ГЛАВА 11

Два месяца спустя

Недаром говорят, что беда объединяет. Мы с Заком — разные люди, выросшие в совершенно непохожих условиях, но сплотившиеся под гнётом одинаковых трудностей.

Нас считают ворами, убийцами и лжецами. Но я виновна лишь в неосмотрительности, а он в том, что оказался не в том месте и не в то время. Удача отвернулась от нас, но мы не намерены мириться с этим. Больше не намерены.

Судьба сделала мне огромный подарок после пары сильных тумаков — она дала воспоминание. Наверное, последнее из тех, что оставил Моренди внутри моего тела. Новый Орлеан. Он улетел туда из Лос-Анжделеса в день убийства Иаго. И вернулся после того, как отдал мне оболочку.

Когда Бо Оуен сообщил, что Моренди забронировал места сразу в трёх рейсах, я приняла это за глупый розыгрыш. Думала, что он решил вести нас по ложному следу. Но сейчас, вспоминая, что в списке направлений был самый известный город Луизианы, мне становится ясно, что один из билетов Майкл всё-таки использовал по назначению.

— Вам номер на двоих? — спрашивает полноватая женщина за стойкой.

— А как иначе? — усмехается Закари, протягивая ей пару зелёных купюр.

Только наличные. Карты слишком просто отследить. Уже почти месяц мы слоняемся из штата в штат с огромным чемоданом, доверху наполненным деньгами с карты, которую я опустошила в одной заправке где-то на выезде из Нью-Мехико. Продавец все глаза высмотрел, пока мы с Заком сгребали купюры в охапки и пытались затолкать их в багаж, где уже не оставалось места.

Уверена, мы не были похожи на богачей в тот момент. Я в изорванной майке, насквозь пропитанной потом. Зак, нижняя часть лица которого была залита кровью из разбитого носа. Измученные беглецы, на которых объявили охоту, ходячие мишени с прицелом на спине.

— Это мои деньги, — зачем-то пробормотала я, покидая заправку.

Не думаю, что продавец поверил.

Мы входим в номер. Дешёвые жёлтые обои, среднего размера кровать, дряхлый телевизор и два небольших окна с редкими жалюзи. Думала ли я, что смогу привыкнуть к ночёвкам в мотелях? Нет, но судьба — та ещё шутница. За несколько недель скитаний любая гадость может стать нормой.

Падаю на кровать и выдыхаю:

— Наконе-ец! Я и не думала, что смогу встать с места водителя!

Зак усмехается и опускается рядом. Он молчит и смотрит в потолок, стараясь ощутить всю прелесть нахождения в горизонтальном положении. Мы валимся с ног после долгого пути — двое суток за рулём. Один день вел Закари, а дальше — я.

— Есть хочу, — произношу, поднимаясь на локте и заглядывая в его глаза: — Ты сходишь за продуктами?

Хаин наигранно стонет и закрывает лицо руками. Несколько мгновений он проводит в таком положении, затем перекатывается на край кровати и встаёт. Измеряет меня взглядом и говорит:

— Бессердечная ты женщина, Велорен.

— Бессердечная, — подтверждаю я, — и безумно голодная.

За это время стало понятно несколько вещей. Первая и самая главная: в каждом аэропорту есть «свои люди». Головорезы, посланные семьёй Дюран или множеством других кланов, которые желают мне смерти. Они ждут, пока мы появимся на горизонте, чтобы выпустить пару пуль в наши головы. Поэтому мы решили отказаться от перелётов.

Второе: нужно запутывать следы. Отследить перемещение двух человек слишком просто, поэтому мы не отправились в Новый Орлеан прямым путём. Да, проще было отправится на Юг, проехать вдоль мексиканской границы и оказаться в Луизиане за считанные дни. Мы так и поступили в самом начале путешествия, но… это была огромная ошибка.

А за ошибки принято платить.

***

Я наматываю лапшу быстрого приготовления на пластиковую вилку, пока задним фоном из телевизора звучит:

— Я предупреждал тебя не лететь тем самолетом.

— Когда это?

— Ну, вчера я сказал, порой все, что ни делается, все к лучшему.

— Это не предупреждение, это не предупреждение, Рой, это истина прописная! Хренов слоган! Сказать, что ли, не мог? Джун, полетишь этим самолетом — сдохнешь нахрен!

