5.6. Аромат любви

Сириус стоял у окна своей спальни в башне Гриффиндора, и опускающийся мрак вечера за стеклом отражал его собственное состояние. Он всё ещё видел её — даже закрыв глаза. Её смех, её взгляд, её губы, изогнутые в ответ на что-то, сказанное Регулусом. Рука брата на её плече, её шея, её волосы. Он знал каждую линию её тела, знал, как она двигается, как прикусывает губу, когда волнуется. Он знал, что она чувствует — и всё же терял её.

«Она среди своих, — уговаривал себя Блэк. — Ей там лучше.

Он так хотел сорваться. Вбежать в подземелья, поднять её на руки перед всей этой слизеринской кодлой, поцеловать, как в последний раз. Объявить всем, что она — его. Но... Он этого не сделал. Вместо этого Сириус молча нагнулся, вытащил из-под кровати бутылку с «Огненной» и отпил, прямо с горла. Горло обожгло, но хуже не стало. И это злило ещё сильнее. Джеймс сидел на кровати напротив, наблюдая за другом, как только что сломанная метла смотрит на того, кто её разбил.

— Блэк, — начал он, поднявшись, — слушай, есть идея. Меня давно зовёт одна девчонка из Пуффендуя, у неё подруга, тоже вроде ничего. Пошли сходим в «Три метлы». Отвлечёмся. Немного выпьем, поболтаем, разрядимся.

Сириус поднял глаза, и Поттер увидел в них всё: боль, злость, желание, ревность, и даже вину.

— Я не могу, Джеймс, — хрипло выдавил он.

— Ну же, Бродяга, разве можно отказывать другу?— Поттер ткнул пальцем в бутылку. — Пойдём. Ради меня.

Сириус промолчал. А потом кивнул. Тем временем в подземелье Софи сидела в кругу из подушек, что слизеринцы разложили у камина. Регулус удобно устроился рядом, полуобняв её, но не давя, не вторгаясь. Марэ ловила на себе восхищённые взгляды. Девочки, что раньше шептались за её спиной, теперь рассыпались в комплиментах — обсуждали её платье, украшения, уверенность.

— Ты сегодня была королевой, Марэ.— Регулус вообще потерял голову. Видно же!

— Никогда бы не подумала, что ты такая... холодная. Но это даже круто.

Софи улыбалась. Но внутри всё же думала: А увидел бы меня Сириус сейчас? Узнал бы он меня? Хотел бы он меня обратно? Время шло а она стояла у стены, наблюдая за тем, как старшекурсники в гостиной Слизерина становились всё более раскованными и шумными. В воздухе витал запах сливочного пива, огневиски и духов с приворотным оттенком. Кто-то наливал что-то в кубки девочек, кто-то расплывался в фальшивых комплиментах, кто-то громко смеялся, валяясь на подушках. Празднование было в полном разгаре. Но Софи чувствовала отвращение. Она могла бы быть одной из них. В теории — она и была. Но что-то внутри отталкивало. Она помнила всё — шепоты, издёвки, взгляды исподтишка. Те же самые люди теперь лебезили перед ней, называли её блистательной, неповторимой, желанной. Софи, чуть сощурившись, вытащила палочку из внутреннего кармана пиджака. Один короткий взмах — и пузырящийся напиток в бокале мальчишки, особенно громко хваставшегося своим «исключительным чувством юмора», начал пениться... и в ту же секунду на его лице расцвела россыпь прыщей.

— О, как жаль, — холодно прошептала она, и губы её дрогнули в тени улыбки.

