ГЛАВА 21. Бал памяти душ

Часть 1.

Два года назад

Спустя неделю Марию выписали из лазарета охотничьего штаба. Ее бы отпустили раньше, будь начальство уверено, что она не бросится со сломанными ребрами и ногой на охоту. Из-за тяжелых травм Суарес отстранили от работы и отправили восстанавливаться. Первое время охотница жила в комнате при штабе. Отсюда было удобнее являться на перевязки и плановые осмотры в лазарет. Однако после того, как она пробралась на тренировку, ей установили запрет на длительное пребывание в штабе и все-таки отправили домой.

Жить одной в квартире, в которой когда-то проводили выходные четверо, было невыносимо. Она видела друзей повсюду. Сохранившиеся в каждом дюйме скромного пространства воспоминания о дорогих людях резали по сердцу ножом и болели куда сильнее полученных ран в бою. По этой причине Альваро перестал приезжать к ней в Бронкс. Пока она была прикована к койке в лазарете, они были неразлучны. Варо навещал ее каждый день, но после похорон Иэна и Ханны друзья немного отдалились. Требовалось время, чтобы справиться с болью, и Фернандес первым сделал шаг навстречу одиночеству.

                            ***

Плотно задернутые шторы не оставляли солнцу ни единого шанса пробиться в комнату Альваро. Спертый воздух пропитался запахом алкоголя. Мария нашла друга сидящим на полу. Прислонившись к каркасу кровати, Варо сжимал в пальцах горлышко темной бутылки со скотчем. Переставляя гребаные костыли и морщась от жжения в ребрах, она доскакала до него на одной ноге и, запыхавшись, медленно опустилась на кровать. Потрепав темно-каштановую шевелюру друга, Мари заявила громче о своем присутствии, как будто бы то можно было не заметить.

В ответ Фернандес передал ей уже полупустую бутылку.

— Развлекаешься и без меня? — отпив крепкий напиток, поддела она его.

— Обычно все самое веселое случается под конец. — Альваро откинул голову назад и одарил ее вымученной ужимкой. — Ты ничего не упустила.

— Да уж, к своей безграничной радости, меня угораздило наткнуться на недовольную Итикаву. Ты не сказал, что ее повысили до звания капрала.

— На хрен ее, – небрежно бросил он, потирая тусклые глаза.

— Не верится, что Майя заняла место Иэна... — Имя погибшего любимого человека Суарес произнесла практически шепотом. Когда мысли превратились в тихие слова, она ощутила, как на горле затягивается колючая проволока.

Мария передала Варо скотч, и тот сделал щедрый глоток.

— Мне тоже. — Вытерев рот, он понуро уткнулся губами в запястье.

— Почему ты пропустил тренировку?

Помолчав, друг нерешительно открылся:

— Странно приходить в зал и не видеть, как Ханна втихаря учит стойке на руках младших ребят, — краешек его рта заметно приподнялся, и она разделила с ним улыбку напополам. — Не слышать, как Иэн разнимает грызущихся Хью и Ноэля, незаметно переключаясь на корейский и врубая свой профессиональный устрашающий пусанский диалект.

— Это всегда срабатывало, — опустив подбородок, посмеялась Суарес.

Они не могли привыкнуть к новой и суровой реальности, в которой их друзей больше не было.

— Я не должен был терять Ханну из поле зрения. Иэн подставился, чтобы пойти нас искать.

— Альваро, прекрати себя изводить. — Она потянула его за локоть, заставив посмотреть на себя. — Ты не мог следить за вампирами и еще за кем-то из нас. В том, что случилось, нет ничьей вины. Мы не можем искать виноватого. В конечном итоге придется винить нашу дружбу.

Мария не была до конца честна с ним и то же самое повторяла себе по кругу. Она призывала Альваро перестать себя корить, а на деле постоянно прокручивала собственный неверный шаг, добивший подругу.

                             ***

Наши дни

Встретившись лицом к лицу с охотниками в доме «Мрачной Ночи», вражеский дух Марии по отношению к ним лишь вырос. И он бы извергся наружу, если бы Чикаго не увел ее за миг до этого.

Наткнувшись в особняке на картину семейства Адамс, Мари тут же узнала их, ведь охотничья организация держала тех на прицеле, как одну из главных угроз. Адзе Адамс — древний вампир, приходящийся серьезной угрозой охотникам с незапамятных времен. От его руки погибли два боевых соратника только из ее стартового состава отряда, а число пострадавших охотников в других отрядах вселяло ужас.

Вампиры, убивающие людей, охотники, истребляющие вампиров, и вампиры, охотящиеся на охотников — нескончаемый круговорот жестокости в природе.