Раньше я считала «Рыцаря дня» посредственным боевиком со средним уровнем юмора, но сейчас нахожу в этом фильме много общего с нашей ситуацией.

— Завтра мы будем уже в Южной Дакоте, — сообщает Закари, занятый приготовлением бутерброда. — Переждём там пару дней, потом проедем за сутки Айову и, возможно, больше половины Миссури. Потом потратим некоторое время на путешествие по Арканзасу и… — это удивляет его самого, — всё.

— Луизиана? — спрашиваю я с дрожью в голосе.

— Да, Велорен, — тепло улыбается парень, — мы доберёмся до Нового Орлеана, пойдём в тот банк и вернём деньги.

От этих слов на душе становится легче. Осталось подождать совсем немного, и наш путь, который кажется бесконечным, завершится раз и навсегда. Я уеду в Китай и постараюсь стереть из памяти все моменты из жизни в Соединенных Штатах. Хотя, жизнь — совершенно неподходящее слово. Выживание и никак иначе.

Иногда я думаю о том, что случилось бы, не будь рядом Закари. Если Моренди не подставил его, то мы не встретились бы в камере по гаражем Иаго. Он не помог бы сбежать, не защищал, не поддерживал в моменты, когда я находилась на грани.

В первые дни после того, как все тайны открылись передо мной, что-то внутри сломалось. Душа треснула, как хрупкое стекло и могла разлететься на мелкие осколки, если бы не этот парень. Он всегда был рядом, терпел постоянные слёзы и старался оказать всю поддержку, на которую только был способен. Он нянчился со мной так, словно я — маленький, несмышлёный ребёнок, которому нужен постоянный присмотр мудрого взрослого.

Вела я себя так же, как и чувствовала, — ужасно. Доходило до того, что Закари был вынужден держать меня в объятиях и петь «Сколько миль до Вавилона?» — песню, которую перед сном мне раньше исполнял дедушка, — до тех пор, пока я не провалилась в сон. Эта детская колыбельная, спетая тихим, глубоким мужским голосом, была единственным лекарством от ужасной бессонницы, которая стала моей верной компаньонкой в США.

Я благодарна ему за ангельское терпение, безграничное понимание и поддержку. Мне нечем отплатить за это, разве что воспоминаниями, которые приведут нас к главной цели — банку, который уже появился в моих видениях. Это радовало.

Если бы мы встретились пару лет назад, просто познакомились на вечеринке у общих друзей, то вряд ли смогли сплотиться также, как сейчас. Возможно, у нас получилось бы стать приятелями, не больше. Но, пожалуй, эта странная связь между мной и Заком — единственное, за что я благодарна судьбе, которая столкнула нас.

— Ты за рулём! — успеваю воскликнуть я, прежде чем Хаин садится на пассажирское кресло в нашем авто.

С управлением электрокара последней модели у меня никогда не возникало проблем — я была виртуозным водителем. Но, стоило мне только оказаться за рулём Ford Bronco выпуска 1988 года, и все иллюзии о моих выдающихся способностях рухнули в один миг. В машине с механической коробкой передач я чувствовала себя некомфортно.

Когда мы выезжаем на главную дорогу и набираем скорость, я опускаю оконное стекло наполовину. Февральский ветер проникает в салон автомобиля, холодит кожу и заставляет меня поднять воротник лёгкой кожаной куртки. В этой машине я чаще всего выполняю обязанности штурмана и диджея, поэтому Закари приходится постоянно слушать проникновенное инди в исполнении женщин с голосами лесных нимф, а не обычных людей. На первых порах попутчик возмущался, но медленно свыкся с мыслью, что это бесполезно.

«Я сделаю всё,

Я пойду куда угодно,

Поднимусь на вершины и опущусь на самое дно», — льётся голос Фриды Сандемо из старых динамиков автомобиля.

Пожалуй, только эта песня не вызывала у Закари приступов раздражения. Возможно, ему действительно понравилась мелодия, а может — что куда вероятнее — Хаин успел заметить, как меняется моё настроение после прослушивания данной композиции.

Инди-музыка для меня — что-то из параллельной вселенной. Люди не способны производить на свет нечто настолько прекрасное, магическое и трогающее ранее неизведанные даже тобой самим струны души. Мелодия, текст, вокал — всё это отголосками звучит из мира, что по ту сторону от того, который мы привыкли считать своим домом.

