Глава 1.

Утро началось с запаха кофе и чужих носков. Кто-то из девочек в блоке снова не вынес мусор, и теперь наш общий коридор отдавал чем-то подозрительно кислым. Я села на край кровати, натянула кеды, которые давно просились в стирку, и зевнула, уставившись на постер с дурацкой надписью, приколотый на стену скотчем.

В комнате было тихо, если не считать вентилятора, гудящего под потолком. Я проверила рюкзак — флешка с презентацией по уголовному праву была на месте, как и старый блокнот, исписанный цитатами из судебных решений. Всё. Можно идти.

Я уже тянулась к дверной ручке, как в коридоре хлопнула соседняя дверь.

— Эй, Эллин! Подожди! — это была Мэл — Мелисса Картер из нашей секции, вечная болтушка с любовью к боди-мистам, которые пахнут как фруктовая жвачка и вызывают аллергию у всех, кто ближе трёх метров.

— Привет, — кивнула я, делая шаг назад, чтобы она случайно не врезалась в меня.

Мэл выскочила в коридор в растянутом худи персикового цвета и с чашкой "на вынос" в руках.

— Слушай, ты вчера не смотрела документалку по Нетфликсу про чувака, который сжёг свой бизнес и ушёл в лес выращивать кроликов? — затараторила она, пока мы шагали к лифту.

— Пропустила, к сожалению. Судебные прецеденты в приоритете, — усмехнулась я, нажимая кнопку вызова.

— Господи, ты как адвокат уже разговариваешь, и это чертовски пугает. У тебя есть вообще свободное время?

— Иногда. Когда сплю.

— Или когда куришь за углом общаги, думая, что тебя никто не видит? — Мэл хитро прищурилась.

Я фыркнула. — Это называется "управление стрессом", Мэл. Некоторые пьют пиво, я просто иногда дышу никотином.

— Хах. Главное, чтоб не чем-то покруче. Ты знаешь, тут недавно на втором этаже одну девочку в больницу увезли. Говорят, нашла какие-то таблетки у бойфренда и решила попробовать. Теперь лежит как овощ.

— Я слышала, — тихо ответила я. — Ужасно.

И правда, слышала. Это всегда где-то рядом — тень зависимости. Я это знала. Слишком хорошо.

Лифт приехал с мерзким звоном. Мы вошли.

— Ты к Кейт? — спросила Мэл. — Она классная. Странная, но классная.

— Да, у нас завтрак перед лекцией. Тебе куда?

— В "Хендрикс Холл". У меня там психология личности. И, между прочим, у нас завтра групповое занятие. Если хочешь, присоединяйся, будет весело. Мы будем делать тест на теневые стороны личности.

— Может быть, — ответила я. — Посмотрим, если выживу после Фостера.

Мэл рассмеялась и на выходе из лифта махнула рукой:

— Если что, кролики тебя спасут. Пока!

— Пока, Мэл.

Я шла к столовой, чувствуя лёгкую благодарность за эту ненавязчивую болтовню. Иногда даже такая ерунда помогает не утонуть в мыслях. Особенно когда ты не знаешь, придёт ли брат сегодня домой трезвым. Или придёт ли вообще.

Когда я ввалилась в столовую, Кейт уже оккупировала угловой столик у окна. Её ноги были закинуты на лавку, а волосы сегодня были заправлены в небрежный пучок, из которого выбивались пряди фиолетового. В руках — латте с карамелью и уже на треть съеденный круассан.

— Эля, ну ты как всегда в своём стиле: между гробом и гранитом, — усмехнулась она, едва заметив меня.

— Уточни, где я сейчас. — Я поставила бутылку с водой на стол. — Всё ещё гроб или уже гранит?

— Ты как будто воскресла. Но, судя по твоему лицу, снова ради того, чтобы идти на пару к Фостеру.

— Угадала. У нас сегодня разбор дела "People v. Turner"¹. Мне кажется, Фостер возбуждается от каждой строчки этого приговора.

