Часть 19. Грань.

— Нет, — отрезал король. — Это опасно. Твой сопровождающий предвидел это и просил передать тебе одно слово: «Блуд». Чтобы это ни значило.

За спиной послышался смешок принца. Лоран сказал мне имя коня?

— Послушайте... — я сделала несколько шагов вперед и села в кресло. — Чего вы от меня хотите? Давайте попробуем поиграть в эти ваши политические, дипломатические игры.

Король жестом, к их разочарованию, отправил охрану и принца за дверь. Оставшись наедине, я почувствовала себя более уязвимой, но пустота внутри не давала голосу дрожать.

— А ты умеешь?

— Ну, так красиво жонглировать словами, как вы, мне не дано. Не думаю, что я хороша в манипуляциях, но мне также не кажется, что вы сможете манипулировать мной.

Я перевела взгляд на клинки на стене, затем на короля и на его меч. Моя цепочка мыслей легко читалась, и король, проследив за моей мимикой, повёл одной бровью. Ему что... нравится, что я пытаюсь его убить?

— Хорошо, давай попробуем. Что я получу, если исполню твои требования?

— Мое расположение и чуть более сговорчивую заложницу. Я не могу обещать вам сотрудничать и выполнять приказы, но хотя бы не стану тратить ваше драгоценное время впустую.

Темно-синие глаза сощурились, внимательно наблюдая за мной. Казалось, прямо сейчас он просверлит во мне дыру.

— Я разрешу тебе ходить по замку в сопровождении горничной и в браслетах из каэлита. Я найду для тебя верного охранника, но твоя последняя просьба... — король подошёл к окну. Несмотря на обманчивый поворот ко мне спиной, я видела, что его взгляд через отражение следит за мной. Виррис не был глуп, из раза в раз выставляя за дверь охрану, — он был уверен, что я для него не представляю никакой угрозы. — Не могу же я выкрасть твоих друзей с Юга. Конечно, я мог бы нанять с десяток убийц, но и для их воскрешения мне потребуются их тела... Ну или хотя бы их большая часть. Хм, а это неплохая идея...

— Нет! — я прервала его кровавые размышления и встала. — Мы можем встретиться у стены. Рядом с ней мы будем равными — каждый на своей части границы, без сил, и никто никому не причинит вреда.

— Дорогая, идёт война. Граница — вещь иллюзорная.

— Но стена не иллюзорная!

— И тем не менее это небезопасно... Я обдумаю твоё предложение и передам своё решение позже. А пока... прикажи служанке тебя умыть и больше не появляйся предо мной в таком виде.

✸✶─────────────────────────────────✶✸

Тёплая вода омывала моё тело, шершавая мочалка смывала с меня следы сажи и пыли. Меня не смущало, что Анжелика — моя новая служанка — видит моё голое тело, в «Аутсайде» это было обычным делом. Но я испытывала лёгкую тень стыда за то, что она делает работу, которую я в состоянии выполнить сама. Мягкое полотенце впитало с кожи лишнюю влагу, я закуталась в него, ожидая, пока девушка вернётся с одеждой.

— Король просил передать это специально для вас. Не сочтите за грубость, но вы такая худенькая... Вам стоит лучше питаться. Вам не нравится еда, которую вам приносят?

— Просто нет аппетита.

Новый наряд едва ли был отражением моего положения пленницы — сдержанный, с неявной роскошью. Плотное, длинное платье из тёмно-синего бархата плотно облегало мою фигуру, почти сковывая движения, напоминая о невидимых оковах. Оно было аккуратно отделано серебряной вышивкой. Рукава — длинные, украшенные тонкими серебристыми лентами. Высокий воротник защищал шею от пронизывающего северного ветра, но создавал ощущение, что меня душит не столько холод, сколько власть нового хозяина.

В комнате на мои плечи лёг массивный меховой плащ — грубый на вид, но тёплый. Туфли из мягкой кожи скрывали шаги по каменным полам.

— Я, к сожалению, не успела прибрать комнату к вашему приходу... — Анжелика робко поклонилась после того, как застегнула плащ на моих плечах.

— К чёрту уборку, я хочу, чтобы ты показала мне замок.

— Но король приказал...

— Король передумал.

Анжелика кивнула, извиняясь, и выскользнула за дверь. По ту сторону послышались перешёптывания — девушка уточняла мои слова у рыцарей. Что ж... похоже, и мне тут никто не доверяет.

— Прошу прощения, ммм... мадам. Сейчас я приглашу горничных и отправлюсь с вами на прогулку по замку.

И более того — никто даже не знает, как ко мне обращаться.

