2. Интерес

Рейн усмехнулась.

А вот и веселье — то, за чем обычно следует кровавая бойня.

— Шлюхин ты сын. Надеюсь, скоро они поймут, что ты гиблое дело, и вернут тебя за решётку. Там тебе и место, — выплюнул охранник. — По тебе уже все соскучились. Особенно Здоровяк Джон, помнишь его?

Рейн не видела лица Риззли, но могла поклясться, что он ехидно усмехался: по тону было понятно, что Здоровяк Джон именно тот, кого боялась вся мужская колония.

— Помню, помню. Передай ему привет от меня, — лениво ответил Хилл. — Вы же так близки... Верно, старина Риззли? Вы же близки?

— Закрой пасть, Хилл.

— Слушай, давно спросить хотел, — он делает небольшую заминку, прежде чем продолжить, — Кто под кем? Или у вас всё взаимно?

— Мразь! Ещё одно слово — и я тебя сам урою!

— Да, согласен. Бессмысленно это всё, — парень заливается бархатным смехом, таким дьявольски притягательным, что девушка на секунду столбенеет. — Ты ведь маленькая сучка. Любишь быть под кем-то.

В следующий миг к ним уже сбегаются остальные охранники, разнимая дерущихся в разные стороны. Рейн опасливо шарахается, чтобы не попасть под раздачу — за свою недолгую жизнь она поняла простую истину: «глупые мужчины бьются — умные женщины стоят в сторонке». И сейчас она была как никогда к стати.

— Успокойся, Риззли! Чёрт тебя побери! Это приказ!

— Его ничто уже не исправит! Лишь эшафот*! — кричит в гневе охранник, вырываясь из захвата коллег. — Сотрите его лицо в кровь! А я с радостью помогу!

— Как это поэтично, Риззли. Зовёшь меня на свиданку?

Рейн смотрит на него. Увиденное оставляет отпечаток в памяти: ввязавшийся в драку Хилл до сих пор смеётся, сплёвывая кровь с разбитой губы, и ему, подобно преступнику, заламывают руки за спину, а затем утаскивают прочь из кабинета. Она открывает и закрывает рот, словно рыба, выброшенная на берег, и видит его чёрный дневник на парте.

Да. Чёрный — это именно тот цвет, который ассоциируется у Рейн с душевнобольными рокерами. Они не прогадали. Она цепляет ногтем обложку блокнота, открывая на первой же странице. Никто этого не замечает — все слишком шокированы недавней дракой.

«Этот дневник — собственность

Дамиана Х.»

Интересно, его теперь исключат из программы?

Вопрос, который засел в её голове, тут же озвучила сидящая слева Стелла. Она открыла рот — и запах её духов тут же проник в лёгкие Рейн, вызывая лёгкое головокружение.

— А что с ним будет? Его, типо, выгонят?

— Нет, Стелла. Но это послужит ему первым предупреждением. К вам он присоединится уже завтра, — совсем не удивлённый из-за произошедшего, Ривер лишь вздохнул. — Продолжим... Сейчас вас разобьют на пары. Откройте дневник на первой странице — там будет имя вашего Опорного. Именно этот человек будет вашим «соратником» следующие девять месяцев. Вы будете жить под одной крышей, видеться ежедневно и следить за тем, чтобы дневники обновлялись срок в срок.

— Это, получается, мы будем друзьями? — задал вопрос маленький тихоня, отчего на губах Ривера появилась милая улыбка.

— Надеюсь, что да, Каин.

— Ещё чего. Не хватало мне друга, такого же ёбнутого, как я, — начал вздорить рыжеволосый парень с первой парты. — Тогда никто никому не поможет. Точно вам говорю.

Рейн хмыкнула, подумав, что было бы очень иронично, будь её Опорным Стелла или, например, Дамиан. Но открыв тетрадь, она с облегчением выдохнула — её «подругой» на ближайшие девять месяцев станет некая Анита Мур.

— Кто такая Лоррейн Дуарте? — спросила рыжеволосая девушка спереди. Её голос был безжизненным, как и волосы, сухие, спаленные дешёвой краской.

— Рейн, — резко поправила её та. — Я Рейн Дуарте, не Лоррейн. Не называй меня так.

