ГЛАВА 21. Бал памяти душ

Часть 2.

Уже в доме, вслед за тем, как они избавились от верхней одежды, перед ними распахнулись двери с тяжелыми драконами по правую и левую стороны. Выглядело это так, будто сами крылатые открывают двери гостям. В коридоре, окрашенном преимущественно в кроваво красные оттенки, сохранялась относительная тишина, нарушаемая парочкой вампирш, покинувших приемный зал. Магия лёми не пропускала громкое звучание музыки из бального зала, которое обрушилось на них, как только раскрылись двери.

Трагичные и тревожные мелодии композиции «Танца Рыцарей» захлестнули в общую сумрачную и пылкую атмосферу места. В зале играла современная интерпретация сочинения. Добавилось тяжелое звучание струн электрогитар, походившее на раскаты грома встречавшихся в разрядах молний скрипок.

С высокого куполообразного потолка, на котором была изображена грядущая буря из грозовых туч, свисало множество рубиновых простыней, окутывающих зал, будто паутина. Комната была погружена в глубокий багровый свет дома, заволакивающий пространство помещения. Узор бордовых рек на черном мраморном полу растекался под ногами через весь просторнейший бальный зал, словно реки крови или пролитого дорогого вина. Повсюду висящие и расставленные подсвечники с алыми свечами среди белых и багряных роз угрожали поджечь простыни и цветы, чего, вопреки законам физики, не случалось.

Как и было обещано, чтобы почтить память умерших, на балу собрался весь клан.

Мария заметила семью охотников Адамс, и у нее кольнуло внутри. Адзе танцевал с женой, а их сын вел бурное обсуждение с вампирами, которых она не знала, но точно встречала ранее. Только не могла припомнить, где: в бою или на территории.

У окон расположились длинные обеденные столы, покрытые тканевыми вишневыми скатертями, сползающими на пол. Столы заполняло изобилие свечей, роз и стеклянных кувшинов с напитками. Хрустальные бокалы вампиров, облачившихся в лучшие наряды, наполняла темно-красная жидкость. Вероятно, кто-то попивал вино, а кто-то пиршествовал кровью, отчего ее замутило.

Изучающий обстановку взгляд дошел до глав клана. Двоюродные брат и сестра Коноэ восседали в конце зала на обложенных цветами и украшениями стульях, напоминавших троны. Сегодня они оба надели белое. По левую сторону от высшей правительницы сидела Белладонна.

В белоснежном девственном платье Лилит походила на непорочного ангела, прячущего свою истинную сущность жестокого дьявола. Поймав на себе взгляд, вампирша, секунду назад говорившая с братом, повернула изящную длинную шею в сторону Марии и Чикаго.

Суарес почувствовала себя загнанной в ловушку главной паучихи и мысленно приказала себе собраться с духом. Среди вальсирующих кровопийц, которые тоже обратили на нее и Нильсен-Майерса внимание, ей стало трудно дышать. Платье показалось истязающе тесным. Когда к тебе приковывается свыше двухсот вампирских пар глаз, прожигающих тебя то ли презрением, то ли желанием, невольно хочется задохнуться.

Внезапно чьи-то пальцы властно впились в щеки и развернули к себе. Вероятно, Чикаго передалось ее беспокойство, и он решил «благородно» помочь Мари прийти в чувство. Вскинув бровь, вампир притянул лицо охотницы ближе и на глазах у присутствующих накрыл губы жарким мимолетным поцелуем, сквозь который успел укусить ее за губу.

Ощутив привкус крови на языке, она остолбенела. Прежде чем до нее дошло происходящее, дыхание сбилось. «Не верь ни единому моему действию в этих стенах», — наказал Чикаго до того, как они вошли внутрь особняка.

Взяв Марию под руку под пристальным ядовитым наблюдением кровососов, он, нацепив ослепительную бессовестную улыбку, подхватил бокал с жидкостью, больше похожей на вино, чем на кровь, и провел ее к пышным софам, туда, где кровососов толпилось куда меньше.

Упав на сидение, Чик усадил Мари к себе на колени.

— Прими вызов, чудовище, — зарываясь носом в ее кудри, он едва слышно предупредил: — Мы немного поиграем. Расслабься и подыграй мне.