— Ну да, он же считает, что юриспруденция — это священная война. Ты, кстати, тоже, — хмыкнула Кейт и сделала глоток. — Но у тебя хотя бы задница не деревянная, в отличие от него.

Я уселась напротив и достала сэндвич. Кейт посмотрела на него с таким отвращением, как будто я вытащила из рюкзака дохлого голубя.

— Эль, скажи мне, ты вообще ешь что-то, не похожее на пищу из автомата в морге?

— Это полезно, тут белок и всё такое. Всё, что нужно юному юристу, чтобы выжить.

— Нет, Лин, всё, что нужно — это бокал вина и тост с авокадо.

— Или сигарета за общагой, — буркнула я.

— Или два шота текилы с утра. Но кто я такая, чтобы учить тебя жизни?

Я рассмеялась. Всё же, Кейт — это было как кофе: сначала горько, потом тепло.

Я поднесла сэндвич к губам, вдыхая запах ветчины и хрустящего хлеба, когда Кейт внезапно замерла, её вилка с салатом зависла в воздухе. Её глаза округлились, как будто она увидела призрака. — Элл, не шевелись, — прошипела она, наклоняясь ближе, её голос дрожал от возбуждения. — Они здесь.

Я приподняла бровь, не отрываясь от сэндвича. — Кто они? Звёзды Голливуда? — я хмыкнула, но её взгляд был серьёзным, как у детектива в сериале.

— Даниэль Торрес и его шайка, — она понизила голос, оглядываясь, как шпион. — У входа, за колонной. Ты не поверишь, он вообще пришёл!

Я закатила глаза. — И что? Конец света? — я откусила сэндвич, но Кейт ткнула меня локтем.

— Эллин, весь кампус знает, что он не таскается на пары! — она зашептала, её глаза горели, как у сплетницы на сенсации. — Платит кому-то, чтобы закрывали глаза, и всё. А сегодня — бац! Стоит в столовой, как король.

Я медленно повернулась, жуя. Столовая гудела, но атмосфера у входа будто сгустилась. Он стоял там. Даниэль Торрес. Высокий, с такой уверенностью, будто владел этим местом. Кожаная куртка сидела, как вторая кожа, тёмные волосы чуть растрёпаны, на губах — холодная ухмылка, как у парня, знающего все твои секреты. За ним — Райан, с татуировкой змеи на шее, и какой-то блондин с лицом, будто ему всё на свете надоело. И я его понимаю. Студенты косились, шептались между собой.

И, чёрт, он смотрел. Прямо на меня.

— Он пялится, Элл, — Кейт ткнула меня под столом. — Это не просто взгляд. Это, типа, заявка.

Я фыркнула, отводя глаза, но его взгляд цеплялся за меня, тяжёлый, изучающий, будто я — паззл, который он хочет разобрать. — Кейт, ты пересмотрела криминальных сериалов, — я сказала, давя на сарказм. — Может, он просто ищет, где кофе налить?

Она наклонилась, её голос стал ещё тише. — Эллин, это Торрес. Он половину кампуса держит — поставки, сделки, всё. Райан? Псих, однажды чуваку челюсть сломал за косой взгляд. А ещё Даниэль... — она сделала паузу, как в театре, — его кто-то сверху крышует. Он знает, где ты живёшь, даже если ты с ним никогда не разговаривала.

Я хмыкнула, но внутри что-то ёкнуло. — Ого, прям мафия, — я сказала, закатывая глаза. — Завтра скажешь, что он с ЦРУ работает.

— Смешно тебе, — огрызнулась Кейт. — Но я не слепая. Он тебя заметил, и это не к добру.

Я доела сэндвич, игнорируя её драму, но его взгляд всё ещё жёг затылок. — Кейт, у меня очередь из таких «героев», — я усмехнулась. — Торрес, потом Райан, а там ещё профессор Фостер с его тестами. Может, мне с Фостером тусить?

Она хихикнула, но её глаза следили за входом.