Стоя перед зеркалом в ванной, Суарес укладывала непослушные кудри. Она никогда не любила возиться с волосами, и, как правило, что-то путное из этого редко получалось. Мышцы рук устали, и когда девушка в очередной раз захватила лишние пряди волос, которые к тому же успели спутаться, она обреченно прорычала:

— Да как задолбало!

В этот же момент в дверь раздался глухой стук и за ним насмешливый и одновременно собранный голос Нильсен-Майерса:

— Понимаю. — Он надавил на ручку. — Я войду?

— Зачем? — сделав глубокий вдох, раздраженно спросила Мария, но ответ не получила.

В проходе уже вырос приодетый на бал вампир. «Признаться честно, шикарно приодетый... Ну или раздетый...» При взгляде на его экстравагантный образ, даже раздражение поугасло, что странно. Обычно, когда Чик попадался на глаза или, того хуже, начинал говорить, все работало в точности наоборот. Парень накинул на себя классический вельветовый пиджак цвета терпкого граната. А под пиджаком не было ничего, кроме обнаженного тела и переплетенной свисающей цепи, повторяющей форму ребер. Украшение полностью перекрывало торс. Оно держалось на плечах и доходило до брюк, по всей видимости, из одного комплекта с пиджаком.

Мари подметила, что его блуждающий взгляд задержался на ее фигуре, которую облегало шелковое изумрудное платье в пол. Длинные рукава сужались у запястий. Глубокое декольте открывало вид на пышную грудь и острые ключицы и запахивалось поясом, подчеркивающим талию. От пояса струилась юбка, огибающая форму бедер. Чем ниже к подолу спускалась нежная гладкая ткань, тем свободнее было платье, также имеющее привлекательный вырез на бедре.

Охотница сама изумлялась тому, как платье идеально село, и, пожалуй, еще тому, что, проведя в нем около пятнадцати минут, она до сих пор оставалась жива. Не успех ли это? Сдвинув брови, Суарес отвернулась от Чикаго, принявшись снова воевать с прической. «Приперся постоять над душой, что ли?»

Вампир обошел ее, встав у нее за спиной. Как-то частенько он стал это делать. По позвоночнику пробежал мерзкий импульс, предупреждающий об опасности всякий раз, когда за ней кто-то стоял. Мария грозно зыркнула на него в отражение в зеркале, сдерживая выработанный инстинктивный порыв ударить вампира, чтобы защититься. Снисходительная ухмылка тенью коснулась его губ. Отобрав у нее расческу, Чик следом забрал и резинку, которую она гневно сдавливала в зубах.

— Тебе за компанию хвостики сделать? — съязвила Мари, подозрительно проследив за его движениями. — Что ты удумал?

— Ненадолго избавить тебя от мучений. — Как только он подцепил ее волосы, спина Суарес напряглась, и она развернулась к парню, чтобы отодвинуть того от себя.

Наморщив лоб, Чикаго пальцем указал на расческу.

— Не хочу расстраивать, но лишних ста лет у тебя в запасе на укладку нет. Если попросишь — я уйду.

Всматриваясь в его бесстрастное выражение лица, она ехидно предположила:

— А если останешься, заплетешь мне косички?

— Вообще-то могу, — усмехнулся Нильсен-Майерс. — А у тебя, как я вижу, с этим проблемы?

— Какой ты наблюдательный, — c полуулыбкой пробурчала Мария. Ей ничего не оставалось, как превозмочь себя и, отвернувшись, продолжить следить за ним в зеркало. Приняв ее действие за разрешение, он деликатно провел расческой по волосам. Осторожно отделил локоны и, подцепив несколько прядей челки, оставил часть спереди. Его прикосновение к волосам напомнило о матери. — Помню, когда я была маленькой, мама часто возилась с моими волосами.

Это было одно из немногих воспоминаний охотницы о матери, но оно было очень ценным. Мари недоумевала, зачем сказала это вслух. Отвела взгляд и хотела уже было пожалеть о том, что выдала, но опомнилась о том, что хотела запретить себе жалеть о чем бы то ни было.

— Сыграем в правду? — пользуясь случаем, предложил Чикаго, закручивая волосы. — Что c ней случилось? С твоей мамой.

Смирившись с тем, что сама подлила масла в огонь его любопытству, она поведала все, что ей было известно:

— Мама умерла совсем молодой. Мне было четыре, когда ее убил вампир. Папа не вдавался в подробности произошедшего. Для него эта тема всегда являлась самой болезненной.

— Соболезную, — сострадательно произнес Чик, поймав взгляд девушки в отражении. — Как ее звали?

— Бьянка.

