13. Влечение

Дневник,

Радуйтесь. Мамочка снова дома.

Я сижу в одиночной камере уже сутки (спасибо, что не поселили меня с бывшими соседками, уроды) и всё, что мне дают — это кусок черствого хлеба и протухшую воду. Вчера, в порыве неожиданности, я схватила с собой только эту мерзкую книжонку и телефон. Последнее благополучно отобрали, так что теперь я сижу и пишу эти строки. В полной, блять, темноте.

Я НЕ НАРКОМАНКА.

Ривер даже не дал мне объясниться. Какого чёрта? Что я сделала? Это ошибка! Я пишу это с НАДЕЖДОЙ, что когда-то истина доберётся до ваших заплесневелых мозгов. Помощь нужна не мне, а всем вам, ироды. Идиоты. Долбоёбы. Вы совершили ошибку. Вы ещё пожалеете об этом.

Ах да, ваш вопрос, дебилы:

«Вы когда-нибудь думали, что будет написано на вашем надгробии?»

«Она была сукой, но с классной задницей»

Мне нравится, а вам? Во всяком случае, я только что подала вам хорошую идею на случай своей смерти от ёбаного голода.

Чтоб все ваши пациенты сторчались,Рейн.

***

Дон был счастлив увидеть её. Утром он вывел девушку из камеры, тепло обняв, и угостил тёплой булочкой с маком и молоком. Они сидели в комнате для допросов. В воздухе пахло сыростью. Рейн бессильно улыбалась, пережевывая пищу. Весь день она разрывалась между двумя состояниями — усталостью и злостью. Последнее томилось в её груди из-за мерзавца Ривера, который даже не выслушал её. Ей хотелось выцарапать ему глаза.

— Ты же обещала мне, Снежка, — вздохнул Дон, смотря на бывшую подопечную с печалью в глазах. — Обещала, что больше мы не увидимся. И что теперь?

— Это ошибка. Я всё исправлю, — твердо сказала Рейн. — Где этот чёртов Ривер?

— Будет с минуты на минуту. Ты доела?

Рейн кивнула. Её маленький перекус — не роскошь, но это лучшее, что Дон мог для неё сделать.

— Да, спасибо. Ту дичь, что здесь дают, жрать вообще невозможно, — поморщилась она. — А я и забыла... сколько времени прошло? Месяц? Два?

— Ровно два месяца. Думал, что и неделю там не протянешь, — хохотнул Дон. — Ты молодец, Рейн.

— Не лей эту чушь, умоляю. Никакая я не молодец, — брюнетка закатила глаза. — Но и не наркоманка, ясно? Меня подставили.

— Я тебе верю.

— Только психолога в себе не включай...

— А ты всё такая же, Белоснежка, — улыбнулся мужчина. — С характером. И снова хочешь казаться бесчувственной. Вот только знай...

Рейн игриво подняла брови.

— Да?

— Неумение выразить свои чувства ещё не означает их отсутствие.

— А ты всё такой же небритый, — она провела рукой по его щетине, криво улыбаясь. — Невесте не мешает? Как там её? Эльвира?

— Эмилия. Знаешь, у нас с ней сейчас всё не очень гладко...

Это не новость — Дон был тем еще подлецом. Может, он и помогал Рейн; не давал её в обиду, всё время выручал. Но когда дело касалось любовных историй, он врубал в себе ярого женоненавистника. Бедная Эмили.

— Надеюсь, образуется. На свадьбу позовёте, — подмигнула ему Рейн. — Ладно... что там слышно? Меня отправят обратно на зону?

— Пока под вопросом. Сейчас к тебе Ривер придёт, вот с ним и побеседуешь, — сказал Дон. — Если убедишь его...

— Убеждать в чём? В моей собственной правоте? — парировала ему Рейн. — Чёрт, как же это смешно. Просто невероятно. Я ни в чём не виновата.

— Тихо.

Дон коснулся наушника в левом ухе, кардинально меняясь в лице. За дверью в комнату допроса послышались тяжелые шаги. Некто шёл сюда, и чутьё подсказывало Рейн, что этот человек настроен явно недружелюбно.

— А вот и Ривер...

Дуарте вытерла губы рукавом, избавляясь от крошек. Ей хотелось напиться. Боже, как же сильно ей хотелось напиться. Сейчас подошло бы что угодно — даже палёная водка Адама. Разговаривать с Ривером на трезвую голову казалось настоящим мучением, и даже боль в спине притуплялась перед этим.

