Глава 20: Точка отклонения (Ред)

Совет собрался без объявления. Без повестки. Без протокола.

В закрытом зале, за матовым стеклом, семеро членов Совета сидели полукругом — как будто их выгравировали из гранита. Только голограмма в воздухе мерцала слабым светом: кадры из зала 4B. Секунды перед срывом. Тишина. Затем — Резонанс. Неконтролируемый. Живой.

— Он знал, — сухо бросил один из мужчин. — Это не было сбоем. Это был выбор.

— Вы считаете, что он уже вне зоны контроля? — спросила женщина с короткими седыми волосами.

— А она? — спросил кто-то. — Мисс Блэр?

— Переменная, — отрезал третий. — Но, похоже, связующая.

В тени у стены стоял Уильям Рейн. Его лицо не дрогнуло ни разу. Только взгляд — прямой, спокойный.

— Вам известно, — спросили его, — что субъект вступил в эмоциональный контакт? Что это может запустить неконтролируемую цепочку реакций?

— Контакт был заложен изначально, — ответил он ровно. — Я предупреждал. Резонанс нельзя программировать. Его можно только изучать.

— Вы теряете контроль, профессор, — произнёс кто-то почти с сочувствием. — Сначала Эллен. Теперь — её сын.

Рейн молчал. Долго.

— Контроль — не всегда главное, — сказал он наконец. — Иногда важно увидеть, до чего может дойти система, когда сталкивается с отказом.

Совет переглянулся. Разногласия уже не скрывались. Это было началом трещины. Решение ещё не было принято, но уже значило — Рейн терял почву под ногами.

Скай сидела на ступенях возле башни, прижав ладони к лицу. Сигарета догорала между пальцами — нарушая весь её безупречный, лакированный имидж.

Уильям подошёл без звука.

— Ты не сказал, что он вспомнит, — она говорила хрипло. — Ты не сказал, что он выберет её.

— Я не просчитался, — ответил он. — Я просто допустил свободу.

— Ты обещал, что сломаешь его атмосферой. Изолируешь. Сотрёшь границы.

— Я создал условия. Но выбор — всегда остаётся за ним.

— Тогда дай мне действовать, — процедила она. — Пока не поздно. Удали её. Или заставь исчезнуть.

Он посмотрел на неё пристально.

— Ты не понимаешь. Если она уйдёт — он освободится. А свободный Дэниэл — угроза даже для нас.

Скай помолчала.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я сделаю по-другому. Он сам отвернётся. — Главное — тихо, — напомнил он. — Совет уже чувствует шаткость. Нам не простят ни одной ошибки.

Амелия шла рядом с Дэниэлом, держась ближе — не из страха, а потому что они вошли в это вместе.

Тоннель вёл вниз — туда, где Академия заканчивалась, и начиналось нечто иное. Камень под ногами был влажным, как дыхание прошлого, стены пахли металлом и забвением.

В руке она сжимала старую карту — страницу из тетради Эллен.

Они остановились у арочного пролёта. На стене — бронзовый рычаг, ржавый, как сама память Академии.

— Если мы войдём туда — пути назад не будет.

— Назад мне уже не нужно, — ответила она.

Щелчок. Скрежет.

Дверь открылась.

Внутри было странно тихо. Даже шаги звучали приглушённо. Потолок куполообразный, как в старых библиотеках. Панели — погасшие. Терминалы — пыльные. Но где-то внутри — живое дыхание системы.

— Это она, — прошептала Амелия. — Матрица нуля.

Дэниэл подошёл к стойке. Выдвинул металлический лоток. Внутри — хранилище. Маленький кристалл.

— Это прототип системы управления сознанием. Здесь они хранили исходные нейросхемы проекта Резонанс. Это — нерв центра. Возможно, Эллен сохранила его специально.

Амелия подсоединила модуль. Экран ожил.

Обрывки записей. Кадры. Застывшие лица.

— Это... дети, — сказала она, вглядываясь.

На экране:

Девочка с повязкой на глазах. Электроды. Дрожащие пальцы. Мальчик с бумажной фигуркой. Камера приближается. На крыле надпись: Δ-7: Daniel R. Взрослый мужчина в очках. Он кричит. Экран меркнет.

Последняя надпись:

Эти дети — не объекты. Не субъекты. Они — проводники. Если один из них научится чувствовать — система падёт.

Амелия замерла. — Они знали. С самого начала. И всё равно...

Дэниэл смотрел на экран.

— ...и всё равно сделали нас частью этого. Потому что боялись. Он повернулся к ней. — И потому что мы — сильнее, чем они предполагали.

Экран вспыхнул.

«Протокол 3А активирован. Удалённое наблюдение возобновлено.»

— Нас нашли, — выдохнула Амелия.

Свет погас.

Сигнальная лампа мигнула у входа. Потом вторая. В туннеле послышались шаги — гулкие, чёткие, не спешащие. Как будто те, кто шли, были абсолютно уверены: цель — уже в ловушке.

— У нас максимум две минуты, — сказал Дэниэл, отсоединив хранилище. — Бери только главное.

Амелия взглянула на пульт, на скачанные файлы, на вспыхнувший список: "Резонанс: версия 0.1–0.7", "Δ-7: структура", "Блэр: фаза подготовки". Она не позволила себе думать. Просто выдернула накопитель.

— А ты?

— Я задержу их. Ты знаешь дорогу. Шлюз с запада — выход в технический колодец. Он не обозначен в новых картах. Десять минут — и ты на поверхности.

— Нет, — отрезала она. — Вместе.

Он посмотрел на неё. В его глазах — не страх. Не обречённость. Только ясность. Как в ту самую ночь, в саду. Когда он всё понял — и выбрал сам.

— Тогда слушай, — быстро сказал он, — поворот налево, потом вниз, третья дверь. Ручной замок. Снаружи — панель.

Она кивнула. — Я с тобой.

Он сжал её руку. — Ты — причина, по которой я не сломался. И теперь мы не отдадим им эту игру.

Скрип двери. Они обернулись. Голоса приближались. Слов не разобрать, только короткие команды.

И они побежали.

Коридоры старого уровня были узкими, и каждый шаг отдавался эхом, которое будто следовало за ними.

— Быстрее, — выдохнул Дэниэл. — Ещё немного.

— Смотри! — Амелия кинулась к узкому ходу сбоку, где стояла панель с полустёртым символом.

Щелчок. Гудение. Запах сырости и металла.

Вода внизу — чёрная, стоячая.

— Технический шлюз, — подтвердил Дэниэл. — Здесь безопасно. Пока.

Они спрыгнули внутрь. Воды по щиколотку. Холодная, липкая. Но здесь — ни сенсоров, ни камер.

— Это место не значится ни в одной схеме, — сказал он. — Только Эллен могла знать о нём.

Они шли молча. По туннелю, который будто не имел конца. Сзади — голоса стихли. Впереди — темнота, но не опасная. Просто... чужая.

— Думаешь, они поняли, что ты всё это подстроил? — спросила Амелия.

— Да. Но теперь всё иначе.

— Почему?

Он посмотрел на неё. — Потому что теперь у нас есть правда. А у них — только страх её.

Они дошли до заброшенной комнаты в старом крыле. Когда-то — лаборатория. Теперь — их убежище.

Амелия поставила модуль на стол. Дэниэл опустился на пол и закрыл глаза. Дышал тяжело, но спокойно.

— Знаешь, что самое странное? — сказал он. — Я думал, когда всё начнётся, я буду бояться. Но сейчас... нет.

— Потому что ты не один, — прошептала Амелия.

Он прижал её к себе.

— Я не боюсь Совета. Не боюсь отца. Только одного.

— Чего?

— Потерять тебя.

И на секунду весь мир сузился до этой точки — между дыханием и пульсом. Между ними.

Полчаса спустя они выбрались на поверхность — через проржавевший технический люк, ведущий к заднему двору архивного крыла. Дождь давно закончился, но воздух всё ещё пах сыростью и металлом.

На рассвете небо над Академией было бледно-серым, будто выцветшее полотно. В старом крыле, где когда-то хранили списанные приборы, вновь загорелся свет.

Амелия сидела у стола, просматривая архив — кадр за кадром, документ за документом. Слова плыли перед глазами: «проводник», «нейроимпульс», «эмоциональная реакция — нестабильная». Повторяющееся имя: 7Δ-D. Дэниэл. И внизу, почти неразличимо: 7Δ-A. Её код.

— Они тестировали нас обоих, — сказала она, когда Дэниэл подошёл.

Он кивнул. — С самого начала. Я — для эксперимента. Ты — для баланса.

— Мы — формула?

— Мы — ошибка в их формуле, — сказал он. — И, если не сделаем первый ход, они перепишут всё по-своему.

Амелия закрыла ноутбук. — У нас есть архив. У нас есть карта. И у нас есть то, чего нет у них.

— Человечность?

— Нет. Время.

Он улыбнулся, устало, но по-настоящему.

— Тогда, может, пора стать не объектами, а игроками?

— Пора, — сказала она.