Замок возвышался среди бескрайних северных земель. Его каменные стены, холодные на ощупь, будто впитывали мороз. Лишь магия поддерживала жизнь внутри этих стен. Огненные шары квентов, висящие в воздухе, лениво кружились под сводами зала. Их свет был тусклым: они горели бесконечно, но их тепло ощущалось далеким. Каждый шар был частью древнего ритуала, и только благодаря им замок не превращался в замороженные руины.

Здесь, вопреки ожиданиям, не всё зависело от магии, как было в доме Алесундов или в замке Юга. Отовсюду то и дело слышалось то размеренное тиканье, то скрежет. В некоторых углах замка стояли странные круглые механизмы, что передавали трещащие голоса. Я наклонилась, чтобы прислушаться: «...четыре пышных булочки, грибной суп, солонка...» — неразборчивое шипение.

— Что это? На Севере есть квенты, передающие звуки через металл? — я постучала по серебряному устройству.

— Ох, нет. Это работает без силы квентов. Король стремится минимизировать магию в замке. Я не знаю, как точно это устроено, но с помощью этих устройств слуги могут общаться внутри замка. Иногда из этих громкоговорителей король объявляет важные новости, — девушка указала ладонью на конус в верхнем углу коридора.

Прежняя я пришла бы в восторг, но сейчас я безучастно двинулась дальше. Не знаю, чем конкретно были вызваны подобные настроения. То ли дело в блеклых, лишённых красок пейзажах, то ли в том, что я только что вернулась к жизни, то ли в ощущении, что я никогда не обрету свой дом... и каждое такое пристанище будет временным, и мне придётся сопротивляться.

Анжелика периодически что-то робко щебетала и вежливо знакомила меня с комнатами: «Дальше по лестнице — тронный зал, личная королевская столовая, покои короля и ближайшей свиты, советников, принца... Справа — общий зал, налево — выход к южной башне...». Я блуждала без интереса, без цели и смысла.

Стоя на распутье, я замерла, уставившись в окно, погружённая в собственные мысли. Хоть этот замок и напоминал мне лабиринт, по которому я могу ходить вечно, я вовсе не жаждала найти выход. Но и оставаться мне тут не хотелось.

Я ничего не хочу.

Так ли для меня важно, чтобы ребята были живы? Или я просто не верю в то, что они в порядке, и по крайней мере смогу найти смысл жизни в мести?

А был ли смысл в моей жизни раньше?

От раздумий меня отвлекли едкие смешки за спиной.

— Ведьма, точно вам говорю! Посмотрите на её волосы — она их наверняка ни разу в жизни не стригла. — А может, на Юге ещё не изобрели ножницы? — Мне охранник сказал, что её способность настолько сильна, что ни один стражник справиться не может, и что ей позволено ходить по замку лишь в браслете, иначе она бы всех тут поубивала. — Дикарка... — Король держит её при себе как оружие, но что, если она убьёт его? Кто спасёт нас?

Женщины в цветных платьях, заметив мой взгляд, поспешно скрылись за поворотом.

— Бывшие фрейлины. Не обращайте на них внимания, мисс, — наклонилась ко мне служанка. — Подруги покойной королевы-матери. Сплетни — их единственный досуг.

— Что о моём появлении в замке говорят люди?

Она на мгновение замерла, словно боялась отвечать, и лишь потом осторожно произнесла:

— Мадам, люди в замке всегда говорят... — её голос был тихим, почти извиняющимся. — Они боятся того, что не понимают. Ваше появление на арене, ваша связь с Югом, странная, неизвестная сила... А неизвестность, как известно, пугает больше всего. Некоторые считают, что вы — часть большой игры короля. Другие думают, что вы каким-то образом способны завладевать сознанием окружающих, и король пал вашей жертвой. Ходят слухи, что он держит вас как козырь. Но никто не знает наверняка.

— А ты? — я повернулась к ней, внимательно вглядываясь в её лицо. — Что думаешь ты?

Она опустила глаза, избегая взгляда. Понимаю, раньше я тоже боялась смотреть в глаза, а сейчас будто ничего уже не страшно.

— Я не имею права думать о таких вещах, мадам. Я всего лишь горничная.

Анжелика была так юна, она казалась моей ровесницей, но более нежной и хрупкой. Эти стены, кажется, выучили всех, как скрывать свои мысли и подчиняться, даже не задумываясь. Замок диктовал свои правила, и каждый, кто шагал по его холодным коридорам, невольно подчинялся. Но я понимала её — я сама чувствовала себя очень маленьким человеком.