Он вошел в комнату в деловом костюме — здесь, в этой убогой тюрьме, Куратор выглядел как сытый среди голодающих. За ним шли два охранника, прожигая Рейн ненавистным взглядом. Оба держали руки на поясе, где был прикреплен пистолет. Дуарте ухмыльнулась.

— А что такое? Зачем пистолет? Я же наркоманка, не маньячка.

— Запас желчи ты не растратила, весьма похвально, — сказал Ривер, садясь за стул напротив. — Понравилось в тюрьме? Как условия?

— Десять из десяти. Шикарная постель, пятиразовое питание, морепродукты высшего класса. Ах да, горячий душ и золотой, мать его, унитаз, — она показала большой палец мужчине. — А ты что пришёл? Неужели соизволил меня выслушать?

— Рейн, замолчи, — вмешался Дон.

Она разозлилась.

— Не затыкай меня, лучше вломи ему по шее разок.

— Оставьте нас. Вы все, вышли отсюда, — скомандовал Ривер. — Мне что, дважды повторить?

С сомнением взглянув на Рейн, Дон и двое охранников вышли из помещения. Железная дверь закрылась. Противный лязг петель резанул по ушам. Рейн сомкнула руки в замок, смотря на Куратора с нескрываемым отвращением.

— Какого черта?

— Это я должен спросить! Какого черта, Рейн?! — взгремел мужчина, отчего та дёрнулась. — Что ты творишь?! Решила пойти вслед за Анитой?!

— Я не наркоманка! — крикнула в ответ она. — Клянусь, я ничего не употребляла. Черт возьми, я не наркоманка...

Лицо Куратора исказила гримаса боли. Он явно был разочарован.

— Не разбрасывайся клятвами, Рейн. Твоя собственная кровь — подтверждение твоей лжи.

Что-то пробурчав себе под нос, она закрыла лицо руками. Ей стало плохо. Наваждение пошло по венам, врываясь в мозг, туманя рассудок. Она ничего не понимала. Всё то время, пока она была в коттедже, в её организм проникал лишь алкоголь. Неужели она напилась до такой степени, что накурилась и впоследствии ей отшибло память?

Невозможно. Где она брала наркотики? С кем употребляла? Почему ничего не помнила?

— Это ошибка. Я говорю тебе правду, — протянула брюнетка. — Да я в жизни не употребляла!

Кроме морфина. Но это другое.

— Кто может это подтвердить?

— Кто угодно. Спроси Адама, спроси Стеллу. Или Кайла, — вымученно сказала Рейн. — Даже Хилл подтвердит.

«А подтвердит ли? — мысленно спросила себя Дуарте. — Зря я это сказала...»

— Значит так. Я поговорю с ними. А ты будешь сидеть здесь, думать над своим поведением. И да, ты отстранена от расследования. Можешь забыть о своей матери. Я больше не стану искать её.

— Ну и пожалуйста, — выплюнула она. — С меня хватит.

Когда Куратор пришёл к ней во второй раз, днём позже, Рейн снова привели в комнату для допросов. Она морщилась от собственной вони. Желудок противно урчал. Спина горело пламенем. Ни душа, ни нормальной еды, ни медицинской помощи. Даже Дон не приходил к ней — Ривер строго-настрого запретил.

— Доктор Спеллман знает, что я здесь? Мне нужно сменить повязку, — нахмурилась она. — Или всё, меня исключили? Остаюсь на нарах, да?

Ривер выглядел на удивление бодро. Свежее, отдохнувшее загорелое лицо, сияющие глаза, вкусно пахнущий одеколон. Гад. Рейн почти ненавидела его за это.

— Ты возвращаешься в коттедж. За тебя поручились.

— Что? Кто?

— Дамиан Хилл. Твой Опорный, — улыбнулся Ривер. — Кажется, тебе удалось добиться его расположения. Он убедил меня оставить тебя с нами. Хорошая работа, Рейн.

Она невольно ахнула. Куратор говорил правду? Хилл действительно поручился за неё? Но почему? За что? Какая у него цель?

— Погоди... ты серьезно?

— Я и сам удивился, — кивнул тот. — Так держать. Если этот парень спас тебя, то явно не просто так. Вы сблизились?

«Нет»

— Да.