— Фостер скучный, а вот этот... — она кивнула в сторону Даниэля. — Берегись, Эллинка.

Я пожала плечами, но его взгляд всё ещё цеплял. Он смотрел, как будто я — не просто девочка которая кушает бутерброд за столом, а что-то, что он хочет взять. Я отмахнулась, но в груди поселилось чувство, что это не случайность.

Когда мы выходили из столовой, я старалась держать голову ровно. Кейт отстала на шаг, допивая свой кофе, а я шла вперёд, стараясь не смотреть ни вправо, ни влево.

Но всё равно это случилось.

Я задела кого-то плечом, слишком резко повернув.

И столкнулась, в прямом смысле, с ним.

Даниэль Торрес. Ближе, чем хотелось бы.

Я чуть не потеряла равновесие. Он поймал меня за локоть — крепко, но не больно. Его пальцы обожгли через ткань моей кофты.

— Осторожнее, куколка, — произнёс он негромко, но отчётливо. Его голос был низким, тягучим, с хрипотцой.

Я вырвала руку, стараясь не показать, как ёкнуло сердце.

— Следи за собой, — выдавила я, не глядя ему в глаза, и прошла мимо, чувствуя, как каждая клетка моего тела вибрирует от злости. Или страха. Или чего-то хуже — интереса.

Кейт догнала меня через секунду, потрясённая.

— Ты в него врезалась? — Нечаянно. — И он тебя тронул? — Да.

Она на секунду притихла. Потом хмыкнула.

— Лин... ты начинаешь вляпываться в дерьмо.

Вечером телефон завибрировал, как раз когда я дожевывала холодный кусок пиццы со вкусом картона. На экране — Эммет. Сердце сжалось. Он не звонил просто так. Никогда.

— Да? — Я вскинула трубку слишком быстро, как будто могла перехватить его падение голосом.

На том конце гул улицы, ветер, какие-то шаги. Он молчал.

— Эм? — Эллин... — голос хриплый, будто курил всю ночь. — Я... я в дерьме.

— Что случилось? — Я уже встала, скидывая с себя плед и подхватывая джинсы с пола.

Он сглотнул, и я услышала — не просто шум, а страх.

— Мне нужна ты. Сейчас. Только ты.

— Где ты? — Старый гараж у моста. Тот, что за клубом. Я... Я не могу объяснить. Просто приди. Пожалуйста.

Звонок оборвался. Без прощаний, без пауз.

Я стояла в тишине своей комнаты, и в голове стучало только одно: чёрт, он опять... С тех пор, как он начал срываться — не в первый раз, не в последний — я научилась по тону угадывать масштаб бедствия. Сегодня — он утопал.

Я быстро натянула кеды, заталкивая волосы под капюшон. Плевать, что ночь. Плевать, что завтра пары. Плевать, что он, возможно, опять всё испортил.

Это был Эммет.Мой брат.Моя проклятая, любимая половина.

Воздух щипал лицо, но я не чувствовала ни холода, ни усталости. Только это знакомое чувство в груди: страх за него. Злость.

Старый гараж стоял на отшибе, в глухой части района, где даже мусор казался забытым. Мерцание тусклой лампы над входом било в глаза. Я замерла, прежде чем открыть дверь. Руки дрожали. Не от холода — от мыслей.

Мы близнецы. Он часть меня. Я знаю его боль, как свою. И всё равно каждый раз — как впервые.

Я толкнула дверь. Она противно заскрипела. Внутри пахло сыростью, металлом и чем-то едким, знакомым — химией, страхом, дешёвой дрянью, которой лечат душу.

Он сидел на полу, обняв колени. Его лицо было бледным, с землистыми подтонами, глаза — красные, затуманенные, губы потрескались до крови. Волосы спутались, слиплись от пота, а руки дрожали. На рукавах старой куртки — пятна, не то кровь, не то грязь. Он был пустым, как банка из-под энергетика, валяющаяся у его ног.

— Эм? — голос мой предательски сорвался.