— Люди всегда говорят, — задумчиво повторила я, снова взглянув в окно на серый горизонт. — Но и слова имеют силу. Хорошо, что есть разногласия в мнениях... — я задумчиво поднесла пальцы к губам.

Я не ждала ответа от Анжелики. В её глазах не было ни страха, ни понимания — лишь робость и смирение.

Мы прошли дальше. Змейка коридора вывела меня к месту, что, казалось, выходило к основным воротам. Левая стенка отсутствовала — её заменяли несколько мраморных колонн, а по правую руку располагались многочисленные портреты королевской семьи. Я остановилась, почувствовав, как что-то странное скользнуло по моей коже — невидимое ощущение тревоги. Я обернулась к портретам, всматриваясь в незнакомые лица королевской семьи, как вдруг обнаружила одно жутко знакомое.

Старик, сидящий на выступе стены, громко откашлялся и почесал голову. Мутные глаза скользнули по нам. Он усмехнулся, заметив, с каким интересом я вглядываюсь в королевские лица, и хрипло произнёс:

— Каждого, каждого на руках выносил... Все надеялись, что мальчику достанется сила короля, в том или ином виде. Да не вышло... — мужчина растягивал слова и смотрел то на нас, то на портреты. — На прогулке птичку подобрал... У семи нянек дитя без глаза, как говорится. Вот и не доглядели. Дитя с интересом рассматривало труп... И пока девчонки бежали к нему отбирать новую игрушку, воробей встрепенулся и взлетел в небо.

Старик рассмеялся, но поперхнулся и залился кашлем.

— Это Ксар, ему уже двести лет. Даже по меркам квентов он очень стар, — прошептала служанка. — Король возвращает его к жизни несколько раз в месяц. Раньше он был начальником стражи, но вот уже лет пятьдесят как на законной пенсии. Никто из тех, кто работает в замке, не помнит его молодым.

— Они испугались... Все боялись... — бубнил старик.

— За что он мучает его, каждый раз возвращая к жизни? — шёпотом спросила я.

— Что вы... Ксар отчаянно любит жизнь и сам просит об этом его величество. Говорят, когда он умирает, то стоит на пороге Вуали, не уходит, не блуждает и не прячется, как многие другие умершие. Он как верный пёс, что сидит у двери и ждёт хозяина. И хозяин приходит.

В этот раз я поела, и хоть еда выглядела даже аппетитнее, чем у Алесундов, казалось, что из неё вытянули весь вкус. Вечером служанка оповестила меня о том, что король одобрил мою просьбу, и встреча назначена на завтрашний полдень.

✸✶─────────────────────────────────✶✸

Я стою на трибунах и наблюдаю, как моё собственное тело пронзает катана. Мой крик боли тонет в воплях ликующей толпы: «Убей её!» «Самое сладкое оставила напоследок!» «Очисти мир от этой скверны!» «Ха! Эта девчонка сделала то, что не смог глупый Рисвальд!» «Смерть южанам!» «Их король настоящий осёл, раз позволяет таким, как они, жить!»

Толпа скандировала имя моей убийцы. Я, в ожидании, смотрела на короля, но в момент, когда моя противница проткнула себя катаной, он вдруг отвернулся. Кассия отвлекала его какой-то глупой просьбой, а когда он повернулся, то лишь скучающе скользнул взглядом по арене, усеянной трупами. Народ разочарованно загудел и потянулся к выходам, а я осталась растерянно наблюдать, как тела небрежно перекидывают в тележку.

Бой барабанов разносился по трибунам, входя в такт с биением моего сердца. Король покидал трибуны. Моё тело летело в общей куче в глубокую яму посередине.

— Вот что бы было, если бы я не закричала, что ты мошенница и гипнотизёрша.

— Покажешь, что было бы, если бы Джей не проткнула Кая? Или если бы ты выполнила условия сделки?

Я обернулась на знакомый голос. Его подала рыжеволосая женщина за моей спиной.

— Здравствуй, Камилла.

— Здравствуй, дочка.

Мать потянулась к моему лицу рукой, и я сделала шаг назад. Её глаза выразили разочарование.

— Зачем ты мне соврала насчёт своей силы? Тебе нечего стыдиться. Я знаю, что ты бы никогда не убила намеренно...

— Дело не в этом. Я думаю, что ты могла бы убить намеренно.

Женщина оскорблённо приложила руки к груди. Но меня таким трюком не взять — я уже видела, какой расчётливой и гнусной может быть моя мать.

