноклассниц, не хранила пачки сигарет в шкатулках для украшений и не сбегала с уроков, чтобы покурить в туалете. Курящие люди всегда вызывали у меня недоумение: они добровольно платят деньги, чтобы быстрее умереть. Для меня это занятие немногим отличается от суицида, только приводит к результату не за считанные минуты, а спустя годы.

– Мисс Нортон!

Подскочив от неожиданности, я делаю шаг вперед и чудом не впечатываюсь в стенд.

– Дьявол! – выпаливаю я чуть громче, чем рассчитывала. Сделав глубокий вдох, заставляю себя обернуться.

Эдриан стоит у входа, скрестив руки на груди, и с неподдельным интересом наблюдает за мной.

– Я тоже рад вас видеть, – вежливо кивает он, похоже, стараясь сдержать ухмылку.

– Вы специально это делаете? – раздраженно бросаю я, заправляя за ухо выбившуюся прядь.

– Делаю что?

– Подкрадываетесь сзади.

Он неопределенно пожимает плечами.

– Привычка.

Проигнорировав его комментарий, стараюсь вернуть себе прежнее самообладание, но учащенное сердцебиение и дрожь в руках нарушают мои планы.

Эдриан спускается по ступенькам и направляется ко мне. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, он продолжает молча изучать мое лицо, а я зачем-то снова начинаю сканировать взглядом территорию.

– Все в порядке? – интересуется Эдриан, похоже, заметив мою не совсем адекватную реакцию.

О, все отлично! Просто прямо сейчас где-то бродит вооруженный до зубов психически неуравновешенный человек, готовый в любой момент убить мою подругу.

– Да... да, все хорошо, – отвечаю я, стараясь придать своему голосу хотя бы чуточку уверенности.

– Вы кого-то ждете? – спрашивает Эдриан скорее из вежливости, чем из интереса.

– Лекси. Мы договорились встретиться после окончания ее смены.

– Понятно, – бросает он, глядя мне в глаза.

Мы оба молчим некоторое время, и мне становится неловко, то ли от повисшей тишины, то ли от его присутствия. Эдриан по-прежнему смотрит мне в глаза, и я, не выдержав его пристального взгляда, отворачиваюсь к стенду, делая вид, будто изучаю информацию. Сердце отбивает бешеный ритм, но сейчас причина не в страхе, который я испытывала всякий раз, когда думала о Райане Моррисе. Причина в чем-то другом...

Мужчина лезет в карман и что-то вытаскивает оттуда. Покосившись в его сторону, замечаю пачку сигарет в его руке.

– Не знала, что вы курите, доктор Нельсон.

– Эдриан, – поправляет он, постукивая нераспечатанной упаковкой по ладони. – Можно просто Эдриан.

Я вопросительно выгибаю бровь, не понимая, что на него нашло. Хотя понять этого человека едва ли возможно.

– Не стоит, – холодно бросаю я, повторяя его фразу, сказанную мне однажды в стенах больницы, и слегка склоняю голову набок, наблюдая за его реакцией.

Эдриан оценивающе смотрит на меня, слегка прищурив глаза, но уже через несколько секунд на его губах появляется одобрительная улыбка.

– Что ж, 1:1, – наконец произносит он и вскрывает упаковку.

Наблюдаю за тем, как Эдриан обхватывает сигарету губами и прикуривает. Ловлю себя на мысли, что неприлично долго пялюсь на его губы. Чертовски красивые губы. Встряхнув головой, снова сосредотачиваю свое внимание на стенде.

– На работе я предпочитаю держать дистанцию с пациентами, – внезапно говорит он после небольшой паузы. – Поэтому и не позволил себе тогда обратиться к тебе по имени.

– А сейчас?

– А сейчас ты – не моя пациентка, Эвелин, – он намеренно понижает голос, делая акцент на моем имени, и от этого мне почему-то хочется улыбнуться.

– В таком случае приятно познакомиться, Эдриан, – я протягиваю руку, но когда он собирается ответить на рукопожатие, внезапно отвожу ее назад.

– Впрочем, ты, наверное, не привык к таким приветствиям. Ну знаешь, микробы и все такое.

Усмехнувшись, Эдриан качает головой, а затем делает шаг вперед, сокращая дистанцию между нами.

– Я – врач, а не параноик, – произносит он, снова поднося сигарету к губам.

– Веский аргумент, – бросаю я, снова протягивая ему ладонь.

