Глава 5. Отражение в Чёрном зеркале

Тяжелый фолиант пылал холодом в руках Кэтрин, словно кусок льда, вытащенный из глубин Черного Озера. Она сидела в самой дальней нише библиотеки Хогвартса, заваленной пыльными томами по сравнительной анатомии магловских земноводных – идеальное место, чтобы остаться незамеченной. Сладковато-горький привкус дыма от трубки Маттео давно выветрился, оставив после себя только металлический привкус предательства и жгучую жажду знаний.

"Основы Ментального Фортрасса," – гласил заголовок страницы. Не щит. Фортресс. Крепость. Диаграммы изображали сложное переплетение ментальных потоков, напоминающее паутину из чистой энергии, сплетенную с рунами защиты и искажения. Описание пугало своей сложностью и... болезненностью. Требовалось не просто сосредоточение, а расщепление сознания. Создание ложного слоя мыслей – яркого, шумного, банального – чтобы скрыть за ним тихий, охраняемый бастион истинных намерений и воспоминаний. И все это – через боль. Упражнения обещали головную боль, сравнимую с расколотым черепом, и риск временного помутнения рассудка при малейшей ошибке.

Кэтрин закрыла глаза, отбросив страх. Цена свободы, – прошептала она про себя. Она положила ладони на холодные страницы, пытаясь почувствовать эхо знаний, вложенных туда поколениями темных волшебников. Воздух вокруг нее сгустился. Шум библиотеки – шелест страниц, скрип перьев, шаги мадам Пинс – отступил, словно из-за толстого стекла. Она сосредоточилась на дыхании, на ритме собственного сердца, а затем...

Боль.

Острая, как лезвие, вонзилась в висок. Она вскрикнула, но звук застрял в горле. Перед глазами поплыли черные пятна. Она видела... нет, чувствовала свои мысли – хаотичный поток: страх перед отцом, гнев на Маттео, холодный расчет, остатки тепла от прикосновения Теодора, образ Дамиана с его Чёрной Меткой. Все это нужно было спрятать. Создать ложный фон.

С усилием, граничащим с надрывом, она попыталась вызвать в уме что-то нейтральное, скучное. Уравнения зельеварения Слизнорта. Скучнейший трактат Бинса о Гоблинских войнах 1423 года. Лицо Пэнси, болтающей о лентах для волос. Она натягивала эту пелену поверх своих истинных мыслей, как грубый холст, пытаясь заглушить подспудный гул страха и бунта.

Слабо, Пирс, – прозвучал голос в ее голове. Не ее собственный. Холодный, насмешливый. Маттео. Он не был здесь физически, но его присутствие ощущалось – как прикосновение паука к паутине. Он наблюдал. Испытывал ее. – Твоя "завеса" прозрачна, как слеза первокурсницы. Любой Легтименс, сильнее Снейпа, прочтет тебя как открытую книгу. Нужна крепость. Камень. Боль.

Его слова были ударом кнута. Кэтрин стиснула зубы. Игнорируя нарастающую боль, она снова погрузилась в упражнение. Теперь она представляла не пелену, а стену. Каменную, шероховатую, холодную. Она вбивала в нее каждую ложную мысль, каждую банальность, как гвоздь. Боль нарастала, пульсируя в висках, но вместе с ней пришло странное ощущение... отделенности. Как будто ее истинное "я" отступило вглубь, за эту новую, грубую кладку, а наружу выставилось нечто другое – спокойное, немного скучающее, сосредоточенное на тривиальностях.

Она открыла глаза. Мир вокруг вернулся, но звуки были приглушенными, цвета – чуть менее яркими. Она почувствовала легкое головокружение и тошноту, но также – хрупкое, ледяное спокойствие. Она посмотрела на свое отражение в полированной медной табличке на соседнем стеллаже. Ее лицо было бесстрастным, глаза – чуть остекленевшими, как у человека, погруженного в глубокую задумчивость о чем-то совершенно неважном.

Лучше, – донеслось мысленное одобрение Маттео. В нем не было тепла, только удовлетворение мастера, видящего прогресс инструмента. – Но еще слишком шатко. Тренируйся. Каждый час, когда ты одна. В классе. В душе. Пока это не станет твоей второй кожей. До завтра.

Его присутствие исчезло так же внезапно, как и появилось. Кэтрин вздохнула, чувствуя, как адская боль в висках начинает отступать, оставляя после себя опустошение и странную пустоту там, где раньше бушевали эмоции. Она коснулась своего лба в зеркальном отражении. Кто смотрел на нее сейчас? Кэтрин Пирс? Или искусная подделка?

***

Спускаясь по мраморной лестнице к Залу для обедов, Кэтрин наткнулась на Теодора. Он шел навстречу, его русые волосы слегка растрепаны ветром, вероятно, с прогулки у озера. Увидев ее, он замедлил шаг. Его серо-голубые глаза, обычно столь выразительные, теперь были прикрыты привычной маской легкой скуки и отстраненности. Но в них мелькнуло что-то – мгновенная оценка, быстрый, как удар змеи, анализ.

Пирс,– кивнул он, голос ровный, без интонаций. Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на чуть слишком ровном выражении, на легкой бледности под слоем безупречного макияжа. - Выглядишь... сосредоточенной. Учебники по зельям высасывают душу уже в начале года? Или Реддл подкинул что-то особенно увлекательное для ночного чтения? - Сарказм был легким, почти невесомым, но в нем чувствовался острый кончик.

Кэтрин заставила себя улыбнуться – той легкой, социальной улыбкой, которую она отрабатывала годами. Ложный фон. Тривиальность. -  Просто адаптируюсь, Нотт. Новый класс, новые требования. А Реддл... – она сделала легкий, пренебрежительный жест рукой, –  ...он энтузиаст. Иногда его энтузиазм заразителен. Иногда – утомителен. - Она продолжила спускаться, стараясь сохранять естественную легкость походки, хотя ноги чуть дрожали от остаточной слабости после упражнений.

Теодор не отставал. Он шел рядом, его шаг был бесшумным. - Энтузиазм, – повторил он, и в его голосе появилась едва уловимая нотка чего-то холодного. - Да, он умеет увлекать. Особенно тех, кто ищет... быстрых путей к силе. Или острых ощущений. - Он бросил на нее быстрый взгляд. - Просто помни, что его игры часто заканчиваются ожогами. И он редко играет в ничью. - Он не стал ждать ответа, просто слегка ускорил шаг, обогнав ее. - Удачи с МакГонагалл. Говорят, она сегодня в ударе." И он растворился в потоке студентов, идущих в Большой Зал.

Его слова висели в воздухе – не предупреждением, а... констатацией факта. Он видел. Видел напряжение под ее маской, видел ее связь с Маттео. Но вместо попытки "спасти" или откровенной враждебности, он лишь обозначил свое понимание правил игры и ее опасностей. Это было почти хуже. Это заставляло чувствовать себя обнаженной, даже сквозь новый ментальный фортресс. Она почувствовала прилив гнева – чистого, яростного. Гнева на Маттео за использование, на Теодора за его проницательность и холодность, на себя за эту слабость и необходимость лгать. Этот гнев был единственной настоящей вещью в ней сейчас, и она схватилась за него, как за якорь.

***

Вечером, вернувшись в гостиную Слизерина после ужина, Кэтрин попыталась снова погрузиться в книгу. Боль была знакома, почти привычна. Ей удалось возвести стену чуть быстрее, чуть прочнее. Она сидела у камина, глядя в пламя, внешне – созерцая узоры огня, внутренне – оттачивая ложный слой мыслей о предстоящем эссе по Трансфигурации. Вдруг она почувствовала... давление. Тонкое, скользкое, как щупальце. Оно пыталось просочиться сквозь свежевыстроенную стену ее фортресса.  Легтименция!

Паника ударила в виски. Снейп? Дамиан? Отец? Она сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Она усилила ложный фон – теперь она "думала" о споре между Драко и Забини о новых моделях мётел, подслушанном за ужином. Она насытила этот поток мелкими, несущественными деталями, эмоциями легкого раздражения и скуки. Сопротивляться открыто нельзя. Надо обмануть.

Давление усилилось, стало навязчивым, болезненным. Оно копошилось в ее ложных мыслях, как оса, ищущая лазейку. Кэтрин чувствовала холодный пот на спине. Ее стена дрожала. Вдруг давление исчезло так же внезапно, как появилось. Она чуть не рухнула от облегчения.

Из тени у входа в гостиную вышел Маттео. Он не подходил близко, остановившись в нескольких шагах. Его лицо в полумраке было нечитаемым, но в темно-синих глазах горел холодный, оценивающий огонь.

Неплохо, – произнес он тихо, так что слышала только она. – Для первого дня. Щуп отбит. Но это был лишь легкий толчок. Он будет настойчивее. - Он не уточнил, кто "он", но они оба понимали – Дамиан. Или сам Лорд Пирс. Маттео изучал ее лицо, ища следы паники, слабости. Кэтрин лишь подняла на него взгляд, сохраняя ледяное спокойствие на лице, хотя внутри все еще колотилось сердце. Она позволила легкой досаде – искренней! – мелькнуть в глазах - Ты проверял меня?

Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки. - Всегда. Надежность инструмента требует постоянного тестирования. - Он сделал паузу. - Архивы Пирсхолла. На следующее полнолуние будет ослаблена защита на Западном крыле. Твой отец уедет в поместье Яксили. Дамиан... будет отвлечен. - Его взгляд стал жестким. - Ты знаешь, что искать. Рецептум Сангвинис Некротикус. Не ошибись. И не попадись. Иначе...  – он не договорил, но смысл был ясен: ее конец начнется раньше, чем она успеет что-либо понять. Он повернулся и ушел, оставив ее одну с трепещущим пламенем камина и новым, леденящим страхом.

Кэтрин закрыла глаза. Боль от упражнений, страх от проверки, гнев на Маттео, на Теодора, на весь мир – все это смешалось внутри в клубок яростной решимости. Она не станет пешкой. Она не позволит сломать себя. Архивы... Некротическая алхимия... Это была пропасть. Но по другую сторону пропасти, возможно, была сила. Сила не только спрятаться, но и нанести удар. Она открыла глаза. В отражении в черном мраморном камине ее глаза горели холодным, нечеловеческим огнем. Бремя Крови становилось невыносимым, но оно же ковало ее в оружие. Оружие, которое однажды может быть направлено против своих создателей.

КОНЕЦ 5 ГЛАВЫ