Глава 10

Ариана

— Как самочувствие?

Я открыла глаза и взглянула на медсестру. Она аккуратно проверила катетер на моей руке.

— Все отлично. Долго она будет капать?

— Еще около часа. Анна Александровна сказала, что ты хотела бы перенести лечение на дом?

Мария – так звали приставленную ко мне медсестру – была очень миловидной и доброй девушкой. Я быстро нашла с ней общий язык, и мы время от времени болтали о различных пустяках. Она никогда не говорила о медицине и для меня это было самым лучшим.

— Если это возможно. Я готова оплачивать ваши поездки.

Она удивленно вскинула брови и посмотрела на мою маму. Та просто пожала плечами, потому что до этого момента потерпела поражение в нашем споре. У меня были некоторые сбережения, и я хотела лично помочь своей медсестре, если она согласится делать процедуры на дому. Как бы сильно родители не хотели мне помочь, в этот раз я собиралась позаботиться о себе самостоятельно.

— Я не стану брать у тебя деньги, дорогая. Прошу, обращайся ко мне на «ты».

— Но я все равно заплачу. Анна Александровна заверила меня, что капельницу можно ставить хотя бы через день. Я буду вызывать тебе такси каждое утро, а после процедуры могу отвезти обратно сама. Ты знаешь, по утрам мой организм не может до конца прийти в себя.

Она закивала и чуть замялась. Видно, ей не прельщала мысль ехать из самого центра в богатенький район, находившийся на другом конце города, но тот факт, что я предлагала деньги, заставил девушку задуматься. Будь мое сердце покрепче, я могла бы сама приезжать в больницу. Однако в последнее время мне становится труднее концентрировать внимание во время вождения. А просить маму или папу и отрывать их от дел не хотелось.

Или ты просто пытаешься быть самостоятельной. Пока это возможно.

Я отмела эту мысль из головы и состроила невинное лицо.

— Тебе больше нельзя садиться за руль, – напомнила мама, перелистнув следующую страницу журнала. Потом она подняла глаза на медсестру и сказала: — Я буду отвозить вас обратно до больницы или до дома, как вам будет угодно.

— Анна Александровна ничего не сказала про машину, – возразила я.

— Тебе стоит больше прислушиваться к словам своего врача, дорогая. Так, что вы думаете Мария?

Я хотела, чтобы она согласилась. Меня не особо прельщает мысль проводить все утро в больничных стенах и вдыхать кучу неприятных испарений.

— Уверяю, – взмолилась я, – ты не уедешь от нас с пустыми руками.

Мария выдохнула и нервно потерла лоб.

— Дело в том, что с завтрашнего дня я ухожу в отпуск. Мне не с кем будет оставлять дочь, поскольку с садиком мы уже попрощались. Может быть, вам стоит обратиться к другой медсестре?..

— Это не проблема, – тотчас проговорила мама. — Вы можете приезжать к нам со своей малышкой. Я найду ей занятие, она не будет для нас бременем. Послушайте, – мама убрала журнал в сторону и склонилась к медсестре, – мы совершенно простые люди. Я не стану останавливать Ариану, если она хочет заплатить вам. Еще полчаса назад я думала, что моя дочь решила таким образом подшутить надо мной, но она категорически отказывается оставлять вас с пустыми руками. Если вы согласитесь, я буду на седьмом небе от счастья, потому что ваши золотые руки помогут моей дочери немного окрепнуть. В домашних стенах лечение будет проходить более благоприятно. Вероятно, вам это прекрасно известно, не так ли?

От доброты маминых слов в моих глазах забились слезы. Она собиралась делать все, чтобы я почувствовала себя счастливой. Придет время, и она начнет вытирать мою кожу губкой, потому что я не смогу сама принять ванную. Ей придется помогать мне сходить в туалет, придется кормить меня, когда мои руки ослабнут настолько, что я не смогу держать ими ложку. Это все и многое другое может произойти совсем скоро, если сердце чудом не появится.