«Окружённый снегом, в полном одиночестве,

Я хочу узнать, что скрывается за горизонтом…»

Ох, Лора, мне бы и самой хотелось знать, что же прячет от нас горизонтальная полоса. Но, когда проводишь большую часть времени в машине, осознаёшь — за ней нет ничего. Просто потому, что тебе никогда не удастся добраться туда и пересечь её.

Вот какие мысли приходят в насквозь пропитанным бензином и машинным маслом автомобиле, с обогревом которого не справляется испускающая дух печка, а ты только усугубляешь ситуацию открытыми окнами. Думаю, Закари втайне мечтает о попутчице с меньшими тараканами в голове. Но кроме этих прекрасных насекомых в моей черепушке есть парочка воспоминаний, способных уберечь наши души от билетов на прямой рейс до загробного мира. Поэтому обмен невозможен.

— Велорен, — непривычно тихо произносит Закари, возвращая меня в реальность, — сейчас же закрой окно.

— Примёрз, бедненький? — язвлю я, скрещивая руки на груди в знак протеста.

— Нет, — отвечает он, стараясь выглядеть спокойным, — кажется, у нас хвост.

В такие моменты понимаешь, что начал радоваться слишком рано. Стоит хоть немного расслабиться, и жизнь тут же найдёт способ устроить тебе хорошенькую взбучку в профилактических целях.

Дрожащими руками закрываю окно до упора и медленно поворачиваюсь назад. Машина с номерами, замазанными грязью, следует прямо за нами и даже не собирается обгонять. Впереди только неизвестной длинны трасса, а вокруг — зимний лес Минессоты. И никого. Абсолютно никого.

— Что делать? — бормочу я, стараясь отыскать в лице Закари ответ.

Он всегда знает, что делать. Годы работы на торговца оружием накладывают свой отпечаток. Я могу доверять этому человеку на сто процентов, ведь он никогда не подводил меня.

— По ходу разберёмся, — сообщает парень, — главное — не паниковать.

Ещё одна вещь, которую я уяснила за несколько недель нашего путешествия, звучит так: «Если Закари призывает сохранять спокойствие — постарайся написать завещание подручными средствами. Потому что в следующие минуты тебя ждёт настоящий Ад, временно переместившийся на Землю».

Машина начинает медленно набирать скорость, кровь ударяет в голову, а перед глазами вспыхивают новые фрагменты воспоминаний Моренди.

Солнце заливает узкую улицу Мехико янтарным светом. Иду, отбивая ритм шпильками по брусчатке. В одном из домов, стены которого покрыты выцветшей красной краской, Иаго заключает сделку на поставку оружия, а мне остаётся лишь бороздить просторы одной-единственной полосы между двух рядов зданий.

Солнцезащитные очки и небрежно намотанный на голову шёлковый платок не спасают от обжигающих лучей, но что-то внутри заставляет меня оставаться на улице.

Оглядываюсь по сторонам, постукивая каблуком по гладким камешкам. Мексика явно не нравится моей оболочке.

Машину заносит на повороте так сильно, что меня впечатывает в дверь. Половина лица соединяется с холодным окном, и я вскрикиваю от боли. Закари вдавил педаль газа до предела, старый автомобиль пыхтит и рычит, но продолжает лететь по трассе, стараясь спастись от несущегося следом внедорожника. Лес за окном превратился в серое смазанное пятно, на котором не способен сфокусироваться мой затуманенный страхом взгляд.

К дому, в котором находится Иаго и его компаньон, приближается сомнительного вида тип. Светло-каштановые волосы, бордовая футболка и джинсы, немного оттопыренные на правом бедре.

Делаю пару шагов в его сторону и щурюсь, чтобы рассмотреть этого человека получше. Увиденное заставляет сердце ускорить ритм.

— Эй, парень! — кричу я на испанском, приближаясь к нему. — Куда это ты собрался?

Он останавливается прямо у входа в дом и резко поворачивает голову в сторону звука. Его лицо на пару секунд искажается удивлением, и парень начинает медленно тянуться к ремню. Все мои мысли подтверждаются.

— Иаго! — успеваю выкинуть я, прежде чем в его руке материализуется пистолет.