За такой громкой музыкой вампиры бы точно не смогли его расслышать. Сделав глоток, Чикаго поднес бокал к ее рту. Обоняние уловило запах вина, что они выпивали в погребе. Мария отпила немного пьянящего ароматного напитка из рук Нильсен-Майерса, и тот c беспристрастным видом отвел хрусталь в сторону.

— Ты не будешь пить кровь вместе с остальными?

Чик окинул ее так, будто она сморозила очередную глупость.

— Разумеется, нет. Во-первых, я не имею малейшего понятия, откуда она и чья. Во-вторых, — он невесомо провел пальцами вдоль ее горла и задержался на ключицах, — я открыто дал всем понять, что для этой цели у меня есть ты.

В ухе вампира блеснула серебряная серьга. Стараясь равнодушно пропускать жесты Чикаго, Мари перехватила его руку и указала на кольца.

— Еще больше серебра?

— Я бы поделился колечками с тобой, но боюсь, мартышка, тебе они будут великоваты. — Он щелкнул ее по носу.

В огромной комнате кровь была повсюду. Это вампирский пир, который Нильсен-Майерс не собирался разделять с другими вампирами. Сколько же ему понадобилось выдержки, чтобы оставаться настолько безучастным, когда рядом столько соблазнов? При этом он преспокойно умудрялся держать ее подле себя и беззаботно попивать вино.

Если сегодня у них вечер бесцеремония и Суарес может позволить себе все, то она этим воспользуется. Она залезла под рукава пиджака Чикаго и нащупала под тканью серебряные браслеты. «Тоже на месте...»Серебряные браслеты, кольца... Мария посмотрела ниже на цепь размером с его грудную клетку и пресс, коснувшись ее. «Неужто тоже настоящее серебро?» — Глаза округлились. Действительно, маловероятно, что Чику пришелся бы по вкусу дешевый материал.

«Как с таким количеством серебра на теле, отравляющего организм изнутри и обжигающего кожу, он мог вести себя столь безмятежно? Это же должно быть чертовски больно!»

— Ты закончила свое кругосветное путешествие по моему телу, маленькая развратница?

— Ты себя убить решил? — наклонившись к нему, прошипела сквозь зубы Мари.

Чикаго переменился в лице. Во взгляде сверкнула сталь, и он отхлебнул вина.

— Делай, что тебе положено, и не лезь в мою часть... — Мария догадалась, что вампир не стал договаривать «сделки».

«Если серебро не убьет тебя раньше, это сделаю я!» — выругалась про себя она.

— Как я могу не лезть, когда это напрямую касается и меня, — пока охотница не сказала чего-нибудь лишнего, Чик заткнул ее бокалом. Он прав, общий бал не место для споров, но раздражать меньше Нильсен-Майерс не стал.

К ним на софу подсел Миллард. На парне был классический коричневый смокинг в клетку.

— Вроде все проходит достаточно неплохо. Как вы проводите время? — вежливо полюбопытствовал юноша.

— Могло быть хуже, — убрав от себя вино, ответила Мария.

Музыка зазвучала тише.

— И будет, — сухо обнадежил Чикаго, наблюдая за тем, как в центр зала, удерживая бокал, вышла Афина в насыщенном синем брючном костюме. — Лилит произносила речь в начале торжества? — он обратился к Кацу, и тот мягко кивнул.

— В этом году из-за охотников мы понесли огромные потери cреди наших братьев и сестер, — горестно заявила стерва, изобразив великую поддельную скорбь. — Дом «Пылающего Заката» не по своей воле покинули два члена моей семьи. Утратив Брайана, я попрощалась с верным советником. Потеряв Декстера, я лишилась возлюбленного.

Суарес чуть не подскочила, когда смех Нильсен-Майерса эхом отразился от стен. Присутствующие недоуменно воззрились на их троицу. По большей части на Чика и на нее, по-прежнему сидящую на нем. По-хозяйски он провел ладонью по пояснице Мари и поднялся по позвонку выше, на что ей захотелось шлепнуть его по руке.

По залу прокатилось недовольство, вызванное проявлением неуважения со стороны Чикаго. Маска траурного притворства Афины слетела и разбилась вдребезги. Миллард неловко почесал затылок. А Чик, отпив алкоголь, махнул бокалом:

— Прошу прощения, продолжай. Нам всем ужасно интересно.