— Я бы никогда так не поступила. Понимаю, ты не доверяешь мне... Столько лет прожить в приюте... Мне жаль. Но из-за принуждения Агаты я не могла приближаться к вам. Не делай из неё святошу. Она и сама могла бы забрать вас к себе, как и планировала изначально, но эта сумасшедшая выбрала отыграться на вас за наш многолетний конфликт.

— А может... — я чувствовала, как злость поднимается внутри меня и тут же гаснет, словно внутренний очаг уже не растопить. — Агата просто понимала, что держать двух пустых дьяволов в доме со слепым мальчиком, маленьким ребёнком и кучей ритуальных фамильных кинжалов — плохая идея? Особенно когда их обезумевшая мать, будучи каммоном, неожиданно выходит с арены победителем... Что довольно странно, верно? Может, она понимала, что единственная возможность контролировать нас — использовать силу принуждения, которая высасывала из неё все силы? Ведь иначе... Что уж говорить, это всё равно случилось, и она лишь отложила неизбежное.

— Ты ничего об этом не знаешь, воспоминания Агаты субъективны... — женщина махнула на меня рукой и отвернулась в сторону арены. Её взгляд был прикован к яме. Похоже, она обижалась, что я не благодарна ей должным образом за спасение жизни.

— А чьи воспоминания видишь ты?

— Одного юноши с арены, который пытался меня убить, но я оказалась удачливее.

— Настолько удачлива, что у тебя оказался в качестве оружия фамильный клинок Алесундов?

— Не клинок. — В руках Камиллы материализовался кулон. Я почувствовала слабый укол удивления. — Поколение Агаты обладало такими кулонами. О свойствах камня ты уже знаешь. Мой отец, твой дедушка, работал подмастерьем у ювелира в замке. Его никогда не воспринимали всерьёз, но это даже было нам на руку. Хоть у отца и отсутствовала фантазия, и он редко создавал новые украшения, он вполне филигранно подделывал уже имеющиеся, и это помогало нам жить. Он продавал оригинальные драгоценности, отсылая элите подделки. Но с этой подвеской всё было иначе. Я уже была готова бежать на подпольный рынок, но отец сказал носить её на шее и никогда не снимать. Просто череда случайностей — и вот мы здесь.

— Даже если отбросить всю вашу предысторию, у меня нет причин доверять тебе... Как способность управлять снами помогла тебе на арене? Я видела, какой хаос тут происходит. Хрупкой девчонке, что даже оружия в руках не держала, тут не выжить! Почему ты нарушила договорённость? Ты ведь могла приходить в наши сны и раньше. Если ты получила эту силу на арене, почему не делала этого? — я бросила на неё полный презрения взгляд.

— Я не ищу твоего прощения, — сказала она тихо. — Я просто хочу, чтобы ты знала правду. Я не была идеальной матерью. Возможно, меня вообще нельзя назвать матерью. Но я никогда не хотела, чтобы ты прошла через это. — Женщина окинула взглядом арену. — Квенты не стоят того. И тебе давно пора было уяснить это. Я лишь хочу всё исправить, хочу, чтобы мы вновь стали семьёй. Ведь лучше поздно, чем никогда?

— Ты надоумила Джей убить Кая?

— Я рассказала ей секрет, который должен знать каждый каммон. У неё был выбор, и она выбрала семью.

Это было сказано настолько буднично, что я неожиданно усмехнулась.

— То есть для вас квенты — лишь расходный материал? Скольких ты убила, мама?

— Ты думаешь, они относятся к нам лучше? Этот юноша тебе не друг, он отберёт у тебя всё, поверь мне. — Мать посмотрела мне в глаза. — Один из секретов твоей силы заключается в том, что тебе гораздо проще контролировать того, кто не сопротивляется. Самая лёгкая мишень для твоей силы — человек, что уже является рабом, но ещё не подозревает об этом. Кай — заложник идеи власти, ему важно, что о нём подумают. Он даже где-то добыл для Джей поломанный браслет для бала, лишь бы не признавать, что прикоснулся к каммону.

— Это неправда! На вечеринке-маскараде он спас меня! Хотя все его дружки узнали, что я каммон.

— Ох, ты об этом... Тебе стоило знать, как это подали в газетах: «Великодушный племянник короля заботится об убогих».

— Откуда ты знаешь?

— Я там была. Я всегда была рядом. Зря ты его спасла. Знаешь, о чём он сейчас думает? Он хочет, чтобы ты умерла. Мир Кая рухнет, если каммон займёт трон. Да не просто каммон, а девица, убившая его мать.

— Хватит! Ты врёшь!

Камилла победно улыбнулась и покачала головой.