Когда рыжая повернулась к ней лицом, Рейн на секунду остолбенела. Анита Мур была... красивой. Тонкие, изящные черты лица, светлые глаза и пухлые, покусанные губы — она будто снизошедший с небес ангел. Её кожа была бледной, почти прозрачной, она олицетворяла собой хрусталь. Такой же хрупкий, но до невозможности прекрасный.

Если бы не красные белки глаз, пальцы, дрожащие, словно осенний лист, и заклеенные пластырем вены на руках. Она была наркоманкой — Рейн поняла это с первой секунды.

— Да, я юзаю. Не смотри так осуждающе, — хмыкнула она. — Сама-то человека убила.

— А ты не убивала?

— Нет, ты что? Сплюнь, — Анита испуганно покачала головой. — Всего лишь обокрала загородный дом Мадонны. Я что-то вроде клептоманки.

Она помахала своей правой рукой — там, на безымянном, красовалось серебряное кольцо с рубином.

— И что же, здесь не все убийцы? — Рейн обвела пальцем людей вокруг. — Я думала, у всех одинаковая тяжесть преступления.

— М-м... нет. Но я знаю, что к программе допускают только тех, у кого срок восемь лет и меньше, — пожала плечами она. — У меня два года колонии общего режима. А у тебя? Мотаю уже три месяца, тебя ещё не видела. Почему?

— Пять лет. Шесть месяцев в детской колонии, после восемнадцати перевели сюда, — бездумно ответила Рейн. — Теперь в программе.

— Ясно. Слушай, Рейн, давай договоримся, — Анита подалась немного ближе, снижая голос до интимного шёпота. — Я не спрашиваю тебя о том, кого ты вальнула, а ты не трогаешь меня из-за наркоты. Даже если откинусь, это не твоё дело. Идёт?

Рейн сразу же согласилась. Ей было плевать, почему Анита употребляла, да и вообще, что происходило в её жизни — она не собиралась заводить здесь дружбу или отношения. Ей просто нужно выбраться на чёртову свободу. И её совершенно устраивало, что Анита не будет доставать с расспросами об убийстве, потому что воспоминания об этом вызывают у Рейн приступ мигрени.

— Те, кому ещё не исполнилось восемнадцать лет, на время переходят в приёмные семьи. Там о вас позаботятся, даю слово, — сказал Ривер. — Что касается совершеннолетних... Вы будете проживать в отдельном коттедже со своим Опорным. Вас обеспечат деньгами на первое время, а так же найдут для вас работу. С этого начнется ваша новая жизнь.

— Мать твою! Здорово!

— Неужели вы серьёзно?

— Да. Это всё создавалось для вас. Мы доверяем вам и хотим, чтобы ваши жизни стали лучше, — Куратор воодушевлённо посмотрел на подростков. — Но вы должны помнить правила. Откройте свои дневники на второй странице. Прочтите их.

Рейн перевернула страницу своей тетради, замечая, что она заполнена чёрным жирным шрифтом.

Дорогие участники!

Сводка правил и обязательств, которых вы обязаны придерживаться на протяжении девяти месяцев:

1. Вам запрещено покидать Соединенные штаты Америки и выезжать за пределы Балтимора (штат Мэриленд).

2. Вам запрещено использовать психотропные/наркотические/лечебные препараты без указания на то врача. Осмотр и сдача анализов будет проводиться еженедельно.

3. Вы имеете право жаловаться на плохое самочувствие в любое время суток, обратившись к Куратору. Вам гарантирована бесплатная медицинская помощь.

4. Вам запрещено употреблять сильный алкоголь. Любые напитки, выше пяти процентов содержания спирта, являются запрещёнными.

5. Вам запрещено передавать информацию о Программе третьим лицам.

6. Вам запрещено устраивать какие-либо торжества на территории ваших коттеджей, если количество человек превышает цифру 10.

7. Запрещены любые виды физического насилия между участниками или участником и посторонним человеком.

8. Вы должны заполнять свой Дневник ежедневно.

9. Вы должны отправлять отчёт за своего Опорного, а он за вас, еженедельно.

10. Вы должны пользоваться исключительно той сим-картой, которую вам выдали вместе со смартфоном.

Игнорирование и/или нарушение одного из этих правил грозит сначала предупреждением (таких может быть всего два), а в дальнейшем исключением из Программы «Спасение Утопающих», а так же возвратом участника в место заключения.

— Пути назад нет. С этого момента начинается ваша новая жизнь.

______________

*Эшафот — помост, на котором проводят повешение человека. Раньше такие использовались для смертельной казни.