— Вот и ладно. Ты возвращаешься, — сказал Куратор. — Но даже не думай, что всё забыто. Будешь под строжайшим контролем. Если это повторится, я тебя сам на реабилитацию отправлю.

Рейн отправили домой. Она отмокала в ванной три часа, думая обо всём на свете, анализируя недавние события. Что изменилось? Многое. В её мозгу будто что-то щелкнуло. Она знала, что после тюрьмы станет другой. Не вернется в коттедж прежней, одинокой девочкой, страдающей от алкоголизма. Кто-то подставил её — тот, кто довёл Аниту до смерти.

Она найдёт его. Или её. Эта мразь поплатится.

— Ты пожалеешь, сука. Со мной играть нельзя, — оттирая тюремную грязь с кожи, рычала Рейн. — Я тебя уничтожу. Я тебя под асфальт закатаю. Тварь. Подлая, мерзкая тварь.

Вечером ей позвонил Адам. Сидя за барной стойкой и куря тонкие сигареты, она шерстила все поисковики, пытаясь найти мать. Теперь перед ней стояли две задачи — отыскать Гленн и отправить за решетку наркодиллера. Всё остальное ушло на задний план.

— Да, алло, — прохрипела в трубку она.

— Какие люди. Ты где пропадала, мерзавка? — засмеялся на том конце Адам. — Я скучал, между прочим. Когда идём бухать?

Она пустила кольца дыма в воздух.

— Сегодня без меня, малыш. Я занята делом.

— Каким?

— Важным. Мамочку ищу, — жестко улыбнулась Дуарте. — Кстати, спросить хотела, как твои анализы?

— Как всегда чистый. А что? У тебя проблемы?

— Нет-нет, я тоже чистая, — замотала головой она. — Сахар в крови повышен. Пустяк.

— Ладно. Идём бухать, Ри, я загниваю тут без тебя, — протянул Адам. — Пожалуйста?

— Не-а. Я должна быть трезвой.

— Звучит скучно.

— Не могу искать её пьяной... мозги отшибает, понимаешь? — вздохнула Рейн. — Слушай, ты же друг мне?

— Ну, это зависит от ситуации.

— Сделай одолжение, купи мне обезболивающее.

— Оу... — затих Адам. — Подруга, мне же влетит...

— Прошу тебя. Если спалят, притворись, что у тебя колено болит. Мне очень надо. Очень, понимаешь?

— Спина?

— Спина... — она кивнула. — Купишь?

— Ладно. Занесу через час. Пока, Ри.

Поздней ночью она закинулась двумя таблетками болеутоляющего, которые принёс Адам, и продолжила свой поиск. Ей удалось найти некую миссис Ратвен — исходя из детских воспоминаний, это подруга матери и крёстная Рейн. Она помнила эту женщину. Высокая кудрявая брюнетка, которая часто приходила к ним в гости. От неё вкусно пахло пряностями.

Миссис Ратвен была кондитером. Добрая, улыбчивая, она всегда угощала Рейн конфетами, несмотря на строжайший запрет матери. Это был их маленький секрет. Надо же, с этой женщиной связано так много детских моментов — по-настоящему счастливых, искренних. Почему она исчезла из её жизни? Почему бросила на убой?

Она хотела это выяснить. И по возможности раздобыть информацию о местонахождении Гленн, если, конечно, эти двое ещё общались. Важна любая зацепка. На её странице в Фейсбук был рабочий номер — она принимала заказы по телефону. Чудесно. Записав номер крестной, Рейн решила позвонить ей утром.

Глаза щипало от усталости, но они то и дело поглядывали на часы — было далеко за полночь. Она ждала Хилла. Знала, что тот появится с минуты на минуту, а потому упрямо сидела на кухне. Она собиралась встретиться с ним и потребовать объяснений, прояснить кое-что для себя.

Он спас её. Зачем?

По доброй воле? Это даже звучит смешно. Они не друзья. Они не близки. Два совершенно разных, чужих человека, они оба были на грани взаимной ненависти. Недавно Рейн чуть не застрелила его. О какой дружбе может идти речь?

Хилл заявился домой глубокой ночью. Рейн спала, уронив голову на руки, но как только услышала хлопок двери, сразу очнулась. Взгляд плыл. Она протерла глаза, соскакивая с барного стула и становясь перед соседом с сонным видом.

— Разбудил? — холодно спросил он.