— И он не единственный квент, которым я дорожу.

— Я единственная всегда на твоей стороне.

— Останусь ли я частью семьи, если приму иное решение?

Камилла кинула на меня злобный взгляд и отвернулась.

✸✶─────────────────────────────────✶✸

Я сидела в карете, в окружении охранников, погружённая в свои мысли. Лошадь медленно тянула экипаж через снежные улицы столицы. Мне повезло увидеть это магическое ледяное чудо впервые. В отличие от той деревни, где жил Лоран, столица выглядела как зачарованный город, искрящийся во всех оттенках снега и льда. Башни поднимались ввысь, словно выросли прямо из ледяных глыб, и сверкали, отражая бледное северное солнце. Дороги, застеленные чистым снегом, напоминали бесконечные серебристые ковры, раскинутые для проезда лишь самых важных гостей. А механические кареты — гораздо больше, чем на Юге, — двигались вереницами, создавая клубы пара, что растворялись в сером небе.

Но меня преследовала тень волнения. Увижу ли я Кая живым? Что он скажет, когда наши взгляды встретятся? Эти чувства были едва ощутимыми, но всё же — чувствами.

Сидящий рядом охранник был окутан с головы до ног тёмными тканями. Лицо его полностью скрывали чёрные обмотки, будто он был тенью в человеческом облике. Их костюмы, строгие, словно вырезанные из ночи, демонстрировали холодную, беспощадную дисциплину. Оружие в ножнах блестело, отражая магические огоньки, плывущие в воздухе.

Карета медленно двигалась вперёд, приближаясь к стене — тому самому месту, где магия квентов теряла свою силу. Лошади фыркали, взволнованные близостью рубежа. Вдруг охранник нарушил молчание. Его голос был приглушён тканью, но звучал чётко:

— Почему вы предложили встречу у стены? — спросил он, не поворачивая головы. — Так быстро вернулась тяга к жизни? Или всё из-за беспокойства о ваших друзьях?

Все эти слухи, что бродили по замку, рождали сильный интерес к моей личности, раз даже молчаливые стражи решались задавать вопросы. Я сжалась от ледяного воздуха, который, казалось, проникал даже сквозь тёплые одежды, и на мгновение задержала взгляд на его лице, всё ещё скрытом под тканями, прежде чем ответить:

— Только у стены не действует магия квентов. А значит, меня никто не сможет обмануть. Король мог бы создать иллюзии или передать образы моих друзей другим людям, совершенно мне незнакомым. Я видела такое много раз... Я не хочу быть обманутой.

Охранник, не ответив сразу, кивнул. Молча, без лишних слов, он распахнул свою шинель, снял её и укрыл меня. Я посмотрела на него удивлённо, но не стала протестовать. Шинель была тёплой, и, хотя я знала, что этот человек был всего лишь частью королевского механизма, этот маленький жест показал нечто большее, чем просто долг службе.

Снег вокруг кареты начинал завихряться в ледяных танцах. Мы подъезжали к стене, и моё сердце билось так сильно, что я почти не слышала скрип колёс. Белый снег хрустел под копытами лошади, магия, обычно сопровождавшая нас повсюду, здесь ослабевала. Огонёк света над нами постепенно гас, пока не исчез вовсе.

Я выглянула в окно. Впереди, за стеной, я увидела их — Кай, Лоран и Август стояли, будто замерев за дверью-решёткой, ожидая меня. Я помахала им и, не сдерживая порыва, выпрыгнула из кареты прямо на ходу. Холодный ветер пробирался под одежду и развивал меховой плащ, но меня это мало волновало. Охранники не успели меня задержать и со вздохом направились следом.

Я побежала к проёму с решёткой. Всё казалось таким нереальным — они были здесь, целые и невредимые. Когда я бежала к ребятам, я не ожидала, что смогу обнять их. Стальная решётка не позволила бы это сделать, но, может, хотя бы я протяну руку, прикоснусь к ладони Лорана, проведу пальцами по щеке Кая... Убедиться, что моя мать лгунья, и удостовериться, что их тела ещё хранят тепло настоящей жизни.

Не той подделки, что мне даровал Виррис... Жизни, что не прошла через смерть.

Казалось, что из них троих рад был видеть меня только Лоран: его лицо светилось, он не мог поверить своим глазам, потирая их кулаками. Август был напряжён; пар уходил из его рта в сторону — хотелось верить, что это потому, что он прислушивается к моим шагам. А Кай... Его лицо было холодным, отстранённым, но в глазах читалось отвращение.