— Твою мать! — хрипит Зак, когда нас на мгновение отрывает от кресел.

— Что это было?! — мой крик заполняет салон авто. — По нам огонь открыли?!

Чтобы не закричать, Закари кивает с плотно сомкнутыми губами. На его коже мелкими каплями блестит пот, взгляд мечется из стороны в сторону: он смотрит то в лобовое стекло, то назад, стараясь предугадать действия преследователей. Я же закрываю лицо руками и начинаю прерывисто вдыхать наполненный бензином воздух.

Если бы я верила в Бога, то начала бы молиться о спасении. Но единственное, что мне можно делать сейчас — надеяться на Хаина.

Когда Карбера с компаньоном появляются на воздухе, я уже задыхаюсь, лёжа на брусчатке в луже собственной крови. Кто-то из охраны бросается вниз по улице вслед за растворяющемся силуэтом стрелка.

Мои ладони сжимают пробитый пулей живот, но кровь сочится из раны с невероятной скоростью, пропитывая одежду и стекая по рукам. Во рту отдаёт металлом, а перед глазами всё сливается в ослепляющую массу.

— Семья Дюран… — шепчу, когда Иаго опускается на колени рядом со мной. — Они хотели убить тебя…

Это последнее, что я успеваю произнести.

Если наша машина — земля, то ряд пуль, который падает на неё — ливень. Я боюсь смотреть на панель управления, потому что и так понимаю, что запас бензина стремится к нулю. Скоро машина начнёт терять скорость, и мы попадём прямо в руки людям, которые по-прежнему не сдают позиции.

— Всё! — кричит Закари. — Хватит с меня! Ты не можешь больше находится в этой машине!..

— Что? — сдавленно произношу я, взглянув на парня. — Ты хочешь, чтобы…

— Да, — кивает он. — Уверен, у тебя получится.

Из груди вырывается слабый крик отчаяния. Я прикладываю ладони к полыхающим от страха щекам и закрываю глаза. Хаин сошёл с ума и поверил в то, что мы герои боевика. Иначе объяснить происходящее просто невозможно.

— Нет, нет… — словно в бреду начинаю бормотать я, качая головой. — Нет, нет, нет, нет, нет…

Страх разливается по венам, вгрызается в плоть и лишает меня рассудка. Всё вокруг теряется в ощущении бессознательности, потерянной связи с реальностью. Мне начинает казаться, что настоящий мир находится где-то далеко, а я лишь прорываюсь к нему сквозь толстый пласт ночных кошмаров.

— Велорен! — рычит Закари. — Ты должна прыгнуть! Слышишь меня? Должна!

— Я разобьюсь, чёрт возьми! Меня расквасит под колёсами их машины…

В лучшем случае я лишусь всей кожи и переломаю кости, а в худшем — просто-напросто умру. Ни одна из этих перспектив не заставит меня покинуть автомобиль.

— Всё будет в порядке, — обещает Закари, выделяя каждое слово. — Я подъеду максимально близко к обочине, ты спрыгнешь, сгруппируешься и покатишься вниз по кювету. Дальше — лес. Беги, пока не доберёшься до населённого пункта. Я найду тебя потом…

— Ты найдёшь… — повторяю я. — То есть, я должна оставить тебя один на один с ними? Должна бросить здесь и просто убежать?

Он снова молча кивает.

— Ты сошёл с ума! — кричу я. — Неужели ты реально думаешь, что я поступлю так?! Мы с тобой начали это вместе и дойдём до конца вдвоём, Зак! Я не прыгну!

Он отрывает взгляд от лобового стекла и смотрит в мои глаза:

— Прыгнешь. Я не прощу себе, если ты продолжишь сидеть здесь, — он громко сглотнул и продолжил: — Это я заставил тебя остаться в США, а не улететь в Китай. Из-за меня на тебя свалились все эти опасности. Уж лучше они поедут за мной, а не пристрелят нас обоих в этой сраном лесу. Ты должна убежать и остаться в живых, ясно, Велорен? Больше я ни о чём тебя не прошу…

Горячие слёзы начинают течь по щекам, я опускаю голову и стараюсь вытереть глаза. Страх за себя сменился страхом за Закари — единственного человека на материке, который остался на моей стороне. Человека, готового пожертвовать своей жизнью ради спасения моей. Они догонят его, догонят и убьют. Мы перестанем быть «Закари и Велорен, которые борются за свою жизнь», а превратимся в «Велорен, которая опять потеряла важную часть своей никчёмной жизни».