— Вас действительно не обременит появление дочери в вашем доме?

— Я люблю детей, – заверила я Марию. — Мы с ней обязательно подружимся. Как ее зовут?

— Аврора. Ей шесть лет.

— Судя по всему, уже этой осенью пойдет в первый класс?

— Да, это довольно волнительно, – засмеялась она, чуть ускорив мою капельницу. На вид Марии не было даже тридцати. Я бы сказала, что ей около двадцати пяти или что-то в этом роде. У нее светлые и яркие глаза, молодые, едва ли не юные. Она говорила медленно и красиво, умела безупречно выполнять свою работу и вселяла к себе доверие. Поэтому я заметила ее, когда попала в больницу две недели назад. — Я помогу. Просто запиши мой номер и скинь свой адрес. Но деньги я от тебя точно не возьму.

Я улыбнулась и протянула ей свой телефон. Наверное, мне удалось найти себе еще одну лучшую подругу.

***

— Он так и не дал о себе знать? – спросила мама, погладив меня по волосам, когда мы спускались в лифте.

Я покачала головой и прильнула к маминой груди от усталости. Капельницы выматывали меня, но при этом давали некоторую силу, и я чувствовала себя получше.

— Ты все сделала правильно, дорогая, – она поцеловала меня в макушку, и я окончательно обвила ее талию руками. От нее пахло лавандой и исходило родное тепло, которым она окутывала меня с самого детства.

— Он не заговорит со мной.

— Глеб? – засмеялась мама. — Он не сможет продержаться без твоего общения и дня...

— У нас с ним кое-что было. Осенью. Когда мы убежали из дома, – выпалила я как на духу, отодвинувшись от нее. В этот момент двери лифта открылись. Я бегом вышла из него и схватилась за стену, чтобы не потерять равновесие. У меня возникло непреодолимое чувство рассказать ей об этом. Я молчала так долго, и теперь мне хотелось говорить обо всем, что тревожило меня столько времени.

— Что именно? – Ее добрый тон чуть ослабил мои напряженные нервы. В конце концов, мне был двадцать один год, и я давно утратила статус маленького ребенка. Даже в шестнадцать я уже не была такой.

— Мы перебрали с выпивкой и поцеловались. – Мама взяла меня за руку, и мы пошли к выходу. — Возможно, не только поцеловались.

— Ну, я предполагала, что рано или поздно оно случится, моя дорогая. Вы всегда были слишком близки.

— Что? – удивилась я, повернувшись к ней.

— Ты жалеешь об этом?

Оторопело застыв на месте, я пыталась всмотреться в ее глаза и найти хотя бы один намек на неприязнь. Мама улыбнулась и сосредоточила все свое внимание на мне.

— Нет. – Я быстро принялась качать головой.

— Ты все помнишь?

— Абсолютно. Тогда я сказала, что люблю его, мам, а три дня назад мне пришлось признаться в своем отказе. Это сумасшествие! Я все испортила.

Увидев скамейки вдоль стены, я мигом зашагала к ним и аккуратно присела возле окна. Уперев руки в колени, закрыла глаза и старалась успокоить головокружение. Эти дни не давали мне покоя. Я тысячу раз звонила Глебу, караулила его возле дома, но он ни разу не дал о себе знать. Как будто сквозь землю провалился, и я ничего не могла поделать.

— Мия утверждала, что кто-нибудь из вас сделает первый шаг. Кто-нибудь из вас не выдержит натиск всех этих сложных чувств. Ваши папы просто не хотели, чтобы это случилось слишком рано, но тоже были согласны с ее словами.

— Она действительно так думала? – При упоминании мамы Глеба я улыбаюсь. Эта женщина была самым светлым человеком, которого я когда-либо встречала.

— Именно! – засмеялась мама, стоя передо мной. — Признай, Ариана, вместе вам намного лучше, чем порознь. Я заметила, что вы какое-то время были немного отстранены друг от друга и совершенно не понимала причину такого расклада. Теперь мне стало ясно.

— И ты...то есть ты не злишься?

— А зачем? Вы взрослые люди. Я бы никогда не стала лезть в ваши отношения, какими бы они не были. Мы просто надеялись, что вы придете к чему-то единому, вероятно, так и случилось. Но почему вы не вместе, дорогая?

— Я оттолкнула его, мам. У меня сердце отказывает, как я могу позволить ему любить себя?

Она нахмурилась и села на корточки у моих ног.

— У него родители погибли, он остался один, понимаешь? Ему так тяжело далась новая одинокая жизнь! А если он будет любить меня и в итоге потеряет, это снова причинит ему столько боли. Я не могу, мам.

— Ты не можешь запретить ему любить тебя, – с волнением произнесла мама и я заметила крайнюю обеспокоенность в ее глазах. — Не тебе решать, кого ему любить. Не усложняй, Ариана.

— Если я не подпущу его к себе, то все будет нормально.

— Боли меньше от этого не станет, – произносит мужской голос.

Я резко поднимаю голову, обнаруживая стоящего за мамой Глеба. Он смотрел на меня с неким потрясением в глазах, и это заставило меня вскочить с места и кинуться в его объятия. Успев раскрыть руки, я врезалась в его крепкую грудь, ощутив бешено колотящееся сердце. Казалось, я хваталась за спасательный круг. Дыхание участилось, перед глазами потемнело. Я была так рада видеть его, что даже не хотела знать, как он выведал о моем местонахождении.

— Прости меня, – прошептал Глеб, целуя меня в лоб. Но я схватилась за его плечи обеими руками и не хотела отпускать.

— Это ты меня прости, я должна была поговорить с тобой сразу же после выписки. Ты же всегда находился рядом со мной, а я просто сглупила.

Глеб улыбнулся и провел большими пальцами по моим скулам. Когда долго дружишь с кем-то, а потом влюбляешься, можешь случайно забыть, что раньше вас связывали другие обстоятельства. Сейчас я смотрела на него и понимала, что вижу этого человека впервые. Это не тот мальчик-сорванец, который гонялся за мной на катке, не тот задира, который вечно дразнил меня и заставлял сердиться. Передо мной стоял молодой человек, однажды подаривший то, чего я не заслуживала.

— Думаю, ты должна мне разговор, Ари́. И лучше бы тебе согласиться, иначе...

— Конечно! – воскликнула я с облегчением. Мне практически жизненно необходимо побыть рядом с ним.

Глеб посмотрел поверх меня на маму.

— Вы, разумеется, решили ничего мне не рассказывать? – грустно спросил он у мамы.

— Это было не наше решение, Глеб, – проговорила она.

— Уже много чего не имеет значения, да? – Мама пожала плечами. Мы пока не знали наверняка. — Я заберу Ариану на время. Верну как полагается.

Мама отмахнулась и указала на мой телефон.

— Просто напиши мне, если что-то поменяется.

Затем она передала мне сумку с лекарствами и, поцеловав нас в щеки, вышла за дверь в настоящий летний день.

— Как ты узнал, что я больнице?

— Звонил сначала тебе, потом Наташе. Никто не отвечал, так что решил спросить у Димы.

Я снова прильнула к его груди и глубоко вздохнула. Не могу передать словами, как сильно я скучаю по человеку, который в эту же минуту обнимает меня. Как будто мне не хватает одних прикосновений. Я бы, возможно, пробралась под его кожу, если бы было возможно.

— Глеб, – я посмотрела на него, – отвези нас на стадион. Я хочу сидеть на льду и говорить с тобой, пока усталость меня не одолеет.

— Стадион? Нас никто не впустит.

— Еще как впустят. Сделаем это и будем счастливы, я тебе обещаю.