Из грудной клетки Марии вырвался смешок. Лилит не вмешивалась, а Дэйчи, напротив, навострился вместе с остальными негодовавшими призвать юношу к ответу за оказанное неуважение.

Приподнявшись, Коноэ прогремел:

— Чикаго, как ты смеешь осквернять память своих собратьев?!

— К счастью, мы не имеем кровных уз, — сухо заметил Нильсен-Майерс. — Мне даже не пришлось осквернять ничью память, за меня это уже сделали. — Чикаго вызывающе поднял бокал. — Афина, твое здоровье, дорогая.

Вампирша ощерилась.

— Ты привел на бал человека. — Взглянув на Марию, как на мусор, лицо Дэйчи исказилось злобной гримасой. Она ответила тем же. — Это оскорбление.

Толпа одобрительно забурлила, подобно кипятку в кастрюле.

— Вовсе нет. — Чик простодушно покачал головой, вероятно, изначально задумав этот ход как издевку. — Если вдруг кто не заметил, люди здесь присутствуют повсюду: в ваших графинах и бокалах. Я же, — он коснулся ее подбородка и скользнул к вене на шее, пульсирующей под его пальцами, — пришел с собственным сосудом.

«Когда это все закончится?» — утомленно вздохнула Суарес.

Лилит не дала Дэйчи раскрыть рта и велела Остерман продолжать.

Мари призадумалась. По какой причине глава клана спускает Чику все с рук? Без сомнений, он вполне умен, а еще ужасно нагл и хитер. Вампирский закон вроде как не преступал, но тут как будто было что-то еще.

Если бы вампирша хотела, она давно могла бы найти, за что наказать Нильсен-Майерса. В то время как он открыто демонстрирует пренебрежение, перед Лилит пресмыкается даже ее брат. Быть может, у высшей правительницы какие-то личные счеты с Чикаго?

Собравшись, Афина вновь включила «режим распылителя», дабы завершить речь: — Брайан и Декстер не заслуживали гибели, а охотники забрали их у нас! Организация этих монстров, — с ненавистью выплюнула блондинка, — отняла много жизней из наших домов и разрушила семьи. Мы не останемся в стороне! Не оставим бездушие безнаказанным и когда-нибудь положим их существованию конец. Мы отвоюем свое!

«Ну попробуйте», — Мария пыталась сохранять лицо расслабленным, пока насмешка просилась наружу.

— За наших павших членов семьи!

«Надеюсь, ты упадешь следующей, тварь», — про себя мечтала охотница, невинно осматривая зал.

Афина вознесла бокал. Зал поддержали ее речь бурным и одобрительным ликованием. Только их компания оставалась в стороне. Чикаго, казалось, вот-вот снова черство рассмеется, а Миллард абсолютно нейтрально следил за выпивающими и уже танцующими вампирами под возобновившуюся мелодию.

— Декстер и Афина по-настоящему встречались? — удивилась Мари.

— Их отношения могли бы войти в историю как самые жалкие, — непроницаемо высказался Нильсен-Майерс и c медвежьей долей иронии пылко прибавил: — Какое упущение.

— Декстер был без ума от Афины, — вставил Кац. — А она... она... — заливаясь краской, юноша никак не мог подобрать слов.

— Пользовалась им, потому что я отказывал, — пришел на помощь ему Чикаго. — Поэтому Декстер меня ненавидел. Он видел, что происходит, и не мог смириться с тем, что всегда оставался для Афины запасным вариантом: вторым, третьим, а то и четвертым. Декстер знал, что не нужен ей, и довольствовался своим местом, время от времени срываясь на мне. Это было забавно.

— Еще забавнее было то, как ты его регулярно злил, — скромно хохотнул Лард.

— Я не мог лишить себя подобной радости.

— Конечно, ты же любишь, когда тебя ненавидят, — вклинилась Суарес, подцепив двумя пальцами цепь на теле вампира и потянув на себя. Костяшками она чувствовала хладность его кожи.

— Люблю. — Хитро сощурился Чик.

— Само собой! — Перед ними появился Кессо в светло сером смокинге. Пиджак был надет поверх рубашки и жилетки, застегнутой на пуговицы. Улыбаясь одними уголками губ, он лихо подтвердил: — Чикаго у нас тот еще мазохист!

«Откуда он вообще возник? — подумала Мария. — Разве Валль должен был вернуться так скоро?»

