ГЛАВА 6. Позвольте закопаться на кладбище

Влетев в «Гранат», Нильсен-Майерс первым делом устремился к барной стойке. Пробравшись мимо шумных надоедливых зевак, Чикаго опустился на стул и, поприветствовав бармена, сделал заказ:

— Как обычно.

Мужчина выполнил просьбу и налил постояльцу стакан скотча.

— Благодарю, — отчеканил Чик, поднося шотландский виски к губам. Терпкий вкус с ноткой дымного аромата разлился мимолетным жаром внутри тела.

Чикаго неосознанно взглянул на свои тонкие пальцы, удерживающие стекло. Изнутри горячо, а снаружи ничего, кроме тупого онемения. Согревающее ощущение быстро угасло. «Подделка», — опустошенно подумал он о себе, мысленно возвращаясь в прошлое.

                              ***

Пять лет назад

В день, когда стукнул ровно год, как Нильсен-Майерс обратился в вампира, он получил срочный приказ явиться в главный дом вампирского клана, сосредоточенного в Нью-Йорке.

Тщательно спрятанный в юго-западном районе Бруклина особняк возвышался на принадлежащей территории двоюродным брату и сестре — Дэйчи и Лилит Коноэ. Чикаго немногое знал о них. Только то, что они являлись выходцами из древнего аристократического вампирского рода Коноэ в Японии и, со слов Афины, оказывали могущественное влияние в Нью-Йорке.

К крупному участку земли присоединялись и другие дома. Коноэ создали целую общину для вампиров. Нильсен-Майерс не смог бы попасть на земли владения без проводника, обитавшего под крышей одного из особняков. Одно дело дойти до возможного местоположения клана, а другое — попасть на территорию, ведь «город вампиров» надежно укрыт чарами, и пробраться в него можно, лишь зная, как воздействовать на барьер, наложенный заклинанием.

К огромному сожалению Чика, его сопроводила Афина. Она же и донесла до него приказ от высших вампиров. Резкий запах хвои окутал путников, как только Чикаго и Афина прошли через барьер и оказались напротив ограждения, обвивающего вампирский городок.

Они вошли в полупрозрачный сырой туман, охватывающий скрытое пристанище. Их окружил лес громоздких пышных елей, растущих вдоль тропинок и разделяющих особняки друг от друга.

Периметр территории украшали массивные выплавленные фигуры мифических существ. Некоторые зоны были отделены небольшими кладбищами, на которых взгромождались каменные надгробия. Архитектура домов ничем примечательным, на взгляд Чикаго, не выделялась. Они были отделаны в едином викторианском стиле, отличались лишь габаритами и цветовой гаммой. Некоторые постройки выглядели незначительно меньше центральных особняков. Выкрашенные в сдержанные тона фасады домов подсвечивались слабыми отблесками фонарей.

Сверхчеловеческое зрение Чика уловило порхающих под светом мотыльков. Его не покидало мрачное ощущение того, что он попал в иное измерение, и время здесь остановилось. Это не звучало бы столь иронично, если бы Нильсен-Майерс не разгуливал по логову вампиров.

Пройдя мимо громоздкого здания библиотеки, на крыше которой сидели каменные горгульи, они обогнули спящий, поросший мхом каменный фонтан, и вышли к строгому белому дому, на узких окошках которого красовались витражи.

Афина наконец замолчала. До этого мгновения ее рот не затыкался ни на секунду. О чем она вещала, Чикаго не имел понятия, ведь всю дорогу прислушивался к жизни внутри построек, и раз кроме шорохов со стороны леса ничего не услышал, то сделал вывод, что с большой вероятностью стены домов звукоизолирующие.

Он не мог избавиться от навязчивого ощущения, что за ними следят.

— Здесь я, пожалуй, тебя оставлю! — Вампирша игриво поддела ногтем указательного пальца подбородок Чика, прежде чем тот успел увернуться, и исчезла.

Нильсен-Майерс по оставшейся человеческой привычке раздраженно выдохнул, с отвращением уставившись на особняк.

— Добрый вечер, — холодно процедил Чикаго, ступив на порог логова высших вампиров.

Тусклый свет ламп из-под абажура освещал кремовые стены просторного коридора и неприветливые лица встречавших его двух принаряженных фигур в компании огромных алабаев, послушно сидящих по обе стороны от хозяйки. В сидячем положении они едва ли не догоняли Лилит в росте. При виде постороннего алабаи, больше походившие на медведей, чем на собак, оскалились и зарычали в унисон.