Регулус, сидевший чуть поодаль, не сразу заметил её игру. Он слишком увлёкся разговорами с девушкой, имя которой Софи даже не помнила. Его рука всё ещё лениво лежала на спинке дивана, где недавно сидела она. Между ними и правда не было искры. Они оба знали это. Но для публики — всё выглядело идеально. Софи встала. Шёлк юбки мягко коснулся щиколоток. Она не сказала ни слова, просто направилась к выходу. Гул за спиной остался без неё — будто она вынула из комнаты нитку, на которой всё держалось. Коридоры встретили её тишиной. Пустой, затянутой вечерней прохладой. Лица в портретах шептались, шуршали, но Софи шла молча, почти не ощущая, куда ведут ноги.

— Софи? — голос раздался неожиданно.

Она вздрогнула. Перед ней стоял Питер Петтигрю — мятый, нервный, с вечной сутулостью. Он, как обычно, озирался, словно боялся, что его подслушают.

— Привет, — протянул он неуверенно. — Э... как ты?

— Прекрасно, — отрезала она, не замедляя шаг.

Но Питер всё равно поспешил рядом.

— А меня вот оставили одного. — Будто ища утешение болтал мальчик. — Сириус и Джеймс пошли на свидание с пуффендуйками, а Римус пропадает в библиотеке, ты представляешь, даже в выходной.

Словно ледяная игла в сердце. Софи остановилась. Она медленно повернулась к Питеру.

— Да неужели... — голос её был почти ласковым. Почти.

Она развернулась и пошла прочь. Щёки горели. Сейчас она думала о свидании где Сириус обнимает другую. — Ах так? Значит, играешь? Её шаги отдавались эхом, пока она не растворилась во мраке коридора, как призрак мимолётной надежды. Один день и каждый занят своими делами. За столиком у окна Джеймс рассказывал шутку, девушка с золотыми кудряшками смеялась, а Сириус сидел с её подругой, кивая, слушая вполуха. Он делал всё, как положено: улыбался, крутил прядь её волос на пальце, подливал ей сливочного пива, и даже в какой-то момент — поцеловал. Но внутри... всё было фальшь. Он чувствовал только вишню и травы. Запах Софи. Он вспоминал, как она называла его по фамилии, как смеялась, как шептала в темноте... А потом он вспомнил Регулуса. Руку на её талии. И то, как она не отстранилась. И он поцеловал пуффендуйку ещё раз. Не потому, что хотел. Вдруг внимание Поттера что-то отвлекало. Потому что в дверях только что появилась Лили.

— Лили, Мэри, Марлин? — переспросил он, будто сам не верил.

Девушки замерли на пороге. Мэри хлопнула ресницами.

— Ой, смотрите, Джеймс!

Лили смотрела скривившись, глядя как в объятьях мальчишек сидят пуффендуйки. На Джеймса — и на его глухую улыбку. Что-то дрогнуло в её груди.

— Вот как... — произнесла Эванс и скрестив руки на груди прошла к свободному столику.

Она сидела у камина, кружка сливочного пива согревала руки, но не мысли. Девушка слушала болтовню Мэри и Марлин, кивала, поддакивала, но мысли были далеко. Точнее — за тем столиком, где сидел Джеймс Поттер. Он улыбался, так же, как всегда, но теперь — кому-то другому. Не ей. Он не глядел на неё, не поддразнивал, не звал ни на танец, ни на прогулку. Лили невольно закатывала глаза, когда подруги начинали о нём разговор, но потом сама всё чаще бросала взгляды через зал. Она ждала чего-то. Может, случайного взгляда. Может, привычной фразы. Но они ни разу не встретились глазами. Словно судьба нарочно разводила их по сторонам комнаты. Если бы рядом была Софи, всё было бы иначе. Сириус не отводил бы взгляда от неё — он никогда этого не скрывал. Он всегда был прямым, горячим, настоящим. Но сейчас Блэк целиком растворился в новой пассии. Он сидел с девушкой вплотную, гладил пальцами её шею, тихо что-то шептал, а она заливалась смехом. Только он не видел перед собой её. Он видел белоснежную кожу, на которой когда-то рисовал пальцами линию ключиц Софи. И если бы нынешняя девушка узнала, что он мысленно где-то совсем не здесь — с другими губами, другими глазами и другим запахом вишни и трав, — она бы вышла из себя. Но она не узнает. После насыщенных выходных утро началось с обычной суеты — шум в Большом зале, пар над чашками с чаем. Но стоило Софи появиться в дверях, как пространство чуть замерло. Она выглядела безупречно, как всегда: строгая мантия, тёмные ровные волосы Её взгляд был невозмутим, но каждый, кто знал её чуть лучше, понимал — она играет. Оскар Роули, всегда вежливый, сдержанный, неожиданно поднялся со своего места и неспешно подошёл к ней. Он наклонился ближе, голос его был едва слышен:

— Прогуляемся после занятий? Я бы хотел показать тебе одно место. Не пожалеешь.

Он не ждал ответа — только мягко улыбнулся и вернулся к себе за стол. Софи не успела даже подумать, как почувствовала — за ней наблюдают. Взгляд Сириуса прожигал спину. Он сидел в компании Джеймса, вальяжно откинувшись на скамью, одна рука перекинута через спинку рядом сидящей пуффендуйки, которая явно теряла голову от каждого его слова. Он засмеялся — слишком громко, слишком театрально. Девушка что-то сказала, и он даже позволил себе наклониться ближе к её уху. Софи сжала челюсть. Он продолжал игру и она тоже. Первым занятием как назло поставили зельеварение — Слизерин и Гриффиндор вместе. Софи привычно села рядом с Северусом. Он кивнул ей, молча поставил перед ними весы. Атмосфера, как обычно, была пропитана напряжением — особенно в моменты, когда слизерин и гриффиндор пересекались. Сириус сел через стол, и их взгляды на мгновение встретились. Он не улыбнулся. И она — тоже. Северус скользнул взглядом от Блэка к ней и, не отрываясь от ингридетов произнес:

— Тебе не кажется, что собирать Блэков — плохая привычка?

Софи подняла бровь и цыкнула, повернувшись к котлу:

— Ты слишком много думаешь обо мне, Северус.

Он усмехнулся. Его рука замерла, когда в класс вошёл профессор Слизнорт, громогласно объявляя тему урока:

— Амортенция, мои дорогие! Самое романтичное зелье — и, смею заметить, одно из самых сложных в приготовлении. Его запах — у каждого свой, самый дорогой, самый личный. Ученики оживились. В классе тут же зашептались:— О чём она для тебя пахнет?

— Я чувствую жасмин...

— А у меня — мята и табак...

Софи медленно наклонилась над флаконом который передавали по очереди. Волны пара нежно окутали её лицо. Запах вишни...немного дыма от сигарет.Её сердце на мгновение дрогнуло. Она знала этот запах лучше, чем хотелось бы. Это был Сириус. Всегда — он.

— Вишней, — отчётливо сказала она, заметив, как Миранда с интересом повернулась к ней. Соврала — намеренно, холодно.

А в это время Сириус уже буквально купался в ароматах. Он жадно вдыхал пар и улыбался, будто от тех запахов ему становилось легче.

— Эх, — сказал Джеймс громко, — я чувствую запах волос Лили. И цвет яблонь... наверное, тех, что у нас во дворе. Романтика, что скажешь?

— Время идёт, а ты не меняешься, — усмехнулся Сириус, хлопнув его по плечу.

Он говорил это, но сам не замечал, как искоса наблюдал за Софи, как она отбросила прядь волос за ухо, как прищурилась, вчитываясь в пометки. Он чувствовал, как всё внутри у него горит. И когда она снова тихо засмеялась, отвечая Северусу — его пальцы сжались в кулак. Её смех был для него как остриё ножа.

Профессор Слизнорт с видом дирижёра прохаживался между рядами, раздавая указания, покрякивая и потирая руки от удовольствия. Его голос звучал особенно бодро:

— Поскольку зелье это непростое, я, пожалуй, пересажу вас. Один сильный — к тому, кому нужно чуть больше дисциплины, хм?