К моему удивлению, Эдриан не решает отомстить мне, а лишь молча отвечает на рукопожатие. Отмечаю про себя, что у мужчины сильная хватка. А еще, несмотря на жаркую погоду, неестественно холодная кожа.

Глубоко затянувшись, он скользит равнодушным взглядом по информационному стенду, а затем выпускает в воздух порцию дыма.

– Не думал бросить? – спрашиваю я, кивая на сигарету в его руках.

– Не было повода, – отвечает Эдриан, стряхивая пепел на землю.

– Разве вред здоровью – недостаточно веский повод?

– Не знал, что ты беспокоишься о моем здоровье, – бросает он, поднимая взгляд на небо.

– Не так давно это делал ты. Теперь моя очередь.

– Поздно, – Нельсон тушит сигарету большим пальцем и сразу достает вторую. – Я курю с семнадцати лет.

– А сейчас тебе сколько? – интересуюсь я.

– Тридцать один.

– Ого, – невольно вырывается у меня.

– Ого? – его губы трогает легкая улыбка.

– Нет, не в том смысле, – бормочу я. – Напротив, я думала, тебе лет двадцать семь.

Мужчина отрицательно качает головой, сосредоточенно наблюдая за тем, как рассеиваются в воздухе кольца дыма.

– Ни за что в жизни бы не согласился, чтобы мне снова было двадцать семь. Меня устраивает мой нынешний возраст.

– Прекрасный возраст, чтобы бросить курить, – намекаю я.

Тот лишь отмахивается.

– И не подумаю.

– Шесть минут, Эдриан.

– Что? – он вопросительно поднимает брови.

– Ты в курсе, что одна сигарета сокращает жизнь на шесть минут? – до сих пор не знаю, где и когда я позаимствовала такую информацию. Должно быть, засела в голове навязчивая реклама из интернета.

– Ну, во-первых, точное время не установлено. А во-вторых, уж лучше я умру в сорок, но проживу эту жизнь так, как хочу, чем доживу до глубокой старости, проклиная каждый день, когда ограничивал себя искусственными запретами, – он бросает равнодушный взгляд на плакат, сообщающий о вреде курения, и посылает в воздух очередную порцию дымовых колец.

Я не нахожу слов, чтобы возразить ему. Слова Эдриана о смерти вновь наталкивают меня на мысли о том видении. Я до сих пор не до конца уверена, что это был сон. Может, Эдриан прояснит ситуацию.

– Эдриан, я хотела спросить тебя кое о чем, – начинаю я. – Вы с Лекси были в моей палате в ночь перед тем, как меня выписали. Можешь рассказать, что тогда произошло?

Тот молчит, словно бы вспоминая какие-то детали.

– Думаю, тебе лучше спросить Лекси об этом. Она была у тебя, когда это началось. Потом прибежала ко мне и сказала, что с тобой происходит что-то странное. Когда я вошел в палату, твои глаза были открыты, ты неотрывно смотрела в одну точку с таким ужасом, словно видела то, чего не видели другие.

Я опускаю взгляд. Так и есть, я заранее увидела то, что еще не произошло. И я не знаю, как объяснить увиденное.

– Что ты видела? – спрашивает Эдриан, заметив резкую смену моего настроения.

– Это уже неважно, – тихо отвечаю я.

– Не хочешь говорить об этом?

– Не хочу, чтобы ты посчитал меня сумасшедшей, – говорю я, поднимая взгляд на мужчину.

Его губы сжимаются в тонкую линию, а пальцы надавливают на фильтр.

– Эвелин, я ведь не психиатр, чтобы делать подобные выводы.

Эдриан не настаивает, но недвусмысленно дает понять, что готов выслушать. Могу ли я доверять ему? Ни Бритни, ни близнецы не восприняли всерьез мои слова о видении, а ведь они знают меня намного дольше, чем Эдриан. С другой стороны, я ничего не теряю. В худшем случае он просто мне не поверит. Но мне этого и не нужно. Я ничего не знаю о нем, а он – обо мне. Разве стоит беспокоиться о мнении человека, с которым ты едва знакома?

– Ты же помнишь того парня, которого не впускал ко мне в палату? Он был членом хоккейной команды, играл от университета. Так вот, в ту ночь я видела, как он умрет. Видела травму, которую он получит, место, в котором это произойдет, даже счет на табло.

Перед глазами снова встает Марк с запекшейся кровью на губах, а в ушах эхом отдается его крик «Не пытайся ничего изменить!».