Он поднял голову. И что-то сжалось внутри. Тот же подбородок, те же черты — мои черты. Только искажённые, как будто кто-то испортил плёнку. Сломал копию.

— Эля... — прохрипел он, пытаясь улыбнуться. Получилось криво, жалко. — Ты пришла.

— Конечно пришла. А кто ещё тебя вытащит, если не я?

Я подошла, присела рядом. Запах ударил в нос — пот, что-то кислое, почти гнилое. Я сдержалась, чтобы не отшатнуться. Его кожа горела, руки дрожали сильнее, чем в ту зиму, когда мы заблудились в лесу. Только тогда мы были детьми, а сейчас — ад взрослой жизни.

— Что ты жрал? — спросила я глухо. — И не вздумай врать.

Он отвёл взгляд. Я заметила след на руке. Проколотая вена, свежая.

— Я... я не знаю, как оно называлось. Мне надо было. Чтобы тряску снять. Оно... вроде помогло. Немного.

— Немного? Ты выглядишь, как будто тебя вытащили из могилы и забыли закрыть крышку. — Я стиснула зубы. — Ты сказал, не хочешь умирать. Тогда какого хрена ты снова решил ширнуться?

Он сжался. Губы задрожали.

— Я не могу иначе... Я пытался, Лин. Правда. Просто... я должен был. Деньги. Я взял... опять.

Я встала резко. Стены качнулись, но это, наверное, из-за гнева.

— Кому? — спросила я, глядя сверху вниз. — Скажи мне. Кому ты теперь должен?

Он молчал. Потом выдохнул — сухо, безнадёжно.

— Я не могу. Не хочу, чтобы ты... узнала. Они уже... знают о тебе. Я проговорился. Имя. Что у меня есть сестра, что ты... сильная. Они сказали, что теперь у меня есть мотивация.

Холод прошёл по позвоночнику. Меня тряхнуло. От ужаса? От ярости? От всего сразу?

— То есть теперь я — твоё прикрытие? — прошипела я. — Ты снова полез в это дерьмо, а теперь я должна платить? Отдуваться? Бояться? Ты втянул меня. Снова, Эммет.

Он опустил голову, как провинившийся школьник. Плечи его задрожали.

— Прости... Я не хотел. Просто не знал, к кому ещё пойти. Я не справляюсь.

— Нет. — Я наклонилась, вцепилась в ворот его куртки. — Ты знал, что придёшь ко мне. Потому что я всегда тут. Потому что ты мой брат. Потому что мы близнецы. Потому что ты знаешь — я никогда тебя не оставлю, даже если ты втопчешь меня в грязь.

Слёзы подступили к горлу, но я не дала им выйти. Он должен видеть, должен чувствовать, насколько мне больно. Насколько я устала.

— Ты часть меня, Эм. Когда ты гробишь себя — ты гробишь и меня. Понимаешь это хоть немного?

Он всхлипнул. Протянул ко мне руку — тонкую, дрожащую. Я села обратно, откинулась на стену и позволила ему прижаться ко мне. Он был горячий, будто горел изнутри.

— Я боюсь, Эля. Я не знаю что мне делать дальше.

— Я помогу тебе, Эммет. Я попробую, обещаю.

Мы сидели в тишине. Только капало откуда-то с крыши, и его дыхание шло хрипами. Я думала о том, как сильно он изменился. И как всё равно остался моим братом. Моей половиной. Моей болью.

А потом, когда он начал засыпать у меня на плече, я снова почувствовала тот старый, тяжёлый узел в груди. Не страх. И даже не злость. Ощущение — будто я тону, но не могу отпустить утопающего, потому что он — ты.

И если он пойдёт на дно — я пойду за ним.

[1] «Люди против Тернера», официальное название «Народ штата Калифорния против Брока Аллена Тернера», представляло собой уголовное дело, по которому Брок Аллен Тернер был признан виновным судом присяжных по трем пунктам обвинения в совершении уголовного преступления сексуального насилия.