Ученики зашевелились. Кто-то с надеждой оглядывался, кто-то — в ужасе.

— Поттер, к мисс Эванс?

— Да, профессор! — тут же вскочил Джеймс.

— Мисс Марэ... — Слизнорт задержал взгляд. — К мистеру Блэку.

— Серьёзно? — одновременно подумали оба.

Софи открыла рот, чтобы что-то возразить, но закрыла его, закусив губу.Сириус тоже хотел что-то сказать, может, даже попросить о замене, но промолчал.

— За что мне такое счастье... — тихо фыркнула она, не глядя на него.

— Что, боишься, что испорчу тебе оценку? — пробурчал Сириус, делая вид, что его это не волнует.

Но он чувствовал запах её духов, уже впитавшийся в мантию, слышал её дыхание, ощущал почти физически — и с каждой секундой становилось всё труднее сохранить каменное лицо.

— Я боюсь, что ты подпалишь котёл. — Софи холодно посмотрела на него. — Держись от огня подальше, пожалуйста.

Сириус в ответ ухмыльнулся и с шумом вытащил нож.

— Тогда я займусь нарезкой, милая.

— Милая? — Она прищурилась, но не ответила. Только скрестила руки на груди, наблюдая, как он лениво режет крысиный хвост.

— Послушай, Блэк, мельче... — раздражённо процедила она.

— Тогда нарезай сама. — Он резко передал ей нож, их пальцы на миг соприкоснулись. Электрический разряд. Они оба это почувствовали.

Софи не подала вида, но сердце сжалось. Она выдохнула — медленно, чтобы не выдать себя, и вернула нож обратно:

— Раз начал — закончи. Но, пожалуйста, без кусков на полкотла.

Сириус усмехнулся, но подчинился. Он не мог оторваться от неё. От её шеи, от лёгкого изгиба губ, от этой невозмутимой строгости, которая когда-то доводила его до безумия, а теперь... теперь снова сжигала изнутри. Он специально потянулся через неё за бутылкой с эссенцией лепестков — рука коснулась её щеки. Горячее прикосновение. Она чуть вздрогнула. Софи сбилась с мысли, когда почувствовала, как майоран в её руке вдруг рассыпался, часть упала на пол... и на колени Сириуса.— Ой, прости... — тихо сказала она, инстинктивно потянувшись к нему и отряхивая его мантии. Их руки вновь соприкоснулись. Он не шевелился. Он просто смотрел на неё.

Его пальцы уже сжимались в кулак — чтобы не схватить её, не притянуть к себе и не поцеловать. Потому что, если начнёт, не остановится.

— Тебе нужно быть осторожнее, Марэ, — его голос звучал хрипло. — Амортенция может вызвать... нежелательные эффекты. Особенно если кто-то и без зелья начинает дурить голову.

Софи поджала губы. Это была игра. Опасная. Но такая сладкая.Профессор Слизнорт на фоне воскликнул:

— Великолепно! Поттер, ты чуть не уронил весь котёл, но мисс Эванс в этот раз спасла тебя! А вот... мисс Марэ и мистер Блэк — неожиданно эффективная пара, не находите?

Сириус хмыкнул. Софи ничего не ответила. Прядь её волос, соскользнула с плеч. Она упала так, будто случайно, но слишком плавно и вовремя. И Блэк, не задумываясь, поднял руку и мягко, бережно, как тогда, провёл пальцами по её волосам, убирая прядь за спину. Он едва коснулся её кожи — мимолётно, но достаточно, чтобы дыхание перехватило и у неё, и у него. Волосы — её волосы. Такие гладкие, как струящаяся чернильная вода. Черные, как полночь. Он помнил их аромат, помнил, как они щекотали его щеку, когда она засыпала рядом.Софи почувствовала тепло на шее и на долю секунды замерла. Это прикосновение — родное, и опасное. Оно возвращало всё, что она изо всех сил пыталась забыть.