Эдриан не задает вопросов, лишь молча смотрит на меня, ожидая продолжения. Я набираю полные легкие воздуха и на выдохе продолжаю:

– На следующее утро состоялся матч, который обернулся трагедией. Меня там не было, но подруга рассказала все в деталях. И они совпадали с тем, что я видела за несколько часов до этого.

Я всматриваюсь в глаза Эдриана, пытаясь понять, какие эмоции у него вызвал мой рассказ, если он вообще что-то вызвал. Его лицо напоминает бесстрастную маску. Этот человек явно не первый день скрывает свои чувства и мысли. Поверил он мне или нет – остается только догадываться.

– Хочешь сказать, что... – он пытается подобрать нужное слово, – предчувствовала его смерть?

– Не просто предчувствовала, я видела ее. Видела то, что должно было произойти в ближайшем будущем. Знаю, это звучит глупо, и ты наверняка мне не веришь, но мне нет смысла врать о таких вещах и...

– Эвелин, – спокойный голос Эдриана прерывает поток моих оправданий. – За свою недолгую работу в больнице я видел, как пациенты, родственники которых уже готовились к похоронам, возвращались с того света. Слышал истории от людей, переживших клиническую смерть, о том, как они наблюдали за своим телом в такие моменты. Словно это был другой человек, а они – сторонние наблюдатели. Ты действительно думаешь, что после такого твой рассказ должен вызвать у меня шок?

У меня отвисает челюсть от такого поворота. Эдриан Нельсон – человек, способный объяснить любые непонятные вещи с научной точки зрения, поверил моим словам. Или... сделал вид, что поверил.

– Хочешь сказать, что веришь мне? – с надеждой спрашиваю я.

– Хочу сказать, что твоя теория имеет право на существование.

Я прокручиваю в голове его слова, а Эдриан тем временем достает третью сигарету.

– Раньше такое было? – спрашивает он.

– Что?

– Видения.

– Были, но не такие. Обычно я видела туман непонятного происхождения, странные силуэты, однажды были сдвигающиеся стены.

– Сдвигающиеся стены? – удивляется Эдриан.

– Мое подсознание изощрялось в такие моменты, – криво улыбаюсь я.

– Ты говорила, у тебя сонный паралич. Давно?

– С четырнадцати лет. Тогда мне диагностировали нарколепсию. Ну, это когда ты засыпаешь в любое время и в любом месте, и...

– Я знаю, что это за болезнь, Эвелин, – бросает Эдриан, поднося сигарету к губам.

– А, ну да, точно, – киваю я, будто бы только сейчас вспомнив, с кем разговариваю.

– После чего это началось? – интересуется Эдриан.

– После травмирующего события, – коротко отвечаю я, не желая вдаваться в подробности.

Он понимающе кивает и больше не задает вопросов.

– Эвелин! – окликает меня Лекси.

Я машу ей рукой, пока она быстрым шагом направляется к нам.

Эдриан бросает взгляд на часы, затем достает из кармана визитку.

– Если захочешь поделиться чем-то еще, я всегда готов выслушать.

Я неуверенно качаю головой, понимая, что едва ли решусь отвлекать доктора от дел.

– Сомневаюсь, что у тебя найдется время.

– Найдется, – уверяет он, протягивая мне визитку, после чего коротко кивает Лекси и возвращается в здание.

Я смотрю ему вслед, затем опускаю взгляд на лакированную карточку в моей руке.

– Охренеть, – удивляется Лекси. – Я работаю с ним больше года и до сих пор не имею его номер телефона. Колись, как тебе это удалось? – она шутливо тычет меня пальцем в бок, и я смеюсь.

– Талант.

– Обычно он никому не дает свой номер. Знаешь, что это значит?

– Что?

– Ты ему определенно нравишься, – заговорщически подмигивает подруга.

– Не говори ерунду, – бросаю я, подталкивая ее к воротам. – Эдриан просто хочет помочь. Он привык помогать, как-никак это его работа.

– Ну, ну, – хихикает Лекси и, крикнув «догоняй», бежит к припаркованному возле тротуара такси.