— Рейза, — сначала вампирша примирительно дернула за ошейник белого алабая, а затем и черного, — Готэм, спокойно.

Алабаи унялись. Чего не скажешь об их хозяевах.

— Явился-таки, — прогудел Дэйчи, презрительно окидывая гостя. Прямые тонкие черные брови меланхолично изогнулись, и по Чику скользнул незаинтересованный взгляд больших, глубоко посаженных темно-карих глаз, что отдаленно напоминали темно-бордовые. Под ними притаились, словно вытатуированные, тени. Второй правитель клана был тощим, среднего роста, но выше сестры на две головы. Его кожа поблескивала под светом подобно фарфору. Стрижка коротких черных волос под «горшок» визуально удлиняла худое лице, в плавных чертах которого застыло высокомерие, а выбритые виски еще сильнее оттопыривали маленькие уши. Небольшой острый нос слегка сморщился, когда вампир капризно поджал губы.

— Не по собственному желанию, — отвечая той же монетой, осведомил Чикаго.

Разница в возрасте Лилит и Дэйчи составляла пять лет. Внешне трехсотлетним вампирам он дал бы за тридцать.

Сквозняк захлопнул дверь за его спиной и пронесся внутрь потоком морозного воздуха. За стоявшим в доме вампирским ароматом обоняние Чика считало человеческий.

Сосредоточившись, он прислушался. Вопрос испарился также быстро, как и возник, когда на лестнице в центре прихожей показался тощий старик, бегущий по деревянным ступеням вниз. Суетясь, он виновато проскользнул меж хозяев дома, точно зная, что обязательно схлопочет от них за опоздание. Дэйчи проводил его уничтожающим взором.

— Позвольте, сэр, Ваше пальто. — Он протянул хилые ручонки к верхней одежде Чикаго, чтобы помочь ее снять. На его предплечьях Нильсен-Майерс заметил отметины от укусов и нахмурился. Вампиры им питаются. Это объясняло причину нахождения человека на их земле.

— Все в порядке, — утешил прислугу Чик и самостоятельно стянул с себя пальто.

Грустные впалые глаза на измученном морщинистом лице смотрели на него с заметной благодарностью и облегчением. Старик поспешил принять у Чикаго одежду и повесить ее на вешалку.

— Спасибо... Я бы и сам мог это сделать.

Нильсен-Майерс испытывал жалость по отношению к задерганному пожилому мужчине. Сколько он уже находится здесь? И сколько дней ему отведено до того, как вампиры покончат с ним? Они ведь непременно это сделают.

Лилит грациозно выступила вперед. Шелковый шлейф ее рубинового платья плавно заструился, поспевая за движениями вампирши.

— Чикаго, приветствуем тебя в нашем городе. Наконец-то ты порадовал нас с братом своим присутствием. Неужто приход Афины в этот раз вызвал у тебя больше заинтересованности, нежели ее прошлые визиты?

Искусное давление Лилит в виде напускного дружелюбия у ее собеседников обычно вызывало смешанные чувства, чаще всего смесь из страха и смятения. Нильсен-Майерс допустил, что, вероятно, она ждала подобную реакцию и с его стороны, а потому приложил все усилия для того, чтобы держаться как можно более невозмутимо.

— Не больше предыдущих. — Чикаго задрал подбородок. — В моем расписании появилось свободное окно, и я приехал.

Дэйчи подозрительно сощурился. Теперь он напоминал Чику крысу пуще прежнего.

— Спустя год наших приглашений, — уточнил Коноэ, поправляя белоснежный камзол, — не уверен, что дело лишь в твоем загруженном графике, — его тонкие губы скривились в мерзкой улыбочке. — Я говорил сестре, добавь мы к письму домашний адрес твоих родных сразу, ты бы не тянул и прибежал к нам как миленький.

Заломив руки за спину, Нильсен-Майерс силился не выдавать своего напряжения.

— Дэйчи, зачем столь грубо? — приструнила его Лилит. — Незачем портить нашу репутацию в глазах гостя.

— Нельзя испортить то, чего нет, — съехидничал Чикаго.

Старик съежился, заранее предугадав реакцию знати. Высший вампир оскалился, предупреждающе оголяя клыки. Его сестра, напротив, подняла руку и равнодушно высказалась:

— Новенький пока что не знаком с законами нашего верховенства, а потому ему неизвестна мера дозволенности.