Моё сердце сжалось. Вопрос, что уже готов был сорваться с моих губ — «С тобой всё в порядке?» — сменился другим:

— Почему ты так смотришь на меня?

Я остановилась и перешла на шаг, чувствуя, как с каждым движением надежда на спасение, будто туман, растворялась в утреннем свете. Я оглянулась назад в попытке найти ответ на этот вопрос. Конвоиры шли в отдалении, соблюдая дистанцию.

Чем ближе я была, тем отчётливее становились их лица. Но я смотрела только на человека, ради которого пожертвовала жизнью, а Кай смотрел на меня так, как смотрят на врага. Лёд в его глазах резал больнее северного ветра.

Внезапно, как гром среди ясного неба, голос Августа разорвал воздух:

— Николь, берегись!

Его глубокий голос заставил меня дёрнуться. Я успела лишь на миг остановиться, когда сквозь решётку, мимо тел ребят, со свистом пролетела стрела. Резкая боль пронзила плечо. Я закричала и пошатнулась, кровь начала заливать мою одежду. Всё произошло слишком быстро. Я успела лишь увидеть, как фигура в плаще скрывается за деревьями леса вдали, по ту сторону стены.

Что-то в её облике было знакомо... Те ботинки — высокие, на шнуровке, почти такие же, как те, что когда-то ждали меня в доме Алесундов. Вот только шнурки болтались, оставляя след на снегу.

В тот момент затвор двери оглушительным лязгом закрылся, отрезая меня от знакомых лиц. Я услышала их крики, но уже не могла расслышать слов. Всё смешалось в один ужасный вихрь боли, звуков и яркого белого света.

Охранники тут же подхватили меня на руки. Я не могла сопротивляться — боль была слишком сильной, голова кружилась. Один из них сразу начал оказывать первую помощь, обматывая моё раненое плечо тканью. Меня внесли обратно в карету, и она тут же тронулась. Я слышала, как кучер поторапливает лошадей, и мы мчались всё дальше и дальше от стены, от Кая.

Шарик на потолке замерцал едва заметным сиянием — это означало, что мы достаточно удалились от барьера. Надо мной заплясали зелёные нити, а один из охранников обхватил стрелу обеими руками, готовясь вытащить её из плеча. Я зажмурилась, предвкушая боль, но тут услышала голос того, кто ранее передал мне накидку:

— Ей ничего не угрожает? — спросил он, оборачиваясь к сидевшему рядом.

— Мы восстановим потерянную кровь, всё будет хорошо. Но если бы стрела попала в шею или в голову — ситуация была бы куда опаснее. Видимо, убийца как раз рассчитывал на это.

— Каким образом стражи на стене пропустили потенциальную угрозу? — его голос стал резким. — Приказываю каждого дежурного призвать к ответу.

Медленно повернув голову, я заметила, что охранник, который интересовался моим состоянием, спустил маску. Тёмно-синие глаза с фиолетовым отливом, холодные и уверенные, смотрели прямо на меня. Я узнала их сразу.

— Спасибо, Ваше величество, — прошептала я, пытаясь дышать ровно, хотя каждый вздох отзывался острой болью в плече.

Передо мной был король Виррис.

✸✶─────────────────────────────────✶✸

— У меня есть подарок, — голос Вирриса был мягким, но за этой мягкостью скрывалась непреклонная воля. — Приглашаю вас на аудиенцию.

Я соскользнула в снег, чувствуя, как ледяные кристаллы хрустят под сапогами. Плечо, где недавно застряла стрела, уже не болело, но я машинально потёрла его, размяв мышцы. Никогда не привыкну к тому, как быстро заживают раны с магией лекарей.

— Разве у меня есть выбор? — произнесла я сухо.

— Разумеется, нет, дорогая.

Мы поднимались по множеству лестниц, ступени которых были скользкими от наледи. Моё сердце билось чуть быстрее обычного после недавних событий, а мозг лихорадочно выхватывал детали. Я могла бы предположить, что наёмника подослал сам король Виррис. Ему было бы выгодно, если бы я разочаровалась в Юге: испугалась или уверилась, что эти люди не желают мне добра. Но вот что странно...

Что-то в фигуре убийцы показалось мне знакомым. Единственная деталь, которая не стерлась в памяти после болезненной поездки в карете, — странно завязанные шнурки: узлом, но так, что они продолжали болтаться. Казалось, убийца вот-вот наступит на них и неудачно упадёт на собственную стрелу. Слишком глупо для наёмника...

И всё же меня окликнул Август. Почему? Да, отсутствие зрения даровало ему невероятный слух, но разве он мог знать, что человек собирается напасть на меня? Он знал запах убийцы, манеру его ходьбы или... просто услышал, как взводится арбалет?