* * *

Мы уже второй час сидим в кафетерии, наслаждаясь восхитительным латте и уплетая третье пирожное. Лекси рассказывает о своей семье, работе и увлечениях, и я слушаю ее с неподдельным интересом. Она – единственный ребенок в семье, поэтому с детства избалована вниманием. Несмотря на это, девушка не стала эгоисткой, напротив, ей нравится заботиться о других. Когда Лекси было тринадцать, она твердо решила связать свою жизнь с медициной. Поступить в университет ей не удалось, но Лекси не отчаялась. «Не удалось стать врачом – стану медсестрой», – сказала она себе и ни разу не пожалела о своем выборе. Свободное время она предпочитает проводить со своей мамой, поэтому по выходным часто летает в Сан-Антонио. Отец Лекси умер год назад, именно он привил ей любовь к медицине. Девушка долго не могла прийти в себя. Ее спасла работа, каждый день она становилась свидетелем спасения чужих жизней, и постепенно боль от потери утихала.

Дождавшись подходящего момента, я задаю Лекси вопрос, который пару часов назад задавала Эдриану.

– Я периодически заглядываю к пациентам по ночам, мало ли, – пожимает плечами она. – Когда я зашла к тебе, мне показалось, что ты не спишь. Подойдя поближе, я заметила, что твои глаза открыты, и в них застыл такой страх, что мне стало не по себе. Я что-то говорила, но ты не отвечала мне. И не шевелилась, только смотрела в одну точку, словно завороженная. Я тогда испугалась не на шутку, позвала Эдриана, а дальше он тебе наверняка рассказал, – она кусает губы и смотрит на меня с сочувствием. – Мне так жаль, что сонный паралич портит твою жизнь. Ты этого не заслужила.

Я киваю, помешивая ложечкой свой кофе. Стоит ли рассказывать девушке о случившемся? Не знаю, поверит она мне или нет, но это не единственное, что меня беспокоит. Такой эмоциональный и чувствительный человек, как Лекси, будет думать об этом не один день, волноваться за меня, пытаясь понять, как и почему это произошло. Не хочу вешать на нее свои проблемы, тем более что прошел месяц, и больше таких видений не было. Да, приступы сонного паралича по-прежнему преследовали меня, но они не переходили границу между иллюзией и реальностью. Сцен чьей-то смерти, как тогда в больнице, я больше не видела. Надеюсь, что та была первой и последней.

Телефон, лежащий на столе, внезапно «оживает». В следующую секунду раздается трек «True friend», и я сразу догадываюсь, кто звонит.

– Привет, Бритни, – я зажимаю смартфон между плечом и ухом.

– Привет. Дэгни Росс собирается закатить вечеринку сегодня в семь. Ты придешь? Приглашены все. Ну, кроме Айрис Грин. Оно и понятно.

Готова поспорить, что вечеринка закончится тем, что кто-то выбежит из дома Дэгни в слезах, или же соседи, уставшие от бешеной музыки в три часа ночи, в очередной раз вызовут полицию.

– Нет, спасибо. У меня нет желания встречаться с Дэгни за пределами учебного заведения.

– Брось, что она тебе сделала? – удивляется Бритни.

– Бритни, она же язва.

Уводить чужих парней, распускать сплетни про однокурсников, унижать тех, кто не может дать отпор – вот лишь малая часть того, на что способна Дэгни Росс.

– Язва – для себя язва, – отвечает Бритни.

– И для окружающих тоже, – не унимаюсь я.

– Неважно, вечеринки у нее – огонь, – восторженно произносит подруга, а у меня взлетает до небес градус негодования от подобного отношения к ситуации. Да она Сатане душу продаст, если он проведет ее на адскую тусовку!

– Я – пас.

– Как знаешь, – сдается Бритни. Она привыкла к тому, что если я что-то решила, то переубедить меня невозможно. – Тогда до завтра. Я заеду за тобой в половине девятого.

– О'кей. Пока, – я откладываю телефон и перевожу взгляд на Лекси.

– Тебе пора? – в ее голосе звучит разочарование.

Я качаю головой, и она сразу оживляется.

– Тогда погнали! У нас еще столько дел! – Лекси едва не опрокидывает стул, вскакивая со своего места.

– Дел? – удивляюсь я.

– Конечно. Посетить как минимум двадцать магазинов, примерить все, до чего доберутся руки, и скупить столько вещей, чтобы у продавцов глаза повылезали из орбит.

– Ты что, вписала эти планы в свой ежедневник? – я оставляю чаевые на столе и встаю, приглаживая кожаную юбку.

– Меньше слов, больше дела, – она хватает меня за руку и тянет к выходу. – Шопинг не ждет!