г л а в а 1.20

Софи наскоро собрала спортивную сумку, чтобы выйти из университета не позже обычного, и накинула на себя куртку, ведь в штат приходила зима вместе с первыми днями июня.

— А кто-то еще говорил, что не пропустит ни одного моего концерта, — сказала Омега, намекая на свою подругу.

— Прости, я же не знала, что устроюсь на работу, — она жалобно смотрела на нее, доказывая свою невиновность в этой ситуации. — Если как-нибудь твой концерт будет в выходной день, то я и на секунду задумываться не стану, — пообещала она, перебрасывая сумку через плечо.

— И почему ты вышла на работу неожиданно, ты не скажешь, не так ли? — губы подруги стали одной узкой полоской, а ее глаза поднялись наверх.

Подруга слишком хорошо ее знала, и это вызвало на лице Софи улыбку. Она обняла Омегу и выбежала из раздевалки, спеша в сторону лестницы. Скрестив пальцы, она надеялась, что трамвай придет по расписанию через восемь минут и она на него успеет. Иначе была возможность ее первого опоздания на работу. 

Она устроилась по рекомендации Сильвии в тот самый торговый центр. Теперь она была продавцом-консультантом в магазине одежды. В этом не оказалось ничего сложного, тем более что директором оказалось бывшая одноклассница Сильвии, заверившая Софи, что та не откажет ей в помощи ни при каких условиях. Это девушку устроило, ведь главным выступал заработок. Все остальные неудобства ее не волновали.

Не успела она сделать и двух шагов к воротам университета, как была настигнута Самюэлем, взявшимся из ниоткуда.

— Питерсон, тебе не удастся в этот раз уйти от ответа, — он слегка подтолкнул ее плечом, и спортивная сумка потянула девушку в противоположную сторону. Но Самюэль вовремя ее поймал. — Дай сумку мне.

— Нет. Я разберусь с этим сама, — отказалась она. — Прости, но мне пора.

Сейчас ей было все равно на то, что ему было от нее нужно. Она могла опоздать на трамвай, это ее волновало гораздо больше.

— Питерсон, — парень продолжил идти за ней, — ты забыла, что приглашена на мой день рождения?

— Что? Я думала, он уже у тебя прошел, — нахмурилась она. — Ты приглашал меня две недели назад.

Уже прошло две недели с тех пор, как Самюэль без предупреждения пришел к ее дому. Это был, возможно, один из ее самых постыдных дней за последнее время.

— То есть твой ответ был "нет"?

— А дня рождения никакого не было, да? — заподозрила она.

— Нет, он через три недели

— А ты всех приглашаешь за месяц? — Софи прищурилась.

— А как у вас с Рене? — он резко перевел тему и на очень плохую, отчего Софи округлила глаза. Она прибавила шаг. — Как у него дела?

— Ты видишь его не товарищеских матчах, вот сам и спроси, — фыркнула Софи.

— Такая маленькая, и уже острый язычок, — Софи задело, что он называл ее так. Получается, в голове он все же держал образ того, что она была ребенком. — Я могу тебя довезти до дома. — как бы невзначай предложил парень, убрав руки в карманы куртки.

— Я не еду сейчас домой.

— А куда ты тогда торопишься на своих крохотных ножках?

— На работу, — проигнорировала она его издевку.

— Серьезно? Практика по специальности? — она замотала головой в знак отрицания и развернулась к дороге, чтобы ее перейти. — Стой! — Он схватил ее за руку, и девушка вновь качнулась в сторону от сумки. — Горит красный.

Она подняла глаза к светофору и убедилась в его словах. Машины хоть ездили небыстро, она все равно могла попасть под них. А руку Самюэль не убирал.

— Я отвезу тебя до работы, — он повел ее за собой в обратном направлении.

— Нет, я же опоздаю, — уперлась она в его спину, от чего прохожие стали на них косо глядеть.

— На машине быстрее.

— На какой еще машине?

Парень достал из кармана куртки ключи и нажал на кнопку разблокировки дверей. Машина серебряного цвета в десяти метрах от них мигнула фарами.

— Я знаю, что быстрее, — настаивал он, ведя ее дальше.

— Нет, я против, — она пыталась говорить тихо, но у нее это не выходило.

В конце концов, когда Самюэль устал с ней бороться, он ловким движением руки снял с ее плеча спортивную сумку и тут же отбежал, чтобы она не успела ее у него выхватить.

— Что ты творишь? — она даже испугалась за свою вещь, потому побежала за ним.

Самюэль открыл заднюю дверь машины выкинул сумку на сиденье, после чего закрыл ее.

— Так убедительнее? — он открыл для нее дверь, и, поколебавшись минуту и посмотрев на ту остановку, к которой уже подъехал трамвай, она все же села. Парень сел на водительское место и заблокировал двери.

— Только без фокусов, — предупредил он. Софи одарила его недовольным взглядом, но промолчала.

Она полезла за сумкой, что была позади, и положила ее на колени.

— Пристегнись, — приказал он и сам взялся за ремень безопасности.

Она смотрела только вперед в надежде, что он у нее ничего не спросит. Было достаточно того, что он насильно заставил ее ехать с ним.

— Они, конечно, те еще придурки, но на педофилов не похожи.

Она услышала голос Самюэля, а затем чужой смех, доносившийся со всех сторон. Резко повернув голову в сторону парня, девушка стала осматривать его, но на его лице не было улыбки, а взгляд был устремлен точно на дорогу. Но он заметил, что она на него смотрела, и тоже повернул голову.

— Что? — его брови сошлись на переносице.

— Ничего, — убедившись в том, что ей показалось, она развернулась к окну всем телом.

— Так кем ты работаешь?

— Это важно?

Ей не хотелось с ним делиться такими подробностями. Он мог высмеять ее. По машине определять достаток его семьи она не умела, но могла сказать, что в ней было просторно. Это мало, что могло дать.

— Ну я же должен знать, куда тебя везти, тем более ты опаздывала. Тебе придется сказать, — они остановились на светофоре.

— "Викториа Гарденс". Я работаю там продавцом-консультантом.

— Тогда это совсем в другом направлении.

Загорелся зеленый, и вместо того, чтобы поехать прямо, парень закрутил руль, разворачивая машину на сто восемьдесят градусов, преграждая путь потоку автомобилей позади и выезжая на другую сторону, чтобы поехать обратно. Софи, как вцепилась в обивку сиденья, так и осталась в этом положении еще на какое-то время.

— В нас же могли врезаться! — задыхаясь, проговорила с большими паузами девушка.

— И что? Ремонт машины — не такая уж и страшная вещь. 

— Твои рассуждения заставляют задуматься меня над тем, что ты угнал эту машину и она вовсе не твоя.

— Она была на ремонте прошлую неделю, я немного отвык от управления. Но разве это не весело? — он искренне улыбался ей, ведь со всей серьезностью не видел ничего плохого, что он из дальнего ряда, перекрыл путь всем машинам. Отчасти она была бы виновата, если бы в них врезались.

— То есть у тебя недавно была уже авария? — по ее телу пробежал холодок, и ноги стали неметь, и их слегка покалывало. 

— Я же говорю, ремонт машины — не такая уж и страшная вещь. 

Но увидев ужас на ее лице, парень все же снизил скорость до семидесяти километров в час. 

— Хочешь быть самостоятельной? — спросил он. — Чаще всего подростки идут на работу именно из-за этого.

Он вновь задел ее тем, что она была ребенком. Она поджала губы, отказываясь с ним вести беседу. 

— Это мой последний год в университете, ты, наверное, это знаешь. И потом я пойду работать на отца. Как видишь, я не спешу к самостоятельности, — он усмехнулся, но Софи не подала виду, что слушала его. — А что заставило тебя пойти работать? Ты же только на первом курсе!

— Некоторые временные трудности, — устав слушать его догадки, объяснила девушка.