Вопросов становилось всё больше. Но хотя бы на один я получила ответ: король сдержал своё слово. Я бросила взгляд на тяжёлую мантию, что стелилась по ступеням.

Вскоре перед нами открылся стеклянный купол, раскинувшийся между четырьмя башнями. Внутри, словно по волшебству, цвели пёстрые цветы, на деревьях зрели фрукты, лианы цеплялись за столбы, а воздух был напоён теплом и ароматом лета — оазис жизни посреди суровой зимы. Моё сердце дрогнуло, но тут же вернуло себе холодный контроль, подавив любые проявления нежности.

Я перешагнула порог, и впервые за долгое время мои плечи чуть расслабились. Здесь, под куполом, было так спокойно. Морозный вечер снаружи, с инеем и заснеженными шпилями башен, казался далёким, словно не существовал вовсе.

— Это инициатива моего братца, — сказал Виррис, следуя за мной. — Клянусь, впервые и в последний раз прислушался к его словам. Он утверждал, что недостаточно вернуть тебе жизнь — нужно вернуть любовь к жизни.

Я сбросила с плеч тяжёлую меховую накидку и передала её служанке, которая бесшумно появилась рядом. Пока она не унесла плащ слишком далеко, я нервно пыталась стереть с него пятна засохшей крови.

— Спасибо...

Виррис сел за стол, наблюдая, как девушка наполняет его чашку горячим чаем. Его взгляд ни на секунду не покидал меня, изучая, словно он в чём-то сомневался. Я села за стол и поправила платье. Ужинать с королём мне ещё не приходилось, и даже в голову бы не пришло, что это в принципе возможно. Но вот я здесь — и не могу испытать ни шок, ни восторг, ни страх от этой новости.

На стол подали еду: салат с морепродуктами, суп с гренками, аппетитное поджаристое мясо. Я дождалась, пока всё разложат по тарелкам, и приступила к ужину. Дорога выдалась долгой, и мой организм требовал компенсации за стресс.

- На королеву ты совсем не похожа, — сказал Виррис. — Но дворянка в тебе угадывается. Хоть этикету тебя обучили.

Я медленно положила вилку и взяла кусок мяса руками.

Тёмно-синие глаза скользнули по мне странной смесью удивления и понимания.

— Королева тоже может есть руками, сидеть в лохмотьях и намеренно трепать волосы. Есть лишь одна вещь, которая выдаёт знатную кровь, — взгляд. Даже полурослики вроде тебя будут задирать нос так высоко, чтобы смотреть сверху.

— Что ещё должна уметь королева? — спросила я с набитым ртом.

— Превращать соль в сахар и наоборот. Уметь выбирать союзников и, что не менее важно, врагов. Брать ответственность за последствия собственных решений. Продумывать действия наперёд, но при этом изобретательно импровизировать, если обстоятельства складываются неожиданным образом. Играть на слабостях и подчинять. Очаровывать. Без зазрений совести убить. Последнему ты, кстати, можешь поучиться на королевской охоте. Её проведут через пару недель — к тебе принесут приглашение.

Я окинула короля осуждающим взглядом, но промолчала. В горшке рядом со столом цвели яркие оранжевые цветы, напоминавшие ядовитые из теплицы Августа, только с иной формой сердцевины и лепестков и без того потрясающего запаха. Сегодня Август снова спас мне жизнь... Похоже, я снова ему должна? Почему наши отношения со старшим сыном Алесундов с первой встречи строятся на мыслях о долге?

— Приказать сорвать эти цветы и поставить в твою комнату? — спросил Виррис, заметив, как долго я рассматриваю растения.

— Нет, — ответила я, на секунду колеблясь. — Пусть лучше остаются здесь. В моей комнате они быстро завянут.

Повисла пауза. Я снова попыталась вернуть себе холодное самообладание.

- К тому моменту, как они завянут, вырастут новые, — сказал Виррис.

— Нет, наблюдать за смертью — развлечение для северян.

— Дорогая, я выполнил твои просьбы, но сговорчивее ты не стала.

— И вовсе нет. У меня до сих пор нет верного охранника.

— Я приставил к тебе одного.

Я обернулась, осматривая чёрную тень у входа.

— Не могу ему доверять. Верный охранник должен быть не вам, а мне.

— А ты вообще можешь кому-нибудь доверять, сиротка? — Виррис откинулся на спинку стула, поглаживая пальцем ободок чашки. — Но это даже хорошо, что у тебя нет родни, — продолжил он. — Те, в ком есть потенциал занять трон, не должны быть подвластны ни любовным, ни кровным узам. Но, к сожалению, или к счастью, тебе это не грозит.