Верхняя губа Дамиана была разбита. Он снял с себя джинсовку, бросая на кресло, и сквозь белую футболку мужчины отчётливо виднелись пятна крови. Рейн широко раскрыла глаза.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты ранен?

— Кровь не моя, — отмахнулся Хилл. — А ты вернулась... очень хорошо.

Следом за курткой он снял футболку, садясь на барный стул с голым торсом. Взгляд его чёрных глаз размазан, как после рюмки водки, но отточенные, механичные движения говорили об обратном — Дамиан был трезв. Уставший, но вполне в себе.

И опасный.

Он подрался с кем-то? О причинах можно было только гадать — он что, участник боёв без правил? Или девушку с кем-то не поделил? Нарвался на торчков в подворотне? Спрашивать без толку — он ответит очередной загадкой.

— Да, как видишь, я вернулась, — кивнула Рейн. — Скучал?

В ответ на это он улыбнулся. Чёрные глаза блуждали по лицу брюнетки, считывая эмоции, проскальзывая внутрь, под скальп. Прорываясь в мозг. Ей стало некомфортно.

— Ужасно.

— Ривер сказал, что это ты вытащил меня из тюрьмы. Почему? — прищурилась она. — Ответь, почему?

— Понравилась ты мне. Скучал. Хотел увидеться. Должок вернуть. Не мог отпустить, — нахально улыбнулся он. — В общем, по какой-то из этих причин.

Она закатила глаза.

— Ты бесишь меня, Хилл.

— Давай что-нибудь новое, — драматично вздохнул он. — Я слышу это с тех самых пор, как ты переехала сюда. Порядком надоело.

— Ты бесишь меня меньше, чем остальные, — Рейн сделала шаг, не отрывая глаз от его собственных. — Скажи, почему ты помог мне?

— Как ты там говорила, Дуарте? Услуга за услугу? — задумчиво спросил он. — Ты не сдала меня Риверу, а я вытащил тебя из тюрьмы. Видишь? Я умею быть благодарным.

Девушка остановилась в метре от него. Широкие плечи, крепкое тело, заполненное чёрными татуировками и жёсткие черты лица — такие как Дамиан могли убивать одним лишь взглядом. Присутствием. Она отошла к обеденному столу и через мгновение Хилл был рядом, смотря на неё сверху вниз так, как хищник смотрит на потенциальный перекус. Его руки облокотились по бокам от неё. Ловушка захлопнулась. Запах вишни окутал со всех сторон, словно кокон, а чёрные глаза смотрели прямо в её нутро.

— Чего ты хочешь, девочка?

Слова, произнесённые ей прямо в губы, канули в пропасть. Она чувствовала его дыхание. Видела изгиб пушистых ресниц. Всматривалась в бездну его глаз, отмечая, что внутри радужки есть вкрапления янтарного цвета. Интересно, о чём он думал? Его зрачки расширены.

— Хочу поймать этого урода. Это чудовище, — выдохнула она. — Но я не знаю, как...

— Чтобы победить его, ты должна отбросить свою человечность, — прошептал Дамиан, касаясь губами её щеки. — И сама стать чудовищем.

Она выгнулась в спине, игнорируя боль, чувствуя сердцебиение мужчины грудью. Он был так близко. Так запредельно близко. Опасно.

— Настольные игры любишь?

Внизу живота сладко затрепетало — тело само просилось в его объятия. Рейн кивнула.

— Люблю...

Лицо Хилла исказила ухмылка.

— Тогда ложись на стол.

Холодная рука на горле отрезвила её. Рейн оттолкнула его, проводя ладонью по волосам, и стала лихорадочно соображать, что делать дальше. Зачем? Ей уже год не хотелось трахаться, а тут раз и — здравствуй, влечение к Дамиану Хиллу?

«Ладно. Это пустяк, — подумала она. — Физиологические потребности никто не отменял. У нас просто сработали инстинкты»

— Поболтали и хватит. Уже поздно, — Рейн соскочила со стола, стряхивая с плеч невидимые пылинки. — Спасибо, что вытащил из тюрьмы. Теперь мы квиты.

— Ах, Дуарте. Ты очаровательна, когда пытаешься выглядеть незаинтересованной, — посмеялся Хилл. — Или не возбужденной.

Она благодарила доктора Спеллман за повязку на груди — ей совсем не хотелось, чтобы Дамиан увидел набухшие от желания соски.

— А я фригидная, забыл?

Он самодовольно улыбнулся.

— Ну что ж. Ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность...