3. Свобода

День «Х» настал.

Именно сегодня их временно освободят. Куратор пообещал, что сразу после процедуры «собеседования» их отвезут в коттедж или приёмные семьи, где двадцать осуждённых будут жить следующие девять месяцев.

Раскинувшись на железной кровати с тонким матрацем, от которого невыносимо болела спина, Рейн терзала себя мыслями. Она давно позабыла, какого это — ходить в нормальной одежде, среди обычных людей; не драться с кем-то за последнюю порцию вареного картофеля или снимать трусы перед охранниками, чтобы сходить в туалет. Всё это казалось ей нереальным.

— Вылезай, Белоснежка. Свобода зовёт, — к камере, где находилось четверо юных девушек, в числе которых была и Рейн, подошёл темнокожий молодой охранник.

За то короткое время, что она провела в этих стенах, у них с Доном случилась взаимная симпатия. Он старше её на пять лет, помолвлен на какой-то милашке из гетто, но совсем не против развлечься с заключёнными на стороне.

Рейн тоже не жалела. Дон не хотел секса, всё, чего он искренне желал — разговоров по душам. Они могли целоваться, пока Рейн сидела у него на коленях и чувствовала выпирающий бугорок в его штанах, но это было редко. Всегда — лишь разговоры. О том, какие женщины манипулятивные стервы; как можно заполучить власть во всём мире или убить президента.

— Ты не хочешь меня? — с недоверием спросила Рейн в самом начале их с Доном знакомства. Она думала, что охранник видит в ней легкую добычу. — Точно?

— Ты что, Белоснежка? — посмеялся с неё охранник. — Если я буду спать с каждой красоткой из колонии, то СПИД мне обеспечен.

— Почему ты зовёшь меня Белоснежкой?

— Я первый, что ли? Да ты посмотри на себя, — он обернул её лицом к зеркалу. — Волосы чернее угля, губы красные, как хлынувшая из раны кровь. Стоит ли упоминать твою кожу? Бледная. Белая. Ты будто из сказки сбежала.

— Я долго на солнце не была, — хмыкает она. — Поэтично. Тебе бы книжки писать.

После этого они стали... как это называется у нормальных людей — «друзьями».

Рейн получала массу бонусов от общения с тюремной охраной: Дон приносил ей двойные порции еды, выдавал чистое постельное чаще, чем полагалось, и даже защищал девушку от соседок по камере.

Рейн не знала их имён, а потому дала всем забавные прозвища: Дьяволица — красивая русская блондинка, но её лицо всегда злобное, как будто она планировала совершить убийство. Может, так оно и было. Дьяволица была авторитетом в их «клетке», и, что уж греха таить, Рейн её до усрачки боялась. Дальше была Сплетница — эта обсуждала всё и всех, не затыкаясь ни на минуту. Безобидней её не бывает, но за развязной язык хотелось всадить ей вилку в горло. И Целка — она дралась с Рейн и называла её шлюхой, заявляя, что распутное поведение отправит человека в Ад.

Тупая, помешанная на Иисусе дура. Будто тот факт, что ты кого-то прикончила, незамедлительно отправит тебя в Рай.

За Доном стояло ещё трое огромных охранников. От этого Рейн лишь злобно фыркнула — выводят из камеры так, словно она маньяк, на счету у которого десятки жертв. Идиоты.

— Полегче, мальчики, мне может и понравиться...

Её руки сковали наручниками, но на лице — победная ухмылка, которую она поклялась носить до самой смерти. Или пока подобные унижения не кончатся. Она убила того, кто заслуживал смерти, так что это не делает её монстром. Но все вокруг твердят иное...

— Будете по мне скучать? — обернувшись через плечо к соседкам, спросила брюнетка. Злобное трио смотрит на неё с завистью, медленно переходящей в ненависть. — Знаю, что будете. Ну, вы пока веселитесь тут. А я пошла. У меня ку-у-ча дел на свободе...

— Мы ещё встретимся, паскуда! — кричит ей вслед Дьяволица, слыша в ответ громкий, издевательский смех.