— Поэтому вы убили своего отца? — За столом повисло угрожающее молчание. Я оглядела сад. — То, что вы построили для меня террариум покомфортнее, не означает, что я не в тюрьме.

— С твоей силой весь мир станет твоей тюрьмой. Даже твои друзья стали лишь наживкой, а может, и вовсе участниками покушения... — Виррис поднёс палец к губам. — Да, это наиболее вероятно.

— Да что вы знаете... — Я нервно сглотнула, вспоминая события бала. Король закономерно после моего выпада перешёл на личности.

— О, так я попал в точку... Я знал, что это плохая идея — отправлять тебя туда. Но не принимай мою милость на свой счёт. Был бы на твоём месте любой другой человек с такой же силой — получил бы приём не меньшего уровня.

— Уверяю вас, и в мыслях не было возомнить себя особенной. Да и одного вашего описания хватит, чтобы понять: в королевы я не гожусь. У меня нет ни желаний, ни талантов. По крайней мере к убийствам. А вот вы, судя по всему, идеальный король.

Я вдруг вспомнила карты, что разложила передо мной Агата:

Крести — та, что способна, но не имеет желания. Пики — та, что желает, но не имеет способностей. Буби — та, что не обладает ни тем, ни другим. Черви — та, что сочетает в себе желания и способности.

И ведь действительно, я дама-буби. Но какого-то черта сижу за столом с королём. Или способности делают меня дамой крести?

— Моя страна пострадала из-за способности, которая вдруг оказалась у каммона: без титула, рода и семьи, но с фамильным королевским клинком в снаряжении, и при этом она же оказалась на северной бойне. Это же абсурд, не находишь?

Я согласно кивнула и сделала глоток морса.

— Знаешь, в чём дикость нашего положения? Наш дружеский союз выгоден нам обоим. Я гарантирую тебе безопасность, богатство, комфорт, членство при дворце. А от тебя требуется лишь незначительная помощь. С помощью технологий я сведу расход твоих сил к минимуму. Но почему-то кажется, что это невыгодно никому.

— Я не считаю вас хорошим союзником. Несколько дней назад вы с интересом наблюдали, как меня пытаются разрубить надвое. Вы уже подняли меч на члена семьи. Вы не доверяете мне, а я — вам.

— Не нравится наблюдать смерти, дорогая? Не нравится, что цветочки вянут? — Виррис сделал голос насмешливо-ироничным. — Я закончу войну. На ней гибнут люди, не только кровожадные северяне, но и благородные южане. Тебе с твоей силой добиться этого несложно.

— Так вот зачем вам нужна я. Вы и сами способны закончить её в любой момент, просто отдав приказ. Если, конечно, сами этого хотите.

— Все хотят конца войны, вот только исход хотят разный. Возведи Юг в статус государства-сателлита, как это некогда сделала королева Рената с Севером — и вражда закончится.

И тут я поняла, кого мне напоминала та женщина на портрете. Конечно, на картине она была гораздо моложе, чем в воспоминаниях Агаты — когда её маленькие ручки сжали кинжал и убили собственную бабушку, королеву Ренату... То есть Родрихан изначально не хотел объединения государств, а лишь паразитировал на Оклоане?

— Тебе невдомёк, что принуждение сводит жертву с ума...

Я знала об этом из воспоминаний Агаты о моём отце Александре, но молча слушала, заинтересованная внезапно открывшейся частью истории.

— Кровь моего отца — на руках Юга, на Алесундах, на Короле. Север десятки лет был под гнётом Юга. Мои люди работали на ваше процветание дни и ночи. Было бы справедливо возместить убытки.

Я нервно поморщилась, представляя, как мой народ станет рабами.

— Ну, а, впрочем... Это в твоих же интересах. Можешь раздумывать сколько угодно, но помни: за каждую минуту твоих рассуждений кто-то отдаёт жизнь.

Он прищурился, словно оценивая меня, и наконец его губы растянулись в леденящей душу улыбке.

— Перекладывать на меня ответственность за гибель людей... Вы просто больной ублюдок, — прошипела я, приближаясь к нему. — У вас полностью отсутствует чувство грани между жизнью и смертью.

Он медленно встал, его фигура нависла надо мной. И в тот момент его взгляд, полный силы и бесконечной уверенности, пронзил меня насквозь.

— Я и есть грань, — произнёс он тихо. И это прозвучало как приговор.