Чикаго с осторожностью наблюдал за переглядом вампиров. Затем Лилит потянула за собой алабаев и шагнула в сторону столовой, приглашая пройти всех за ней:

— Прошу за мной.

Высшая правительница уже повернулась спиной, когда он запротестовал:

— Мне и здесь недурно.

Нильсен-Майерс нисколько не доверял людям. Вампирам тем более. И имел опасения, что чем глубже пройдет в дом, тем меньше будет шанс выбраться из него. Если Лилит нужно донести информацию до него, пусть говорит на месте.

Угольные пряди волос колыхнулись. Высшая правительница замерла, но оборачиваться не стала.

— Я настаиваю, — дьявольский тон обжег Чикаго, а вслед ему, как по команде, раздалось предостерегающее рычание Рейзы и Готэма.

Дэйчи нарочно задел его плечом.

— У тебя нет выбора.

Здравый смысл шептал Чикаго повиноваться.

Вслед за вампирами он прошел в обширную комнату. Ее интерьер тоже оставался светлым. Cтены были оформлены бежевыми обоями с узорами цветов. Вдоль одной из них расположился стеклянный буфет. На полу постелен паркет того же оттенка, что и обои.

Прислужник замер в арке, готовый выполнять указания.

Правители уселись за длинный стол, покрытый матовой текстурой песочного дерева. Лилит восседала во главе, Дэйчи по правую руку от нее, а собаки настороже прилегли возле вампирши. Бенджамин швырнул им крупные толстые кости, на которые те с аппетитом набросились, как только хозяйка дала разрешение. Чикаго же, готовый удрать в любой момент, остановился по другую сторону стола и пока не спешил занимать ни одно из мест.

— Садись, — приказала Лилит. — Бенджамин, подойди. Наш гость, должно быть, проголодался с дороги.

Дворецкий побледнел и собрался послушаться, но Чик его остановил. Нехотя выдвинув обшитый нежно-голубой тканью деревянный стул, он с невозмутимым видом опустился напротив уже терявшей контроль Коноэ и твердо произнес:

— Не стоит. Я не голоден.

Бенджамин выдохнул от заметно наступившего облегчения. По всей видимости, Дэйчи показалось поведение Нильсен-Майерса забавным, и он усмехнулся. Внимание Чикаго метнулось к младшему двоюродному брату Лилит.

— Что? — Дэйчи злорадно ухмыльнулся. — Понравился?

Чик смерил того презренным взглядом. Ему вмиг захотелось стереть омерзительную улыбку с продолговатого лица, что казалось фарфоровым. Мужику несколько веков, а ведет себя как малолетний придурок.

— А что, похоже на то, что мне в этом месте хоть кто-то нравится? — безэмоционально спросил Чикаго. Дэйчи и Лилит вновь переглянулись, пока Бенджамин пытался слиться со стеной. — Думаю, вы сами ответили на свой тупой вопрос, — добавил он. — Может, мы перейдем к делу? Какова цель моего визита?

— Чикаго, будь любезен, — наседала Лилит.

— Я не любезный, — перебил ее Чик.

— Прояви терпение, — сквозь зубы договорила Коноэ. Прислушиваясь к тембру голоса хозяйки и считывая настроение, Рейза подняла голову. — Я чувствую, что ты не рад новой трансформации. — Правительница пристально наблюдала за его реакциями. — Из рассказов Афины о твоей жизни я сделала вывод, что ты полностью отвергаешь нашу вампирическую расу и все, что связано с вампиризмом. Будешь отрицать?

— Даже не собирался, — губ Чикаго коснулась еле заметная усмешка, и он по-хозяйски откинулся на мягкую спинку стула.

— Мальчик либо правда настолько смелый, либо страдает слабоумием, раз не понимает, что ему придется целую вечность играть по нашим правилам. — Дэйчи поддался вперед, опершись на локти. Чикаго в сотый раз посмотрел на него, как на идиота.

Лилит проигнорировала брата и обратилась к нему:

— Обоснуй то, что я сказала. Ответь на мой вопрос. Это приказ, Чикаго.

Теперь и Готэм поднял голову, выжидающе уставившись на него.

Каждый раз, что Нильсен-Майерс слышал фразу «это приказ» выводил его из себя и заставлял до хруста сдавливать кости. Чик не представлял, сколько уже сломал, удерживая гнев, и сколько из них успели срастись.

Что он здесь забыл? И почему вообще должен кому-либо подчиняться? Почему его жизнь утекает сквозь пальцы мимо? Все эти вопросы не давали ему покоя. Возможно, жизнь утекла от него еще год назад, когда Чикаго со сломанной шеей валялся на плитке в мужском туалете.

Напустив каменную маску, он четко проговорил:

— Меня обратили против воли. Я никогда ни о чем таком не просил. Да, я умирал, но, тем не менее, в «недобессмертии» не нуждался, как и в вашей компании. — От нагоняющей скуки, Чик подпер щеку ладонью. — Не совсем понимаю, за что должен вас благодарить... Мне сказать «спасибо» за то, что теперь меня мутит всякий раз от вида и запаха человеческой пищи?

Он умолчал о том, что ему становится не по себе не только от обычной еды, но и от любой крови.

— Тебе даровали второй шанс. — Выслушав новичка, величественно выпрямилась Лилит.

— Лучше бы я умер.

— Считай, твое желание практически исполнилось. — Наморщил выступающий лоб Дэйчи. — Как же те преимущества, что ты получил благодаря дару? Разве тебя они не устраивают? Ты неуловим, способен видеть и слышать то, что не могут обычные люди. Многому ты еще не научился.

— Мне это не нужно. Есть ли способ снова стать человеком? — Чикаго понимал, что вряд ли получит вразумительный ответ на свой вопрос, и все равно решил попытать удачу.

Целый год он провел в исследованиях вампиризма, но тщетно. Что толку от фанатичных статей и древних легенд, в которых до сих пор пишут про вред чеснока? Когда Чик задал этот же вопрос Афине, та лишь громко рассмеялась, что и сделал один из дуэта Коноэ.

— Человеком?! — как умалишенный прогремел вампир. — Ты снова решил пасть так низко? Нет. Это невозможно.

— Забудь об этом, Чикаго. — Брезгливо раздула ноздри Лилит.

Он закинул ногу на ногу и свысока оглядел присутствующих.

— Но вы не отрицаете тот факт, что способ есть?

— Такого способа нет, — фыркнула высшая правительница. — Существуют древние легенды, но все заканчиваются смертью в человеческом обличии.

— Мне подходит.

— Ошибаешься! — возмущенно перебила Лилит и тут же вернула свое хладнокровие. – Это не подходит нам, следовательно, не подходит и тебе. Ты обращен Афиной, значит, ты член этого клана. Привыкай к тому, что тебе придется мириться с нашими законами. Мы пригласили тебя, потому что такова обычная процедура принятия новообращенных. Я тебя проведу по всем правилам, которых ты обязан придерживаться беспрекословно, будучи под нашим покровительством. Ты слишком долго от нас бегал, Чикаго, что крайне беспечно с твоей стороны. Тебе повезло, что за это время тебя не вычислили охотники, и ни один из законов нашего мира не был тобой нарушен. В случае проступка тебя ждало бы серьезное наказание.

Нильсен-Майерс наигранно кашлянул в кулак, чтобы скрыть смешок. Чем вампиры могли бы его наказать? Пытками? Его пребывание здесь уже пытка. Замучали бы до дикой жажды? Что толку? Он и так не может нормально питаться кровью, ведь и та вызывает в нем отвращение.

Единственное, что по-настоящему настораживало и пугало Чикаго — знание вампиров домашнего адреса его семьи. Раз он заявился на территорию клана только после их хитрой манипуляции, им теперь известно, что близкие являются его уязвимым местом. Следовательно, именно родных вампиры будут использовать как основной рычаг давления над ним.

— Тебе смешно?

— Не особо. — Cдержанно повел плечами Чикаго.

— Итак, — сделав недовольный акцент, Лилит приготовилась продолжить речь, — у каждого клана свои законы, но есть одно общее правило, касающееся всех: не разглашать тайну о существовании вампиров. Как член нашего клана, ты не должен привлекать к себе лишнее внимание и вести себя вызывающим образом. Что делать со своей добычей — решать тебе, но ты не можешь причинять вред или пить кровь на глазах у других людей. Для нашей общины преимущественно питание человеческой кровью, а не кровью животных.

От упоминания крови к горлу подступила тошнота. Стиснув зубы, Чикаго не подал виду.

— Тебе ведь известно, что от типа крови, которым ты питаешься, зависит твоя сила? Мы не смеем уступать другим кланам, потому нам не выгодно держать слабаков. Да и чтобы ужиться с вампирами из клана, сила лишней не будет.

«В каком смысле ужиться?»

— Мной уже были упомянуты ранее охотники. Они повсюду и активно нас преследуют. Будь бдителен. Их мы по возможности стараемся избегать или еще лучше убивать. Любые связи с охотниками считаются предательством и караются казнью. Есть и исключение. Этот случай составляет взятие охотника в заложники для выяснения информации. И последнее правило: соблюдение иерархии и безоговорочное подчинение своему верховенству.

Когда Чик обрадовался, что древняя вампирша закончила монолог, и он может ступать себе с миром подальше от этого места, она выбила его из колеи своим заявлением:

— Мы настаиваем на том, чтобы ты переехал на территорию клана и держался вместе с нами. Жить будешь в доме Афины вместе с другими обращенными ею вампирами. Это ради твоей и нашей безопасности.

— Я не буду здесь жить! — глухо пророкотал он, на что собаки тихо зарычали в ответ.

— Об этом не может идти и речи. Вспомни закон о подчинении верховенству и выполняй.

— Вы думаете, я не смогу себя защитить?

— Может быть, сможешь, а может и нет, — Лилит принялась лениво разглядывать свой маникюр, — перестраховка лишней не будет, да и правила придумываем не мы. Ты и твои способности слишком ценны для нас, поэтому рисковать мы не собираемся.

— О каких способностях Вы говорите?

— Естественно, о твоем выдающемся самоконтроле. — Нечто жуткое проскочило в тени ее овального лица. Она поманила Бенджамина, и тому ничего не оставалось, как покорно подойти к ней. — Я покажу тебе.

Когда Бенджамин приблизился, Готэм и Рейза одновременно завиляли хвостами.

Лилит ловко достала нож из пояса, прикрепленного к платью, и, обхватив запястье старика, потянула Бенджамина на себя. Резким и быстрым движением она беспощадно полоснула по его коже лезвием. Не смея сопротивляться, он зажмурился. Из глубокого пореза хлынула алая кровь.

Едкий металлический запах заполонил столовую. Горло сковало от застигшей врасплох жажды, а желудок стянуло в тугой узел. Чикаго поморщился и отвернулся. Кровь омерзительна, но еще невыносимее было смотреть на мучения, отражающихся на уставшем лице Бенджамина.

Грубо отшвырнув от себя старика, довольная Коноэ провела языком по окровавленной стали. На слабых трясущихся коленях дворецкий поднялся с пола и отошел. Чик закопал сочувствие поглубже, чтобы не усугубить ситуацию.

— Другой новичок уже бы пировал жалким бедняжкой Бенджамином, а ты остаешься безразличен. Потрясающе, — восхитилась она. — Афина наблюдала за тобой. За первый год нестерпимой жажды ты никого не убил, хотя большую часть времени проводил в обществе людей. Насколько мне известно, первые недели после обращения ты жил в доме своих родителей. Это поразительно. Не каждому древнему вампиру удается так с собой совладать. Твой самоконтроль, холодный ум и умение вести переговоры пригодятся нам.

Чик никогда не думал об этом как о чем-то значимом.

Последний год стал для него вызовом. Все, о чем он мог думать, это как никому не навредить, тем более своим близким. Ему понадобилось приложить над собой немало усилий, чтобы кошмары, в которых он находит членов семьи мертвыми, не стали явью.

Несмотря на его отвержение к любому виду крови, по началу жажда душила. Кровь занимала мысли и вместе с тем разъедала их.

— Если я откажусь подчиняться? — Нильсен-Майерс перенес вес на стол и поддался вперед. В его глазах плясало ледяное пламя, а на губах застыла болезненная усмешка. — Что тогда? Убьете? Больше я для вас не буду представлять собой ценность? В этом обличии моя жизнь для меня ничего не значит.

— А что насчет твоей семьи, Чикаго? — Уголок рта Лилит приподнялся. Она почти ликовала в предвкушении победы.

Опасения Чика подтвердились. Теперь вампиры то и будут делать, что использовать его родных, чтобы дергать за ниточки и управлять им.

— У тебя прекрасная семья. Я имела удовольствие наблюдать за ними сегодня в парке. Счастливая семейная картина, словно фрагмент из фильма. Твои младшие сестры играли на площадке, пока родители в обнимку сидели на лавочке и ворковали о своих чадах, — черные зрачки Лилит цепко уставились в глаза Чикаго. — Нам не составило особого труда навести справки о твоем семейном древе. Оказывается, у тебя столько симпатичных родственников. Чего только стоит твой сводный брат полицейский. Жаль, он женат.

— Когда тебя это останавливало, Лилит? — гримасничал Дэйчи.

Чикаго сдвинул брови. Все было схвачено. Он и его семья у вампиров на крючке. Даже бежать смысла нет, ведь вампиры активно следят. Пока до него доходил ужас происходящего, где-то эхом на фоне Лилит продолжала распыляться кладезем нарытой информации.

— Слышала, ты был неразлучен с двоюродными братьями. Правда, они разъехались кто куда. Один в Милане учится, Райто, верно? Другой — рыжий который, в Швейцарии.

— К чему вы клоните? — Чик окаменел, но старался говорить ровно.

— К тому, что жаль было бы убивать их всех, не находишь? — произнесла она с ангельской невинностью. — Ты вынуждаешь идти меня на шантаж.

— Не втягивайте их. — Прилив внутренней тревоги дал Чикаго ощутить, как его маска хладнокровия начинает рушиться.

— Мне не придется, если мы друг друга поняли.

— Все с вами предельно ясно. — Подступивший к горлу ком ярости смыл тревогу волной. Он соединил дрожащие от гнева пальцы. — Я должен быть пожизненным рабом в вашей суперсекте?

— В семье, — остро поправила Лилит. — И не рабом, а ее частью. Ты еще слишком юн и неопытен, чтобы судить об этом. Но ничего, если постараешься, то скоро вольешься.

— В семье? — Сердце бешено затрепетало и затем оборвалось. Безумный смех Чикаго объял столовую. — И как же мне Вас называть? Сестрой? Мамой? Или, быть может, бабушкой? Судя по Вам, Лилит, Вы, небось, пережили вымирание динозавров. А его? — Он указал подбородком на Дэйчи. — Нашим псом Рексом?

Высший вампир разразился громом негодования:

— Это он меня сейчас псом назвал?! — Переполненный враждебной яростью, Дэйчи вскочил с места, а за ним из положения лежа, сели и алабаи. — Лилит, только скажи, и я прикончу его.

Оттолкнувшись, Чикаго выпорхнул из-за стола.

— Ладно, я понял. — Он метнулся к выходу из комнаты мимо сгорбившегося и испуганного Бенджамина. Рейза и Готэм едва не припустили за ним, но хозяйка дала им жесткую команду «сидеть». — Развели здесь чертовы ролевые игры!

— Рада, что мы поняли друг друга, — изрекла вслед Лилит. — Была рада пообщаться, Чикаго.

— Это не взаимно.

Не оглядываясь, Нильсен-Майерс с громом закрыл за собой дверь и вынырнул на свободу.

                             ***

Чикаго вернулся в настоящее, когда кто-то бесцеремонно нарушил его покой, заняв стул рядом с ним. Почуяв знакомое благоухание жасминовых и персиковых ноток, он досадливо прищелкнул языком. Запах тот же, что и у журналистов, следивших за ним весь вчерашний вечер. «Долбаные репортеры», — проклял про себя незнакомку Чик и взялся молить небеса о том, чтобы у нее не возникло желание заговорить с ним.

«Пожалуйста молчи. Молчи. Молчи...»

Молитвы перебил мелодичный голос его соседки, звучащий с натянутым дружелюбием.

— Привет.

«Ну, конечно», – подумал он, оттягивая неприятно липнущий к шее мокрый ворот водолазки. Ощутив, как нервная система прощается с последними клетками, Нильсен-Майерс потрудился поставить стакан на стойку до того, как тот лопнул бы в его пальцах от давления.

— Нет, — заранее отрезая любые вопросы, категорично ответил он, повернувшись к новоиспеченному очагу своего раздражения. — Я не даю интервью.

Перед ним сидела миниатюрная девушка со смуглой оливковой кожей и длинными вьющимися каштановыми волосами. Чикаго не ошибся. Именно ее он видел вчера. На круглом лице выделялись точеные скулы. Выразительные миндалевидные глаза цвета бирюзовой волны Индийского океана возмущенно его сканировали. Невзначай она коснулась серебряного кулона на шее, надетого поверх вязаного светло-коричневого свитера, из-под которого проглядывала белая рубашка. Ткань доходила до черных кожаных шорт, открывающих вид на стройные ноги.

Поразмыслив, что в баре помимо нее могут находиться еще другие корреспонденты, Чик решил, что будет проще улизнуть до того, как они налетят. Он заплатил за напиток и, оставив бармену чаевые, демонстративно двинулся в начало заведения.