Глава 3: Огонь и лёд (ред)

Озеро в ночном Вестхилле выглядело так, будто его кто-то нарочно вписал в пейзаж с помощью света и теней. Гирлянды свисали с деревьев, отражаясь в глади воды. Деревья скрипели от ветра, костёр потрескивал, а в воздухе витал запах поджаренного зефира, дыма и парфюма.

Амелия пришла позже всех, а София, разумеется, уже была в эпицентре вечеринки — её смех был слышен отовсюду.

— Ты наконец пришла, — сказала она, подбегая с пластиковым стаканом. — Я уже думала, ты решила сбежать под предлогом чтения философов.

— А разве это не законный способ избежать социальных катастроф?

— Нет. Не сегодня. Сегодня все маски сбрасываются. Сегодня — ночь реальности. Или почти.

Амелия обвела взглядом поляну. Повсюду были группки людей — кто-то танцевал под ритмичную поп-музыку, кто-то стоял у костра, кто-то — шептался у самой кромки воды.

И тогда она увидела его.

Дэниэл.

Он стоял чуть в стороне от огня, опершись о дерево. И рядом с ним — она. Девушка, которую было невозможно не заметить.

Гладкие чёрные волосы, сияющая кожа, блеск на скулах и уверенность в каждом движении. Она говорила с ним, прикасалась к его руке, наклонялась ближе, будто вплеталась в его тень. Она не делала ничего лишнего, но было ясно — эта девушка чувствовала себя хозяйкой положения.

— Кто она? — спросила Амелия, едва слышно.

Ноа появился рядом, будто угадав момент.

— Скай Риверс. Полгода училась за границей. Только сегодня вернулась. Когда-то они с Дэниэлом были... неразделимы. Она говорила, что уедет надолго, но, похоже, вернулась за своим.

Амелия даже не ответила. Её взгляд снова зацепился за Дэниэла. Он не улыбался, не прикасался к Скай — но и не отстранялся. Он был, как всегда, отрешённым. И в этом равнодушии было что-то особенно болезненное.

— Пойдём потанцуем, — сказал Ноа, предлагая ей руку.

— Потанцуем? Я не...

— Ты прекрасно двигаешься. Даже когда просто идёшь. А сейчас — просто двигайся под музыку. Не для кого-то. Для себя.

Она посмотрела на него. Он был светлый, тёплый. Но внутри этого тепла был взгляд — чуть внимательнее, чем нужно. Словно Ноа тоже умел читать её между строк.

— Ладно, — кивнула она. — Только один танец.

Музыка усилилась. Что-то лёгкое и ритмичное. Люди смеялись, кто-то хлопал в ладоши, кто-то — уже завалился на траву с чипсами. Амелия и Ноа оказались среди них, и, к её удивлению, она действительно двигалась. Не задумываясь. Просто — в такт музыке.

Он улыбался. Говорил ей что-то забавное, кивал на других студентов, разыгрывал сценки. Она засмеялась — впервые за день по-настоящему.

И тут — она почувствовала взгляд.

Резкий. Цепкий. Холодный.

Она не сразу повернула голову. Но потом — словно магнит заставил её повернуться. И да.

Он смотрел на неё.

Дэниэл. Из-за дерева. Сквозь толпу. Сквозь вечер.

Скай что-то говорила ему, смеялась, даже прикасалась к его щеке. Но он не реагировал. Его взгляд был прикован к одной точке.

К ней.

У Амелии заледенело в груди. В танце она сделала поворот — и оказалась лицом к Ноа. Он смотрел на неё мягко. Но внутри этой мягкости была та же внимательность. Та самая. Которая не давала забыть: Ноа видит больше, чем говорит.

Когда музыка стихла, Ноа взял её за руку.

— Прогуляемся? Здесь стало шумно.

Амелия кивнула. Они пошли вдоль берега, туда, где фонари превращались в редкие огоньки, а потом и вовсе исчезли.

— Знаешь, ты совсем не такая, как я думал, — начал Ноа.

— А какой ты меня видел?

— Тихая. Замкнутая. Наблюдательная. Но ты — в тебе много огня. Он просто спрятан.

— Может, и спрятан не просто так.

Он остановился. Она — тоже.

— Мне кажется, ты стоишь того, чтобы кто-то нашёл этот огонь, — сказал он.

Он был близко. Очень. Его рука коснулась её локтя. И он наклонился ближе.

Но их прервали.

— Вечеринка уже закончилась, крольчонок?

Голос. Ледяной. Царапающий. Узнаваемый.

Они оба вздрогнули. Из темноты шагнул Дэниэл.

Он был спокоен. А в его взгляде читалась угроза? Нет — собственность.

— Что ты здесь делаешь? — первой заговорила Амелия.

— Гуляю. Разве запрещено?

Ноа сжал кулаки, но голос его был твёрдым:

— Мы просто разговаривали. И мы... не желали компании.

— Правда? — Дэниэл усмехнулся. — А мне казалось, ты вот-вот поцелуешь чужую девушку. Или она — тебя.

— Я свободная девушка, — тихо сказала Амелия.

Он подошёл ближе. В нескольких сантиметрах. Так близко, что Амелия снова ощутила его запах — холодный, хвойный, с горечью.

— Ты права, крольчонок, — он прошептал ей это на ухо.

Ноа шагнул между ними.

— Эй, может, хватит?

Дэниэл хмыкнул. Глаза сузились.

— Конечно. Она — свободна. Делай что хочешь. Целуй. Только потом... не удивляйся, если она будет думать обо мне.

Он развернулся и исчез в темноте.

Ноа повернулся к Амелии.

— Он считает себя королем академии, которому всё можно. Ты понимаешь это?

Она молчала. Смотрела в сторону, где только что был Дэниэл.

— Амелия?..

Она закрыла глаза. Внутри всё кипело. И бурлило. И жгло. Она не знала, что сказать. Не знала, как остановить это безумие внутри себя.

Ей хотелось одного — понять. Что он на самом деле чувствует? Почему появляется, исчезает, снова появляется... Почему смотрит так, что будто весь мир замолкает и остаются только они двое?

И почему она — реагирует.

Они возвращались с Ноа к поляне, когда увидели её — Скай. Она снова была рядом с Дэниэлом. В этот раз ближе. Намного ближе.

Музыка стихла, кто-то из студентов уже собирал рюкзаки, костёр догорал.

Амелия замедлила шаг, не сводя глаз с той пары.

Скай сказала что-то шёпотом, коснулась его щеки.

И Дэниэл... наклонился. Не спеша. Уверенно. И поцеловал её.

Не жадно. Не страстно. Но — показательно.

Амелия остановилась. И мир будто пошатнулся. На секунду — еле уловимо.

Скай обернулась через плечо и задержала взгляд на Амелии. Ни вызова, ни дружелюбия — просто как будто ставила галочку. И это кольнуло ещё глубже, чем сам поцелуй.

Она вдруг увидела себя — со стороны. Чужую девушку у кромки воды.Не девушку из их круга, не ту, кто смеётся громко, кидает волосы за плечо, целует так, словно пишет собственные правила.А ту, что всегда остаётся на расстоянии. Чужую среди своих.

Внутри что-то треснуло, но не раскололось — а наоборот, зашуршало, расползлось сетью мелких трещин по рёбрам.Я — никто. Я — пустое место. Так они хотят меня видеть.А может, правда, проще быть такой, как она? Стать холодной. Научиться целовать так, будто это ничего не значит.Научиться быть чужой — самой себе.

Рядом Ноа молчал. Она почти слышала, как он смотрит на неё сбоку, сквозь костёр, сквозь шум веселья, что затухал по краям поляны.Его рука едва заметно коснулась её запястья — не так, чтобы удержать, а будто проверял, есть ли у неё пульс.Наблюдает. Всегда наблюдает. И это было странно тепло и жутко одновременно.

С веток над озером падали редкие искры гирлянд, и вода дышала — холодом, отражённым светом, шелестом.

Ноа тихо спросил:— Хочешь уйти?

Амелия не ответила сразу. Воздух в лёгких стал вязким, как дым от костра, который цепляется за волосы и кожу.Ей казалось, что она стоит босиком прямо на замёрзшем песке — ноги чужие, дыхание чужое. И мысли чужие.

Я не ревную. Я не должна ревновать.Он не мой. Я не его. Но почему же внутри всё горит, а потом обрушивается лавиной?Я всё ещё думаю о том, как он смотрит. И о том, как они целуются — как будто я вообще не существую.

Она вдохнула чуть глубже — озеро пахло ночной водой и мокрыми листьями.

— Уже поздно, — сказала она наконец, голос почти не дрогнул. — Пойдём.

Они пошли к поляне. Костёр трещал, но уже умирал. Кто-то уносил пакеты с пустыми стаканами, кто-то смеялся, натягивая чужую куртку.Только она шла в этом хороводе, будто внутри неё кто-то тихо крошил лёд.

Её пальцы сжались в кулак внутри кармана.Не от ревности. Не от обиды.А потому что теперь она знала точно: они все умеют играть.И может быть, пора научиться играть тоже.