— Осторожнее, — выдохнул Сириус, почти неосознанно, — твои волосы... они мешают варить.

Северус в это время был сосредоточен на котле рядом, где Миранда умудрялась пересыпать сахар в сушёную бузину. Он ругался сквозь зубы, всё ещё не замечая, что в паре рядом царит вовсе не рабочее, а почти интимное напряжение. Софи, между тем, стала неуклюжей. Слишком неуклюжей для себя. Стеклянные флаконы выскальзывали из её пальцев и падали на стол с глухим звоном, травы соскальзывали с ладони, как будто сами не хотели вариться. Но не в котёл — ни одна ошибка не повлияла на результат. Всё было выверено. Потому что она — отличница. Она знала, как удержать контроль. По крайней мере, над зельем. А вот с собой... было сложнее. Сириус снова протянул руку — на этот раз, чтобы поймать улетевший флакон. Их пальцы вновь соприкоснулись. На этот раз дольше. Он не отдёрнул руку. И она — тоже.

— Ты всегда была такой аккуратной, Марэ, — прошептал он, не сводя взгляда с её губ. — Что случилось?

Софи пожала плечами и, даже не глядя на него, выдохнула:

— Просто...это дурацкое зелье...

И они оба знали, о чём речь. Потому что Амортенция пахла не вишней. Не травами. А ими. Друг другом.

Под конец занятия воздух в классе стал почти вязким — тяжёлым, пьянящим от концентрированных запахов амортенции. Комната дышала эмоциями, ностальгией, желаниями. Каждый вдох был как признание, как вскрытое письмо, полное самых сокровенных чувств.Софи медленно помешивала зелье, избегая взгляда Сириуса. Его рука всё ещё лежала на столе рядом, слишком близко, и она чувствовала тепло даже сквозь расстояние. Ароматы заполняли её голову.Сириус больше не пытался коснуться её, но напряжение между ними было, как натянутая струна. Он чувствовал, что если ещё раз вдохнёт этот аромат, то забудет, где находится.Позади кто-то уронил ступку, смех прошёлся по рядам. Джеймс толкнул Питера локтём, Лили покачала головой, но всё это было как в тумане. Софи чувствовала только его. Блэка.

— Зелье готово, — неожиданно тихо сказал Сириус, не отводя взгляда от её профиля.

— Я знаю, — так же тихо ответила Софи, но взгляд не подняла.

Когда профессор Слизнорт подошёл проверить, он только довольно хмыкнул — зелье было почти идеальным. Но ему и в голову не пришло, какие силы удерживали Софи и Сириуса от взрыва. Потому что настоящая алхимия происходила вовсе не в котле.Слизнорт отпустил учеников, в классе вдруг стало тесно. Софи первой выпрямилась, поправила мантию, будто что-то невидимое давило на плечи. Сириус встал почти одновременно, не сказав ни слова, и отступил на шаг назад, словно каждый сантиметр между ними теперь причинял боль.

— Ну, до встречи, — выдавила Софи, даже не взглянув на него.

— Ага, — коротко бросил Блэк, почесав затылок и делая вид, что его волнует что угодно, только не она.

Они направились к выходу, почти одновременно, но с такой точностью избегая шагов друг друга, словно были на сцене с выученной хореографией. Ни взгляда. Ни случайного касания. Ни улыбки.Хотя всё тело Софи хотело остаться. Спросить что-то, хоть что-то. А Сириус сжимал кулаки в карманах, идя прочь. Хотя на самом деле внутри горело.Когда она свернула в подземелья, а он — в сторону башни, казалось, будто две планеты прошли рядом друг с другом, почти соприкоснулись... и тут же отлетели в противоположные стороны. Они бежали прочь. Прочь друг от друга.