— Закари, — всхлипываю я, поднимая взгляд, — пожалуйста, не заставляй меня…

Договорить не удаётся. Зак отрывает руку от руля, кладёт её на мою шею и, притянув к себе, целует меня. Ему требуется пара мгновений, чтобы окончательно отключить мой разум и превратить меня в безвольную куклу. Качаясь на волнах опасности, твоя нервная система превращается в сотню оголённых проводов, которые усиливают любые чувства втрое. Именно поэтому действие Закари выбивает остатки земли у меня из-под ног.

Парень отрывается от моих губ, избавляет мою оболочку от ремня и резко сворачивает к обочине. Одним движением он толкает мою дверь и распахивает её на полную. В салон тут же врывается холодный ветер.

— Прыгай! — кричит Закари, прожигая меня взглядом неморгающих глаз. — Давай же!

Я громко сглатываю, жмурюсь и, задержав дыхание, отталкиваюсь от пола. Тело сталкивается с потоком воздуха, и на миг мне кажется, что оно проведёт в состоянии полёта целую вечность. Но эта иллюзия рушится, стоит половине моей оболочки соприкоснуться с асфальтом и проскользить по нему. Я чувствую, как одежда и кожа рвутся от безумного трения. Чувствую, как после каждого скачка все мои органы делают сальто-мортале. Я подпрыгиваю на каждой кочке, пока качусь в кювет, который кажется бесконечным, а комки земли забиваются под мою рваную кожу.

Я оглушена и ослеплена невыносимой болью, но неведомые ресурсы заставляют меня подняться с земли. Две машины с рёвом удаляются от меня, оставляя на асфальте чёрные следы от колёс.

Мне хочется осмотреть масштабы трагедии, но внезапно до моих ушей доносится свист тормозов. А через секунду — снова шум мотора. Закари сказал бежать. Он знал, что кто-то из этих людей последует за мной.

Под моими искалеченными ногами хрустят ветки. Боль такая, что хочется кричать, но я стараюсь держать вопли за стиснутыми зубами. Из глаз ручьями текут слёзы, и солёная жидкость попадает в мою стёсанную об асфальт щёку.

Слух с трудом улавливает шум позади, но сколько бы я ни оборачивалась, разглядеть преследователя невозможно — он сильно отстаёт. Но преимущество не закрепится за мной надолго — изуродованное ранами тело слабеет каждую секунду.

Мне нужно отыскать укрытие, но вокруг лишь нагие стволы деревьев и неуспевшие сгнить листья. А на горизонте пока нет ничего, способного спрятать меня от человека за спиной.

Может, это и есть конец. Может, за несколько миль отсюда у Закари закончился бензин, и он сидит в машине, ожидая, когда преследователи достанут его оттуда и пристрелят. Может, спустя несколько минут, ноги перестанут работать, и я повалюсь на землю, готовая сдаться. Может…

Спасительная соломинка в виде нескольких плоских камней, нависающих над землёй, появляется в поле зрения так резко, что мне приходится усомниться в реальности их существования. Сворачиваю с намеченного курса и бросаюсь в небольшую расщелину между двумя пластами. Это похоже на пещеру, не хватает только костра, шкур животных и наскальной росписи для атмосферы.

Но сейчас мне не до дизайна интерьеров. Быстрые шаги и хруст веток врываются в сознание и заставляют сердце трепетать с новой силой. От частоты пульса дыхание, уже сбитое бегом, снова ухудшается. Под моей кожей бушуют потоки раскалённой лавы, которые всё продолжает извергать вулкан страха.

Хруст становится всё громче и громче, а потом внезапно затихает. Несколько мгновений я погружаюсь в беспросветную, глухую тишину зимнего леса, нарушаемую лишь биением моего сердца.

И вдруг я слышу выстрел. Один оглушительный выстрел. А потом — звук падения и крик, тонущий в треске ветвей.

И в этот момент организм теряет все силы. Шок, страх, боль и отчаяние накрывают меня с головой, заставляя упасть на промёрзшую лесную землю.

Последнее, что предстаёт перед моими закрывающимися глазами — лицо. Незнакомое мужское лицо в пространстве между камнями.