При виде Валля, Миллард растекся в удивленной улыбке и поприветствовал приятеля:

— Ты уже вернулся! — осведомился он. — Быстро же ты в этот раз сплавал.

— Мой драгоценный друг, я привез тебе кое-что свежее в твою коллекцию пластинок. Я оставил презент у тебя. Поставишь послушать на патефоне, когда мы все снова соберемся на чердаке?

Мальчишка озарился счастьем.

— Что, правда? — Его на первый взгляд невинные глаза заблестели от благодарности. — Спасибо тебе огромное, Валль! Спасибо!

— Будет тебе. — Кис-кис растрепал кудри парнишки. — Не за что.

Их отношения напоминали старшего брата с младшим. В отличие от Милларда, Чикаго оставался менее эмоционален:

— Кис-кис, почему ты не в Италии?

— Я выполнил поручения в других точках, но в Рим с позволения Лилит отправил члена команды. Не мог же я пропустить бал в собственном доме, — он обвел протезом руки помещение, — да и раз дату общего собрания назначили на завтра, пришлось вернуться!

Удовлетворенный ответом, Чик кивнул, а Кессо устремил взор на нее.

— Мадмуазель, Вы, как всегда, ослепительны. — Он склонил голову в поклоне. — Я бы поцеловал Вам руку, но, боюсь, Вашему кавалеру это может не понравиться. Рад, что вы до сих пор целы и невредимы.

— Благодарю, — вежливо улыбнувшись, Мария поинтересовалась: — Когда моему кавалеру что-либо нравилось... — Она выразительно покосилась на Чикаго, но тот сделал вид, что не заметил этого.

— Действительно. — Взгляд Валля озорно заискрился и быстро потемнел. — Прошу меня простить, я должен отчитаться перед нашей знатью.

Коноэ пристально приглядывали за их компанией. Суарес встретилась взглядом с Белладонной, так и сидевшей вблизи Лилит. Чародейка наградила Мари одобряющей улыбкой. Звучавшая песня сменилась следующей, не менее драматичной. Кружившие пары разошлись по углам, и центр зала освободился.

Нильсен-Майерс отставил вино, и она чуть не упала, когда тот решил неожиданно встать. Его рука легко поймала ее, ухватив за талию. Охотница сурово насупилась, а Чикаго, глядя свысока, произнес:

— Идем, проверим, насколько ты плохо танцуешь. — Он потянул ее на середину зала.

— А почему это я сразу плохо танцую?! — пришла в возмущение Мария. — Может, это ты решил прикрыть мной свою неповоротливость?

Краешек губ вампира пополз вверх.

Сперва ей хотелось упереться и сбежать в конец зала, желательно вообще другого дома. Но потом она подумала, что станцевать перед кучей кровопийц, не жалующих человеческое присутствие, замечательная идея.

Никто никогда не узнает, насколько тебе страшно, поэтому натяни на свое прекрасное лицо уверенную маску и позволь им поверить в нее. В твою ложь поверят все, если в нее будешь верить ты.

Мари была знакома отражавшаяся от стен зала песня. Это была «Wicked Game» Криса Айзека. Не обращая внимания на сверлящие и жалкие взгляды, она вложила руку в большую ладонь Чикаго, смотря в его пронизывающие и утомленные васильковые глаза, что стали еще ярче. Вампир изнывал от жажды.

Вторая его рука легла чуть выше поясницы. Чик ловко придвинул Марию ближе к себе и повел под одновременно печальную и томную мелодию. Они двигались синхронно. Он точно знал, что делает. Каждое движение было преисполнено плавной элегантности. Ее свободная ладонь приобнимала Нильсен-Майерса за спину. Стоя на каблуках, роста хватало, чтобы достать подбородком до его плеча.

Она сильнее проваливалась в музыку, танец и прикосновения вампира, пока в животе распускались цветы, а в сердце метался порывистый осенний ветер. Шаг вперед, шаг назад, и на месте. Чикаго покружил девушку и под глубокий голос чувственно притянул назад. Спиной Мари вжалась в его грудь, что наверняка нещадно болела под серебром.

Прижавшись щекой к ее локонам, он сказал:

— Для такой неумехи ты недурно танцуешь. Даже пока ни разу не наступила мне на ногу.

— Эта неумеха сейчас намеренно на нее наступит, — внушительно пригрозила Мария. — Просто мне жаль тебя, вот я и решила пощадить.

Вновь покружившись, охотница развернулась к Чику лицом. Тот лукаво ухмыльнулся и слегка опрокинул Мари назад. Медленно проследовав ладонью по обнажившемуся из-под выреза бедру, он подхватил его.

Стоя на одной ноге, Суарес ухватилась за шею Чикаго, и тот наклонился к ней. Они бы соприкоснулись носами, если бы вампир не склонил голову набок. Он провел губами вниз по ее шее и, остановившись на ключицах, вонзил клыки в тонкую кожу под конец песни.

Мария зажмурилась. Почувствовав жгучую боль, она крепче вцепилась в Нильсен-Майерса, и тот в ответ сильнее сжал ее талию вместе с платьем. Отпрянув, Чик взял Мари за руку и под дикие взоры повел через весь зал к выходу.

                             ***

Они устремились на задний двор особняка, где Чикаго завел ее под стеклянный купол беседки, столбы которой огибали стебли крупных бордовых роз.

— Это было хорошее представление.

— Вполне, — усмехнулась она, стараясь не заострять внимание на пульсирующей ранке.

Чик выглядел озадаченным. Мария ждала, решится ли он заговорить. Достав из кармашка пиджака пластырь, парень приклеил его на место укуса.

— При других обстоятельствах я бы не сознался, но ты заслуживаешь знать, что укусив тебя, я едва смог перебороть жажду. Целый вечер я думал лишь о том, как не убить тебя в том же зале, и все равно пошел на риск.

Ее поразило то, как он, переступив через собственную гордыню, признал перед ней свою слабость.

— В таком случае, у меня для тебя хорошие новости. — Нильсен-Майерс вопросительно уставился, и Суарес успокоила его: — Первая, я жива; вторая, ты выглядел так, будто у тебя все под контролем, как и всегда. Вряд ли кто-то заметил, что тебе это далось нелегко.

Внезапно ей захотелось приободрить его. Рука потянулась к розе. Мария не любила срывать цветы. Охотнице казалось, что, сорвав цветок, она заберет жизнь. Занятно то, как Мари без лишних раздумий срывала души вампиров одну за другой так же легко, как розу, что сорвала сейчас.

Бордовые лепестки моментально окрасились в синий. Такой же оттенок имела кровь вампиров. Не отрываясь, Чикаго затуманено смотрел на нее. Девушка сунула стебель в карман его пиджака, из которого теперь выглядывал бутон розы.

— Когда мы пошли танцевать, у меня сердце замерло от ужаса, — призналась она. — Я практически была уверена, что оно вот-вот остановится, и я упаду. Но как ты мог заметить, даже на таких каблуках, — присев на скамью, она злобно скинула с ног шпильки и засекла привычную усмешку вампира, — устояла и ни разу, к своему величайшему сожалению, на тебя не наступила.

На щеке Чика выступила знакомая ямочка.

— Ты не была похожа на предобморочную жертву и даже на жалкую мартышку, как обычно это бывает.

Суарес радостно болтала ногами, стараясь не касаться грязного пола.

— Уже третий комплимент за день? — Она изогнула бровь. — Это что за аттракцион невиданной щедрости от Чикаго Нильсен-Майерса?

— Не обольщайся, — его плечи затряслись от смеха, — просто сегодня ты чуть получше, чем обычно.

— Я ведь тебе нравлюсь, — скорее утвердительно произнесла Мария, наблюдая за реакцией Нильсен-Майерса.

— В каком смысле? — высокомерно переспросил он. Чик опустился на корточки и, подобрав туфлю, надел обратно на ее ступню, словно это было обычным делом. Она застыла, не став ему мешать. — Скажем так, Мария, я тебя уважаю.

Затем он проделал тоже самое со второй туфлей и выпрямился.

— И многих ты уважаешь?

— Вовсе нет, — сдержанно ответил Чикаго, поделив между ними тишину одну на двоих.

«Танец Рыцарей» — произведение классической музыки, написанное русским композитором Сергеем Прокофьевым.

Здесь упоминается современная интерпретация композиции David Garrett – Dance Of The Knights.

«Кристофер Джозеф Айзек» –– американский музыкант и актер.