— Твоя фамилия: Суарес, — констатировал он. — Фамилия твоего отца? Ты часто бормочешь под нос на испанском, но твой английский безупречен. У тебя испанские корни, не так ли? К слову, я знаю, что ты часто порочишь мое имя на испанском. — Вампир слегка потянул ее за волосы, наклоняя голову назад.

— Мои родители родом из Испании, я родилась и выросла здесь. А твое имя я готова порочить не только на испанском. Откуда такие глубокие познания в языке? Ты знаешь испанский?

— Немного. — Безучастно пожал плечами Нильсен-Майерс и, соединив пряди, зафиксировал резинкой. — Учил в школе от скуки. Как оказалось, не зря, да, estúpido?

— Сам ты тупой! — огрызнулась Мария. Она хотела снова обернуться, но Чикаго шикнул, чтобы та не мешала.

И тогда охотница специально наступила ему на ногу, на что вампир лишь с усмешкой прищелкнул языком.

Мари вернулась размышлениями к матери:

— Мне неизвестно, какая фамилия была у мамы, — печально призналась она. — У нас было опасно заводить любой разговор о ней. Cродни табу. Отец избавился от всего, что напоминало ему о ней, кроме меня. В том числе от ее фотографий, поэтому я даже не могу вспомнить, как она выглядела. Но папа как-то сказал, что я очень похожа на нее. — Этот факт грел душу. Так Мария имела хотя бы общую ниточку с мамой.

— Что насчет родителей Бьянки? Они живы?

— Нет.

— Твой отец не подумал о тебе, когда забирал последнее, что у тебя осталось от матери, — скривив губы, холодно высказался Чикаго.

— Однажды я сказала ему то же самое. Он ничего мне не ответил. Лишь посмотрел так, будто я самая ужасная дочь на свете, — уголки губ Мари дрогнули в слабой ухмылке. В тот момент она примерно так себя и чувствовала из-за того, что попробовала упрекнуть его.

— Мне это знакомо, — с пониманием к сказанному отнесся Нильсен-Майерс. —Когда я в последний раз ненадолго смог выбраться домой, мой отец смотрел на меня таким же образом. Он считает, что мне плевать на семью, — c печальной усмешкой, спокойным тоном поделился Чикаго. — Отец может оставаться при своей точке зрения. И хорошо то, что на этот счет у меня тоже есть мнение. Мне достаточно того, что знаю о себе я. А правда кроется в том, что мне не плевать.

Мария была полностью согласна с ним. Истина заключается в том, что знаешь о себе ты, а не другие. Чик отстранился, а она покрутилась у зеркала, пытаясь разглядеть в отражении старания вампира. Пряди челки были прилежно закручены с двух сторон, некоторые переплетены в некрупные косы. Прелестная композиция искусно соединялась сзади.

— Спасибо большое, — восхищенно поблагодарила охотница, любуясь прической. Если честно, она не верила, что у Чика получится нечто стоящее, когда тот взялся за эту затею. — Что бы я делала... — здесь она поспешила прервать фразу.

— Без меня-то? — нагло просиял Чикаго, довольствуясь ее реакцией. — Без понятия, но, кажется, я представляю, что ты имела в виду. Что я неотразим и таких, как я, больше нет?

— Ты меня понял. — Взглянув на него, Мари усмехнулась и возвела глаза к потолку.

— И между тем добавлю, что таких, как ты, тоже больше не существует, — сказав это, Чик оставил Марию в ванной одну, однако она последовала за ним.

— Само собой. — Суарес торжествующе обхватила талию руками, пока Чикаго надевал часы, а в ногах у него ластилась лиса. На его тонких длинных пальцах красовались кольца. — Но что ты имеешь в виду? — В голове выдалась глобальная ошибка после брошенной фразы вампира, от которого услышать что-то похожее было крайне странно, поэтому Мария переспросила.

— Что все мы уникальны, — ровно отозвался Нильсен-Майерс, надевая длинное черное пальто. По огоньку бесов, заигравших в его глазах, можно было догадаться, что он снова возобновил свою игру. — И даже ты.

— «Даже», — фыркнула Мария.

Чик набросил на нее верхнюю одежду и, сверившись с часами, объявил:

— Можем выходить.

Вампирский бал — вот к чему ни морально, ни физически она не была готова. Часть огромного испытания, с которой Мари тоже справится. C которой обязана справиться. Вдохнув поглубже, девушка позволила Чикаго стать своим проводником навстречу собственным страхам.             

                             ***

Они ничуть не спешили на мероприятие, вышагивая по аллее, ведущей к дому «Багровой Зари». В планах было подоспеть на бал одними из последних.