— Непременно, девочки, непременно!

Как только Рейн выводят из камеры, Дон позволяет себе заключить её в братские объятия. Брюнетка тихо злится от неспособности обнять его в ответ — её руки связаны за спиной.

— Будь умницей, хорошо? Пообещай, что мы не встретимся больше.

Девушку накрывает волной грусти. Она ни за что не станет скучать по тюрьме, но Дон...

— Обещаю, — кивнула Дуарте, а затем привстала на носочках, чтобы оставить на гладкой щеке долгий поцелуй. — Я тебя не забуду.

— Только посмей.

Рейн, удерживая за локти с обеих сторон, заводят в помещение. Все уже собрались. Здесь и Ривер, их куратор, и восемнадцать участников, и шериф полиции со своими псами. Только Хилла нет — это Рейн заметила сразу же. Трудно не заметить чёрную, как пугающая ночь, фигуру мужчины.

Присутствующие посмотрели на девушку с лёгким интересом, но тут же утратили его — сейчас, в наручниках и со стражей, она выглядит не так круто, как вчера.

— Отпустите её, — строго скомандовал Куратор и, ко всеобщему удивлению, охранники отступили.

Рейн сцепила зубы, со злостью потирая болезненные локти. Завтра останутся синяки.

«Как жаль, что здесь нет Дона» — думает про себя девушка, — «Он бы этого не допустил»

Пережив публичное унижение, Рейн не показывает настоящих эмоций — не спеша, задрав голову, идёт к своей парте. Даже не смотрит по сторонам. Ей нет дела. Хочется лишь убраться из тюрьмы раз и навсегда.

Или раз и на девять месяцев.

— Привет, Лоррейн, — здоровается с ней Анита и тут же получает убийственный взгляд в ответ. — Ладно, ладно. Рейн.

— Думать больно, да? Наркота совсем мозги проела?

Жёстко, но зато успешно — ответ Рейн обидел Аниту, это было видно по сжатым губам. Она попыталась скрыть, но Дуарте считала все эмоции по глазам — Анита чувствовала злость и унижение. Прямо как Рейн минуту назад.

— Помолчи, окей? — язвительно ответила наркоманка. — Ты вообще человека убила.

— Вот именно, — кивнула Рейн. — Советую не забывать об этом.

Опорная ужаснулась от этих слов; отвернулась от Рейн и с замиранием сердца начала слушать деловой трёп Ривера. Тот рассказывал о прекрасной перспективе начать всё заново, зажить новой жизнью, устроиться на работу, стать полезными обществу. Бла-бла-бла.

Плевать.

— Скажите, а нам дадут деньги? — спросила Стелла, невинно похлопав глазками. — У меня почти нет одежды...

— Да, конечно. Вместе со смартфонами и ключами от квартир вам выдадут кредитную карту, — ответил Ривер, после чего по помещению прошёлся довольный галдёж. — Ну-ну, не радуйтесь так сильно. Она не безлимитная. В день вам можно тратить не больше ста долларов.

Рейн стратегически хмыкнула — если откладывать хоть по 50 баксов в день, то за девять месяцев можно поднакопить приличную сумму. Затем купить подержанную машину или снять апартаменты, обустроиться. Тогда думать о том, как отомстить за поломанную жизнь будет легче.

Когда у тебя отнимают всё, ты обращаешь ничто в нечто.

— Вам подыщут работу, исходя из личных предпочтений. Вы будете получать хорошую заработную плату, — повторил вчерашнее Куратор. — Но всё это потом. Первый месяц будет тренировочным. Сначала вы должны обжиться в новых домах.

После этих слов участники радостно захлопали, все, кроме Рейн. Она оставалась безучастной. Даже перспектива лечь на мягкую кровать больше не радовала — она наконец вспомнила, за чем пришла сюда. Не за новой беззаботной жизнью. Не за кучей шмоток. Нет.

Её основная цель — отомстить. Разрушить тех, кто на протяжении восемнадцати лет разрушал её.

Её собственную мать.

И эта месть будет идеальной. Чтоб аж до тошноты.