Рене никогда так не приставал к ней с расспросами. Она уходила от ответа, и на этом интерес ее парня пропадал. Здесь же на нее неслась лавина, которая переворачивала все на своем пути за правильным ответом. "Не найдет нужный — придумает свой", — заключила она.

И, конечно же, настала неловкая пауза, и она уже пожалела, что прервала рассуждения Самюэля. Тогда он хотя бы озвучивал свои мысли. Теперь же парень молчал, и в голову уже было залезть его невозможно. За окном были знакомые дома, и Софи знала, что уже совсем скоро будет у торгового центра.

— Утром — учеба, а вечером — работа?

— Почти, — Софи прокашлялась. Он никак не успокаивал свое любопытство. — Утром я тоже работаю, — призналась она, не зная сама зачем.

Он посмотрел на нее, будто она должна была ему отчитаться по этому поводу, все рассказав — что, где и когда. Но она посмотрела вперед и увидела большие буквы "Викториа Гарденс".

— Можешь остановить здесь, — она взялась за ручку, приготовившись идти.

— Я довезу до входа, — настоял он, сворачивая на соседний ряд, а затем — к торговому центру. Машина полностью остановилась, и тогда девушка выскочила из нее, ведь времени у нее было все меньше до начала ее смены.

— Спасибо, —  кинула она на прощание, помахав ладошкой. 

Проводив ее силуэт, пока она не скрылась за стеклами торгового центра, парень не спеша выехал на дорогу, поехав туда, куда изначально собирался.

_ _ _

Времени прошло достаточно, чтобы найти в себе силы вернуться Доминике к учебе. Все слухи исчезли так же внезапно, как и появились. Лукреция это и говорила подруге. Она продолжила ходить на лекции и практические занятия. Хотя их староста, Аврора, все равно смотрела на нее с самым надменным видом. Но это было особенностью этой девушки, так что ничего плохого в этом Доминика не видела.

Единственный предмет, который продолжала избегать девушка, — это философия. Мистер Гатти был последним человеком на Земле, которого бы она хотела видеть целых три часа в неделю. А еще на этих парах она сидела с Лукрецией, так что это была дополнительная причина прогуливать его занятия.

Прогуливала она их в библиотеке, а потом приходила туда после занятий. Как по расписанию, после трех они с Томмасом приходили туда и засиживались до восьми. И в этот раз было то же самое. На часах было почти семь, и девушка уже задумалась о том, чтобы пойти домой. Именно пойти, ведь после того, как Томмас проводил ее до дома, она решила сделать это их традицией, как отличное завершение вечера.

Было слегка трудновато по утрам добираться ей на трамвае до университета. Если на машине она могла рассчитать с легкостью, сколько ей нужно было ехать по времени, то с общественным транспортом это было угадать невозможно. В особенности, когда сборы по утрам затягивались, и нужный трамвай уезжал прямо перед ее носом. Но времени прошло достаточно, и она свыклась. Доминика понимала, это было ради того, чтобы снова пройтись с Томмасом до дома. 

— Сегодня был очень продуктивный день, — заключил парень, придерживая дверь библиотеки, чтобы девушка вышла.

— Мы, наконец-таки начали проект, и для меня это победа. Кстати, я сегодня тебя почти не узнала, — он не понял, о чем она говорила, и нахмурился. — Ну ты ни разу за сегодня не надел наушники, — поняв, наконец-то, о чем говорила девушка, он засмеялся, и она этот смех подхватила.

— Проект требует полной концентрации внимания. Это же очень сложная работа на целых полгода, а уже истек один месяц.

— Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы ребята помогли нам с проектом. Они же тоже в нашей бригаде.

— Для меня важнее результат, чем процесс, — он хмыкнул. — Они не знают, что именно я бы хотел увидеть в конечном результате. Меньше людей — точнее мысль и идея. Так что без них лучше. 

Ее глаза встретились с глазами мужчины, стоящего в конце коридора, и она отвернулась, двинувшись в сторону другой лестницы.

— Эй, ты куда? — спросил Томмас, догоняя ее.

— Кажется, — она задумалась над новым обманом для парня. Ей снова приходилось придумывать что-то, чтобы выкрутиться из неудобной ситуации. — Кажется, я забыла пособие по французскому у окна, когда закрывала его.

— Давай я сбегаю.

— Нет, — остановила она его тут же и посмотрела ему за спину, где стоял Мистер Гатти, желая подойти к ней прямо сейчас. — Я забыла, что хотела позаниматься французским. поэтому, наверное, я не положила его в сумку сразу. Я пойду тогда еще час посижу, и домой.

— Я мог бы пойти с тобой, — но она вновь его остановила.

— Не стоит.

— Но уже темно. Как ты будешь идти?

— Я на машине, — соврала она и округлила глаза, будто это могло его убедить в правдивости ее слов.

— Хорошо, — согласился он с ней, поправляя свой тяжеленный рюкзак. — Тогда до завтра.

— Да, до завтра, — но он не торопился уходить и все стоял на месте в ожидании. Догадавшись о его намерениях, она расставила руки в стороны и подошла к нему, чтобы обнять на прощанье. По какой-то причине, она смотрела только в пол, чтобы не знать, видел ли это Мистер Гатти.

Когда парень ушел к лестнице, Доминика пошла к той лестнице, что была в крыле по соседству, и тогда мужчина к ней подошел, но ничего не стал делать. Он с ней спускался вниз по лестницу плечом к плечу, и это стало ее напрягать.

— Зачем ты избегаешь меня, Доминика? — спросил Мистер Гатти.

Девушка остановилась, чтобы пропустить студентов, что поднимались наверх, тогда Мистеру Гатти тоже пришлось остановиться.

— Избегаю? Мне нет до Вас дела, — ответила она ему и продолжила спуск.

— Тогда почему ты избегаешь свою маму?

Они оказались на первом этаже, где было много людей, и здесь Доминике пришлось воздержаться от эмоциональных фраз, которые требовали высвободиться.

— Это мое дело. Я требую, чтобы Вы прекратили слежку за мной и преследование за моей мамой, — сказала она, как можно, тише. — Я знаю, что Вы снова виделись с ней.

— Я сообщил ей о том, что ты попала в неприятности.

— Какие еще неприятности? — возмутилась девушка, разворачиваясь к нему. — Вы не можете беспричинно появляться у меня дома, будто Вы в нем живете, и лесть в мою жизнь.

— Я преподаватель, а точнее, педагог. Меня волнует то, что твоя мама не уследила за тем, когда и с кем ты накурилась.

В этот момент чувства были схожи с ударом по голове. В мультиках любили показывать, как кто-то приплющивал другого гигантскими тарелками. Но героя не только сплющивало в тоненькую колбаску, но и начинало трести, как сработавший будильник. Иначе нельзя было объяснить все то, что кипело у девушки внутри. Его слова и унижали ее, и, вместе с тем, злили. И это давало адскую смесь. 

Мужчина нахмурился, но Доминика собиралась оставить последнее слово за собой.

— Педагог? Тот самый, что говорил мне о родителях, забывших о моем существовании?

Его лицо побледнело. Он будто забыл, что говорил такое, будто не верил, что Доминика могла запомнить эти слова. Казалось, что это было очень давно, но рана оказалась свежей.

— Я запрещаю Вам приближаться к моему дому и моей семье! — зашипела она. — Оставьте меня в покое.

Она повернулась к выходу и оставила Мистера Гатти стоять в том переполненном коридоре с легким шоком, но с полным пониманием того, почему она была с ним так критична. 

Уже будучи на улице, Доминика вышла на парковку и на ней вспомнила, что здесь ее машины не было. Потому девушка повернула к выходу и пошла в сторону дома пешком. Ей нужно было остыть и собраться с мыслями, что делать дальше.

Ее мама и Мистер Гатти сговорились и лезли со всех сторон в ее жизнь. Первой она могла дать совет вернуться в прошлое, когда Доминика ей еще доверяла. Второму же она высказала все, что хотела сейчас. Но облегчение не наступало. Дурное предчувствие мучило ее от позвякивания в голове до сильной тяжести в ногах, всеми силами упорствующих на пути домой.

У подъезда девушка остановилась, посмотрела вверх, примерно расценив, где были окна их двухэтажной квартиры, и повернула к машинам, припаркованным ближе к последнему подъезду. Она села в свой автомобиль, ключом завела его, но никуда не поехала. Включив обогрев, она прислонилась спиной к сиденью и закрыла глаза, задремав.

_ _ _

Добравшись после работы домой, первым делом Софи проверила почту и убрала листья с тропинки щеткой, которую они с мамой всегда оставляли под деревом на лужайке. Затем она подошла, почти подбежала, к дому, ведь энергии у нее было еще много, а настроение было самым, что ни на есть, прекрасным.

Она достала из кармана куртки ключи с увесистым брелоком. Его мама ей когда-то разрешила забрать даром из своего магазина. Особенностью брелока была увесистая двухфунтовая монета Гай Фокс. Она вставила ключ в дверь, но не могла им провернуть ни разу, потому что дверь была отперта. Решив не заходить внутрь, она набрала номер мамы.

— Софи, привет. Ты дома? — девушка услышала, что, кроме маминого голоса, на заднем фоне играла музыка и эхом раздавались голоса.

— Я? Почти, — она стала думать, что все это значило, и спросила напрямую: — Мама, ты, когда уходила сегодня на работу, закрыла дом на ключ?

— Закрывала ли я? — озвучила для себя вопрос повторно Миссис Питерсон. — Мне кажется, что да. А что случилось, дорогая?

— Ничего, — Софи с опаской посмотрела на дверь.

— Софи, я сейчас с Артуром в гипермаркете, и он, кажется, втихоря положил в тележку пять пачек "Лакки Чармс". Я позвоню тебе позже, — объяснилась она и сбросила.

Софи бесстрашно вошла в дом и стала прислушиваться. Но было ощущение, что звук шел отовсюду. У двери свистел ветер, мигала лампочка, что собиралась совсем скоро навсегда погаснуть. Тикали часы на кухне и гудел холодильник. Она осторожно опустила спортивную сумку на пол. На какое-то время девушка все же подумала, что никого здесь не было, но неожиданно раздался грохот. Девушка тут же поняла, что это произошло в ванной.

Преодолев кухню, она стала красться по коридору, подходя к источнику шума почти в притык. И в тот момент, когда ее руку уже потянулась к двери, чтобы ее приоткрыть, Софи сообразила об оружии для самообороны. Но было уже поздно. Ее рука потянула дверь на себя, и она увидела мужчину у висящего над раковиной зеркала, в которое она заглянула и узнала папу.

Со спины она бы никогда не узнала его. Он стал горбиться, чего никогда не делал раньше. На нем была измазанная машинным маслом кофта, которую девушка не видела ранее в его гардеробе. Своими руками он что-то перебирал, дергая локтями в разные стороны.

— Папа?

Сильно испугав своим неожиданным появлением, мужчина выронил то, что держал и, по всей видимости, пытался открыть.

— Что ты делаешь?

Она зашла в ванную и наклонилась, чтобы поднять то, что у него упало. От ее отца неприятно пахло маслом и потом, поэтому, подняв с пола шкатулку, она тут же вернулась на место, а точнее, за порог ванной комнаты.

— Зачем тебе мамина шкатулка?

— Как она открывается? — он пошел на нее, и она отскочила назад. — Софи скорее, — было видно, как он паниковал, но ей все равно ничего не было понятно. Что с ним случилось за эти дни, пока она его не видела. Приходил ли он вообще домой?

— Поговори со мной! — она прижала шкатулку к себе.

— Софи, отдай мне ее по-хорошему, — его язык заплетался, и ей не было понятно — он был пьян или нет. Краснота лица бы его выдолп. Но лицо было самым обычным, но сильно помятым, тут было что-то другое.

— Что случилось, папа? То, что мама сказала про казино — правда? Мы теперь должны им кучу денег?

— Я же сказал, что отыграю все! — он вцепился в шкатулку и стал тянуть на себя. У него были бешеные глаза, будто и не папа на нее смотрел.

— Папа, пожалуйста, остановись, — из последних сил пыталась она докричаться до него. — Тебя можно вылечить.

— Вылечить?! — закричал он, поднимая неожиданно локоть и вырывая из рук Софи шкатулку.

Он попал ей по подбородку, а потом по скуле, отчего она была откинута назад. Больно ударившись головой о стену, девушка потеряла равновесие и свалилась на пол.

— Мне не нужен врач! Я проиграл деньги, а не убил человека, чтобы меня за больного считать! — он казался еще выше из-за того, что Софи сидела на полу.

Она прижала колени к груди и боязно подняла глаза наверх.

— Мне нужно лишь открыть эту долбанную шкатулку! — на каждом слове он ударял шкатулкой о стену, чего изделие не выдержало и раскромсалось после четвертого удара.

Испугавшись его резких движений, Софи закрыла уши и заплакала. Затем он ударил в пятый раз, уронив шкатулку на деревянный паркет, и девушка вздрогнула от этого звука и тех вибраций, что передал пол. На нее нахлынула новая истерика.

Она не стала открывать глаза еще какое-то время, боясь чего-то, что он мог сделать. Но все вокруг стихло. В коридоре никого не было, а в ванной все также горел свет.

Софи медленно поднялась на ноги и вдоль стены подобралась к двери, но никого там не оказалось. Напротив она увидела свое отражение и ахнула. Подойдя к раковине ближе, она пригляделась и обнаружила на краю губы кровь. Девушка почувствовала боль на языке и внутренней стороне щеки и, смочив немного водой ладони, приложила их к лицу, в надежде снизить боль. 

Ее лицо сильно покраснело, а слезы оставили мокрые полосы до шеи.

По всему коридору валялись осколки от деревянной шкатылки-головоломки, в которой у мамы лежали не только украшения. На его нижнем уровне под бархатистым дном она хранила деньги. Ничего, конечно, кроме деталей шкатулки, на полу не было. В шкафчике под раковиной всегда лежала шкатулка, ловко спрятанная за трубами и химическими жидкостями для ухода за керамическими поверхностями.

Перед ней был выбор. Она могла рассказать о случившемся маме, что приходил папа, забрал деньги, другоценности, а могла промолчать и возместить это все деньгами, что заработает. Так маме бы не пришлось расстраиваться. Она снова посмотрела в свое отражение. Подбородок саднил, а вся щека горела, что больно было даже открывать рот.

Она села на про и стала собирать детальки в кучу. У входной двери послышались шаги.

— Я не хочу ужинать, — хныкал Артур.

Она забежала в свою комнату и, не включая свет, положила все, что осталось от шкатулки, под кровать и прыгнула под одеяло, слыша приближающиеся шаги в коридоре.

— Софи?  — неуверенно спросил мальчик, открывая дверь в комнату сестры. — Ты уже легла спать?

— Да, Артур,  — как можно правдоподобнее отвечала она сонным голосом. Для убедительности она зевнула. — Мне завтра рано вставать.

— Доченька, а как же ужин? — послышался голос мамы. Она тоже заглянула в ее комнату, сделав щелку между дверью и косяком больше.

— Я не хочу, мама.

— Точно?

— Точно.

— Хорошо. Артур идем, — женщина приобняла сына, подтолкнув на выход.

— А можно мне тоже не хотеть?

— Нет, Артур. Тебе нужно есть обязательно, — строго проговорила она и закрыла дверь.

Софи вытерла свое лицо от слез одеялом и прижалась сильнее к подушке, чувствуя что вот-вот слезы снова нахлынут.

Nataly Main