Луна скрылась за тучами. Под ногами хрустел гравий, по которому идти на каблуках стало дополнительной пыткой. Прохладный запах свежей хвои пробивался в легкие, а в некоторых местах территории, напоминавшей лабиринт елей, маячили «светлячки» — знак присутствия магии лёми.

Завтра Чикаго отчаливает на общее собрание, и Марии от этого становилось не по себе. Ведь если кто-нибудь из вампиров решит воспользоваться его отсутствием, без нормального оружия она не сможет за себя постоять, и тощий мальчишка Миллард вряд ли ей поможет.

Было сложно поверить в то, что Нильсен-Майерс не принимал этот фактор в расчет. На секунду предубеждения вновь вцепились в охотницу мертвой хваткой, и она в который раз засомневалась, не замышлял ли тот что-нибудь против нее. Сердце заколотилось, выдавая переживания.

— Нервничаешь? — с подзадоривающей язвительностью не упустил свое Чик.

— Ты всерьез рассчитываешь завтра на Милларда? — чтобы отвлечься от терзаний, уточнила в лоб Мари.

— Я не привык рассчитывать на кого-либо, — смотря перед собой, откровенно поделился он. — Но завтра могу ненадолго доверить тебя Ларду. — Мари сжала челюсть, cобравшись вспылить: «Ты опять меня испытываешь или ни черта не догоняешь?!», как он добавил: — Понимаю твои опасения, но они ни к чему. Я официально заявил Лилит о тебе, как о своей «собственности», — это слово заставило Суарес поморщиться, — и она приняла мое решение. Никто из вампиров клана не смеет посягнуть на то, что одобрила высшая правительница. Это закон. Высшая знать расценит нарушение как прямое оскорбление и пренебрежение. Лишние проблемы с главарями никому не нужны, тем более я официально один из управителей домов, поэтому никто не посмеет тебя тронуть. Думаешь, Афина или кто-нибудь из вампиров не решил бы на тебя напасть раньше?

Мария недоверчиво хмыкнула.

— Раньше ты от меня практически не отходил.

— Не будь я домоправителем, кто-то бы непременно напал до официального разрешения Лилит, чтобы унизить тебя как представителя человеческой расы, чтобы поставить на место меня и показать, что дозволено в клане, а что нет. Более того, ты была бы мертва. Я далеко здесь не самый сильный вампир.

Выходит, если бы не статус Чикаго, они бы не смогли заключить сделку, и, вполне возможно, ее бы прикончили еще в самый первый день пребывания в клане.

При вечернем освещении фасад самого крупного особняка клана, усыпанный дикими розами, выглядел еще внушительнее, чем днем, c его красными башнями и каменным драконом на крыше, охраняющим дом.

Рассматривая статую спящей огнедышащей рептилии, Мари подметила для себя общую интересную деталь у домов и задалась ею вслух:

— Почему каждый из особняков отличает свое животное?

— Помнишь, я как-то сказал, что вампиры не тронут Финко, потому что она священное животное? Каждый из четырех домов их олицетворение, а животное считается символом. Символ дома «Багровой Зари» — дракон, «Судного Дня» — грифон, у «Мрачной Ночи» — ворон и, наконец, символ «Пылающего Заката» — лис. Наладив отношения, чародеи преподносили вампирам за покровительство в дар фамильяров. Они не были простыми животными. Фамильяры отличались развитым интеллектом, обладали магией и служили своим хозяевам. Многие из них отличались долгожительством и способностью разговаривать. Таким же образом в клане появились лёми. Кроме того, некоторые вампиры способны обращаться в этих животных. Так как развитые вампиры были созданы последствием наложения проекции, дар к трансфигурации передался от чародеев.

— Так вот откуда... — Узкий мир представлений о вампирах обретал новые очертания благодаря информации, что давал Чикаго. Похоже, скоро ей будет известно о вампирах больше, чем всей тайной организации охотников.

— Тебе еще многое предстоит узнать, — равнодушно подытожил вампир, возвращаясь взглядом к торжественному входу в дом «Багровой Зари». — М-да, не хватает лишь вывески «Добро пожаловать в цирк!»

Шутки Чикаго разбавляли внутреннее напряжение, от которого внутренности содрогались, как от землетрясения.

— Даже клоунов нанимать не пришлось, — c задорной улыбкой подхватила Мари. — В клане своих полно.

— Это точно, — с ледяной усмешкой поддержал Чикаго и, положив ладонь ей на талию, прошептал: — Не верь ни единому моему действию в этих стенах. Будет очень грустно, но смешно. — Он подтолкнул охотницу вперед, и мысли затерялись где-то между его словами и ее попыткой сохранить самообладание.